Наверно, я перечитываю эту страницу уже раз в пятый. Ох, кого я обманываю? Я перестала понимать смысл написанного в тот момент, когда мой друг положил голову мне на колени.
Это повторяется каждую ночь. Мы втроём сидим в гостиной и делаем уроки. Обычно, наше трио расходится очень поздно, когда вокруг уже никого. Я сижу на диване, забравшись на него с ногами, и штудирую литературу, которая поможет мне как можно лучше выполнить домашнее задание, или же просто читаю что-то для себя. Рон устраивается в кресле напротив, рядом с камином – читает, пишет или мечтает... чем бы он ни занимался, всё самое интересное происходит, когда наш рыжий друг уходит спать, оставляя нас с Гарри заканчивать домашнюю работу. Гарри. Мой лучший друг, обычно, сидит на полу, используя низенький журнальный столик, как письменный, но, в конце концов, садится рядом со мной на диван. После чего начинаются его прикосновения. Я не имею в виду, что он меня лапает или тискает – ничего подобного... просто его нога задевает мою, его рука гладит мое колено, наши плечи соприкасаются, когда мы склоняемся над книгами. А неделю назад Гарри начал класть свою лохматую голову мне на колени.
Я не уверена, что тогда произошло, но, поздно вечером, когда Рон бросил конспект по истории магии и поднялся в спальню, Гарри в мгновение ока очутился около меня и, улегшись на спину, положил голову мне на колени. Я не жаловалась, да и зачем? Гарри-Гарри. Я не стала задавать вопросов. Думаю, ему просто нужно немного тепла и уюта. И я рада, что могу подарить это своему другу.
Гарри всё время страшно напряжён, и я удивлена, что такая простая вещь, как использование меня в качестве подушки, позволяет ему расслабиться. Я смотрю вниз, теперь уже полностью игнорируя книгу, на лицо моего лучшего друга. Он расслаблен, но внимателен. Я рассматриваю его, делая вид, что внимательно читаю. Он выглядит таким юным, таким невинным, когда не думает о войне, Волдеморте или пророчестве. Его глаза ярко сияют, как изумруды, на которые попали лучи солнца. Его губы неслышно проговаривают то, что он читает. Эта картина такая простая и уютная, и на это хочется смотреть вечно.
Как семнадцатилетний парень может держать такой вес на своих плечах? Именно в эти моменты я вижу, что мы – одногодки. Он не должен был вырасти так быстро. Я тяжело вздыхаю и, бросив очередной взгляд на Гарри, вижу, что друг пристально на меня смотрит.
- Миона? Ты в порядке?
- Да, извини, Гарри, я читала о том, что наказание домашних эльфов по приказу хозяев было юридически подтверждено законом 1437 года. Вот и всё.
- Хм... Гермиона? - наши глаза вновь встречаются, - С каких пор проблемы домовых эльфов обсуждаются в «Продвинутом курсе Зельеварения»?
Ох, великий Мерлин! Я же считала, что бросила читать эту книгу.... гм... учебник. Видите, что он со мной делает? Я сомневаюсь, что Гарри догадывается, что, когда он смотрит на меня так пристально, моё сердце дрожит и бьется так быстро, будто хочет вырваться из груди.
-Мм... гмм... я... - и когда я стала столь красноречива? Смотрю на брюнета и вижу, что в его глазах сияет радость. Он поймал меня. Я даже не могу это отрицать. И не могу придумать правдоподобное и невинное оправдание.
- Ты снова наблюдала за мной?
Что? Как давно он понял, что я его рассматриваю?
- Мм...хмм... я... - просто отлично, опять не знаю, что сказать. Тяжело вздохнув, я пытаюсь всё отрицать:
- Это... это не так, Гарри.
Он неожиданно садится и моей ноге тут же становится холодно. Мне хочется, чтобы он лёг обратно, и снова стал читать, не обращая внимания на всё, что я сказала или не сказала минуту назад. Я поднимаю глаза и вижу, что он улыбается.
- Миона, я же не слепой. Я знаю, что ты наблюдаешь за мной, когда мы так сидим. И делаю то же самое.
