Soundtrack How Deep Is Your Love by The Bird and The Bee

Когда-нибудь это должно было произойти: бессонная ночь, проведённая накануне, не могла не сказаться, и на обратном пути в гостиницу я незаметно для себя уснула. Убаюканная ровным ходом лимузина, мерцанием огней вечернего города, проплывающего за окном и крепкими объятиями Эдварда, в которые он заключил меня как только мы оказались в машине. Будучи одарена множеством нежных поцелуев, я с радостью отвечала ему тем же, не в силах сопротивляться желанию, которое за эти два часа вынужденного отсутствия близости стало просто болезненным.
- Мы сумасшедшие, - шептала я, когда его губы покинули мои и переместились на шею, дразня её лёгкими покусываниями.
- Нет, радость моя, просто безумно влюбленные.
- Не думаю, что это простая влюблённость.
- А что же? - Эдвард оторвался от своего мучительно сладкого занятия и, продолжая крепко обнимать меня, посмотрел на меня с лёгкой усмешкой.
Мне понадобилась ровно секунда, чтобы найти ответ.
- Одержимость.
- Одержимость? - переспросил он.
- Да. Не думала, что когда-нибудь скажу это, но я одержима тобой, Эдвард Каллен. Я одержима всем тем, что в тебе есть. Я хочу быть с тобой, быть тобой, в тебе… Если бы ты был свитером, я бы надела тебя на себя и никогда бы не снимала.
- Свитером? - Эдвард весело расхохотался. - Белла, меня ещё никто никогда не сравнивал с одеждой.
Его смех сбил весь мой романтический настрой, и я продолжила свою дурацкую мысль, решив, что с романтикой у нас и так полный порядок.
- Если сравнивать тебя с одеждой, то я бы всё-таки сказала, что свитер - это не совсем ты.
- О’кей, я не свитер, - снова рассмеялся он. - А кто тогда? Вернее, что?
- Ты… эм... дай-ка подумать, - я приложила указательный палец к губам, и он тут же поцеловал его. - Ты смокинг! Да, - я всплеснула руками, - ты определённо смокинг.
- Такой же чёрный и претенциозный?
- Нет, глупый, - смеялась я, наклонив голову и подставляя ему шею, когда его губы снова потянулись ко мне. - Такой же праздничный и безумно сексуальный.
- Тогда ты - самое восхитительное, самое сексуальное в мире бельё.
- Бельё? - В притворном ужасе я попыталась его оттолкнуть от себя
- Да, бельё, - совершенно невозмутимо продолжил он, снова придвигая меня к себе. - Знаешь, все эти красивые и совершенно бесполезные, когда дело касается соблазнения мужчины, вещи.
- Так-так-так, похоже, у кого-то имеется немалый опыт в этом вопросе? - поддразнила я его.
- Не могу сказать, что это не так, любовь моя, но простые белые трусики, которые были на тебе вчера, не могли бы распалить меня больше, чем самый изысканный комплект самого дорого в мире белья.
Я тихонько рассмеялась, прижимаясь щекой к его плечу.
- Значит, ты для меня смокинг, а я для тебя всего лишь банальные трусы.
- Нет, малышка, - он начал целовать мне волосы, посмеиваясь. - Ты маленькие, невинные, умопомрачительные белые трусики - это совершенно не банально… ой! - Я шутя ткнула его кулачком под ребро. - Для белья ты слишком своенравна, дорогая.
- Ещё одно слово об одежде, и я оставлю тебя без неё.
- Не раньше, чем мы окажемся в нашем номере, моя радость.
Губы Эдварда снова нашли мои, закружив в водовороте нежных поцелуев, прерывающихся лишь словами любви, которые мой любимый шептал мне на ушко. Которые, в конце концов, и усыпили меня.
Ужин у Ричардсов прошёл в дружеской, почти семейной атмосфере. Жена сенатора – Синтия - чем-то напоминала Эсми. Примерно одного возраста с моей нынешней свекровью, она обладала неподдельным шармом и изысканностью, с лёгким налётом аристократизма - истинная леди. Её добрые, лучистые глаза по-матерински сияли, когда она обняла Эдварда и расцеловала его в обе щёки.
- Здравствуй, мой дорогой! Ты, как всегда, как снег на голову. И без предупреждения.
- А вы, как всегда, очаровательны, Синтия, - Эдвард аккуратно обнял маленькую женщину.
- Ах, льстец, - она весело рассмеялась. - Но тем не менее мне это нравится.
- Дорогая, отпусти мальчика, ты совсем не даёшь ему вздохнуть.
