ГЛАВА IV В пути

Рабат – Фес, Марокко, апрель, 2010г.

Утро следующего дня застало майора на сортировочной площадке. Его группа готовилась отконвоировать гуманитарный груз в марокканские госпитали, захлебнувшиеся от наплыва беженцев из Западной Сахары.
Эммет уже час занимался погрузкой, когда на площадке появился заспанный доктор Мейсен с взъерошенными волосами, на ходу застегивая рубашку. Увидев его, майор не мог удержаться от смеха:
- Как самочувствие, док? Хорошо выспался?
- Отлично, - буркнул Эдвард.
Ночь была ужасной. Ветер с океана приносил тошнотворный запах гниющей рыбы: в Рабате самый крупный в Марокко завод по консервированию сардин и предприятие по переработке фосфатов. Вдобавок ко всему оконная рама разбухла и не закрывалась - было прекрасно слышно, как с крыши минарета местный дебил вопил дурным голосом на катающихся серферов. Заткнулся только под утро. Когда проснулись чайки.
Голова его раскалывалась, а впереди минимум шесть часов в машине.
И раз Маккартни за рулем, то поспать не удастся.
Хмуро, без каких-либо признаков волнения или интереса оглядев скопление фургонов с включенными двигателями, Мейсен протянул руку майору. Ладони встретились в крепком рукопожатии.
- Маршрутная карта у тебя?
Эммет сверился с накладной.
- Да. Цель номер один – префектура Фес. Весь груз в Фес? – недоверчиво присвистнул он.

Восемь контейнеров стояли под металлическими сводами ангара, ожидая отправления. Как обычно: вода, еда, медикаменты, перевязочные материалы.
Эдвард коротко кивнул, растирая затылок. Янтарные пряди упали на лоб.
- Так много? – с любопытством переспросил майор. Ему показалось слишком расточительным адресовать такую крупную партию в один госпиталь.

- Этого даже недостаточно, - сухо произнес Эдвард. - Госпиталь переполнен. Туда эвакуируют больных из Маракеша и Мекнеса. Вспышка тропической малярии. Третья с начала года.

Мимо них прогрохотала платформа на буксире. Эммет состроил недовольную гримасу:
- И ради этого тебя вызвали из Танжера? Сунуть голову в пекло?
- Похоже, что так. - Бегло пролистав документ, Мейсен расписался в отведенном месте. - Там катастрофически не хватает специалистов. В Алжире – то же самое. По мне, так в нашей поездке мало смысла, - он машинально сунул ручку в нагрудный карман, продолжая назидательным тоном. - Малярия – скальпель естественного отбора. Это было всегда. Саморегуляция.
Погрузочная платформа с шипящим звуком стала на место. Вокруг засуетились четверо солдат, закрепляя скобы.
- Что в том контейнере? – Маккартни указал на белый рефрижератор.
- Самое ценное – кровь и вакцины.
- Можно взглянуть?
- Безусловно.

Эдвард разгерметизировал дверь, в освещенном проеме заклубился студеный пар. Поеживаясь от холода, Эммет лениво изучал этикетки на пластиковых пакетах.
- Сколько тут?
- Двести единиц цельной крови и «сгущенки».
- «Сгущенки»?
- Эритроцитарной и тромбоцитарной массы, - терпеливо объяснил Эдвард. Конвоир отвечает за груз головой и обязан знать все досконально.
Маккартни действовал по всем правилам, но вид при этом имел такой беспечный, что Мейсен не мог не уколоть:
- А ты слишком любопытный для военного.
- А ты чересчур язвительный для штатского, - немедленно парировал Эммет.
Иногда Мейсен, и правда, сильно раздражал.

