Глава 17. Окончание

Песня к главе: «Everchanging» - Rise Against и «Call It Off» - Teagan and Sara

---

---

Даже если бы мне надели повязку на глаза, я бы в ту же секунду, как Эдвард вошел в комнату, почувствовала бы его присутствие.
Я была абсолютно в том же состоянии, в каком меня оставил Джейкоб: полусидела-полулежала на совершенно незнакомых мне простынях в кровати больницы Рочестера. Все те же приборы, пикающие вокруг меня, все тот же тусклый свет от снега просачивался сквозь закрытые панели жалюзи, все та же абсолютно абстрактная обычная картина, пытающаяся придать палате видимость привычной, менее больничной, обстановки.
Комната была точь-в-точь такой же, как пару секунд тому назад. Но когда дверь со щелчком открылась, в комнату влетел новый воздух, и все вдруг переменилось.
Свет стал ярче, картина бледнее - и даже мониторы, казалось, задержали дыхание. Мне не нужно было поднимать голову и проверять свою догадку, я и так знала, кто вошел. Только один человек на этой земле мог заставить каждую минуту и каждую незначительную деталь моей жизни кардинально измениться, просто войдя в комнату.
Эдвард встал прямо в дверном проеме, выражение его лица невозможно было прочесть. Его темные глаза так смотрели на меня, что даже запылали щеки.
- Белла, - было что-то такое в том, как он произнес мое имя, что заставило мое сердце болезненно сжаться. Но я отогнала это чувство.
- Привет, - ответила я самым сильным голосом, который только могла сделать.
- Могу я войти?
Я кивнула, и он решительно, почти мучительно, медленно закрыл за собой дверь. Она издала легкий щелчок, и у меня перехватило дыхание. Мы были одни впервые за все время после аварии. На несколько мгновений Эдвард остался стоять у двери, а затем сел у противоположной стены. Около минуты мы сидели в абсолютной тишине, прежде чем Эдвард заговорил.
- Как ты себя чувствуешь? - спросил он полным беспокойства голосом.
- Нормально. Тело немного ноет, но я пока еще напичкана обезболивающими, чтобы чувствовать настоящую боль, - я практически выдавила из себя слабую улыбку, но после сдалась в попытках выглядеть здоровой, едва посмотрев на лицо Эдварда.
- Мне так жаль, - черты его лица были печальны и пропитаны самоистязанием.
Это немного раздражало.
- Не надо, - кратко отозвалась я.
- «Не надо» что?
- Не делай этого, - добавила я с чуть большей силой, чем изначально хотела бы. - Я же вижу, что ты винишь себя за аварию и за то, что это все закончилось госпиталем, даже несмотря на то, что я сказала, что это не твоя вина. Я провела добрых полчаса, изо всех сил стараясь оправдать тебя перед Джейкобом, поэтому не надо мне тут сейчас разыгрывать виноватого, - но теперь мне пришлось усилить голос, чтобы не пустить в него расстроенный тон.
Я бы не удивилась, если бы Эдвард вспылил от моих слов. Любой другой на его месте так бы и поступил. Но, конечно, Эдвард не был этим самым «другим», поэтому он принял мое грубое замечание с настоящей мужской непринужденностью. Встав, он подошел ко мне и поставил стул рядом с кроватью. Подобная близость заставила мою кожу покрыться мурашками.
- Я не пытаюсь ничего разыгрывать, Белла, - мягко пробормотал он, заставляя меня задрожать. - Просто мне очень трудно видеть тебя такой. Ничего не могу с собой поделать, но я бы хотел успеть к тебе вовремя, чтобы защитить от любого вида травмы.
Меня начинала серьезно раздражать его дипломатия. Эй, очнись уже, борись! Я хотела бы, чтобы он отплатил той же монетой, чтобы рьяно боролся за свое. Я хотела снова получить вескую причину накричать на него, выплеснуть часть эмоций, накопившихся в сердце. Понимая, что я сейчас не в силах сформулировать достойный ответ, я решила просто промолчать.
Эдвард сначала открыл, но потом закрыл свой рот. Казалось, он пытается подобрать правильные слова, но я не стала ему помогать. Вздохнув, его плечи слегка затряслись.
