Глава 25. Джеймс. Как бы то ни было

Я выиграл.
Официально. Я победитель. Мой маленький сволочной брат теперь знает, что не стоит ему со мной связываться. Он должен был понять это давно, но теперь получил этим прямо по морде. Теперь он знает.
Я всегда выигрываю.
Конечно, отец во всем винит меня, и он даже не знает всей истории. Мама – невероятно - больше зла на Ала. В результате, конечно, теперь у моих родителей появился дополнительный боезапас в войне друг против друга. Они выбрали стороны, тех сторон и придерживаются.
Мама на «моей стороне», вообще-то, только потому, что Ал сказал, что ненавидит меня и хочет, чтобы я умер. Это взбесило ее больше всего потому, что у нее, вообще-то, есть мертвый брат. Так что, думаю, это для нее больная тема. Иначе, несомненно, она укутала бы Ала в одеяльце и качала его колыбельку, пока он не уснет.
Но, так как родители расходятся во мнении, то они используют это как оправдание их скандалам.
Я не знаю, что с ними происходит, и не то чтобы меня это волнует. Я лишь хочу, чтобы они, наконец, нахер заткнулись, чтобы я мог нормально поспать без того, чтобы слушать их ор друг на друга и грохот хлопающих дверей. Я, правда, даже не представляю, как они себя ведут, когда мы в школе. Это должно быть в миллион раз хуже, раз уж они стараются не выпаливать слишком много в присутствии «детей».

Теперь, когда у них есть я и мой брат, как повод поскандалить, они стали еще громче. Папа меня ненавидит (естественно), и он, наверное, выбрал бы сторону Волдеморта против моей, если б понадобилось. Мама - не самый большой мой фанат, но Ал ее сильно оскорбил, пожелав мне смерти, так что она начала защищать меня. Они даже не знают, что происходит, вот что самое лучшее. Никто из нас не рассказал всей правды, хотя я уверен, что он рассказал больше, чем я. Я прикидываюсь идиотом как всегда, а он просто говорит, что ненавидит меня снова и снова и что не верит, что мы братья. Лили, которая знает девяносто пять процентов этой истории (или догадывается, учитывая, что она была на кухне, когда все вскрылось), мудро решила не вмешиваться и объявила, что ничего не знает.
Остается Роуз.
Если кто сдаст, то она. Она сделает это, потому что ненавидит нас обоих. Я имею в виду, что это неудивительно, раз уж я замешан, ведь она ненавидит меня уже лет пятнадцать, но, что касается Ала, это нечто новое. Они не разговаривают последние несколько недель, но Ал вчера прямо отсюда помчался к ней, наорал и даже сказал, что она так же виновата, как и я. Я знаю это, потому что Роуз прислала мне довольно мерзкое письмо, где рассказала все.

Джеймс,
Слушай ты, мерзкая скотина, я нахер ненавижу тебя, и я не могу поверить, какой ты гребаный ублюдок! То, что ты сделал с Меган – самое низкое, что ты вообще мог натворить. Не то чтобы тебя это волновало, конечно, потому что у тебя вообще нет совести, это очевидно по тому, как ты провел последние восемнадцать лет своей мерзкой жалкой жизни. Но это худшее, что ты когда-либо сделал (и это о МНОГОМ говорит). Я надеюсь, ты чувствуешь себя отлично, осознавая, что Меган думает, что тебе действительно на нее не насрать, и я надеюсь, ты счастлив, зная, что ты воспользовался кем-то, кто понятия не имеет, во что встревает!
Я ДЕЙСТВИТЕЛЬНО надеюсь, что ты счастлив от того, что сделал худшее, что один человек может сделать другому, особенно своему же БРАТУ. Ты самый мерзкий кусок говна во всем мире, и довести дурацкую семейную ссору до такого уровня – это хуево, даже для тебя. Ты заслуживаешь всего самого плохого, и я надеюсь, что все это аукнется тебе в десятикратном размере!
