Кетрин
Прямо передо мной стоял невысокий жилистый парень с копной светлых волос, небрежно собранных в хвост. Одет он был абы как, поношенные коротковатые джинсы и стертая рыжая замшевая куртка. Чуть склонив голову на бок, он с нескрываемым интересом рассматривал меня, словно хищник, который перед тем, как кинуться на свою добычу, очень любит сначала с ней поиграть. Хитрые, слегка прищуренные ярко-алые глаза и бледная кожа лучше всяких слов говорили, кто он такой. Первые лучи рассвета упали на его лицо, и кожа заиграла множеством бриллиантовых отблесков.
Но не это меня удивило, я уже привыкла к такого рода встречам. Этот вампир был давно мертв в моем представлении. Дружок рыжей бестии, за которого она якобы хотела мне отомстить, и звали его Джеймс, если, конечно, мне память не изменяет. И я его уже один раз убила при помощи своего дара. Как такое могло произойти, что он выжил? Ведь я прекрасно помню, как разорвался его мозг под напором моего взгляда.
Но вот он, совершенно живой и здоровый, нагло улыбается мне прямо в лицо. Его поза расслаблена, он явно чувствует свое превосходство, и я понимаю, почему. Ведь еще один вампир, миловидная черноволосая девушка, стоит, опираясь на машину, в которой находился мой сын. Заметив мой встревоженный взгляд, она нагло облизнулась и ласково погладила окно с той стороны, где находилось детское кресло.
Меня охватило некоторое разочарование. Я надеялась встретить здесь кого-то более значимого, но опять приходится иметь дело с двумя пешками. Хотя нет, если у меня не получилось убить Джеймса в прошлый раз, его можно считать ладьей в этой сложной игре. Неужели опять все будет так же примитивно, как и в мою первую встречу с вампирами? Хотелось бы увидеть что-нибудь новенькое. Неужели у режиссера этого спектакля истощилось воображение?
Я перевела глаза на Джеймса, готовясь для проникновения в его сознание. И вот тут меня снова ждал сюрприз. Я словно уперлась взглядом в каменную стену, на его сознании стоял мастерски созданный блок. И я даже не сомневалась, что этот блок поставил тот же человек, который так беспардонно поработал в сознании Стена Стивенсона. И для того, чтобы пробить этот блок и подчинить вампира своей воле, мне понадобится некоторое время, за которое его подружка вполне успеет расправиться с моим сыном.
Нет. Вовсе не этого от меня ждет загадочный кукловод. Он уверен, что я не стану рисковать своим ребенком. И если я уже решила играть в поддавки, нужно принять его правила. Пока.
Я должна быть спокойной. Я смогу с этим справится. Меня готовили к таким ситуациям. И обязательно должен быть выход, сейчас мне просто необходимо тянуть время, послушно выполняя все, что прикажет мне Джеймс. Только так я смогу приблизиться к разгадке, только так я смогу выполнить задание, оградить себя и своих близких от преследования.
– У тебя очаровательный сын, – ласково улыбнулся мне Джеймс, и вот тут волна неприятных мурашек все-таки пробежалась вдоль моего позвоночника, – ты же не хочешь, чтобы моя подружка сделала с ним что-нибудь нехорошее?
В подтверждение его слов вампирша радостно оскалилась, демонстрируя мне свои острые белоснежные клыки. Ее бы только в рекламе зубной пасты снимать.
Я отрицательно замотала головой.
– Вот и хорошо, – обрадовался он, – а мы с тобой поиграем в одну интересную игру.
Он медленно расстегнул ремень на своих джинсах, натянул его в руках и резко дернул, так что ремень с громким треском разорвал воздух. Он действительно думает запугать меня такими примитивными штучками?
– Ты же будешь послушной девочкой, правда? – и он заглянул мне в глаза.
А у меня были какие-то другие варианты?
– Руки, – резко приказал он.
Я медленно протянула ему свои руки, и он ловко перетянул ремнем запястья, и с силой дернул меня к себе, так что я практически упала в его леденящие объятия.
– Не бойся, – почти ласково прошептал он, проводя губами вдоль моей щеки, – я не убью тебя. К сожалению.
Хищно улыбнувшись, он резко заломил мои связанные руки вверх, закрепив край ремня за свисающую толстую ветку дерева. А я пыталась оценить, насколько беспомощной была эта поза.
– И глазки мы тебе завяжем, так будет интимнее, правда, детка?