- Прости меня, - просто сказал он. - За все. За то, что бросил тебя, за то, что не вернулся как можно скорее назад, за то, как вел себя с момента нашего возвращения. Прости, что меня не было рядом, чтобы защитить тебя от Виктории и спасти Брейди. Я столько всего сделал не так, как надо, совершил столько колоссальных и непоправимых ошибок, основываясь только на своем суждении. И даже если предположить, что ты права, и я не виноват в твоих телесных ранах, я никогда не смогу перестать винить себя за то, что причинил тебе душевную боль. Я принял это и сомневаюсь, что смогу когда-либо по-настоящему простить себя за это. Но я просто хочу, чтобы ты знала, что, несмотря на все это, в душе, я всегда желал тебе только лучшего. Да, я был неправ, катастрофически неправ, но я никогда не хотел причинить тебе боль. Я всегда хотел сделать твою жизнь только лучше, пытался дать тебе будущее, которого у меня никогда не было. Я хотел спасти тебя от самого себя, от того, чем я являюсь. Но, попытавшись, я сделал только хуже. Сейчас я это понимаю, но тогда я подумал, что это единственно возможное решение. Не знаю, смогу ли я когда-нибудь снова заслужить твою любовь и уважение. Знаю, это не будет быстро или легко, но я люблю тебя больше всего на свете и сделаю все, что потребуется, чтобы стать достойным твоего прощения.
Когда он закончил говорить, я понимала, что нужно что-то ответить. Да и как я могла этого не сделать, если он только что преподнес мне свое сердце? Но была одна проблема: я не знала, что сказать. Во мне боролись самые разные чувства. Я хотела простить его, хотела, чтобы он поцеловал меня, чтобы с этих пор мы жили долго и счастливо. Но другая часть моего сердце - та самая, которая безвозвратно осталась разбита после моего восемнадцатилетия, - говорила, что я еще слишком слаба и сломлена, чтобы даже хотя бы принять во внимание вопрос его прощения.
Возможно, случись такое несколько лет назад, все было бы совершенно по-другому. Возможно, услышав только бархатные нотки в извинениях и заверениях Эдварда, слушая его идеально выстроенную речь о бессмертной любви, я бы тут же оказалась на седьмом небе от счастья. Возможно, я бы даже сама извинилась перед ним за то, что вообще засомневалась в его словах, дрожа и выискивая нужные слова, пока он не наклонился бы и не убрал волосы с лица, повергая в полное молчание. Тогда бы он прошептал мое имя, и я растаяла, забывая обо всем и прощая ему все за эти несколько сладостных слогов, прежде чем охотно принять его поцелуи.
Я почувствовала некоторое презрение к подобной легкодоступной версии себя, но в то же время я ей и завидовала за непринужденность, с которой она могла бы простить Эдварда.
Но я не была на нее похожа. Я бы никогда не выбрала подобный путь, просто потому, что он никогда не возникал передо мной. Мне пришлось научиться жить без Эдварда, его защиты и любви. Я выросла независимой только потому, что мне пришлось. Я стала более жесткой и сильной только потому, что альтернативным выходом из ситуации было бы сидеть и чахнуть в жалости к самой себе. Я уже не была той девчонкой, которая таяла от сладких слов. Мое разбитое сердце больше не могло быть вылечено потоком пустых нежных слов. Но что важнее, я больше не верила, что все ошибки могут быть исправлены простым извинением.
Жестокость иронии всей ситуации заключалась в том, что я наконец-то получила то, что так отчаянно желала все эти шесть лет - любовь Эдварда. Забавно, как теперь все сложилось... как внезапно мне стало этого недостаточно.
Если бы Эдвард просто снова заявил бы мне о своей любви, не вдаваясь в подробности причины его ухода, я, наверное, без всяких вопросов приняла бы его обратно. Хотя, там бы не было никаких «наверное». Оглядываясь назад на то, как я мечтала о нем днем и ночью, еще до того, как он вошел в мой класс английской литературы в январе, я понимала, что рискнула бы всем, только чтобы снова быть с ним. За шесть лет я поверила в то, что он бросил меня, потому что разлюбил, хотя и не разу не обвинила его в этом. А теперь же я узнаю, что он уехал из желания защитить меня, и ненавижу его лютой ненавистью. Неужели чувство моего собственного достоинства так низко, что я могу ненавидеть кого-то больше только за то, что он бросил меня из любви, чем из неприязни? Да, наверное, я сейчас могла бы на примере ироничности своей несложившейся любви преподать хороший урок всему классу.