Мои мысли замерли. Он только что сказал, что тоже наблюдает? Единственное, что я могу сейчас сделать - это тихо пробормотать, не решаясь посмотреть в его глаза:
- Зачем? - Идиотка. Я задала вопрос, совсем не подумав. И где были мои мозги? Понятно, что они куда-то пошли погулять, помахав мне ручкой – в этом-то и проблема.
Моё замешательство веселит Гарри. Я вижу это по смешинкам в глазах и улыбке, в которой кривятся его губы. Внезапно он вынимает книгу из моих рук и вновь ложится мне на колени.
- Мне нравится так сидеть с тобой, Миона. Это удобно.
Удобно для кого? Гарри же понятия не имеет, что происходит со мной, когда он так близко. Я никогда не говорила и не скажу ему этого. Непохоже, чтобы он испытывал подобные чувства. Но мне нравятся ощущения, когда Гарри так близко. Очень хочу, чтобы он был рядом, а я могла его защитить. Обычно, я списываю подобные мысли и чувства на материнский инстинкт, которым наделено большинство девчонок, но чувствую что-то ещё, что к нему явно не относится, когда рядом Гарри.
Я молча киваю, не доверяя словам. Если бы я сейчас что-то сказала, то, подозреваю, что всё бы испортила. Теперь, когда в руках нет книги, я не могу сопротивляться своему желанию. Нерешительно протянув руку, я убираю челку с его лба и провожу пальцами по волосам. Мне приходится закусить губу, чтобы удержать стон, рвущийся с моих губ. Мерлин, они, как шёлк! Чёрт, что я делаю? Мои пальцы нежно гладят его по лбу, и один обводит контур шрама... Метка, которой Волдеморт определил его, как равного себе.
Вижу, как его глаза закрываются, а с губ срывается тяжелый вздох. Знаю, что Гарри ненавидит то внимание, которое привлекает его шрам, и молча проклинаю себя и свои руки за эти прикосновения. Моя рука резко отдергивается, но, прежде, чем я успеваю сообразить, Гарри бережно берёт мою ладонь и прижимает пальцы к своему лбу. Я кидаю на него взгляд и вижу, что его глаза по-прежнему закрыты. Он вновь вздыхает, когда мои пальцы начинают перебирать его волосы.
- Мне нравится, когда ты так делаешь, - шёпотом говорит Гарри и медленно открывает глаза, чтобы я тут же оказалась в ловушке изумрудных омутов.
Я вижу на лице моего друга гамму ярких эмоций, а его глаза сияют каким-то магнетическим светом. Я никогда раньше не видела такого взгляда. Я хмурюсь и вспоминаю, какое выражения бывает у его глаз: утомленное, сердитое, запутавшееся, раздражённое, любопытное, упрямое, грустное, боль, напуганное, довольное.... но это я не могу объяснить. Такого я ещё не видела. Заинтересованно посмотрела на парня, пытаясь проникнуть в его мысли. Я знаю Гарри хорошо, порой даже лучше, чем он знает себя. И это меня пугает.
Он рассмеялся.
- Что такого забавного ты увидел?
- Ты пытаешься понять, о чём я думаю, не так ли?
Я даю себе мысленный подзатыльник. Подозревала, что знаю его лучше, чем он знает себя, но, вы знаете, что? Можно сказать и наоборот. Иметь Гарри в лучших друзьях - что может быть лучше? Он обычно знает, какая мысль придет в мою голову ещё до того, как она там появится. Пугает, да?
- Так о чём ты думаешь, Гарри?
- О нас... ты...я....
Моё сердце замирает на несколько мгновений, после чего начинает биться ещё быстрее. Нет, я всего лишь безнадежно влюбленная девочка-подросток. Он не может иметь в виду...
- Мне нравится, что есть между нами, Миона.
- И что у нас есть, Гарри? - Мордред, это прозвучало ещё ужаснее, чем мне показалось. Если это тот самый неуместный вопрос, то он не ответит. Но Гарри просто пожал плечами и немного помедлив, сказал:
- Я не знаю, как объяснить это словами. Мне нравится, что нам уютно друг с другом. Мне нравится то, что я чувствую, когда вижу твою улыбку или когда замечаю, что ты на меня смотришь.