Синтия послушно отошла от Эдварда, с интересом поглядывая на меня.
- А это, как я понимаю, и есть тот грандиозный сюрприз, о котором ты говорил, Генри, - она вопросительно посмотрела на мужа и снова перевела свои смеющиеся глаза на меня. Я бросила быстрый взгляд на Эдварда. Он улыбнулся и приобнял меня.
- Это Белла, - раздался его счастливый голос. - Белла Каллен. - Он сделал паузу, чтобы у женщины было время осознать то, что он говорит. И когда её удивлённый взгляд метнулся к нему, он весело рассмеялся и добавил: - Да-да, Белла Каллен. Моя жена. - И в доказательство последних слов крепко поцеловал меня в губы.
- Приятно познакомиться, миссис Ричардс.
Её взгляд метался между мной, Эдвардом и её мужем, который, когда она посмотрела на него впервые, пожал плечами и развёл руки в стороны, словно оправдываясь:
- Я сам только сегодня узнал, дорогая.
- Вот это сюрприз, так сюрприз! Рада видеть вас в нашем доме, дорогая! - сердечно произнесла хозяйка. - А вами, молодой человек, - притворно-сердитым взглядом Синтия окинула Эдварда, - я крайне недовольна. Это ж надо, ни разу не обмолвиться о предстоящей женитьбе!
- Когда мы виделись с вами в последний раз, у меня и в мыслях такого не было, - попытался оправдаться тот.
- То есть, насколько я понимаю, - подойдя к нам, Синтия встала между нами и взяла нас обоих под руки, - мы имеем дело с истинной страстью. Вряд ли с октября, когда ты был у нас, вы настолько хорошо узнали друг друга. В любом случае я хочу знать всю историю.

Ещё по пути в особняк Ричардсов, мы договорились, что будем отвечать на обязательные вопросы о нашей скоропалительной женитьбе. То, что они возникнут, - сомневаться не приходилось: Эдвард был довольно заметной фигурой не только в своём бизнесе, но и в светском обществе, в котором, как известно, вряд ли обойдётся без изрядной доли слухов и сплетен. Мне тоже было не всё равно, что скажут на эту новость мои близкие, но им я скажу правду. Вернее, ту часть правды, на которую набралась смелости решиться.
- Думаю, это будет не далеко от истины, если мы скажем, что познакомились пару лет назад, но по-настоящему узнали друг друга только сейчас, после того как снова встретились на презентации твоей книги, - ответил Эдвард на мой вопрос, что нам говорить, если нас попросят рассказать о начале наших отношений.
- В принципе, так и есть, - хмыкнула я, нервно сжимая его пальцы. Сев в машину, Эдвард тут же одной рукой прижал меня к себе, а другой взял мою левую руку и начал играть с ней, периодически поднося к губам и целуя внутреннюю сторону ладони - чувствительное местечко под тонким ободком кольца. Как интимен был этот поцелуй! Мне он казался более интимным, чем какие-либо другие более откровенные ласки. Я всякий раз не могла сдержать восхищённого вздоха, когда его горячие губы касались моей нежной кожи.
- Да, любовь моя, я совсем забыл, - тон Эдварда, чуть насмешливый и притворно-требовательный, заставил меня посмотреть на него. - Может, ты всё-таки объяснишь, откуда Генри Ричардс знает о Максе и Эбби?
Сначала я не поняла, о чём это он. Его вопрос вызвал во мне неподдельное недоумение. Но после я облегчённо рассмеялась:
- Это может показаться странным, но мы немного поговорили на приёме до того, как я нашла тебя. Мы говорили о необходимости стоматологических кабинетов в школах или что-то вроде этого.
- И? - Эдвард продолжал смотреть на меня с тем же выражением лица.
- И я сказала, что в плане чистки зубов мои сын и дочь обладают разным темпераментом.
Внезапно он обнял меня ещё крепче и поцеловал в макушку.
Некоторое время мы ехали в полном молчании. Моя голова покоилась у него на груди. По тому, как двигалась его рука по моему плечу, как он сжимал мою ладонь, я поняла, что его что-то беспокоит. Я подняла голову: отвернувшись от меня и нервно покусывая уголок губы, Эдвард невидящими глазами смотрел в окно.
- Эй, - тихонечко позвала я его и тут же ласково улыбнулась, поймав его взгляд. - Тебя что-то тревожит, да? - Я погладила его по щеке, заглядывая в глаза. - Скажи мне, милый.
Он на секунду прикрыл глаза, будто желая увидеть правильные слова.