Проблема была в том, что, несмотря на все, что только что сказал мне Эдвард, его ложь по-прежнему оставалась ложью, которая чуть не убила меня. Мне не нужны были его извинения, потому что единственное, что мне хотелось бы, это вернуть время назад и изменить все сделанное. Я хотела сделать так, чтобы он никогда не бросал меня.
Думаю, все-таки в некоторой степени я все еще была слишком наивной.
- Белла, пожалуйста, скажи что-нибудь, - отозвался Эдвард, вырывая меня из мыслей. Его голос был нервный, практически умоляющий. Еще никогда в моих глазах он не был таким уязвленным. И внезапно я поняла, насколько молодо он выглядит.
- Что ты хочешь, чтобы я сказала? - я старалась тянуть время с реальным ответом.
- Что угодно, о чем бы ты ни думала.
- Я не знаю, что и думать, - честно ответила я. - И я абсолютно не имею никакого понятия, что сказать тебе, - если его и потрясали мои слова, он это очень хорошо скрыл.
- Я знаю, нужно время, чтобы ты простила меня, Белла. Все нормально, я не буду торопить тебя. Я буду ждать вечность, если понадобится.
Я покачала головой.
- Все не так просто, Эдвард, - мне было больно даже говорить это. - Одно лишь время не исправит ситуацию.
Эдвард осторожно посмотрел на меня, и я заметила вспышку страха в его глазах.
- Что ты имеешь в виду?
- Ну, что если я не хочу прощать тебя? - ответила я так тихо, что едва ли сама себя услышала. – Что, если я не могу? Что, если это - мы или то, что между нами, - неважно, есть ли это или нет, безвозвратно утеряно? - Ты хоть сама веришь в это? Или просто снова боишься, что тебе причиняет боль?
- Но ты сказала, что любишь меня, - проговорил¬ Эдвард, не сводя с меня взгляда. - Ты сама так сказала мне в метель. Ты сказала, что, несмотря на все, что я сделал, ты все равно любишь меня.
- Да, знаю, - прошептала я.
- Так, что, ты говорила правду? Или ты, таким образом, хочешь сказать, что солгала мне? - Эдвард, казалось, испытывал те же затруднения со смягчением тона, как и я ранее.
Возможно, я была не права, когда хотела от него больше агрессии.
- Нет. Это была правда. Она ею и остается. Я никогда не перестану любить тебя до конца своей жизни, - такое уж мое проклятие.
- Тогда я не понимаю, Белла. Мы любим друг друга, я сказал, что сделаю все что угодно, чтобы искупить то, что бросил тебя. Что еще нужно? - в его голосе так и слышалось напряженность.
Подняв глаза, я посмотрела прямо на него. Мне нужно сказать, что именно я чувствую: хватит с нас недопонимания за последние бесконечные годы.
- Этого недостаточно, Эдвард. После всего того, через что мы прошли, простого извинения и факта, что ты любишь меня, недостаточно, чтобы изменить все в лучшую сторону. Они не смогут целиком и полностью исправить прошедшие события или избавить меня от чувства предательства. Это не сможет спасти жизнь Брейди или вернуть те шесть лет, которые я плакала по тебе.
Не в силах контролировать себя, Эдвард схватил мою непострадавшую руку и наклонился так близко, что я могла чувствовать его запах у себя на языке.
- Я же говорю тебе, что мне жаль. Я знаю, извинение - это самая скудная расплата за мои ошибки, но я тут больше ничего не могу сделать. Нет способа, чтобы отменить случившееся, но, ты же знаешь, если бы он был, я бы воспользовался им.
- Я знаю, - грустно ответила я, ощущая на сердце груз от подобного отказа. - Но я и не говорила, что у меня есть решение нашей ситуации. Я просто хочу донести до тебя, почему простого «прости» недостаточно... почему одна ночь не может заставить меня забыть шесть лет боли.
- Белла...
