Глава 6. Я хочу жить!

Часть вторая

Взгляд скользил по голому потолку. В бессильной ярости я откинулась на спинку дивана, не замечая, как под пальцами трещит дерево поручней. Диван был едва ли не единственной мебелью в моем новом убежище. Старую квартиру пришлось быстро оставить после последней охоты. Парень оказался копом. И мое убежище нашли в считанные часы. В следующий раз следует постараться быть более опрятной. Хотя, когда жертва находится в моих руках, я выхожу из себя, превращаясь в зверя. Выпускаю на волю свою нечеловеческую сущность. Твою мать, я уже думаю о следующем разе! Во что превращается моя жизнь. Нервно сглотнула. Подвал. Диван. Газета. И невозможная, невиданная прежде усталость.
А еще во мне разгоралось новое чувство. Разгоралось с такой силой, что ни противиться, ни забыть. Ненависть. Неукротимая. Безудержная. Всепоглощающая.
Она поглотила меня. Я сама была ею. Белла Каллен – ненависть.
Но ненавидеть легче, чем испытывать боль. И любовь.
Я ненавидела для того, чтобы не было больно.
Я ненавидела для того, чтобы не лишиться последних сил.
Я ненавидела из последних сил.
Иначе оставалось только сойти с ума. Впрочем, я и так безумна. Давно. С того дня, как встретила Эдварда Каллена. С того дня, как полюбила его. С того дня, как забыла, что в жизни главное – жизнь. Жизнь, а не он.
Я тупо уставилась на клочок газеты, положившей начало новой Белле Каллен. Белле Каллен, жаждущей выхода своей боли. Белле Каллен, жаждущей жить. И ненавидеть.
Итак, доктор Карл Монти положил начало методике, которая избавит человечество от такого недуга как рак. Карлайл Каллен, всегда спасавший людей, находясь в безвестности, наконец, вышел из тени, прикрываясь чужим именем. Вышел затем, чтобы вершить судьбы людей. Мою судьбу. Во лжи. Как всегда. А я повисла над этой пропастью вранья, которую он создал. Специально для меня.
Ведь должен был он знать, какую боль причинит мне это известие. Он мог спасти Чарли. Мог! А вместо этого теперь спасает сотни, тысячи чужих мне людей. Людей в миллион раз хуже Чарли. Людей, которые годны только на то, чтобы составить наш рацион. Людей, которые не были моим отцом.
Зачем он сделал это? Зачем во всеуслышание? За что? Он знал, должен был знать, что уничтожит мою жизнь. И намеренно причинял мне боль. Слишком сильную, чтобы вынести ее без потерь.
За что он наказывал меня? За Эдварда? За Несси? Он, которого все считали воплощением милосердия, средоточием лучшего, что есть на этой земле. Черт подери, я сама так считала! До этого дня.
Карлайл Каллен... Это месть за мои грехи. Это извращенная форма правосудия. Это ангел или демон силы, именуемой возмездие. Это мое наказание. Моя боль. Ужас моих ночей. Кошмар моих дней. Смерть. Кровь. Смерть... Кровь...
- Господи, помоги мне, помоги! - вырвалось из глубины моих мыслей и чувств. Таких противоречивых и сложных, что ни тогда, ни теперь я не смогла бы их объяснить, - Господи, если ты есть...
Но тот, кого я призывала, молчал. Потому что его не было. Еще один миф людей, еще не оставивший моего сердца.
У вампира нет души. Нет ее и у человека. Есть только сознание. Особая субстанция энергии. И тело. У одних сильнее, у других — слабее. А третьи умирают от рака. Или от страстей более сильных.
Бога нет. Есть система. Тысячелетиями заведенный порядок. Одни убивают других, чтобы жить. И получают при этом вполне естественное удовольствие.
А Карлайл Каллен пошел против системы, устилая себе тем самым дорогу в мифический, но столь долгожданный им рай.
Вся его семья шла против закона природы. Все. Даже Эдвард, убивая людей, убивал тех, кого человеческое правосудие осудило бы, посчитав их образ жизни аномальным. И я... Я тоже шла против системы. Сейчас — особенно. Я осталась где-то посередине. Между системой природы. И ложным милосердием, которым так кичился Карлайл.