Чего же он добивается? Хочет меня сломать? Унизить? Опустить? Изнасиловать? Нет, это только средства, было что-то другое, какая-то скрытая цель, но я пока не могла понять, что именно.
– Я не слышу ответа, – зло прошептал он мне на ухо.
И он ударил меня ногой по коленкам, так, что треснула коленная чашечка. Я стиснула зубы, чтобы не закричать от пронзившей ногу боли. И все-таки нога была левая, а бесконтактный удар я отработала правой.
– Правда, – послушно повторила я.
Переместив центр тяжести на пока еще здоровую ногу, я попыталась найти положение левой, чтобы минимизировать режущую боль в коленке. А Джеймс достал из кармана какую-то тряпку, которой завязал мне глаза. Я теперь не видела, что происходит. Плохо, очень плохо, но у меня еще оставались свободными ноги, и разорвать сдерживающий руки ремень тоже не было проблемой.
Но было одно но. Олег. Пока я буду бороться с Джеймсом, девица без труда разделается с моим сыном. Интересно, а как там Каллены? Надеюсь, что они уже покончили с новорожденными вампирами и заинтересуются вопросом, куда делись мы с Олегом.
Я чувствовала, как Джеймс обходит меня по кругу, как хищник, убежденный, что жертва уже не будет ему сопротивляться. Одним молниеносным движением он разорвал мою майку, и провел кончиками пальцев по моей обнаженной груди. От его мерзкого прикосновения я непроизвольно вздрогнула, нарастающее отвращение вызвало приступ тошноты. Извращенец чертов! В морду ему, что ли, плюнуть? Идея, конечно, очень заманчивая, но не очень умная, это только разозлит его, лучше пока ему не перечить.
– Мы не будем спешить, – интимно зашептал он, словно нехотя убирая свои руки, – начнем с твоих красивых браслетов. Дашь поносить?
Слишком много он знал. Мое обоняние было напряжено до предела, я чувствовала его перемещения вокруг себя каждой клеточкой кожи. Я вспомнила, как учил меня Валька. Мне не обязательно надо видеть, я могу воспринимать все вокруг интуитивно.
Он резко дернул мой браслет-передатчик, и тот треснул, бесповоротно сломавшись. У меня дежавю? Такое уже было, странно, все-таки режиссер всего этого спектакля повторяется. И хоть назад, в свое время, теперь путь для меня был отрезан, почему-то страха не было. Я не умру. Я в этом уверена. Я еще нужна для чего-то, вот только для чего?
Острые когти слегка оттянули мою защиту, и я ощутила, как лицо Джеймса приблизилось к моему.
– Как думаешь, – прошелестел он, и его холодное дыхание прожгло мою щеку, – сразу снять, или сначала тебя помучить?
Я равнодушно пожала плечами. Мне было все равно. Я ощущала пустоту внутри себя. Я была готова принять боль. И я знала, что он не снимет браслет. Во всяком случае, не сразу.
Острые когти спускались ниже, повторяя рисунок татуировки на моем левом предплечье.
– P of T, – задумчиво пробормотал Джеймс, – неужели Патруль времени? – деланно изумился он, – серьезная организация!
Ох, как много он знает. И тут резкое, нечеловеческое движение, и острые железные когти сдирают пласт кожи с моего плеча. Теплая тонкая струйка крови поползла по предплечью, предательски щекоча мою кожу, и скатилась куда-то под лопатку.
– Будем считать, что ты оттуда уволилась, – ухмыльнулся он.
Интересный способ избавления от татуировок, только больно уж радикальный. Только бы не закричать. Это не страшно, уговаривала я себя, защита быстро зарастит рану.
Я слегка подвигала затекшими от неудобной позы руками, заодно чуть растягивая захват ремня, чтобы в случае необходимости иметь возможность как можно быстрее разорвать его. И мое движение не укрылось от моего мучителя.
– Думаешь, сможешь освободиться? – его завораживающий голос вновь зашелестел возле моего уха.
И я почувствовала, как две его ладони обхватили мою руку между запястьем и локтем и резко дернули. Раздавшийся хруст и острая боль, вызывающая секундное помутнение рассудка, свидетельствовали об открытом переломе моей несчастной конечности. Ох, а он так похож со своей рыжей подружкой, она тоже в свое время мою руку ломала. Ничего. Это зарастет в течение часа. И я чуть передвинула руки, так, чтобы основная нагрузка ремня переместилась на здоровую ладонь, но это не помогло мне унять боль.
– Это чтобы ты не питала ненужных иллюзий, – зло прорычал он.