- Хватит, Эдвард, - сказала я голосом чуть громче шепота. - Я так устала. Чувствую себя полностью опустошенной. Это все. Конец разговора, - сказав это, я практически на физическом уровне почувствовала приступ нестерпимой боли. Я хотела чувствовать эту боль. Не могу поверить, что делаю это. Я осознанно отказывалась от всего того, по чему так тосковала. Но это единственное решение, которое я сейчас видела и которое имело для меня хоть какой-то смысл. Я не могла простить его. По крайней мере, сейчас.
Эдвард был похож на человека, которого разбудили после тысячи лет сна лишь для того, чтобы показать, что весь его мир разрушен в пух и прах.
- Нет, - твердость голоса не могла скрыть того факта, что его всего трясло. - Нет, это еще не конец. Все что угодно, только не конец. Нужно немного подождать и приложить чуточку усилий, мы сможем все исправить, сможем вернуть все так, как было раньше. Не говори так, будто даже не хочешь попробовать так поступить, - он поднес наши сцепленные руки к своим губам, и я почувствовала, как они задрожали. Я вся дрожала.
Первая слезинка скатилась из уголка моего глаза, и мне отчаянно захотелось закричать. В глубине души мое сердце разрывалось на части. Ты - идиотка! Забери свои слова назад! Ты отталкиваешь его! И хотя это разбивало мне сердце, я знала, что не могу игнорировать свои чувства. Я должна была сказать ему правду, даже если ложь и была сладка. Логика против эмоций; голова против сердца. Я не была готова снова полюбить Эдварда, и не важно, сколько раз он извинится, этого не изменить.
- Нет, Эдвард, ничего не будет так, как раньше. Отношения должны строиться на доверии и уважении, и еще на тысячи других вещах помимо любви. Прямо сейчас я не могу доверять тебе целиком и полностью, - проговорила я, вырывая свою руку. - Ты понимаешь это? Не после того, как ты сломил меня. Вот так бросил, хотя столько раз обещал, что никогда этого не сделаешь, даже не объяснив, почему. Ты принял решение, которое пагубно отразилось на всей моей жизни, даже не дав мне слова. Ты просто сбежал. Ты настолько не уважал меня, что даже не обсудил это со мной, как со взрослой, не попытался даже найти другой путь. А сейчас, узнав настоящую причину твоего отъезда, я... я ненавижу тебя за это. И это пугает меня, потому что ты всегда был единственным человеком в моей жизни, которому я верила, что он не предаст и не бросит меня. Я действительно думала, что ты никогда в жизни не причинишь мне боли.
Какая-то часть меня надеялась, что Эдвард рассердится. Но он этого не сделал. Единственное, что можно было заметить изменившегося в нем, так это усугубившееся чувство самобичевания, под которым он буквально прогнулся. Его плечи поникли, а во взгляде появилась печаль.
- Белла, я уже говорил тебе: я думал, что отъезд - единственный способ защитить тебя. Знаю, что это ужаснейшее оправдание, что это очень глупо и что я сожалею об этом всем сердцем, но тогда это казалось единственным разумным решением.
Я верила ему. Верила, что ему жаль. Верила, что он бы сделал все что угодно, чтобы вернуть все назад, но даже Эдварду было не под силу обратить время вспять. Это я ему и сказала.
- Факт, что тебе жаль, не отменяет того, что произошло. Дела обстоят так же, как и прошлой ночью до аварии. Я такая же. А ты что думал: меня собьет грузовик и все снова будет хорошо?
Брейди все еще умирает. Даже если забыть о моих личных разногласиях с Эдвардом, я не могла игнорировать одну единственную вещь. Она как гигантская железная стена, простирающаяся вверх и в стороны во всех видимых направлениях, преграждая мне путь к Эдварду. Как я могу даже просто думать о том, чтобы снова быть с ним, когда Брейди еще так болен? Как я могу даже просто смотреть в будущее, когда вина, за совершенное мною в прошлом, так велика? Я не могла. Я бы просто не смогла. Я все еще не была уверена, заслуживаю ли вообще счастья.
- Нет, - проговорил Эдвард. - Я знаю, это не будет легко, но я просто думал... думал, что ты захочешь попробовать решить наши проблемы. Я думал, что ты любишь меня.