И теперь, спасибо тебе, Ал меня тоже ненавидит. Он думает, я должна была сказать ему, или остановить тебя, или еще что, не знаю. Может, я и должна была, но я не могу вернуться в прошлое и все изменить. В любом случае, я не сделала ничего такого, что сравнится с тем, что сделал ты, и ты заслуживаешь всех тех страданий, которые точно будут в твоей жизни! Все не будет так, как раньше, когда ты окончишь школу и попадешь в настоящий мир, надеюсь, ты это понимаешь. Ты больше не сможешь просто смахнуть волосы с лица, чтобы весь гребаный мир тут же попадал к твоим ногам, как это делается в школе – потому что в настоящем мире это не сработает. Тебе придется нахер подрасти и понять, что тебе предназначены только страдания. И я не могу дождаться, когда ты их получишь!
Роуз.

Ну, теперь вы, наверное, думаете: «Ух ты, она тебя и правда ненавидит». Ну, да, так. Но, как бы то ни было, мне плевать. Роуз Уизли чувствовала это ко мне всю жизнь, и эти чувства более чем взаимны. Она не что иное, как задающаяся зубрилка-мерзавка, которая слишком много болтает и думает, что знает все. Люди считают, я худший из всех детей, но на самом деле Роуз даст мне фору в милю. Она снобка и такая притворщица. Но кого это волнует. Ей пятнадцать, и она думает, весь мир хуже нее, потому что она умная.
Совершенно неудивительно, что у нее нет друзей.
Хотел бы я, чтобы она так и оставалась похищенной.
Она сделала ошибку, прислав мне это письмо. Потому что покажи я его кому: моей маме, ее маме - ну, тогда получилось бы не миленько, и наша мисс Роузи заполучит семь ушатов дерьма. Мягко говоря. Она должна хорошенько думать, перед тем как распускать язычок. Возможно, она попытается сдать меня, но я хоть не так туп, чтобы иметь письменное доказательство.
Что меня больше всего взбесило в ее письме, так это та часть, где она набралась наглости заявить, что я воспользовался Меган той ночью. О, пожалуйста. Она понятия не имеет. Эту девчонку определенно не принуждали делать то, чего ей не хочется. Черт, да я ее даже не уговаривал. Я просто хотел ее поцеловать, ну, может, немного полапать, но у нее были другие идеи. Это она захотела зайти дальше. Она спросила, может ли посмотреть мою комнату. Ну, серьезно, что я должен был сделать, когда она запустила руки в мои гребаные джинсы? Мне семнадцать, нет, стойте, мне теперь восемндацать, я восемнадцатилетний парень. И, судя по тому, что я читал (а читал я много), сейчас у меня самый расцвет сексуальности. А Меган Томас - горяченькая штучка. Так что, когда она спросила, считаю ли я ее хорошенькой, я ответил, что она хорошенькая, и даже не соврал (у моего брата хороший вкус). И она даже не была пьяна. Она не спала и вполне соображала. Я даже один раз сказал ей, что мы должны остановиться, но она настаивала и продолжала говорить, как я ей нравлюсь. Так что с чего бы мне ей было отказывать?
Сожалею ли я?
Нет. Не сожалею. Я не понимаю, почему я должен сожалеть. У моего брата было миллион возможностей сделать свой ход в отношениях с ней, и он ими не воспольовался. И ей понравилось. И я ей явно нравлюсь. Она просто не знает меня, не знает, как я действую. Хорошеньких девчонок полно, нужно что-то кроме личика, чтобы привлечь мое внимание. Единственная девчонка, которая близка к этому – это Кейт, которая меня сейчас ненавидит за то, что я пошел поссать, и так и оставил ее там одну, на вечеринке. Она не говорила со мной все это время до каникул. Уверен, она знает, что меня отвлекла Меган, но ведь мы с Кейт не вместе или вроде того. Я просто думаю, что она отличная девчонка, с которой можно поболтать и посмеяться (и немного потрахаться – или много).
Но Меган была достаточно хороша для одного раза, и мне теперь хватило. И ей тоже. Никакого вреда, ничего плохого. Мы оба повеселились, но теперь можем об этом забыть. Если у Ала с этим проблемы, то это не моя вина. Может, ему стоило сказать ей, что он чувствует, ну, или ему стоило отрастить себе пару яиц и сделать ход.
Ну и вообще. Хорошо чувствовать себя победителем.
Очень хорошо.