Ощутив его ладони на другой руке, я уже знала, что будет дальше. Новый треск, и новая волна боли переключила мое внимание, заставляя полностью забыть об саднящем плече. Это уже гораздо хуже. Стягивающие запястья ремни не давали возможности выбрать удобное положение, пришлось приподнять обе руки, напрягая их в локтевых суставах, и боль опять переместилась в район разодранного плеча.
Мне нужно найти силы разговаривать с ним, тянуть время.
– Зачем тебе все это? – решилась поинтересоваться я, – вряд ли тебя интересуют деньги.
Когти прошлись по моей спине по обеим сторонам от позвоночника, наверняка оставляя глубокие борозды. Боль заставила меня выгнуться дугой, снова приводя в неудобное положение сломанные руки. Интересно, что у меня теперь болит больше? Вряд ли на этот вопрос есть вразумительный ответ.
– Подумай сама, – шепчет он, – мне говорили, ты шибко умная.
– Кто говорил? – уже сквозь зубы процедила я, пытаясь совладать с ноющей спиной, в которую словно натыкали миллиарды иголок.
– Скоро ты все узнаешь, – прошептал он, и когти содрали пласт кожи с моего живота.
Боль притупляла сознание, мысли разбегались, я не могла сосредоточиться. Мне нельзя отключаться. Я должна быть в сознании. Я должна говорить с ним, отвлекать его. Пока он занят мной, мой сын будет в безопасности.
– Новорожденные вампиры, это твоя работа? – мой голос срывался на шепот.
– Моя, – с гордостью отвечал он, – надо же было как-то твоих дружков отвлечь.
И он провел губами вдоль моей щеки, сделав шумный вздох.
– Как жаль, что я не слышу твоего аромата, – и снова его ледяные пальцы ощупывают кожу вокруг моего пока еще оставшегося браслета, – готов поспорить, что ты пахнешь восхитительно. Интересно посмотреть, что будет делать твой Эдвард, когда услышит твой настоящий запах.
– Он его не услышит, – возразила я.
– Посмотрим, – многозначительно прошептал он, и от его голоса мурашки страха снова пробежались по моему позвоночнику.
– Боишься? – сразу почувствовал мою реакцию вампир.
– Нет, – решительно возразила я.
Я не имею права бояться. Страх – это первый шаг к панике и неизбежному поражению. А я просто не могу проиграть этому вампиру, я сильнее, он может причинить мне физическую боль, но ему никогда не поставить меня на колени. Хоть бы Олег не проснулся, не дай бог ему увидеть такое. Хватит ему на сегодня впечатлений, как его отец разорвал живое существо, пусть даже это был плохой вампир.
– Конечно, – согласился он, – ты же крутая. Тренированная. Гордая.
И он схватил меня за волосы, оттягивая голову назад, и я почувствовала, как его клыки прошлись по моей шее, ощутимо царапая, но не разрывая кожу.
– Только не говори мне, что мстишь за свою рыжую подружку, – пробормотала я сквозь зубы, – ни за что не поверю.
– За Викторию? – совершенно искренне удивился он, и даже выпустил мои волосы из своей железной хватки, – на самом деле она мне надоела, так что я должен поблагодарить тебя, что ты помогла мне от нее избавиться.
– Странное у тебя проявление благодарности, – съязвила я.
– Это кто как умеет, – парировал он, – но мы отвлеклись от основной темы нашего разговора.
И снова его когти вонзились в мою кожу, на этот раз он разодрал мою ногу вдоль линии окончания шорт. По сравнению с болью в сломанных руках, которую многократно усиливал стягивающий запястья ремень, это уже было как укус комара. И я с ужасом подумала, а что бы было, если бы на мне не было защиты? Все-таки она немного притупляет боль, без нее я бы уже наверняка просто отключилась.
– И какая же у нас тема? – язык меня уже практически не слушался, и я с трудом соединяла слова в связные предложения.
Его удар пришелся в левый бок, и я ощутила, как крошатся мои ребра.
– А тема у нас одна, – и он почти ласково погладил место удара, – боль.
И последовал еще один удар, но теперь уже с другой стороны. Если бы мои глаза были сейчас открыты, из них бы наверняка посыпались искры. Переломы – это вообще очень плохо, защита использует очень много энергии на сращивание костных тканей.
Во мне зарождалось подозрение, что все его действия тщательно продуманы. Он терзал меня словно по плану, и было странно, что он не задевает никакие жизненно важные органы. Например, удар такой силы в живот мог привести к очень плачевным последствиям, а если в голову, так вообще стать смертельным. Тоже самое касается и позвоночника. И, тем не менее, он умело истощал мою защиту, и я даже не знала, насколько ее хватит после того, как она зарастит все нанесенные моему телу повреждения.
