Глава 76

В течение следующего часа схватки у Беллы стали сильнее и чаще. Я побуждал ее двигаться, держа за руку или прикасаясь к спине, когда она ходила по коридору. Несколько раз она отправлялась в детскую, чтобы переложить вещи или навести порядок на безупречной полке. Пока она занимала себя подобным образом, я готовил требуемые инструменты и материалы, работая быстро, чтобы жена могла держать меня за руку и ощущать поглаживания, как начиналась новая схватка.

Иногда раз я проверял положение ребенка, радуясь, что наша малышка оставалась в затылочном переднем предлежании, головой вниз и спиной к животу Беллы. Так для него или нее будет легче скользить: событие, которое быстро приближалось.

Я постоянно следил за сердцебиением младенца, отмечая все небольшие изменения. По большей части оно оставалось стабильным и сильным, и я не слышал ничего, что вызвало бы у меня серьезную озабоченность. Пульс Беллы менялся, когда боль достигала пика и шла на спад, но реальных трудностей она до сих пор не испытывала. Я надеялся, что это хорошее предзнаменование для остальной части родов.

В одиннадцать часов Белла была полностью раскрыта. Она не желала больше находиться на ногах, поэтому я постарался как можно комфортнее устроить ее на кровати. Сейчас схватки стали очень болезненными, каждая длилась по две или три минуты, и жена была дрожащей и бледной, когда те утихали. Ребенок спустился в таз, продвигаясь так, как и следовало. Тем не менее я не терял бдительности в отношении малейших признаков проблем.

Как и ожидалось на этой стадии, на полотенцах под Беллой расплылось несколько малиновых пятен. Жена не заметила выделения, но, когда началась еще одна мощная схватка, яростно вцепилась мне в руку и села в попытке найти более удобное положение. Застонав, она еще сильнее побледнела, увидев на ткани кровь.

Я слышал, что ее начинает тошнить, и потянулся за миской, которую поставил на ночной столик, а затем поддерживал жену за плечи, пока ее рвало. Я надеялся, что прохладная ладонь на шее успокоит.

Закончив, она задрожала.

– Кровь... – и она замолчала.

– Все в порядке, любимая, – заверил я, вытирая ее лицо влажной салфеткой. – Это нормально.

Будет и больше, но об этом я не сказал. После того, как она снова откинулась на подушки, я сменил полотенца и обнимал Беллу, пока мы ожидали следующего сокращения.

Мой взгляд двинулся к темному, затянутому льдом окну, а я отправил еще одну безмолвную мольбу Карлайлу. С Беллой все так хорошо, как можно было ожидать, и в течение часа она родит. Но что потом? Достаточно ли я силен, чтобы привести своего ребенка в этот мир, переживая боль, которую он или она неизбежно будет терпеть во время этого путешествия? Как долго я могу касаться младенца прежде, чем мой разум начнет давать сбои?

– Эдвард! – воскликнула жена, снова стискивая мою руку.

Я целовал ее веки и брови, бормоча слова любви и поддержки, а она тихо стонала. Когда схватка закончилась, любимая сдвинулась, начиная приподниматься на локтях.

– Вот, дорогая, позволь помочь, – предложил я.

– Я чувствую желание тужиться, – сказала она.

Голова ребенка вошла в родовой канал. Тем не менее для Беллы лучше, если бы она позволила телу выполнить большую часть работы. Схватки продолжат продвигать ребенка. Слишком ранние потуги могут представлять для жены опасность.

– Нужно немного подождать, – сообщил я.

Она сильно нахмурилась, но кивнула. Вытерпела еще несколько сокращений, сжимая губы и кулаки, борясь с желанием тужиться.

Наконец ребенок оказался в положении, когда пришла пора и ей включиться в процесс родов. Устроившись у нее в ногах, я сказал: – Можешь тужиться, когда почувствуешь потребность. – Я поцеловал ее колено. – Я люблю тебя, Белла.

– Я тоже тебя люблю, – хрипло ответила она, потом поморщилась и ахнула: – Сейчас?

– Да, любимая, сейчас.

Я всегда восхищался силой моей хрупкой жены, но теперь был от нее в восторге. С каждым новым сокращением она тужилась, не кричала, даже когда по щекам катились слезы. Ее кожа покрылась потом, маленькие ладошки вцепились в простыни, но она стойко продолжала.