- Неправда!
- Гермиона, всё в порядке. Мне это нравится. И, как уже говорил, я тоже за тобой наблюдаю. Мне нравится смотреть, как ты закусываешь губу, когда сосредоточена. Нравится, когда твои глаза бегают по странице книги, внимательно вникая в каждое слово, будто это сокровенная тайна мира. Нравится, как ты морщишь носик, когда в тексте встречается что-то, с чем ты не согласна. Мне нравится смотреть на тебя.
Я не могу сдержать радостную и немного смущённую улыбку. Не знаю, как ответить на этот монолог. Единственное, что сейчас могу - улыбаться. На какое-то время нас окутывает тишина. Наконец, я решаюсь посмотреть на него и вижу тот же загадочный взгляд.
- Ты хочешь знать, о чём я сейчас думаю, Гермиона? - тихо шепчет парень. Я могу только согласно кивнуть. Слова подводят меня этим вечером. Никогда не имела проблемы с тем, чтобы правильно их подобрать, но не сегодня. Обычно меня сложно заткнуть. Но сейчас я изучаю зелёные глаза Гарри, а все мысли заняты разгадкой его пристального взгляда.
- Ты красивая, - шепчет он ещё тише, чем раньше. - Вот о чём я думаю. Ты такая красивая.
На моих щеках вспыхивает румянец, который вскоре заливает всё лицо и шею. Никто и никогда раньше не называл меня красивой. Хорошо, мои мама и папа – и довольно часто, но, наверное, любые родители так думают о своём ребенке. Не могу понять, почему Гарри так считает. У меня вьющиеся волосы самого обычного каштанового цвета, обычные карие глаза и никакой косметики. Я абсолютная простушка по сравнению с большинством девочек Хогвартса. Насколько могу судить, на их фоне я заметно проигрываю. Особенно, когда знаю, что человек, который делает мне этот комплимент, может встречаться с любой девушкой. Разве найдется хоть одна сумасшедшая, которая ему откажет?
- Я вовсе не красивая, Гарри. Посмотри на Лав...
Его палец прижимается к моим губам прежде, чем я заканчиваю фразу. Сладостная дрожь пробегает по моему позвоночнику от прикосновения этого мозолистого пальца. Гарри вновь поднимает голову с моих колен и теперь сидит напротив, пристально меня разглядывая.
Он знает, что его глаза со мной делают? Я чувствую, будто взгляд проникает в мою душу, в самые потаённые уголки, изучая, запоминая, исследуя. Эти изумруды в обрамлении длинных, черных, как смоль, ресниц – моя слабость. Нужно отвести глаза. Ну же. Я не могу больше выдержать его пристального взгляда.
- Гермиона Джейн Грейнджер, как Вы можете заявлять, что не красивы? Ни одна девушка не может сравниться с Вами. Они пользуются косметикой и яркими тряпками, чтобы привлечь к себе внимание. Ваша же красота – естественная... - я открываю рот, чтобы возразить, но Гарри качает головой и продолжает: - Я поражён, что ты этого не замечаешь. Твои волосы великолепны: при свете огня они рыжие, чем-то напоминают Рона, а днём переливаются различными оттенками – от тёмного шоколада до цвета старого золота, и в их прядях озорно играют солнечные лучи. Они длинные и вьющиеся. Я знаю много парней, которые хотели бы запустить руки в это богатство. Мне кажется, это очень сексуально. - Он подмигивает и у меня по спине бегут мурашки. Когда это Гарри Поттер кому-то подмигивал? Не говоря уже о том, чтобы подмигнуть мне. – И просто необходимо рассказать о твоих глазах. Они – не обычного карего цвета, как ты думаешь. Они – цвета горького шоколада с карамельной крошкой, которая золотыми искорками сияет в твоем взгляде. - Я широко распахиваю глаза. Когда это Гарри Поттер стал таким романтиком? Мои мозги снова отправились в отпуск. Я и представить не могла, что кто-нибудь когда-нибудь скажет мне такое, тем более, что это будет мой лучший друг. Мой лучший друг, чья рука лежит на моей коленке и медленно и нежно её поглаживает. Тот, который ещё недавно смотрел на меня исключительно, как на лучшего друга, просто друга, который, так уж получилось, оказался девчонкой. Но тогда откуда эти слова?