- Я очень переживаю… Нет, не так! - он запнулся. - Мне не даёт покоя то, что я… ох, Белла, это… - он замолчал, отвернувшись к окну.
- Эдвард! - я требовательно развернула его лицо к себе.
- Родная, я не должен говорить это, мы обо всём договорились, но…
- Просто скажи!
- Мысль, что у меня есть дочь и я никому не могу сказать об этом… Это убивает меня, Белла.
Я смотрела в глаза своего любимого мужчины и видела, насколько искренне он это переживает.
- Пойми, я понимаю, - начал он искать аргументы в свое оправдание. - Если бы дело не касалось Макса, твоих старых друзей и родственников,- всё было бы по-другому. Не было бы необходимости скрывать, что она моя. Головой я это понимаю, - Эдвард снова опустил глаза. - Но сердцем! - он тяжело выдохнул. - Мне так хочется обнять её, поцеловать, назвать доченькой, понимаешь?
От нежности, с которой он это говорил, у меня перехватило дыхание. Я всхлипнула и прикрыла рот рукой.
Эдвард с жаром заговорил:
- Я так тебе за неё благодарен! Я никогда не перестану повторять это. И я очень хочу, чтобы мы стали настоящей семьёй. Ты, Эбби, Макс - вы сейчас - основа моей жизни. И я сделаю всё, что мы планировали ранее. Теперь я знаю, что ты любишь меня, что ты моя, Это мне поможет легче пережить то, что пока вы не можете быть со мной.
Он впервые заговорил о разлуке с момента нашей встречи. Мы оба понимали, что наши чикагские выходные никоим образом не приблизят нас к тому, чтобы мы никогда больше не расставались. Это был лишь уик-энд, один из немногих в череде предстоящих, которые мы проведём порознь. Думаю, нам всё-таки понадобятся те полгода хотя бы для того, чтобы дети привыкли к Эдварду, привыкли к мысли, что он теперь всегда будет в их жизни. К тому, что вскоре мы переедем в Сиэтл.
Безусловно, будучи человеком здравомыслящим, Эдвард понимал, что даже когда всё будет позади, и мы станем жить вместе, и ежедневно будем на глазах друг у друга, и он официально удочерит Эбби, - даже тогда для других она навсегда останется его приёмной дочерью.
Не в силах сдержать слёз, я крепко прижалась к нему:
- Прости меня! Прости, любимый, это я виновата во всём. Только я.
- Родная, перестань, - он успокаивал меня, поглаживая по голове. - Я так и знал, что ты расстроишься. Пожалуйста, не плачь. Я всё понимаю. Главное, что вы рядом. Что вы есть в моей жизни. Всё остальное не столь важно. Зря я начал об этом…
- Нет, не зря, - подняла я на него заплаканные глаза. - Никогда ничего не скрывай от меня. Эдвард. Это неправильно. Недомолвки убивают. Всегда говори о том, что тебя волнует, хорошо?
- Хорошо, малыш, - улыбнулся он мне. - И начну прямо сейчас: мне очень не нравится, что ты появишься у Ричардсов заплаканная.
- Поцелуй меня, и я успокоюсь.
- С удовольствием.

- Белла… Белла… - Сквозь сон я слышала, как Эдвард зовёт меня, легонько целуя за ушком. - Просыпайся, котёнок.
- Не хочу, - захныкала я. - Мне так хорошо.
- А будет ещё лучше, - раздался его мягкий смех. - Дай мне только уложить тебя в постель. Мы приехали, малыш. Идём в номер.
Я с огромной неохотой отодвинулась от него и сладко потянулась. Эдвард тем временем вышел из машины и открыл для меня дверь. Я взялась за его протянутую руку, зябко поёживаясь в лёгкой меховой накидке, которую нашла в тех вещах, что оставила для меня Эсми.
Зайдя в просторный холл, я моментально поскользнулась на мраморном полу, и, если бы не Эдвард, подхвативший меня, тут же растянулась бы на радость всем окружающим.
- Ну вот, тебя уже и ноги не держат, - он улыбнулся и, крепко обняв меня за талию, направился к лифтам.

В номере Эдвард не стал включать верхний свет, а, скинув одним движением наброшенное на плечи пальто, сразу повёл меня в спальню.
- Раздевайся, малыш, а я пока приготовлю для тебя ванну.
- Не хочу ванну. Хочу спать. - Разобранная кровать так манила, что я, не удержавшись, плюхнулась на неё прямо в одежде. Глаза закрылись сами собой. Я услышала лёгкий смешок Эдварда, а затем почувствовала, как его руки снимают с меня туфли.