Я пытался оказать любую возможную поддержку, повторяя слова любви и говоря, как хорошо она справляется. Но, в конце концов, Белла единственная, кто должен выполнить эту монументальную задачу. Если не возникнет осложнений, я мало что мог сделать, чтобы помочь.

Насколько возможно, я стирал кровь и жидкость, чтобы предотвратить усиление тошноты. Давал жене пить маленькими глотками холодную воду, когда чувствовала жажду, прижимал влажную ткань к щекам и лбу, когда в глаза стекал пот. Эти действия казались такими мелкими, но были всем, что я мог предложить.

С перерывами Белла тужилась уже почти час, когда зашипела от боли. Под румянцем напряжения выступила бледность.

– Очень больно, – тяжело выдохнула она.

Я снова посмотрел вниз и увидел кожу головы ребенка. Я не мог сдержать улыбку.

– Дорогая, я вижу головку, – сказал я. Маленькое сердцебиение оставалось сильным: дитя шло хорошо.

Она моргнула сквозь слезы.

– В самом деле? – ахнула она.

– Да. Осталось недолго. – Надеясь предотвратить разрывы, я мягко посоветовал: – Несколько минут не тужься. Постарайся расслабиться и позволь своему телу напрягаться естественно.

– Но она... так близко, – фыркнула жена.

Я положил ладонь на живот:
– Я знаю.

Пока Белла лежала неподвижно, ее дыхание насколько возможно успокоилось, а я попытался собраться с мыслями. Очень скоро буду держать в ладонях голову ребенка, касаться плоти новорожденного, чувствовать все, что ощущало маленькое тельце. Я обнаружил, что вдыхаю и выдыхаю вместе с Беллой, используя ее ритм, чтобы успокоиться самому.

Наконец, я взял ее за руку и сказал: – Теперь, любимая. Снова начинай тужиться.

Она кивнула и бледно улыбнулась, затем вздохнула и напряглась. Я с восхищением смотрел, как верхняя часть головы ребенка начала выталкиваться из тела жены.

– Головка прорезалась, – благоговейно пробормотал я.

Рука Беллы двинулась вниз и прикоснулась к макушке дитя.

– Ой, – прошептала она, затем собралась и сделала еще один сильный толчок.

Я увидел лоб младенца, затем глаза по мере того, как Белла продолжала усилия. Я перестал дышать, когда появился крошечный носик. Наш ребенок почти здесь. Наконец мои профессиональные инстинкты вернулись, и я потянулся за влажной салфеткой, чтобы осторожно очистить слизь из ноздрей ребенка.

Белла сделала глубокий вдох, затем снова толкнула, и голова появилась полностью. Я обхватил крохотный череп одной рукой и ввел палец в очень маленький рот, чтобы удостовериться, что в нем не было жидкости, а затем ощупал шею на случай, если вокруг нее обвернулась пуповина. К счастью, дыхательные пути младенца свободны. Трепетание пульса младенца защекотало мои пальцы, когда повернулись маленькая голова и плечи.

– Осталось всего несколько толчков, – сказал я Белле.

Жена была истощена, но взбодрилась, увидев голову нашего ребенка. Она кивнула, собирая некий тайный запас сил, затем снова принялась тужиться. Теперь я держал головку в ладони, слушая сердцебиения жены и младенца. Меня охватило чувство абсолютного потрясения, и я изо всех сил старался сосредоточить внимание на своей работе.

Белла продолжала прилагать усилия, чтобы полностью явить миру наше дитя. Вскоре появилось правое плечо, затем левое и, наконец, туловище. На заключительном толчке я освободил ножки из тела Беллы.

И вот я держал в руках своего ребенка. Взгляд скользил по младенцу, на моем лице расплывалась улыбка. Жена, как обычно, была права.

– Она идеальна, – сказал я, поднимая дитя так, чтобы Белла его увидела.

Любимая ахнула от восторга.
– Малышка, – сказала она.

Мое счастье умножилось, когда наша дочь сделала первый вдох, а затем издала небольшой крик. Некоторое время она тренировала легкие, и я был бесконечно рад слышать устойчивое движение воздуха, когда она вдыхала и выдыхала. Вытерев мягкой тканью маленькое тело, уложил ее на живот Беллы.