А посреди всей этой грязи все еще оставалась любовь. Как странно. Как нелепо это понимать. И еще более нелепо принять. Да, любовь к Эдварду, к Несси, к Элис, Эсме и остальным. Даже к Карлайлу. Почти дочерняя. Любовь и благоговение. Я оберегала их. Хранила их. От самой себя. Я отдала бы за них всю свою вечность. Как когда-то отдала за них жизнь. Даже теперь. Когда они предали меня. И Чарли. Больше всего — Чарли. Любовь — это как ненависть. Разница лишь в том, что ненавидеть проще. А любить опасней. Вот и все. И все это жизнь. Но и этого довольно. Хотя в последнее время я разучилась жить, не понимая, стоит ли оно того. Законсервировала себя в своем страхе. И забыла, что не может и дальше так продолжаться. Давно пора что-то решить.
Давно пора быть той, кто я есть. Кем создала меня природа. Занять свое место в системе. Чтобы просто жить.

Прохладный лондонский воздух окутал меня, едва я вышла за порог своей комнатенки. Вампирам он не страшен. Но по старой человеческой привычке я поежилась. Втянула носом воздух, ощущая запах гнили, бензина и крови. Человеческой крови. К горлу подкатила тошнота. Не та тошнота, которую могут испытывать люди. Другая тошнота. Тошнота вызванная отвращением к самой себе и окружающему меня миру.
А еще был голод. Зверский, немыслимый голод. В моем новом доме не было зеркала, но я знала, что глаза мои приобрели цвет той черной бездны, в которую я стремительно падала.
Я брела по улице, не разбирая дороги. Мне было наплевать, заметят ли меня, что со мной произойдет. В голове проносились строки из давешней газеты, вызывая во мне еще больше отвращение.
Запах крови витал вокруг меня, маня, затягивая, заставляя терять сознание. Для вампира самое страшное — потерять сознание. Самое страшное — потерять контроль. Перестать осознавать разрушительное действие собственных поступков. Да, я умерла не один раз. Я умирала тысячи раз, когда со мной происходило это. Когда единственно ценной становилась одна мысль, пронзающая тело: Кровь! Кровь! Кровь!
Я ступала по мокрому асфальту, чувствуя, как с каждым шагом моя собственная душа прячется все глубже от мира. И от меня.
Я теряла последние нити, которые еще связывали меня с окружающим миром. Я потеряла собственную надежду, веру, сердце, жизнь, любовь. Оставалась только жажда. Немыслимая и беспощадная. Застилавшая последнее желание быть собой. Заставлявшая убивать все живое вокруг.
Этот мир закружился вокруг меня, засиял сотнями немыслимых красок. И я потеряла связь с реальностью.
… я очнулась от ощущения отвращения, которое прокатывалось по моему телу безликими волнами судорог. Мои руки были в крови. Отвратительный вкус заполнил рот. Я понимала, что нескоро еще избавлюсь от этой мерзости. На моих коленях валялась дохлая иссушенная крыса. Нервный смех заставил меня вновь содрогнуться, едва я осознала, что сама только что сотворила с этой крысой.
Крыса! Черт подери! Крыса! Я – ничтожная крыса! Живущая в подворотнях, питающаяся отбросами. Ведомая инстинктами! Никакого удовольствия. Крыса! Крыса! Крыса!
Вольтури убивают людей. Каллены – хищников. А я годна лишь для того, чтобы питаться крысами. На большее не хватает смелости. И достоинства. И жизни. Потому что меня нет. Потому что я стерла себя с лица земли. Потому что я…
- Ммм… Какое любопытное зрелище! – послышался за моей спиной знакомый глубокий голос, - за мой век редко такое попадалось. И что, Это и есть знаменитая диета Карлайла Каллена?
Что-то надломилось во мне. Я не знаю что. Но осознание того, что Аро Вольтури стал свидетелем моего унижения, что-то переключило в моем болезненном сознании. Сейчас я снова могла ненавидеть. Единственное чего я хотела – продлить это ощущение, еще связывавшее меня с миром живых. Единственное, что я могла – сделать это так, как умею.
Я неторопливо отбросила в сторону крысу.
- Пришел поживиться падалью? – надтреснутым голосом прохрипела я, едва узнавая саму себя.
- Нет. Был ведомый лишь любопытством. Что-то подсказывало мне, что сегодня случится нечто интересное.
- Давно следишь за мной?
- Дайка подумать… - он прикрыл глаза, а распахнув их, ответил, - с того дня как узнал о тебе от лепечущего в полубреду Эдварда, что он навеки потерял любимую. Кажется, тогда он просил прикончить его. А теперь мне кажется, что с минуты на минуту об этом будешь готова попросить ты.
- Черта с два, Аро. Ты никогда не играл честно.
- Только не теперь. Теперь нечестную игру ведут Каллены. Я читал статью Карлайла. Очень благородно, не правда ли?
Новая волна ненависти прокатилась по моим мышцам.