- Ммм, - сквозь сон простонала я.
- Надо раздеться, Белла, давай я тебе помогу.
Я так и не открыла глаз, когда он, легко приподняв меня, аккуратно снял накидку, а затем и платье, оставив в одних чулках и белье. Это было на самом деле или мне уже снился стон Эдварда, когда его пальцы пробегали по моим ногам, стягивая чулки. Но последнее, что я помню в тот вечер, это как он накрыл меня тёплым одеялом и, поцеловав в лоб, прошептал:
- Спи, ангел мой, я буду рядом…

Пробуждение было внезапным, будто кто-то в один момент включил рубильник, и сознание вернулось ко мне. В спальне было темно, но сквозь приоткрытую дверь в гостиной пробивалась полоска света: вероятно, Эдвард специально оставил ночное освещение. Я несколько минут лежала, не шелохнувшись, прислушиваясь к тишине и ровному дыханию лежащего рядом со мной мужчины.
Эдвард спал на боку. Одна его рука лежала на моём животе; похоже, даже во сне ему необходимо было чувствовать меня. Я улыбнулась и осторожно погладила его пальцы: нежность, любовь, желание - всё это бурлило внутри меня. Необходимость прижаться к нему, обнять, разбудить поцелуем, увидеть его глаза и услышать голос, была настолько острой, что я мысленно ударила себя по рукам. Отдых ему необходим не меньше, чем мне, ведь мы вымотаны не только физически, но и эмоционально. Завтра, вернее, уже сегодня у нас будет ещё один день. Мы проведём вместе всё воскресенье, и я не думаю, что оно пройдёт как-то иначе, чем суббота. Во всяком случае, для меня вчерашний день, проведённый с Эдвардом за непрестанным занятием любовью, был идеальным. Поэтому сейчас лучше всего будет дать ему отдохнуть.
Я потихоньку, стараясь не разбудить его, начала боком двигаться к краю кровати. В какой-то момент его рука соскользнула с меня, и я замерла, услышав, как он пошевелился и тихо застонал во сне. Он напоминал сейчас растревоженного маленького мальчика. В тусклом свете спальни мне удалось разглядеть, как он нахмурился; брови сердито сошлись на переносице.
- Ш-шш, - прошептала я, успокаивая его. - Спи, милый, я рядом.
Он что-то пробормотал во сне и перевернулся на спину. Именно в этот момент я быстренько соскочила с кровати.
Я вышла из спальни в гостиную. Красивые напольные часы показывали половину шестого утра. Решив принять душ, я было направилась снова в спальню, но потом подумала, что шум воды может потревожить Эдварда. Наверняка, в этом номере должна быть ещё одна ванная, хотя бы с душем. Номер был огромным, наверняка в нём есть ещё одна ванная комната, хотя бы с душем. И действительно, вход в неё вёл из рабочего кабинета. Ванная была не такая шикарная, как та, что находилась рядом с нашей спальней, но я получила огромное удовольствие, стоя под струями обжигающе горячего душа. Хорошенько вымыв голову и воспользовавшись кондиционером, я вышла из стеклянной кабинки и завернулась в огромные пушистые полотенца, которых здесь было в избытке - лежали на хромированных полках просторной душевой. Я тщательно промокнула волосы - не хотелось рисковать и включать фен. Полотенце я оставила на голове, свернув его чалмой, надела один из огромных белых халатов и вышла из ванной.
Спать не хотелось, как есть и пить. Я бы с удовольствием позвонила домой, но было ещё довольно рано. Включив телевизор, я бездумно щёлкала по каналам, периодически останавливаясь на музыкальных клипах и знакомых фильмах.
Посмотрев недолго один с Киану Ривзом в главной роли, я бросила взгляд на часы: было уже около восьми утра, а на улице едва-едва начало светать. Я выключила телевизор и подошла к окну. Некоторое время я смотрела на просыпающийся внизу город - на огни, окаймляющие озеро, на мигающие светофоры и горящую рекламу. Внезапно я поняла, насколько глупым было стоять здесь сейчас и смотреть вниз на совершенно пустой город, испытывая щемящее чувство одиночества, когда за стеной в тёплой постели лежит человек, который делает меня счастливой. Тот, с которым я никогда не буду одинокой. Я улыбнулась своему отражению в стекле и пошла в спальню.