Пока я отрезал пуповину, пальцы жены автоматически принялись ласкать нежные щеки и грудь младенца. Потом они прошлись по каждому сантиметру небольшого тела, и я заверил, что наша дочь идеальна.

Белла подняла на меня взгляд и тихо спросила: – С тобой все в порядке?

Мне потребовалось несколько секунд, чтобы ответить на ее вопрос. Я ликовал, испытывал облегчение, и меня распирало от радости. Мысли оказались несколько рассеянными, но это из-за моего возбуждения, а, не в качестве реакции на боль. Я осознал, что немногое чувствовал от ребенка, а ведь касался и держал ее во время родов.

Осторожно приложил кончики пальцев к щеке дочери. Подкралось небольшое ощущение прохлады, но оно было приглушенным, смутным.

– Ей холодно, – пробормотал я, – но с трудом это чувствую. – Я потянулся за мягким одеялом и укрыл им ребенка.

– В самом деле? – спросила Белла, в ее глазах снова появились слезы.

– Да. – Я неуверенно улыбнулся.

Не совсем уверен, что ребенок разделял уникальную способность матери, но казалось, некоторое сходство присутствовало. Однако мне следовало проявлять осторожность, пока не появится дальнейших доказательств, подтверждавших мое предположение. На данный момент мне следовало позаботиться о жене.

Белла без труда родила послед, едва осознавая свои действия, затем я проверил, что матка сократилась, а после занялся уборкой. Внимание жены полностью сосредоточилось на нашей прекрасной девочке. Мой взгляд неоднократно устремлялся к дочери, и при каждом удобном случае я касался ее пальчиков, ножек и щек.

Убедившись, что Белла в безопасности, я подготовил теплую ванну и нежно вымыл ребенка. Теперь, когда эмоции стали чуть более спокойными, сосредоточился на физических ощущениях, сопровождавших мои действия. Чувствовал тепло кожи моей дочери и пульсацию крови в крошечных венах, но немного ощущал и другое.

Вытерев, я внимательно ее осмотрел. Она была небольшой, около двух с половиной килограммов, но выглядела здоровой. Цвет кожи был хорошим, маленькое сердце билось ровно, легкие работали прекрасно. После того, как малышка высохла, мне удалось завернуть ее в подгузник. Едва закрыв последнюю булавку, я прикоснулся пальцами к ее ноге и почувствовал глубоко в животе легкое напряжение. Это оказалось лишь слабое мимолетное ощущение, гораздо меньшее, чем я испытывал, если притрагивался к другому человеку, которому требовалось поесть. Я завернул младенца в одеяло и вернул Белле.

– По-моему, она голодна, – сказала я. – Хочешь попытаться покормить ее?

Беллу охватывало утомление, но глаза засияли, и она кивнула:
– О да, конечно.

Я расстегнул и раздвинул верх ее сорочки. Положив подушку на колени, чтобы поддерживать ее руку, приложил ребенка к груди. Крошечный ротик нашей дочери открылся, и вскоре она уже сосала.

Мы с обожанием наблюдали за нашей дочерью. Я погладил отливающие медью волосы, отмечая, насколько цвет оказался похожим на мой. Белла коснулась кончика ее носа и провела пальцем по прекрасным бровям. Черты лица маленькой девочки были такими же, как и у ее матери. Я задумался: а будут ли глаза карими или же она унаследовала зеленовато-голубой оттенок из моей человеческой жизни. Независимо от характерных черт, которые у нее могли быть, у меня отсутствовали сомнения: наше дитя разделило человечность Беллы.

– В ней немного от нас обоих, – тихо сказала жена.

– Так и есть, – согласился я.

Когда ребенок закончил сосать, веки у Беллы начали опускаться. Она нуждалась во сне, чрезвычайно устав. Я забрал у нее малышку и уложил в колыбель, которую перенес к боку кровати, чтобы любимая легко ее видела.

Я помог жене переодеться в чистую ночную рубашку и еще раз осмотрел, чтобы убедиться, что она восстанавливалась как положено. Затем я укрыл ее одеялом и нежно поцеловал.

– Спи, любимая, – сказал я. – Я буду здесь, присмотрю за обеими.