– Тебе же больно? – заботливо поинтересовался он.
– Да, – совершенно честно прошептала я.
– Вот и хорошо, – удовлетворенно вздохнул он, сдирая кожу на месте предыдущего удара.
Боль. Вот ключевое слово. Я должна испытывать боль. Зачем? В экстремальных ситуациях, как известно, обостряются все инстинкты и проявляются неведомые ранее таланты. С инстинктами у меня все в порядке, куда уж их еще более обострять. А что с талантами? Если глаза завязаны, то мои таланты бесполезны. Или нет? Сосредоточившись, я попыталась увидеть что-то через закрывающую глаза ткань, но кроме слабого источника света мне ничего рассмотреть не удалось.
А как можно преодолеть боль? Можно переключиться, подумать о чем-нибудь другом. Например, о том, почему Джеймс в прошлый раз остался жив. И я отключилась от его когтей, продолжающих разрывать мою кожу, я пыталась восстановить в своей памяти события того далекого дня, когда я впервые попала в это время. Что-то тогда показалось мне подозрительным в его сознании, вот только что? Слишком быстро тогда все происходило. Я уже была уверена, что с его сознанием работал тот же человек, что и со Стивенсоном. Но что он сделал с ним тогда? Неужели наложил ложное сознание? Да еще так искусно, что я не заметила? Трудно будет с ним тягаться, а ведь нам не избежать столкновения лоб в лоб.
И тут я ощутила холодное тело Джеймса, прижавшееся ко мне сзади. Его твердое желание уперлось в мою задницу, его пальцы проникли под мои пропитанные кровью шорты, поглаживая низ живота.
– Хочешь меня? – и его ледяной язык слизнул уже запекшуюся кровь с моей спины.
Ага. Очень. Прямо дрожу от возбуждения. Особенно дрожат неудобно заломленные руки. Неужели мне придется пройти и через это? Хоть бы его подружка заревновала!
Едва ощутимое колебание воздуха, и я почувствовала, что появилось еще одно действующее лицо. И появилось оно где-то совсем рядом, и сдавленный рык вампирши говорил о том, что это скорей всего не самый лучший друг Джеймса.
Да и Джеймс наконец-то отлип от меня, и явно напрягся, повернувшись в сторону незнакомца.
– Ты? – послышался несколько удивленный голос вампира, – какого черта ты тут делаешь?
– Зачем ты ее мучаешь? – довольно равнодушно поинтересовался спокойный мужской голос.
– Это распоряжение Пьера, – нехотя отвечал Джеймс.
Пьер? Уж не тот ли это человек в черном комбинезоне? Но рассуждать было некогда. Джеймсу явно сейчас было не до меня, похоже, он побаивался вновь прибывшего. А я прекрасно понимала, что другого шанса у меня не будет, и я развернулась, из последних сил ударив его здоровой правой ногой. Я вложила в этот удар всю свою ненависть к нему и его хозяевам, всю свою боль, через которую мне пришлось пройти по их вине, весь свой страх за сына и всех Калленов, который мне пришлось испытать.
Он отлетел в сторону, а я попыталась освободиться от ремней, но каждое хоть малейшее шевеление отдавалось нестерпимой болью в сломанных конечностях. Путем неимоверных усилий мне все-таки удалось извернуться и сдвинуть повязку с глаз, потеревшись головой о связанные руки. Но это напряжение стало для меня роковым, глаза заволокло пеленой, бессильно опустились веки. Единственное, что я успела увидеть, это нечеткий силуэт человека в черном комбинезоне, откидывающего бесконтактным ударом нападающего на него Джеймса. И я обессилено повисла на сдерживающих меня ремнях, уже не обращая внимания на дикую, непереносимую боль.
Рядом раздался треск ломающегося дерева, затем еще какие-то непонятные звуки, и в воздухе повисла тишина, прерываемая только радостным пением птиц. Затем стук открывающейся дверцы машины, топот детских ножек.
– Мама? – испуганный голос моего сына острым клинком пронзил мое сердце.
– Малыш, с мамой будет все в порядке, – в равнодушном голосе незнакомца мелькнули теплые нотки, – помоги мне, нужно срочно развести костер, собери сухие ветки.