Мои мысли предали меня. Я, видимо, задала этот вопрос вслух. Потому что, спустя мгновение, его ладони ложатся мне на щёки, и он поворачивает мою голову, чтобы заглянуть в глаза.
- Ты, правда, не понимаешь?
- Не понимаю что?
Он качает головой и хихикает. Разве это смешно? И, ради Мерлина, чего я не понимаю? Вновь эти проклятые зеленые глазища смотрят на меня этим проклятым непонятным взглядом, который я так и не расшифровала. Его ладони все ещё обхватывают мои щёки, и я очень этим недовольна. Как я могу думать о чём-то ещё, когда рядом эти замечательные пальцы, когда всё, что мне хочется - повернуть голову и поцеловать эти мозолистые ладони или просто утонуть в этих изумрудах, так таинственно мне мерцающих?
- Для самой умной ведьмы Хогвартса ты слишком медленно соображаешь.
- Чт....
Гарри улыбается одной из своих самых сногсшибательных улыбок, и остатки связных мыслей улетучиваются. И тогда он делает нечто невероятное, после чего я, наверно, уже никогда не смогу последовательно и логично мыслить. Но, когда его губы коснулись моих, это, на самом деле, стало невозможно. Я замерла. Просто остолбенела от шока и никак не отреагировала. Мой лучший друг, парень, которого я так давно и безнадежно любила, человек, который, как я считала, никогда не ответит на мои чувства, целует меня? И что я делаю? Ничего.
- Теперь ты понимаешь?
Я открыла глаза. Когда я успела их закрыть? По-прежнему не понимаю, что Гарри имеет в виду. Что я должна понять? О чёрт, о чём я думаю? Кажется, я ни разу в жизни не чувствовала себя настолько беспомощной. У меня всегда есть ответ на любой вопрос. Но почему тогда, чёрт побери, я не имею понятия, что происходит здесь и сейчас?!
Он вновь хихикает. Моргана тебя побери, Гарри! Прекрати смеяться надо мной и либо помоги мне понять – в чём дело, либо я нашлю на тебя такое проклятие, которое отразится даже на наших детях! Ох, Цирцея, я действительно подумала, что только что подумала? Я закрываю глаза, решив, что это самый лучший выход из ситуации, и чувствую, что мое сердце учащённо бьется. Нет никакого логичного и разумного объяснения - почему я только что думала о наших с Гарри детях. О детях, которые будут у меня от лучшего друга, который только что меня поцеловал. Ой... Гарри Поттер только что меня поцеловал. Почему он это сделал?
- Ты все еще не понимаешь, да? - я качаю головой прежде, чем до меня вообще доходит смысл вопроса. - Гермиона, ты красивая. Ты смешная. Ты умная. И мне жаль, что ты не хочешь всёго этого видеть. Но я это вижу. У меня было время, чтобы понять. - Я поднимаю взгляд и вижу небольшой румянец на его скулах, который – лишь слабая тень пожара на моих щеках.
- Гарри... - мой голос – едва различимый шёпот. Его глаза пристально смотрят в мои, и я не могу отвести взгляд. От его прикосновений к щекам я чувствую, будто через мое тело проходят электрические разряды. Такое ощущение, будто сама магия наполняет воздух вокруг, не позволяя отвести взор, отодвинуться и начать рационально мыслить.
- Миона, пожалуйста, позволь мне закончить. Семь лет мы были лучшими друзьями. Ты всегда была рядом и поддерживала меня, даже, когда я этого не заслуживал. За эти летние каникулы я кое-что понял. Я не смогу идти вперёд, если тебя не будет рядом. Я боюсь того, что должно вот-вот случится, я боюсь проиграть, но ещё больше боюсь потерять своих близких. Но, знаешь, когда ты рядом – страх уходит. Он просто растворяется в твоем свете. Как ты думаешь, зачем я ложусь к тебе на колени каждую ночь уже целую неделю? Почему мне так нравится наблюдать за тем, как ты на меня смотришь? Почему я знаю тебя, твои привычки и мысли лучше тебя самой?