– Ты же разбудишь, если я ей потребуюсь? – Ее слова были немного невнятными: она уже почти заснула.

– Конечно, – заверил я.

Затем я опустился на пол, устроившись рядом с рукой Беллы, и легонько сжимал ее запястье, а другая ладонь лежала за покрытой мягкими волосками головке моей дочери. Очень долго я сидел, не двигаясь и наслаждаясь самым чудесным видением в мире: моими спящими женой и ребенком.

Глава 77

С приближением рассвета буря начала ослабевать. Белла с ребенком все еще спали, утомившись после родов. Я внимательно наблюдал за ними, проверяя, чтобы не испытывали никаких проблем. Мать и дитя казались здоровыми.

Мать. Снова и снова я мысленно повторял слово, очарованный думами о жене в этом качестве. Я знал, что она будет замечательной. Она уже невыразимо обожала нашу дочь, так же как и я.

Когда меня действительно ошарашил тот факт, что сам теперь стал отцом, несколько минут сидел, разинув рот. Наша маленькая девочка будет звать меня «папой». Я являлся ее отцом. Я надеялся, что буду достоин этого звания.

Опустив голову к колыбели, очень тихо прошептал: – Обещаю беречь, защищать и оберегать, учить и помогать тебе расти.

Крошечный ротик моей дочери шевельнулся, и маленькая рука сжалась в кулачок. Я очень легко коснулся ее щеки, не желая остужать ее. Складывалось впечатление, что ей удобно, но довольно скоро придется кормить.

Когда в комнату начал просачиваться бледный серый свет, я понял, что ветер стих. Оконное стекло покрывал тонкий слой льда, но утро казалось спокойным. Тем не менее какой-то звук заставил меня насторожиться, и через несколько секунд внимательного прислушивания я понял, что в отдалении слышались голоса.

Менее чем через минуту я определил их принадлежность Карлайлу и Эсме. Они приближались к дому. Меня охватило облегчение. И хотя с Беллой и ребенком, казалось, все хорошо, я очень хотел узнать мнение отца по этому вопросу. А кроме того, не мог дождаться, чтобы поделиться нашей замечательной новостью.

Я встал и, несмотря на волнение, несколько мгновений колебался, не желая оставлять жену и ребенка одних. Услышав тихий стук, рванул вниз. Дверь я открыл, широко улыбаясь.

Карлайл окинул взглядом мой внешний вид и сразу же забеспокоился. Я понял, что после родов не сделал ничего, кроме мытья рук. Мои волосы пребывали в беспорядке, а одежда – измята и испачкана. Выражение лица, несомненно, до некоторой степени маниакальное.

– Эдвард, что… – начала Эсме.

Карлайл уже сделал несколько длинных вдохов, проверяя ароматы в воздухе. Его глаза расширились от удивления.

Я притянул родителей в объятия и сказал: – Ребенок... она здесь. Наша дочь здесь.

Оба крепко меня обняли, затем Карлайл отстранился и с некоторой осторожностью в голосе спросил: – Как дела у Беллы?

– Она устала, но, по-моему, все хорошо, – ответил я, немного посерьезнев. – Сейчас она спит.

– А ребенок? – с тревогой поинтересовалась Эсме.

– Она маленькая: два с половиной килограмма, но кажется сильной, – сообщил я.

Эсме широко улыбнулась.

– Ох, боже мой, мы не имели ни малейшего представления! Просто приехали посмотреть, как вы поживаете после шторма, и нужна ли помощь. Мы никак не ожидали... этого!

– Я пытался позвонить, – принялся объяснять я, – но линии, должно быть, повреждены ветром. – Встретившись взглядом с Карлайлом, добавил: – Я не мог дозвониться и не посмел оставить Беллу, чтобы пойти за тобой... – Мой голос затих, когда я понял, как же мне повезло, что все закончилось хорошо.

– Когда начались роды? – спросил Карлайл.

– Около восьми вечера. Наша малышка родилась в двенадцать тридцать пять.

– Малышка, – повторила Эсме. – О боже.

– Хотите ее увидеть? – с улыбкой поинтересовался я, зная, какой ответ получу.

– Конечно! – мгновенно отозвалась моя мать.

Я не был уверен, как она отреагирует на пребывание с Беллой в одной комнате, в частности, с плотно закрытыми окнами. Сомневался, помнила ли, что роды сопровождаются некоторым кровотечением.