Тедди и Виктуар пришли на ужин, так что мы ведем себя «нормально» в этот вечер. Это значит, мама с папой не орут друг на друга, и они заставили меня и Ала сесть за один стол. Я не знаю, почему мы должны играть этот спектакль, я имею в виду, это же не незнакомцы какие-то. Вик наша кузина, а Тедди почти вырос в нашем доме. Конечно, не то чтобы они не знали нас настоящими. Но все же, мы получили строгое указание «вести себя хорошо», пока у нас «гости»». Это было бы нормально, если бы это были люди из министерства, но Тедди и Виктуар не нуждаются в отредактированной версии.
После ужина все расходятся в разных направлениях. Вик выглядела совершенно вымотанной, и она быстро уснула на диване, пока мама помогала Лили правильно кормить ребенка из бутылочки. Я не знаю, почему это трудно, и даже не представлял, что для этого существуют «правильные методы». Я имею в виду, это же орущий младенец - просто впихните бутылку ему в пасть и пусть заткнется. Но я, впрочем, скажу, малышка хорошенькая. Это не удивительно, учитывая, что в ней течет кровь вейлы и все такое (думаю, даже 1/16 крови вейлы хорошо заметна). Но все же, Дора Джо больше метаморф, чем что-либо другое, потому что ее волосы меняют цвет от фиолетового до ярко-красного в зависимости от того, как громко она орет.
Тедди попросил папу помочь ему в чем-то, связанном с проклятьями, и они прошли в кабинет, как следует изучить это. Тедди уже полностью закончит свою подготовку в Аврорат в апреле, и, я уверен, он дождаться не может. Окончание академии занимает долгое время, особенно настолько специализированное и узко-ориентированное обучение. И он не получал особых поблажек за то, что он крестник главы аврората. На самом деле, он говорит, что инструкторы были к нему особенно требовательны, уверен, это папа приказал, чтобы избежать каких-либо слухов или проблем с однокурсниками, когда они поймут, кто он.
Знаете, что смешно? Люди всегда спрашивают, собираюсь ли я идти в авроры после окончания Хогвартса. Они вроде как всегда ожидают, что это будет мой следующий шаг и что это вполне естественное направление. Ну, нет. Во-первых, у меня недостаточно высокие оценки для академии авроров, и я вряд ли наберу нужное количество ПАУК. Во-вторых, папа никогда не подстрекал меня к этому и не спрашивал, хочу ли я. Когда Тедди был моего возраста, они постоянно об этом с ним говорили, и, да, Тедди все-таки решился года через два, но они все время обсуждали это. Со мной отец никогда не заговаривало том, что я должен присмотреться и подумать. Как бы там ни было, это круто. Я имею в виду, не то чтобы я хотел заполучить такую хлопотную карьеру, но все равно. Прошлым летом, когда Ал изучал свое расписание пред-СОВ, отец спросил его, не хочет ли он попробовать.
Но как бы там ни было. Я не хочу быть аврором, и это бессмысленный разговор.
В моей жизни всего одна цель. У меня нет запасного или каких-либо еще планов, потому что мне и не нужно. Я хочу играть в квиддич, и это все, чего я хочу. Квиддич – единственная вещь во всем мире, которую я люблю (ну, то есть, единственная вещь, которая позволит мне легально зарабатывать), и я намерен посвятить всю свою карьеру этому. Так что меня не волнует что-либо еще. Скауты придут на весенние матчи, и я не могу дождаться, когда сыграю перед ними и начну подписывать контракты. Повезет, если я даже заявлюсь на ПАУК или выпускной после того, как поставлю свою подпись в положенном месте.
И после этого жизнь станет хороша.

Думаю, мы свободны теперь, когда мама занялась ребенком, а отец – преподаванием. Я ухожу в свою комнату и захлопываю дверь в комнату Ала, когда прохожу мимо. Пятнадцатилетние мальчики обычно любят, когда двери в их комнаты плотно закрыты, но он не совсем нормальный, и, скорее всего, вряд ли сможет сам найти свой член, так что я в этом сомневаюсь. Нет, он, наверное, сидит, тоскует и отчаивается, что любовь всей его жизни нашла кого-то еще. Не то чтобы у него вообще что-то вышло. Меган ясно дала понять, что она чувствует и что предпочитает.