- Я... ммм... - вновь мое красноречие просто поражает. Я до сих пор не могу поверить, что Гарри говорит эти прекрасные слова именно мне. Так как я могу ответить на его вопросы?
- Всё это потому, что я влюбился в Вас, мисс Грейнджер. Безнадёжно и безумно в тебя влюбился.
Он что? Наверно, у меня что-то со слухом. Не было не единого шанса, что Гарри Поттер действительно признался мне в любви. Это невозможно. Вообще, моя история должна была стать классикой жанра о безответной любви к лучшему другу. Если не брать во внимание все те маггловские фильмы и книги, в которых друг неожиданно понимает, что любит свою старую подругу, то в реальной жизни такая любовь обычно безответна. По идее, я должна сохнуть от неразделенной любви до конца своей жизни, потому что герой магического мира не может внезапно полюбить старую, добрую и обычную Гермиону Грейнджер. Это невозможно.
- Я....
Я замолчала. Не имею представления, что мне думать и говорить после такого признания. Я была рядом с ним все эти годы, а особенно близки мы стали в прошлом году: я наблюдала за ним, беспокоилась за него, старалась оберегать, но никогда и представить не могла, что он относится ко мне больше, чем к лучшему другу. Вновь подняв голову, встречаю его пристальный взгляд. Не помню, когда отвела глаза, но знаю, что не могу одновременно смотреть в его изумруды и пытаться понять смысл его слов. Но, вместо того неопознанного взгляда, вижу на его лице чувства неуверенного одиннадцатилетнего мальчика, которого я встретила перед первым курсом. Он только что признался в любви, пересёк черту, отделяющую дружбу от любви... неудивительно, что он напуган. Его руки оставили мои щёки, а плечи резко опустились.
- Мне жаль, Миона. Я не должен был ничего говорить. Я всё испортил. – Прежде, чем до меня доходит смысл этих слов, мой лучший друг встаёт с дивана и медленно собирает вещи со столика. Покидав книги, пергаменты, эссе и перья в сумку, он направляется к лестнице. Я всё ещё в оцепенении. Мои мозги взяли бессрочный отпуск, а губы пытаются произнести хоть слово, но не могут, потому что некому дать команду. Я вижу, как парень начинает медленно подниматься по лестнице, и чувствую острую боль в сердце. Я люблю этого человека. И он только что сказал, что тоже меня любит. Тогда почему Гарри уходит? И только в этот момент я понимаю, что он не знает о моих чувствах к нему. Я не произнесла ни слова с тех пор, как Гарри открыл мне свое сердце. Он, наверно, подумал... нет.
- Гарри! - громко окликаю я его, когда он достигает середины лестницы. Мой любимый останавливается, но не оборачивается. Могу представить, сколько боли причинила ему тем, что ничего не ответила на его признание. Я вижу это по напряжённой спине, опущенным плечам и склонённой голове. Мне даже не нужно видеть его лицо, чтобы убедиться. Я иду к нему. Вы знаете, в Хогвартсе нельзя аппарировать, но я так быстро оказываюсь рядом с ним, что другого объяснения просто не могу придумать. Мои руки трясутся, когда обнимаю его за талию. Уткнувшись лбом в его сильное плечо, я шепчу:
- Я тоже люблю тебя, Гарри.
Я ощущаю, как напряжены мускулы под моими руками. Гарри поворачивается, и теперь я смотрю в его глаза. В них стоят слезы, и я чувствую боль оттого, что знаю – это моя вина. Всего двадцать минут назад мы весело смеялись, а теперь... почему всё так быстро поменялось? Я знаю, кто в этом виноват. Я… Я просто идиотка. До меня всё никак не могло дойти, что он тоже может меня любить. Я причинила ему боль. И разбила сердце. Почему? Потому что была настолько шокирована его признанием, что даже не сообразила сказать ему, что чувствую то же самое.
- Гермиона, не надо говорить, чего нет на самом деле. Я не смогу пережить....