– Не мог бы ты разжечь огонь? – попросил я Карлайла. – Я ее принесу.

Он кивнул, а я вернулся в спальню. Очень осторожно поднял ребенка из колыбели. Не пошевелились ни она, ни жена. Бесшумно вышел из комнаты, скользнул вниз по лестнице с драгоценным маленьким свертком, лежащим в моих защищающих руках.

Родители стояли у камина, когда я вошел в гостиную. Эсме тихо ахнула, а Карлайл поднял руки, сжимая их, словно в молитве. Я медленно направился к ним, осторожно, чтобы не потревожить ребенка.

– Ох, Эдвард, – выдохнула Эсме, – она такая красивая.

– Так и есть, – вторил Карлайл.

Они оба уставились на маленькое личико с идеальными небольшими чертами, очень похожее на мою Беллу.

– У нее твои волосы, – прокомментировала Эсме, – а нос и подбородок – Беллы.

Я согласно кивнул. За несколько минут никто из нас не произнес ни слова: мы были заворожены крошечным существом, которое я бережно держал на руках.

Наконец Карлайл сказал: – Она выглядит здоровой. Уже ела?

– Да, – ответил я. – Примерно через час после рождения.

– Отлично, – снова улыбнулся отец.

– Мне бы хотелось, чтобы ты ее осмотрел, когда проснется, – попросил я.

Он понял, что я беспокоюсь о своей объективности.

– Конечно.

Малышка начала шевелиться, ее прекрасные веки задрожали, а губы сжались в розовый бутон. Вырвался крошечный всхлип.

– Тсс, сладенькая, все в порядке, – успокаивал я, целуя ее в лоб. – Ты голодна?

Словно в ответ, ее глаза полностью раскрылись, и она шевельнула крошечной рукой и начала тихо плакать. Я приложил палец к ее щеке и ощутил пустоту в желудке.

– Да, голодна, – пробормотал я.

– Эдвард, – очень тихо спросил Карлайла, – с тобой все в порядке?

Я взглянул на него:
– Да, я чувствую ее ощущения, но они несильные, просто неясные проблески.

Они с Эсме продемонстрировали облегчение: их беспокоил этот вопрос.

– Поразительно, – сказал Карлайл, но я не был уверен, что именно он имел в виду. На данный момент для меня поразительным казалось все.

– Я собираюсь отнести ее обратно к Белле, чтобы покормила, – сказал я, когда ребенок заворочался немного сильнее. Взглянул на Карлайла и спросил: – Ты придешь и осмотришь их по завершении?

– Конечно, сынок. – Его голос был полон тепла, выражение лица отражало глубокую любовь как к своей невестке, так и к внучке.

Я повернулся, чтобы уйти, но остановился.

– Эсме... Белла пожелает тебя увидеть, но я не уверен…

Мать осторожно коснулась моей руки:
– Я понимаю. Карлайл объяснил, что поначалу мне может быть тяжело. Передай Белле сердечный привет и скажи, как я счастлива за вас обоих.

– Спасибо, – сказал я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в щеку. Сделав несколько шагов, понял, что мне требовалось кое-что спросить. Я повернул обратно. – А миссис Уизерс?

Карлайл обнял Эсме. У обоих на лицах застыло изумление. Отец покачал головой и заявил: – Я никогда не видел ничего подобного. Сразу после полуночи она слегка стабилизировалась. И до сих пор цепляется за жизнь, Эдвард.

– В самом деле? – Это маленькая новость по-настоящему меня удивила.

– Да. Она может продержаться еще несколько дней.

Черты Эсме выражали сострадание и сочувствие к нашему другу.

– Она необыкновенная женщина, – сказала мать.

– Да, – согласился я.

Затем я отнес дочь наверх, чтобы вернуть в ласковые материнские руки. Белла уже просыпалась, так что я нежно ее поцеловал и пробормотал: – Дорогая, малышка голодна.

Ее глаза полностью открылись, она начала приподниматься и слегка поморщилась.

– Как себя чувствуешь? – спросил я.

– Усталой, больной и очень, очень счастливой, – улыбнулась она, и я устроил нашу дочь в ее руках.