- Я люблю, - ответила я, закрыв глаза. Больше не могу биться головой о глухую стену. - Я действительно люблю тебя, но это больше не касается только тебя и меня, Эдвард. Все гораздо серьезнее. Гораздо больше людей теперь вовлечено в отношения между нами, гораздо больше сердец и жизней... - я открыла глаза и посмотрела на него. - Ты, может быть, и остался тем же человеком, что и шесть лет тому назад, но я - нет. Я не застыла на месте, я изменилась. Кроме тебя у меня появились и другие люди, о которых я беспокоюсь. У меня есть обязательства и вне наших отношений. Я не могу взять и просто так посвятить жизнь «нам», пытаясь восстановить то, что, возможно, никогда нельзя будет вернуть назад. Прямо сейчас мой друг умирает на другом конце страны из-за того, что мы сделали - чему послужили толчком наши отношения, - и мне нужно сейчас быть рядом с ним. Это намного важнее, чем то, что между нами.
И в тот момент, лежа там, на больничной койке, я осознала, что стала другой. Независимой от Эдварда. Я будто заново родилась. Ну, в принципе, так и было. Это было моим новым крещением. Я решила заняться прошлым в будущем. Я решила предпочесть друга своему любимому.
Между нами повисла тишина, и с болью в глазах Эдвард посмотрел на меня.
- И... что? Это все? Конец? – наконец спросил Эдвард. Спустя несколько минут его голос понизился до смертельного тона, который заставил холодок спуститься вниз по позвоночнику.
Я не могла ответить ему. Меня душило молчание своей собственной боли. И затем, к моему удивлению, Эдвард испустил короткий вымученный крик, встал и отшвырнул стул ногой. Ударившись о стену, пластик покорежился, и в памяти тут же всплыла картина вспышки его гнева на родительском собрании.
- Да ладно тебе, Белла, помоги мне с этим! - кричал он. Было ощущение, будто он только что потерял терпение. - Просто скажи мне, что ты хочешь. Ты остаешься или уходишь? Хочешь ли этого или нет? - В его глазах горел огонь, а голос, наоборот, затих. - Ты не можешь простить меня, и что теперь? Если ты не хочешь быть со мной, то хотя бы имей смелость признаться в этом. Ты не можешь просто оставить меня в неведении ожидать чего-то, чего может никогда и не случиться.
Знаю, он расстроен, и его злость больше направлена на него самого, но смысл его слов все равно ранил. Как он может называть меня трусихой, когда сейчас я принимаю самое сложное в своей жизни решение?
- Просто скажи мне правду, - повторил он. - Ты собираешься уйти?
- Да, - я не осмеливалась даже встречаться с ним взглядом. - Собираюсь... по крайней мере, пока. Я не могу тут оставаться. И не могу дать такого четкого ответа, который ты хочешь услышать. Я не знаю, чего я хочу.
Из Эдварда будто ушла вся жизнь при моих словах, а выражение его лица говорило, будто он до сих пор до последнего не верил в сказанное. Тревога на его лице буквально разбивала мне сердце.
- Так... это теперь конец?
Я слегка склонила голову, не в силах вымолвить и слова.
- Нет. Пожалуйста, Белла. Останься, - он запустил руку в волосы, и заметила, что она вся тряслась. - Я понимаю, тебе нужно время, понимаю, что ты ненавидишь меня за то, что я сделал, но ты должна выслушать меня. Я готов сделать что угодно, чтобы сделать тебя счастливой. Что угодно. Я готов бросить к твоим ногам целый мир, готов целую вечность бороться за твое сердце. Почему ты не можешь этому поверить? Зачем тебе уезжать? Ну что мне надо сделать, чтобы ты осталась? Как все исправить? И не говори, что я ничего не могу сделать, не говори, что это гиблое дело. Это же о нас. О тебе и обо мне. Пожалуйста.
Эти слова были словно последняя соломинка, но что-то в его тоне подсказывало, что на самом деле он не верил им. Будто он понимал, что эта битва проиграна. И проиграна она еще с того самого момента, как он бросил меня в лесу шесть лет назад. Может, Эдвард понял, что именно он испортил все; именно он скомкал и выкинул все, что было между нами, одной простой ложью. Надеюсь, он так же понял, что я еще не готова, что простить и принять его обратно пока не видится мне возможной перспективой.