– Ты так не похож на своего брата, – слава богу. – Он такой тихий и такой застенчивый, – и такой жалкий придурок. – А ты так уверен в себе, – а кто бы ни был на моем-то месте? – И это по-настоящему круто.
Так что, да. Я имею в виду, прости, приятель, но ты твоей маленькой леди-любовь просто не нравишься.
Я подавляю желание открыть дверь и проклясть его (я совершеннолетний, а он нет, ха-ха-ха), и просто прохожу мимо его комнаты. Следующая дверь – моя, я прохожу внутрь и захлопываю свою дверь. Было бы намного нормальнее, если бы из его комнаты грохотала музыка, провозглашая его тоску и отчаяние, но этого нет. Наверно, потому что он не нормальный. Но то, что он – гребаный педик и трехкрылый гиппогриф, не значит, что я должен быть таким же, так что я включаю свою музыку на полную мощность и ложусь, ожидая его ответа. Это только вопрос времени, когда кто-нибудь придет и попросит сделать потише.
И ровно девять минут и тридцать шесть секунд спустя я слышу стук. Долго же они. Я не отвечаю, конечно, потому что именно так мы (подростки) делаем – игнорируем все. Впрочем, тот, кто снаружи никогда не слышал значения слова «уединенность», потому что дверь легко распахивается.
– Так, так, так, да у нас тут тоскующий подросток, – Тедди так хорошо меня понимает. Он входит в комнату без приглашения и немедленно машет палочкой в сторону моего радио, заглушая его.
– Да у нас тут взрослый семейный человек, – отвечаю я, ни на секунду не замешкавшись. – Как живется теперь, когда тебя привязали? Навсегда?
– Я был привязан уже почти два года, – Тедди по-дурацки тычет в меня кулаком, и мы обмениваемся ударами, пока не падаем спинами рядом на кровать.
– Да, но теперь у тебя ребенок. Теперь ты по-настоящему застрял, – я повернул голову и взглянул на него. – Теперь у тебя нет другого выбора, кроме как просыпаться рядом с Вик каждое утро всю свою жизнь.
– Я мог бы просыпаться с чем и похуже, уверен.
Наверное, он прав. Я думаю, если уж ты решил связать себя с одной девчонкой, то позаботься, чтобы она, хотя бы, хорошо выглядела. Могло быть хуже.
Мы молчим некоторое время, и затем я осознаю безумие всей этой ситуации и фыркаю:
– Не могу поверить, что у тебя есть ребенок.
– Боже, бля, я знаю, – Тедди качает головой и негромко смеется. – Сумасшествие, да?
– Даже более того, приятель, – качаю головой я. – Это кошмарно пугающе.
- Ты ведь никого еще не обрюхатил, верно? – он поворачивает голову и приподнимает бровь.
Эта идея просто смешна.
– Черт возьми, нет! – твердо говорю я. И это правда. Если и есть что-то, что мне удается хорошо, так это предотвращение беременности. У меня полно секса, но не детей. Серьезно, я просто профессионал в контрацепции, это единственное заклинание, на которое я обратил внимание и которому как следует обучился за весь мой пятый курс.
Тедди кивает в подтверждение себе:
– Хорошо, – говорит он твердо. – Потому что мир определенно не готов к тому, что ты начнешь размножаться.
– Прошу прощения, – говорю я, приподнимаясь на локтях и глядя на него сверху вниз, - но это у тебя ребенок с сиреневыми волосами по имени Дора Джо. Так что не говори мне о размножении.
Тедди приподнимается и шлепает меня по подбородку, отталкивая мою голову.
– Заткнись. Это красивое имя!
– Для шестидесятилетней. Хотя, конечно, у нее уже сиреневые волосы.
Тедди смеется и закатывает глаза, а я снова падаю на спину. Мы лежим так еще несколько секунд, глядя в потолок. Он начнет спрашивать, что у нас происходит с Алом, я знаю, но я пытаюсь оттягивать неизбежное как можно дольше.
Но, конечно, этого не происходит.
– Так, почему твой брат пытался тебя убить?