Пока Белла кормила ребенка, сообщил, что внизу ждут мои родители. Положив ладонь на голову младенца, сказал: – Карлайл придет, как только она закончит. Он хотел бы увидеть тебя.

Жена кивнула:
– С нетерпением встречусь с ним и с Эсме тоже. Ты сообщил им ее имя?

– Нет, любимая, хотел, чтобы это сделала ты, поскольку идея твоя.

Ее нежная улыбка стала еще шире:
– Спасибо.

– Они думают, что малышка красивая, – сказал я, поглаживая крошечную руку ребенка. – И очень счастливы за нас. – Я выждал несколько секунд, а затем мягко добавил: – Эсме совершенно светится: она вне себя от радости. Но помнишь, что я говорил тебе: ей может быть трудно находиться рядом с тобой после родов?

Белла кивнула.

– Ей очень хочется тебя увидеть, – продолжил я, – но лучше немного подождать, по крайней мере, пока мы не сможем открыть окна и проветрить комнату.

Моя жена была разочарована, но поняла. Я знал, что следующие слова ее обрадуют.

– Миссис Уизерс до сих пор держится, – сказал я.

Белла подняла взгляд от нашей дочери:
– В самом деле?

– Да. Карлайл сообщил, что рано утром она, казалось, немного стабилизировалась.

– Как думаешь, Эсме смогла бы сходить к ней и сообщить о ребенке? Я очень хочу, чтобы она знала.

– Замечательная идея, – ответил я.

Мы с Беллой чувствовали себя очень довольными, когда наша малышка закончила завтракать. Я сменил пеленки и вернул ее в объятия Беллы, спрашивая: – Можно сейчас попросить Карлайла подняться?

Белла кивнула, желая увидеть свекра. Его пригласили несколькими словами. Я слышал, как он в человеческом темпе поднимался по лестнице, остановился в коридоре и легонько постучал в открытую дверь.

– Входите, – пригласила Белла.

Карлайл вошел в спальню, немедленно улыбнувшись, увидев держащую ребенка Беллу.

– Ох, милая, – хриплым от волнения голосом сказал он.

– Знаю, – ответила она, поднимая голову, когда мой отец наклонился, чтобы поцеловать ее в лоб.

Несколько долгих мгновений он стоял, глядя на внучку, а затем обратил внимание на Беллу.

– Как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Я в порядке, – заявила она, ее щеки симпатично порозовели.

Ей не хотелось говорить о боли. Я нашел ее сдержанность милой. Жена знала, что он принимал роды у сотен женщин и, если бы не шторм, помог бы мне и с нашим ребенком.

Карлайл определенно оценивал запах Беллы и слушал ее сердцебиение. На несколько секунд приложил тыльную сторону ладони к ее щеке, а пальцы к точке пульса на горле.

– Тебе нужно что-нибудь поесть, – ласково сказал он, – но только в том случае, если не тошнит.

– Нет, не тошнит. Теперь, когда ты упомянул: я голодна, – ответила она.

Мы с Карлайлом улыбнулись.

– Это хорошо, любимая, – заявил я. – Уверен, Эсме с радостью приготовит тебе завтрак.

Снизу моя мать спросила, что хотела бы Белла.

– Как думаешь, справишься с яичницей и теплым молоком? – предложил я.

Жена кивнула:
– Звучит неплохо.

Эсме уже находилась на кухне. Я понял, что в ближайшее время еда будет готова. А вместе с тем мне хотелось, чтобы Карлайл осмотрел малышку и подтвердил, что она здорова. Белла согласилась с моей просьбой, но я видел, что она тревожилась.

Отец отправился в угол комнаты, чтобы согреть руки у небольшого дровяного обогревателя. Затем он осторожно поднял внучку, несколько секунд подержал ее, охваченный обожанием, а затем аккуратно уложил на сложенное одеяло, которое я разложил на полу перед калорифером.

Я принес свой саквояж, а затем вернулся к кровати, сел рядом с Беллой и держал ее за руку, пока Карлайл тщательно осматривал нашу дочь. Он склонил над ней голову, и я не видел выражения лица, но следил за его твердыми руками, двигавшимися по ней с бесконечной нежностью. Кроха сонно за ним наблюдала, ее маленькие кулачки несколько раз задевали его пальцы.