Что ж, во всяком случае, незнакомец не собирается причинять вред моему сыну. И через некоторое время я услышала тихий треск разгорающегося костра, и легкий ветерок донес до меня запах дыма. И уже хорошо знакомый мне специфический запах горящих тел вампиров.
Сознание снова затуманивалось, я плохо соображала, что происходит. Рядом было чье-то дыхание, и вот сдерживающие меня ремни ослабли, и я стала медленно оседать на землю. Теплые руки осторожно, чтобы не причинять боли совершенно истерзанному телу, подхватили меня. Я постаралась вырваться, но меня бережно придержали, а сил бороться у меня уже не было, и каждое, пусть даже самое мимолетное движение вызывало новый приступ боли.
– Тшшш, – проговорил все тот же незнакомый, уверенный, и по-прежнему равнодушный голос, – все будет хорошо.
Я попробовала открыть глаза, но веки не слушались меня. Наконец, путем неимоверных усилий, мне все-таки удалось их приоткрыть, и словно сквозь пелену я увидела склонившееся надо мной лицо Джаспера.
– Джас? – удивленно спросила я.
Почему же у него теплые руки? Но постепенно лицо становилось все более отчетливым, и я получила возможность рассмотреть глаза. Глубокие, широко посаженные темно-карие глаза с желтыми радиальными прожилками на черных как смоль зрачках.
– Питер? – я постаралась приподняться, но только охнула от боли, падая назад.
– Тихо, – и вполне живой брат-близнец Джаса приложил палец к моим сухим потрескавшимся губам, – сконцентрируйся. Ты можешь управлять своей болью.
Он помог мне улечься на бок, чтобы минимизировать болевые ощущения.
– Я прикоснусь к тебе, а ты постарайся расслабить эту часть тела, – это было не предложение, это скорей походило на приказ, и я подчинилась его воле.
И он легко коснулся своими умелыми пальцами моей сломанной руки, и я почувствовала его тепло, расслабляющее мои мышцы. Он как будто забирал себе мою боль, хоть ненадолго, но все-таки, мне становилось легче.
– Теперь попробуй сама, – и он убрал свои руки, – тебе это еще пригодится.
Я стала постепенно расслаблять свои мышцы, начиная с рук, затем плечи, спину, грудь, живот, и под конец ноги, стараясь при этом глубоко и размеренно дышать. Боль не прошла, но она как будто подчинилась мне, я теперь ее контролировала. Я могла управлять ей, перегоняя ее словно мячик из одной части тела в другое, я играла с ней, не давая ей возможности затуманить мой разум. Да и защита уже приступила к своим прямым обязанностям, и теперь меня по-настоящему беспокоили только переломанные кости.
– Мам, дядя сказал, ты поправишься, – услышала я рядом тоненький голосок сына.
Боже, неужели он все видел? Что будет с его психикой после такого потрясения? Я ведь практически голая, если не считать коротких шорт, и на мое истерзанное тело наверняка страшно смотреть.
Мне стало легче, и я уже смогла рассмотреть Питера. Он был довольно смуглым, черты его лица были более острыми, чем у Джаса, чуть рыжеватые волосы коротко пострижены. И он не казался таким красавцем, как Джас, вполне обычный мужчина, довольно интересный, но это только благодаря загадочным, широко посаженным глазам. Усталость и равнодушие скользили в его несколько отрешенном взгляде, так обычно смотрит человек, по горло пресытившийся всеми возможными удовольствиями и пороками, которые только можно себе вообразить.
Как странно судьба поиграла с жизнями двух близнецов, одного из них сделав вампиром, а другого… А кто же другой? На чьей он стороне? Не он ли главный кукловод? Не было ли мое благородное спасение специально подстроено? В этой игре никто не жалел пешек, и я думаю, что ладьи тоже без сожалений пускались в расход. Джеймсом вполне могли пожертвовать, чтобы втереться ко мне в доверие.
– Когда раны полностью зарастут, снимешь защиту, – услышала я его голос, и, заметив мое недоумение, он добавил: – не бойся, она тебе не нужна.
Как это не нужна? Мой все еще блуждающий взгляд скользнул по его левому предплечью. На нем не было никаких браслетов! Почему это меня не очень удивило? Да потому, что я всегда об этом подсознательно догадывалась, но боялась поверить в подобную чушь. И теперь я знала, почему Джеймс мучил меня. Меня плавно подводили именно к этому.
Рожденное в муках знание оказалось слишком тяжелым для меня после чересчур насыщенной событиями ночи, и мой истерзанный рассудок наконец провалился в вязкую, спасительную пустоту.