Эдвард спал на спине, закинув руки за голову. Одна нога у него была чуть согнута в колене. Раскинувшись, он занял почти всю кровать. Я залюбовалась им. Своей расслабленной позой Эдвард чем-то напоминал мне сюжеты репродукций картин, что я видела в альбомах в период, когда мама увлекалась искусством Возрождения.
Мой личный Бог. Спящий Бог.
Его грудь была обнажена. Одеяло прикрывало лишь бёдра, открывая отличный вид на его идеальные ровные ноги. Мне почему-то стало жутко интересно, прав ли он был, говоря, что любит спать обнажённым. Накануне у меня не было возможности это узнать, ведь прошлой ночью поспать нам почти не довелось.
Покраснев только от одной мысли о том, что собираюсь сделать, я приблизилась к кровати, сначала осторожно присела на край, а затем, переместившись, оказалась полулежащей как раз рядом с его бедром.
Я видела, как поднимается его грудь. Эдвард дышал глубоко и ровно, как дышит крепко спящий человек. Затаив дыхание, я начала медленно стягивать с него одеяло. Периодически, когда казалось, что ритм его дыхания изменился, мне приходилось останавливаться. Закусив губу, я смотрела на спящего Эдварда, ожидая, что вот-вот он проснётся, застав меня за невозможно двусмысленным занятием. Любопытство, что я испытывала, свойственно разве что подростку, находящемуся на самом пике пубертатного периода, но никак не взрослой женщины, имеющей в анамнезе двоих детей.
Я уже понимала, что на мужчине, лежащем передо мной, ничего нет, и, когда я окончательно стяну с него одеяло, он предстанет перед моим взором полностью обнажённым. Но остановиться было выше моих сил. Мне хотелось увидеть его. Всего его.
Внезапно перед моим взором возникла сцена первого знакомства с обнажённым Эдвардом. Тогда - несколько лет назад - в его ванной я от смущения залилась краской. Сейчас я смотрела на него без всякого смущения. Сейчас он был моим. Его тело принадлежит мне. Как и душа. Как и я вся принадлежу ему. Я люблю его. Каждую клеточку его, каждую черточку, каждый взгляд и каждое слово, сказанное его голосом. Он мой. Весь мой. И теперь я знаю, что означали эти его слова, услышанные сквозь сон перед тем, как он вошёл в меня.
«Это выше моих сил».
Я умирала от желания дотронуться до него. Моё тело ломило, руки дрожали, а губы саднило от желания почувствовать его, прикоснуться….
Больше не страшась разбудить Эдварда, я приподнялась на кровати, затем, расположившись у него между ног, положила руку на его член. Даже в расслабленном состоянии он производил впечатление. Я сжала бёдра, вспоминая как это - чувствовать его в себе. Он доставлял мне несказанное удовольствие, двигаясь внутри меня, и я хотела, чтобы он испытал те же эмоции. Заправив прядь за ухо, я наклонилась и поцеловала головку. Затем провела языком по всей длине и только после приподняла его, держа двумя пальцами. Меня совершенно не волновало - спит сейчас Эдвард или уже проснулся, но, судя по сбившемуся дыханию, мои прикосновения не остались незамеченными. Мои пальцы кольцом обхватили член, и я начала водить ими вверх и вниз, безотрывно продолжая ласкать головку языком.
Он уже был крайне возбуждён, когда я почувствовала дрожащие пальцы Эдварда в моих волосах. На секунду оторвавшись от своего занятия, я посмотрела на него. Его глаза блестели в тусклом свете начинающегося дня, губы были плотно сжаты, ноздри раздувались в такт неровному дыханию, что сотрясало его грудь.
- Тебе лучше закончить то, что начала, Белла, - прохрипел он, поймав мой взгляд. В голосе его был вызов.
В нём не было нежности, не было ласки - всего того, к чему он успел меня приучить всего лишь за одну ночь. Сейчас в нём звучала животная страсть: грубая, порочная и чертовски заводящая страсть того, кто привык подчинять. И мне захотелось подчиниться. Захотелось сделать так, чтобы он застонал от того, что я с ним делаю. Сделать так, чтобы доказать ему: ни разу в жизни, любовь моя, ни с одной женщиной у тебя не было так, как со мной!
Только я делаю с тобой это, любовь моя. Только со мной ты забываешь обо всём и становишься тем, кем хотел быть всю жизнь, - мужчиной, который любит и любим.
И именно моё имя ты выкрикиваешь, судорожно сжимая мою голову, когда проливаешься во мне, и я глотаю тебя до последней капли.
- Белла… Белла-аа… что же ты делаешь со мной, малыш… - ты шипишь сквозь зубы, и я в последний раз провожу по головке язычком, перед тем как выпустить тебя из своего горячего плена.