Или, может, это я просто хочу, чтобы он думал так. Ищу ли я нотки в его голове, которых на самом деле там нет, просто чтобы успокоить свою совесть от ужасного поступка, который совершаю?
Сев прямо, я старалась не двигаться и избегать прямого контакта с его глазами. Я не могла посмотреть на него, потому что была уверена, стоит мне это сделать, и я тут же засомневаюсь в принятом решении. «Ты все делаешь правильно», повторила я про себя. «Ты не можешь простить его сейчас. Пока еще не можешь. Может быть, когда-нибудь. Но не сейчас».
- Прости, - это все, что я могла сказать. - Но тут... ты ничего не можешь сделать. Дело во мне, - Эдвард горько рассмеялся.
- «Дело не в тебе, дело во мне»? Неужели, Беллы? Я думал ты выше подобного рода клише.
Я не знала, что ответить на это. В некотором роде, он был прав. Это имеет непосредственное отношение к Эдварду. В конце концов, это же он в первый раз бросил меня. Но сейчас, это я была неспособна простить его. Думаю, нам обоим есть за что себя винить.
Краем глаза я видела, что Эдвард направился ко мне. Остановившись у кровати, он наклонился ко мне, останавливаясь в паре сантиметров от макушки моей головы. Я закрыла глаза. На лбу чувствовалось его дыхание. Его запах - такой знакомый и все еще такой опьяняющий, несмотря на столько лет разлуки, - практически душил меня. Не поднимая взгляда, я каким-то шестым чувством знала, что его будет бить мелкая дрожь. В горле начал образовываться всхлип, но я подавила его.
Эдвард пробормотал мое имя, и я инстинктивно повернулась к нему лицом. Это было не намеренно, а скорее рефлекторно. В ту же секунду, как осознала это, я попала и начала сомневаться. Но... слишком поздно. Губы Эдварда в тот же момент оказались на моих губах.
Это слабо походило на поцелуй, если честно. Длился он всего несколько секунд и, как и все наши предыдущие поцелуи с Эдвардом, проходил с сомкнутыми губами. Но все же, было в нем что-то такое, что отличало его от всего, что я когда-либо чувствовала до этого. Было ощущение, будто он отдал мне часть своей души, запечатывая всей силой своего духа. Его сожалением, горем, болью, виной и, прежде всего, любовью. Поцелуй был мягким и прекрасным, заполняя меня тоскливыми чувствами. Но, в то же время, это был один из самый печальных моментов моей жизни. Прошептав тихое «нет», я отстранилась и почувствовала слезы, выступившие на глазах.
Открыв глаза, я посмотрела на него сквозь туманные от слез глаза. На несколько секунд я вернулась в тот момент, когда мы прошлой ночью стояли с ним под снегом. Когда я взахлеб рассказывала, что люблю Эдварда, несмотря на всю ту ненависть, что испытывала к нему, и он без предупреждения поцеловал меня. Тогда я была не в состоянии совладать со своими эмоциями, поэтому оттолкнула его и сбежала на мотоцикле. Сейчас же я знала, что ни один поцелуй не сможет заставить меня изменить решение. Два случайных поцелуя, и ни один из них не сделан в нужное время, ни один из них не способен заставить меня остаться.
- Белла...
- Думаю, тебе стоит уйти, - прошептала я, закрывая глаза. Скрывая в них боль. Внезапно я почувствовала себя бесконечно усталой. Я откинулась обратно на кровать и легла, поворачиваясь на бок лицом к окну. Дневной свет просачивался в комнату даже сквозь жалюзи. Эдвард за моей спиной что-то проговорил, но я не вслушивалась, стараясь игнорировать его. Не хочу больше ничего слышать. Возраст уже не тот. Медленно, почти мучительно, он зашевелился, переступая с ноги на ногу, а затем я услышала мягкие шаги по линолеуму, небольшая заминка, и звук закрывающейся двери.
И в этот самый момент полнейшей и ужасающей тишины, я свернулась калачиком на кровати, закрыла глаза и поняла, что осталась совсем одна. В куда более широком смысле этого слова.

---

Всегда ваша, Котя!