Я издаю что-то между фырканьем и смехом. Потом качаю головой.
– С этим он тоже провалился. Я ведь еще жив, верно?
– Да, но не был бы, если б твоя мать не спасла твою жалкую задницу.
– Слушай, - говорю я твердо. – Мама никого не спасала, и никто этого не докажет.
Тедди смеется.
– Конечно, приятель. Продолжай это повторять каждый раз, когда будешь просыпаться от кошмаров про его руки, сжавшиеся на твоем горле, чтобы выдавить из тебя жизнь.
– Как бы то ни было, – я качаю головой и разворачиваю шею. – Ты придурок, ты знаешь это?
– Да?
– Да.
Он снова смеется.
– Ну, так и что ты с ним сделал?
– Ничего я ему не делал, – сморщил я нос. – Ну, ничего серьезно, во всяком случае.
– Ты вышвырнул его из квиддичной команды?
Я пожал плечами.
– Ну, да. Это-то да, но…
– И что еще? – Тедди смотрит на меня, приподняв бровь. Черт бы его побрал за то, что он так меня знает.
– И возможно, – начал я многозначительно, – возможно, он разозлился из-за того, что та девчонка, по которой он сох, предпочла меня.
– «Предпочла» в смысле ты ее трахнул?
– Тедди Люпин, – я прищелкнул языком и покачал головой, – не могу поверить, что ты такое предположил.
– Джеймс, – Тедди открыл рот, чтобы что-то сказать, но тут же закрыл его. После долгого молчания он, наконец, собирается. – Окей, теперь серьезно. Почему ты это сделал?
– Потому что он гребаное маленькое говно, – я с трудом нахожу слова, чтобы описать его. – И это была ее идея. Теперь он хочет об этом поворчать. Это не моя вина.
– Ну, твой отец в бешенстве.
– О, какой сюрприз, – саркастически отвечаю я. – Обычно он мною так доволен.
– Ну, а чего ты ожидал? – Тедди садится, и он незапно посерьезнел. – Я имею в виду, Джеймс, ты специально сделал это дерьмо?
– Что? – спросил я совершенно невозмутимо. – Оправдал его ожидания, что я дерьмо? Я дал ему то, что он хочет.
– Ты знаешь, однажды ты попадешь в настоящую беду. Рано или поздно это дерьмо тебе отзовется.
Тедди повезло, что он один из всего двух людей в этой семье, кто мне нравится. Иначе я бы уже сразу послал его подальше. Он не имеет права читать мне нотации, но я не говорю этого, потому что знаю, что он думает, когда смотрит на меня. Не могу его за это винить. Я просто закатываю глаза.
– Слушай, мне насрать, что думает мой отец или кто еще. Я знаю, ты думаешь, что должен его поддерживать, потому что он был к тебе добр, но ко мне он не добр. Так что я не буду прикидываться, что мне не наплевать.
– Если ты считаешь, что твой отец так о тебе думает, то ты должен доказать, что он не прав. Знаешь, если ты думаешь, что он считает, что ты дерьмо, то сделай что-то, что докажет ему обратное.
Бедный, жалкий, идеалистичный Тедди. Тедди, который должен быть на папиной стороне, потому что думает, что чем-то ему обязан. Полагаю, потому что отец постоянно с ним возился и беспокоился о нем. И Тедди - сирота, так что я уверен, он думает, я должен быть сверхблагодарен за то, что у меня есть оба родителя, пусть они даже оба редкостные мерзавцы. Но он не прав, знаете. У меня нет причин быть благодарным, потому что они не дали мне ничего, за что стоило бы благодарить. Я имею в виду, никто не понимает, каково это, когда все достается младшему брату. Они его так любят, и он такой идеальный. Он даже близко не идеальный, но они этого не видят. Все, что они видят, это то, что он похож на отца, значит, он точно должен быть лучше, верно?
Как бы то ни было.
Тедди хмурится, глядя на меня, но потом переводит разговор на квиддич. Думаю, он не хочет слушать, как кто-то ругает его идола. Но, как бы то ни было. Я имею в виду, это классно. Я имею в виду, я не могу винить Тедди, он ведь понятия не имеет.
Никто не имеет понятия. Так что да. Как бы то ни было.