Я кладу голову тебе на живот и замираю. Через несколько мгновений ты наконец приходишь в себя, подтягиваешь меня по себе выше, а затем крепко сжимаешь в объятиях, оставляя поцелуи на моих волосах. Я чувствую, я слышу, как бешено бьётся твоё сердце, и улыбаюсь: да, это сделала я. Сейчас ты очень слаб, и только я могу вернуть тебя к жизни своими объятиями и лёгкими успокаивающими поглаживаниями.
Мы долго лежим в тишине, наслаждаясь дыханием друг друга. Никто не хочет нарушить молчание. Этот покой, этот миг - мы растворяемся в нём, смакуем его…

- Я пытаюсь подобрать слова к тому, что сейчас чувствую, - прерываешь ты наше молчание. - И ничего, кроме «счастья», на ум не приходит. Я счастлив, Белла. Это ты меня сделала счастливым.
«Да, любовь моя, - улыбаюсь я про себя. - Это сделала я».
Мои глаза закрываются, и я снова погружаюсь в сон.

Этот день прошёл именно так, как я и планировала. Мы проснулись через пару часов и весь день провели в постели. Самолёт Эдвард должен был забрать нас около семи часов вечера. Мы решили, что следующую ночь я проведу в Сиэтле, а утром в понедельник вернусь в Порт-Анджелес. Я позвонила Ли, предупредив, чтобы она сама отвела мальчиков в школу.
- Надеюсь, ты хорошо проводишь время, - насмешливо закончила она наш разговор. Эдвард в этот момент был в душе, и я могла немного поговорить с подругой.
- Даже очень, Ли.
- Вы оба заслужили это, Беллз. Отдыхай и ни о чём не думай.
- О’кей, спасибо тебе, сестрёнка. Только я очень скучаю по детям.
- А они по тебе не очень, - засмеялась подруга. - Макс весь вчерашний день провёл с мальчиками на улице, а сейчас они вчетвером, с Сетом пошли в кино.
- А Эбби?
- Наша маленькая принцесса и моя мама оккупировали журнальный столик в гостиной и что-то там мастерят. То ли бабочку из фольги, то ли фольгу из бабочки - кто их разберёт?
Я засмеялась.
- Не буду отвлекать, поцелуй их за меня.
- Пока, Белла, увидимся завтра.

- Как же я не хочу уезжать, - стонала я, когда пришла пора покидать гостиницу.
- Мы обязательно повторим этот уик-энд, родная, - Эдвард обнял меня, стоя в дверях номера, ставшего теперь нашим.
- Я хочу этот же номер.
Он тихо рассмеялся, в последний раз коснувшись моих губ лёгким поцелуем, перед тем как закрыть за собой дверь.
- Всё для моей королевы.

У трапа нас встречали две стюардессы, одна из которых была мне хорошо знакома. Они поприветствовали нас, отдав честь.
- Добрый вечер, мистер Каллен.
- Здравствуйте, Джейн, - приветливо улыбнулась я одной из девушек.
Даже если она и была удивлена моему появлению, то профессиональная выдержка в этот момент ей не изменила.
- Рада снова видеть вас, мисс Свон, - она вежливо улыбнулась.
Другая девушка тоже поздоровалась со мной.
- Не сегодня, Кэтрин. Нам с Изабеллой многое надо обсудить
Я с изумлением обернулась к нему, на что он лишь весело мне подмигнул. Заливаясь румянцем, я попыталась как можно быстрее исчезнуть с глаз девушек, но, тем не менее, заметила, с каким изумлением они быстро переглянулись.
Оказавшись внутри, я застыла на пороге. В салоне самолёта нас ждал ещё один пассажир.
- Мама?
Голос Эдварда за моей спиной вывел меня из ступора, в который я впала сразу же, как только увидела сидящую в комфортном, обтянутом дорогой светлой кожей кресле Эсми Каллен.
Рассерженную Эсми Каллен.
Никогда я ещё не видела её такой: ни тогда, когда она узнала про Эбби; ни тогда, когда она ошибочно предположила, что я скоропалительно вышла замуж за Сета; ни тогда, когда, стоя на крыльце своего дома, рассказывала, как страдал её сын из-за нашей вынужденной разлуки. Она всегда была понимающей, чуткой и сдержанной в своих эмоциях. Или пыталась быть. И то, что произошло что-то, что смогло вывести её из себя… это пугало! Нет, это ужасало.