- Потому я здесь и оказался. Выиграл конкурс. Главный приз – турпоездка в Африку.
Оба рассмеялись. Эдвард закрыл рефрижератор и опломбировал замок.
Длинные худощавые пальцы забегали по сенсорной панели термостата, выбирая оптимальный режим.
Светлая рубашка с небрежно закатанными рукавами и тонкий темно-зеленый шарф-куфийя, несколько раз обернутый вокруг шеи, - даже в самой простой одежде Мейсен казался аристократом. Британский акцент и скупое изящество движений не позволяли ему потеряться в толпе.
Термостат издал тонкий писк; Эдвард опустил руку, выжидательно глядя на майора.

«Нормальный он парень, - подумал Маккартни. – Джейк что-то темнит».
Друзья направились в сторону джипа, которому предстояло стать головной машиной конвоя.
Полусонное стадо верблюдов перерезало им дорогу. Следом неспешно брел старикан в джелябе с осовелыми глазами; кнут безвольно волочился по земле. На чужеземцев пастух внимания не обратил, медлительная отрешенность марокканцев вошла в пословицу.

- Четверть седьмого – мама дорогая! Нас ждет экскурсия в Фес – город контрастов. Первый привал – Эль-Хаджеб. Таджин(1) и рахат-лукум, - усевшись за руль, объявил Эммет тоном заправского гида.
- Да все, что угодно, только не рыба.
Эдвард занял место около водителя. Оба высокие, стройные, являли собой прекрасные образчики мужской красоты. Маккартни – темноволосый загорелый атлет с обветренным лицом и черными глазами, блестящими как полированный оникс. В голосе и жестах сказывалась многолетняя привычка командовать.
Мейсен – зеленоглазый, с тициановскими волосами и кошачьей гибкостью скульптурного тела. Подернувшееся матовой белизною, его лицо выглядело абсолютно спокойным, бесстрастным и строгим. В паре друзья производили ошеломляющее впечатление.

Колонна тронулась после того, как Эммет связался со всеми автофургонами, повторив инструкции по поводу скоростного режима и маршрута следования. Рация отозвалась булькающим звуком.
Красный полукруг восходящего солнца вставал над лоскутными крышами, чертя длинные розоватые тени на остывшей за ночь земле. Позади остался Рабат и его шумные окрестности, дорога уводила в сторону от океана.
Минуты две ехали молча. Потом Эдвард негромко спросил:
- О чем ты беседовал с этим знатоком душ человеческих?
- Ты о Блейке? Он спрашивал меня о тебе.
- Этот коп прочитал мое досье вслух. Что ему так неймется?
- Ему не понравилась твоя прическа, - хохотнул Эммет, искусно маневрируя в плотном потоке. - А еще он подозревает тебя в скрытой наркомании и велел глаз не спускать.

Рация вновь ожила, хрипя и подвывая. Затрудненное движение на этом участке дороги грозило разорвать кортеж, что было грубейшим нарушением протокола.
Невзирая на собственный же запрет материться в эфире, Маккартни широко использовал в общении с подчиненными ненормативную лексику на трех языках.

- Идиотизм, - мрачно заключил Мейсен. - Будь я наркоманом, ноги моей здесь бы не было. Кайфовал бы где-нибудь на Манхеттене.
- А как ты здесь оказался? Угробил кого-нибудь? – вопрос нахальный, в духе Эммета, но вполне уместный.
Эдвард поморщился, откинув голову назад. Смежив веки, он молвил устало:
- Не совсем. Помог одному человеку уйти из жизни.
- Эвтаназия?
- Фактически, да.
- Я думал, за такое отбирают лицензию.
- Если докажут. А это не так легко. Например, есть препарат - растительный алкалоид строфантин. Назначают при сердечной недостаточности. Вводить лекарство надо очень медленно, иначе сердце остановится. В медицине это называется "смерть на конце иглы".
И никакая экспертиза ничего не определит.

- Ты это сделал? – в голосе Эммета сквозило искреннее восхищение.
- Мой пациент два года жил на аппарате. Шансы нулевые. Он измучил близких и сам измучился. Я долго не соглашался. Ведь в сомнительных случаях страховая компания не выплачивает деньги наследникам. Все нужно было сделать чисто.
- Как же ты вляпался?