- Я не играю больше ни в чьи игры.
- Ах да… Теперь ты играешь с крысами. Но исключительно по своим правилам.
Я не знала, что произошло. Вопреки моим намерениям мышцы сработали сами по себе, метнувшись в смертельном броске на Аро. Да, в ту минуту я хотела смерти. И мне было плевать – своей или его. Его смерть на некоторое время принесла бы мне удовлетворение. Моя – исполнила бы самое заветное. Не существовать.
Он легко, как котенка, отшвырнул меня к ближайшей стене. Столкновение. Звук разлетающихся кирпичей. И, черт побери, желание расквасить его самодовольную морду о собственные кулаки. Впервые за последнее время нормальное желание.
Аро тихонько засмеялся и двинулся в мою сторону.
- Изабелла, - снова мое имя стекало по его губам, как мед, - я же говорил, что ты придешь ко мне. И ты придешь.
- Черта с два! – завопила я и вновь бросилась к нему.
Эта попытка была удачнее. Сидя у него на плечах, пока он недоуменно оглядывался, пытаясь стряхнуть меня, я ухватилась за его длинные темные волосы, намереваясь либо снять с него скальп, либо оторвать ко всем чертям его поганую голову. Ни то, ни другое не удовлетворяло жажды моей кровожадности.
Пальцы невольно сомкнулись вокруг его горла. Душить! Душить! Как этот проклятый мир душил меня всю мою никчемную жизнь! Алая пелена застилала мои глаза. Мои руки отяжелели. И я провалилась в бездну, имя которой забвение.
- Это очень плохая игра, Белла Каллен. И я не крыса. – вырвал меня голос Аро из тьмы, - если так уж хочется умереть, попроси. Но никогда, ты слышишь, никогда не смей поднимать на меня свои руки. Я слишком стар для этого.
Я лежала на земле. Голова болела как от удара. Его руки сжимали мою шею. В голове пульсировала лишь одна мысль. Нечеткая, которая только начинала формироваться в слова. Попроси. Попроси. Как просто. И тогда – конец всему. Больше не будет боли. Больше не будет воспоминаний. Больше не будет крови. И любви не будет тоже. Единственное лекарство от яда, отравившего мое тело. Яда, сковавшего мою волю. От которого невозможно излечиться иначе, чем умерев.
- Сделай это, - прохрипела я, - убей меня! Пожалуйста.
Я не узнавала свой голос. Он звучал почти жалобно. От отвращения к себе я поморщилась, и все же ожидала последнего удара, который оборвет череду несчастий, которые я взвалила на себя по доброй воле. «Эдвард! – мысленно повторяла я, как молитву, - прости меня, Эдвард, я так любила тебя!» От смерти меня отделял один миг. И я ждала его с благоговением.
- Мне нужно от тебя другое, Изабелла, - почти по-доброму проговорил Аро после некоторой паузы.
Я распахнула глаза, осознавая, что удара не было. От разочарования во мне вновь поднялась ненависть. Что я должна была сделать, чтобы покончить с этим? Чтобы Аро перестал разглагольствовать, усыпляя меня своим проклятым ласковым голосом.
- Мне нужно, чтобы ты захотела жить, - продолжал он, - и жить со мной. Чтобы я научил тебя любить жизнь. И принимать себя такой, какой ты не хочешь себя принимать. Потому что другого пути у тебя нет. Если не получилось с Калленами, это еще не значит, что не получится со мной. Это еще не значит, что тебе нет места в мире. Это еще не значит, что ты должна жертвовать всем только ради их спокойствия. Если Карлайл пренебрег твоими чувствами, это еще не значит, что я такой же. Я не такой же. И находясь со мной, ты забудешь то, что так мучает тебя. Я заполню эту пустоту. Больше не будет Эдварда с его порицаниями и честными глазами. Буду я. И будешь ты. Ты будешь счастлива. Ты будешь собой. И ты будешь любить свою жизнь.
Его голос гипнотизировал меня. Его взгляд был взглядом кобры перед броском. И все-таки это было надежно. В этом была сила. Была уверенность.
На сотую долю мгновения я обернулась назад. За спиной была любовь Эдварда. Рождение Несси. Был наш дом и наш мир. И была боль. Бессмысленная, бесконечная боль. Моя – не их. Кровь и мрак, которые перечеркнули все. Все, что было, и все, что могло быть. А теперь на целом свете была только я одна и взгляд Аро, который протянулся к моей душе через целые тысячелетия. Через его вечность к моей.
- Я хочу жить, - простонала я, - я хочу, хочу, хочу жить! Хочу жить!