- Добрый вечер, Эсми, - выдавила я из себя, пытаясь не поддаваться панике
- Я думаю, вам лучше сесть.
У меня подкосились ноги, и, если бы не руки Эдвард, обхватившие меня за плечи в этот самый момент, я точно рухнула бы на пол.
- Что-то с детьми? - спросила я упавшим голосом.
- Нет, - ответила она и моментально отвела глаза. – По крайней мере, я надеюсь, что пока нет. Это касается вас двоих. Хотя, - она снова посмотрела на нас холодным взглядом, - думаю, скоро это коснётся всех.
- Прекрати пугать Беллу, - в голосе Эдварда зазвучали стальные нотки. - И объясни толком, что происходит.
- Сядьте, - снова повторила она, и на этот раз мы с Эдвардом послушались. Нас и Эсми разделял низкий столик, почему-то заваленный кипой газет. Когда мы сели, Эдвард немедленно наклонился и поцеловал меня.
- Ничего не бойся, мы справимся, - еле слышно прошептал он.
Не выпуская мою руку, он посмотрел на мать.
- Это было во всех сегодняшних газетах. От Сиэтла до Восточного побережья. И на всех сайтах, посвящённых светским сплетням.
Эдвард отпустил мою руку и потянулся к столу.
Я последовала его примеру и взяла ближайшую из лежащих передо мной газет.
Это была местная «Сиэтл Пост-Интеллиджинсер». Пробежав глазами первую полосу, я непонимающе уставилась на Эсми.
У Эдварда в руках была сегодняшняя «Чикаго трибьюн», и он так же вопросительно смотрел на мать.
- Ну и что, мама? Это протесты против повышения пенсионного возраста для полицейских заставили тебя прилететь в Чикаго? - Его голос был твёрд, в нём не было ни грамма иронии, которую подразумевал под собой вопрос.
- Листайте дальше, - бросила она нам, прищурившись.
Я начала перелистывать страницы. Ничего интересного: политика, общественная жизнь, интервью с каким-то чиновником, местные новости, реклама, спорт, светская хроника…
Открыв последнюю страницу, я увидела серию фотографий, занимающую почти что половину полосы. С удивлением я смотрела на знакомый, ярко освещённый холл «Ритца», узнала даже портье, который открывал перед нами двери вчера вечером. И, разумеется, я узнала себя и Эдварда: обнимающихся, смеющихся, целующихся. Качество съёмки было замечательным - видно, снимал профессионал. Похоже, снимки были сделаны в тот момент, когда мы вернулись от Ричардсов. На них Эдвард поддерживает меня за талию, что-то говорит, а я улыбаюсь ему.
Над всем этим красовался безумный заголовок: «Новая девушка Эдварда Каллена».
Я быстро пробежала глазами небольшую статью, расположенную под фотографиями. Ничего определённого там не было сказано, только что известный бизнесмен и плейбой Эдвард Каллен после внезапного разрыва помолвки со своей невестой Таней Денали замечательно проводит время с новой пассией и так далее…
Похоже, Эдвард тоже нашёл нужную страницу, потому как в одно мгновение замер, смотря на те же снимки.
- Ну и что? - он бросил газету на стол и откинулся в кресле.
- Это везде! Газетенки и сайты рангом пониже поместили это на первую страницу, - Эсми подтолкнула нам ещё парочку. Среди них я увидела распечатки главных страниц сайтов светской хроники.
Везде были одни и те же фотографии, разными были только заголовки: «Он снова в строю», «В этом сезоне в моде брюнетки», «Кто эта цыпочка?»…
- По-моему, мы неплохо смотримся вместе, ты не считаешь? - Похоже эта ситуация всё-таки начала забавлять Эдварда. - Мы не собирались долго скрывать наши отношения. Не так скоро, разумеется, но к чему-либо подобному мы с Беллой были готовы.
- Не так скоро? - ехидно переспросила Эсми. - Позвольте поинтересоваться, сколько же именно вы хотели быть на нелегальном положении?
- Полгода, - ответила я. Именно так мы с Эдвардом решили накануне. - Мы решили, что полгода будет достаточно для того, чтобы дети привыкли к мысли о переезде в Сиэтл. Привыкли к Эдварду.
- Что ж, теперь у вас нет и этого, - отрезала Эсми.
- Мама, прекрати! - вскричал Эдвард. Встав со своего места он навис над ней: - Ты раздуваешь из мухи слона. Об этом завтра все забудут, переключатся на новые похождения какой-нибудь голливудской старлетки, и всё! Это не стоит всего того, что ты здесь устроила. Кто-то просто неплохо заработал на нас.