Зеленые глаза потускнели.
- Недооценил человеческую жадность. И глупость, - в голосе не было сожаления, лишь грустный сарказм. - Родственники покойного, не поделив наследства, подали жалобу на больницу. Подключилась страховая компания, дело разбирал этический комитет. Доказать они ничего не смогли, но осадок остался. Мне ограничили лицензию сроком на три года.
- То есть – ограничили?
- На деле это означает, что хирургическая практика в США на три года для меня закрыта. Как вариант - консультирование и преподавательская деятельность.
- Но ты отказался?

Эдвард неопределенно пожал плечами.
- Мне все опротивело. Захотел уехать.
- Мог бы спокойно оперировать где-нибудь в Европе.
- Мог бы. Меня приглашали в Ливерпуль(2). Но сестра моего университетского товарища оказалась настойчивее. Она с меня не слезала, пока не подписал контракт с МКК(3). Может, ты даже ее знаешь. Роуз Хейл, она в группе представителей ВОЗ в Алжире.

Лицо Эммета не дрогнуло, только пальцы чуть крепче сжали руль.
- Розали Хейл?.. Да, я видел... Так она твоя старая знакомая?
- Я знаю ее лет с двенадцати. - Эдвард слегка улыбнулся, вспомнив умничку Роуз с ее латинскими цитатами. Нomо ornat locum, nоn locus hominem(4) - убедительно.

- Ты спишь с ней? – Майор смотрел прямо перед собой.
Мейсен поперхнулся.
- «Она с меня не слезала» – фигуральное выражение.
- Это не ответ.
- Нет, - категорически отрезал Эдвард. - И если она вдруг решится на адюльтер, то уж точно не со мной.

- Она замужем? – пронзительные черные глаза буквально впились в Мейсена.
Тот и не думал шутить.
- Об этом мало кто знает. Роуз сохранила девичью фамилию, даже не указала имени мужа в карте социального страхования. У нее пунктик по поводу самостоятельности.

Пауза. Брови Эммета сошлись к переносице.
- И давно она замужем?
- Около пяти лет.
- Пять лет? Но она так молода…
- Ей двадцать девять. Замуж вышла еще в университете. - Мейсен уже зевал, поглядывая в окно.
Картинка за окном менялась - каменистая пустыня постепенно переходила в песчаную. Все меньше попадалось больших валунов, по сторонам от дороги пошел сперва крупный щебень, потом щебень помельче вперемешку с песком, и наконец на горизонте появились золотисто-бежевые холмы настоящих барханов.
Барханы напоминали одновременно застывшие волны и шероховатые мягкие спины уснувших зверей - живое и неживое. Они заслоняли собой горизонт, не оставляя глазу ничего, кроме своих рыжих боков, окаймленных серебристой песчаной поземкой.
Ветер стих. Пустыня безмолвно приветствовала путников.
Дорога заметно сузилась, встречных машин почти не было.
Эдвард, впадая в дремотное оцепенение, не сразу услышал обращенный к нему вопрос. Майор повторил дважды:
- Ты знаком с ее мужем?
- Шапочно. Они редко появляются вместе.
- Кто он? – настойчивость Эммета вкупе с тщательно безразличным тоном наводила на размышления. Мейсен уже пожалел, что сболтнул лишнего.
- Конгрессмен Джеймс Стюарт. Член совета директоров Стандарт Ойл. Стопроцентный американец. Убежденный демократ. Лет около сорока пяти.

Маккартни еле слышно выругался по-арабски.
- Тогда какого черта она делает здесь? – с неожиданной злостью выпалил он, вызвав сардоническую ухмылку Эдварда.
- Ты полагаешь, место женщины дома?
- Только не у меня дома, - процедил майор и, помолчав, добавил утвердительно: - Она вышла за него из-за денег?
- Вряд ли. Хейлы – небедная семья. Просто… - Эдвард замялся, не зная, как объяснить очевидное. - Стюарт – подходящая партия.