Я заставляю его замолчать поцелуем. Его губы такие мягкие и пленительные, и почему я не заметила этого, когда он поцеловал меня в первый раз? Наверно, потому, что все ощущения отключились вместе с мозгами. Сейчас я постаралась вложить в поцелуй всю любовь и нежность, которые к нему испытываю. И Гарри ответил. Мне кажется, что я воспарила на небеса. Это – единственное слово, которое пришло мне в голову. Парение среди облаков.
Он разрывает поцелуй и смотрит мне в глаза, которые, наверно, так же сияют счастьем и светятся изнутри, как и его.
- Правда, любишь?
Киваю и улыбаюсь счастливой улыбкой своему лучшему другу, а теперь – моему любимому.
- Да, Гарри, люблю.
Он качает головой.
- Тогда почему ты не....
Я тихо смеюсь и протягиваю к нему руки, наши пальцы тут же переплетаются, и чувствую какое-то единение с ним, будто мы – одно целое.
- Я была в шоке, Гарри. Я никогда и представить не могла, что ты можешь в меня влюбиться. А когда ты сказал мне такие замечательные, просто великолепные слова – я впала в ступор. Я подумала, что сейчас проснусь, что всё это – всего лишь сон. Моя голова совершенно перестала рабатать. Только когда поняла, что ты сейчас уйдёшь, до меня дошло, что я ничего тебе не ответила. Я люблю тебя, Гарри. И люблю уже давно, просто не ожидала, что ты можешь ответить на мои чувства.
Он улыбается, и я чувствую, как в моем животе начинают порхать бабочки.
- Ты слишком много думаешь, Гермиона. Ты должна позволить своим мозгам хотя бы иногда отдыхать, - поддразнивает он меня, продолжая очаровательно улыбаться и гладя меня по щеке.
- Уверена, что, как раз, в этом и была проблема. Мои мозги отключились. - Я таю от его прикосновений и готова замурчать от удовольствия.
Стоя на лестнице, ведущей в спальню мальчиков, в объятиях друг друга, мы радостно и счастливо улыбались. Я никогда не чувствовала себя так замечательно, как сейчас. И ругала себя за слепоту. Провести столько лет рядом с лучшим другом, знать, о чём он думает, и, тем не менее, умудриться не разглядеть и не сообразить самого важного – он любит меня, так же как и я его? Я - идиотка? Да, я – одна из самых умных ведьм Хогвартса – так и не смогла понять, что чувства не поддаются логике и рациональному объяснению. Теперь, изучая такие любимые и красивые зеленые глаза, от взгляда которых подгибаются колени, я это знаю. Глаза, в которых светится обожание, надежда, вера и любовь.
Моё сердце вновь учащённо бьется, когда я вновь целую его... или он меня. А, впрочем, не важно – мы целуемся. Но, тем не менее, это не мешает моим мыслям выйти из отпуска, и я тут же начинаю анализировать ситуацию. Я великолепно себя чувствую, целуясь с лучшим другом. Но что это значит? Что дальше? Мы только что пересекли черту, которая отделяет дружбу от любви. Можно сказать, что мы преодолели это препятствие. Мой мозг работает со скоростью миллион мыслей в секунду. Что будет теперь? Мы встречаемся? Или просто друзья, которые изредка будут целоваться? Что скажут все остальные? Чёрт, как на это отреагирует Рон?
Гарри отрывается от моих губ и с улыбкой на меня смотрит.
- Ты можешь дать своей голове отдохнуть хотя бы чуть-чуть? Просто успокойся. Я тебе уже говорил, что ты думаешь слишком много. Позволь, чтобы всё шло само по себе, Миона. Мы со всем справимся. Вместе. Просто знай, что я люблю тебя, и это самое важное.
Как он это делает? Как он узнал, о чём я размышляла? Ладно, наверно, в этом вся Гермиона, и Гарри не мог этого не знать. Он – не просто мой лучший друг. Я поднимаю голову и смотрю в его глаза. Моментально в голове становится пусто. Я это вижу. Тот самый взгляд, который был для меня загадкой. Теперь я поняла, что он означает. Любовь. Гарри меня любит. И он прав - это самое важное.