- А заработает ещё больше, - спокойно ответила она и, повернувшись к своей сумке, достала оттуда ещё одну газету, свёрнутую пополам. Расправив её, она положила её перед нами поверх остальных. - Мартин Грей, главный редактор «Сиэтл Пост-Интеллиджинсер» кое чем мне обязан. Он не мог снять это с печати, но постарался предупредить как можно раньше. Это будет в завтрашнем номере.
Эдвард сел, придвинув поближе завтрашний номер «Интеллиджинсера».
Прямо под знакомым заголовком я увидела ещё один снимок из «Ритца». Его не было в первой публикации. На нём я обнимаю Эдварда, когда он наклоняется, чтобы поцеловать меня. Я помню этот момент: мы уже стояли возле лифтов, и он поблагодарил меня за вечер. На снимке хорошо видно, как моя левая рука обнимает его за шею, демонстрируя всему миру кольцо, которое Эдвард надел мне на палец пару часов назад.
Заголовок, огромными красными буквами горящий над фотографией гласил: «ОН СДЕЛАЛ ЭТО!». И чуть ниже более мелким шрифтом шли не менее шокирующие строки: «Детская писательница из маленького прибрежного городка на Восточном побережье сделала то, что не удалось первым красавицам страны!»
А ниже, после множества склонений имени Эдварда, Тани Денали, а также ещё парочки известных на всю страну имён, стоящих по мнению репортёров в списке побед моего мужа, во всех подробностях было рассказано кто я, откуда, чем занимаюсь. Там было имя Джейкоба, моего отца, детей, моя фотография с губернаторского бала, где я стою на сцене рядом с Эсми и женщиной из окружной больницы Порт-Анджелеса.
- Вторая страница, - без эмоций проговорила Эсми.
Эдвард послушно перевернул страницу и…

…похоже, именно это и заставило мою теперь уже свекровь примчаться в Чикаго.
Это была плохая, но довольно-таки разборчивая копия нашего с Эдвардом свидетельства о браке, выданная нам в мэрии Порт-Анджелеса не далее как месяц назад.
Я похолодела. Это случилось. Неужели мы настолько были наивными, чтобы полагаться на то, что правда никогда не выплывет наружу. Я медленно повернулась к Эдварду, чувствуя себя как самый что ни на есть последний предатель, которого только что поймали на лжи. Эдвард застыл в напряжённой позе и не отводил глаз от стола.
«Пожалуйста, - молилась я про себя. - Пожалуйста, любимый, посмотри на меня. Посмотри и скажи, что всё будет хорошо. Пожалуйста, Эдвард!»
- У меня только два вопроса, - нарушила молчание Эсми. - Какого чёрта вы всё это устроили и что теперь всем делать?
Эдвард, будто очнувшись ото сна, медленно поднял глаза и посмотрел на мать. Насколько же они были сейчас похожи! Я застыла, не в силах пошевелиться от напряжения, в котором находились эти два сильных человека.
Эдвард медленно повернулся ко мне. На несколько секунд он замер, смотря в мои глаза. Скорее всего с паникой не совсем получилось совладать, и она всё-таки проступила на моём лице. Эдвард встал и протянул мне руку. Как только я вложила в неё свою дрожащую ладонь, он рывком поднял меня с кресла и крепко обнял, зарываясь носом в мою шею. Я проглотила рвущиеся из груди рыдания. Он взял моё лицо в ладони и, смотря прямо в глаза, прошептал:
- Всё будет хорошо, маленькая моя. - Его губы оставили лёгкий поцелуй в уголке моего рта. - Всё будет хорошо, - он ещё раз так же легко поцеловал меня. - Я никому не позволю вас обидеть. Ни тебя, ни детей. Никому. Ты веришь мне? Веришь, Белла? Ты должна мне верить!
Он продолжал осыпать меня поцелуями, но, когда я, не выдержав напряжения, затряслась в беззвучном рыдании у него в объятиях, он сжал меня покрепче и впился губами в меня, пытаясь остановить поток слёз.
- Я люблю тебя, Белла, - в последнем прикосновении прошептал он мне.
Мне удалось справиться с дыханием и ответить ему:
- И я люблю тебя, мой хороший.
Не выпуская меня из кольца своих рук, Эдвард повернулся к матери. Когда я снова нашла в себе силы посмотреть на неё, то увидела на лице Эсми Каллен привычную для меня добрую улыбку.
___________________________________________________________________________________

Отредактировано 20.03.2013