Эммет притих и больше ни о чем не спрашивал, сосредоточившись на дороге. Джип одолел несколько миль, прежде чем Мейсен скованно поинтересовался:
- А как ты сам здесь оказался?

Ответ майора прозвучал не сразу:
- Мать умерла, когда я учился в колледже. Она долго болела, лечение влетело нам с отцом в копеечку. Пришлось перезаложить дом, взять заем в банке. После ее смерти отец не прожил и месяца, а я завербовался в армию, чтобы расплатиться с долгами.

Губы Эдварда дернулись в горькой усмешке. Знакомая история.
"Медленная смерть в нашей стране – удовольствие не из дешевых. Умирать надо быстро. Как его отец. Пилотируемый им истребитель взорвался в воздухе. В один момент.
Матери повезло меньше.
Нет, не нужно об этом думать".

Трасса, петляя, поднималась в горы; перед глазами вдруг возник красно-терракотовый пейзаж с искусственно насаженными оливковыми деревьями.
Полуденный зной вступил в свои права, воздух загустел, превращаясь в зыбкое дрожащее марево. Лобовое стекло усеяли ошметки насекомых, на жаре прилипающие мгновенно, так что Эммет не выключал дворники.

В салоне царила мятная прохлада. Авто с кондиционером здесь большая удача.
- Тачка – класс. В Фес приедем засветло?
- А что? У тебя планы на вечер? – Майор покосился на Эдварда с раздражением. Похоже, настроение Эммета безнадежно испорчено.
- Не хочется оказаться на горном перевале посреди ночи. - Мейсен хорошо помнил свой первый опыт. - Хотя здесь дороги лучше, чем в Алжире.

Маккартни озабоченно посматривал в зеркало заднего вида. Джип ушел далеко вперед.

- Дороги тут неплохие – строили французы. Жаль, ездят по ним только арабы. Я не расист, ты не думай, но мерзопакостнее народца еще не встречал. Национальная черта – мстительность, если не могут нагадить, обязательно найдут способ нассать тебе в тапки. Причем по любому поводу. Вот как этот.

Впереди по аккуратному шоссе с девственной разметкой едва волочился маленький раздолбанный пикап. Ехал он медленно и как нарочно выписывал затейливую траекторию, не давая себя обогнать.
Эммет яростно давил на клаксон. Словно ответ на сигнал, из окна грузовичка на полном ходу выбросили огромный мусорный пакет, который, естественно, лопнул в полете. Кожура, банки, фантики, бутылки, рыбные потроха нашли пристанище на раскаленном гудроне.
- Видел? Натуральное свинство! И так везде! Вся эта гребаная страна завалена мусором и дерьмом! Зачем им ваша цивилизация? Зачем им ваши лекарства? Нахрена ты горбатишься? Да они класть хотели на все это гуманитарное фуфло!

Эммет с остервенением рванул рацию, переключив на прием. Прищурился, считывая цифры с заляпанной грязью номерной панели грузовичка.
- Код 3276. Пост 12-СМ, ответьте.
- Что ты делаешь? – брови Эдварда изумленно ползли вверх.
- Вызываю патруль на Тишке(5). Пусть нагнут этого мудака.
- За мусор?
- За гашиш. Точно найдут при досмотре.

---

1.Таджин – традиционное блюдо из тушеного мяса в горшочке (по-мароккански).
2. …в Ливерпуль – в нейрохирургический госпиталь имени Виктора Горслея, Ливерпуль, Великобритания.
3. МКК – организация Международный Красный Крест и Полумесяц.
4. Homо ornat locum, nоn locus hominem - не место красит человека, а человек – место.
5. Тишка – горный перевал, высота 2260 м.

---

Дорогие читатели!
Жду Вас на ФОРУМ
ВАЖНО ЗНАТЬ ВАШЕ МНЕНИЕ.))
И огромное спасибо моей Бете, Саша - ты лучшая!