Наконец он поднял глаза и улыбнулся.

– Она просто великолепна, – с явным удовольствием сообщил он. – У вас очень здоровая девочка.

Белла облегченно обмякла рядом, и я немного крепче сжал ее руку. И сам на мгновение почувствовал ошеломление. Так многое могло пойти не так во время родов, и столь много отличий наш ребенок мог иметь... и все-таки она была совершенной.

– Спасибо, – поблагодарил я отца.

Он укутал малышку одеялом и вернул ее в объятия Беллы. Эсме тихо сообщила, что еда готова, и она принесет ее к вершине лестницы. Прежде, чем я успел ответить, раздались ее легкие, быстрые шаги, и она оказалась на площадке.

Карлайл выскочил из комнаты и тихо заговорил с женой, спрашивая, чувствовала ли она трудности с самоконтролем.

– Сильнее всего я ощущаю запах яичницы, – сказала она. – Можно мне принести поднос в спальню?

Ее голос был спокойным и размеренным. Я быстро и чуть слышно согласился, и мать пошла по коридору. Карлайл следовал за ней и обнял за талию, когда она остановилась в дверном проеме.

– Ох, – прошептала она, ее реакция оказалась такой же, как у мужа, когда увидела мою прекрасную жену с нашей великолепной маленькой дочерью в объятиях. Я заметил, что рука Карлайла крепче обняла ее за талию.

– Эсме! – тихо воскликнула Белла, с большой радостью увидев свекровь.

Я пристально наблюдал за Эсме, отмечая ее позу и прислушиваясь к дыханию. Мать не дышала.

– Пожалуйста, заходите, – сказала любимая.

Взгляд Эсме встретился с моими, и я кивнул. Она осторожно ступила в комнату и медленно направилась к кровати. Поставила на ночной столик поднос. Белла потянулась к руке свекрови и сердечно ее пожала.

– Как себя чувствуешь, дорогая? – спросила Эсме.

– Довольно хорошо, – ответила Белла. – Вы... все в порядке?

Моя мать кивнула. Она еще не вдыхала. Карлайл обнял ее, но все мы понимали, что если потребуется, он в мгновение ока усилит хватку.

– Я просто хотела сказать, как взволнована из-за тебя, и какая она красивая, – сообщила Эсме.

– Спасибо, – ответила Белла и с нетерпением посмотрела на меня. Я знал, что она хотела сказать.

– Давай, любимая, – подтолкнул я.

Она положила ладонь на голову нашей дочери и сказала: – Ее зовут Шарлотта. Шарлотта Эсме Каллен.

Оба родителя тихо ахнули, осознав, что имя нашего ребенка дано в честь их обоих, а также отца Беллы.

– Это прекрасно, – заявил Карлайл.

Эсме молчала. Она коснулась головки Шарлотты, легонько поцеловала Беллу в щеку, глаза моей матери ярко блестели. Ее губы шевелились в безмолвной благодарности. Затем она поспешила из комнаты. Карлайл последовал за ней, чтобы убедиться, что с женой все в порядке.

Я слышал, как она говорила ему, что ее просто захлестнули эмоции, и передал это Белле. Та сморгнула слезы.

Моя жена позавтракала, затем я положил Шарлотту в колыбель и помог Белле в ванной. К тому времени, как любимая вернулась в постель, она снова готова была уснуть.

– Можешь спросить у Эсме, не возражает ли она сходить в город и сообщить миссис Уизерс и Веберам о ребенке? – устало попросила она, напоминая мне о ее сделанном ранее предложении.

– Конечно, уверен, она совершенно не будет возражать и с превеликой радостью сделает это.

Как только Белла заснула, я бросился вниз, чтобы поговорить с Эсме. Она с готовностью согласилась поделиться нашей счастливой новостью с друзьями. Карлайл остался со мной на случай, если Белла или Шарлотта будут в нем нуждаться. Он понимал, что его присутствие успокаивало и меня.

После ухода Эсме мы с ним несколько минут беседовали. Он хотел убедиться, что после родов у Беллы не возникнет никаких осложнений. Считал, что с ней все очень хорошо, но попросил некоторых подробностей о процессе. Мои ответы его удовлетворили: обрадовался, что все прошло гладко.

Со своей стороны, мне было любопытно узнать его профессиональные впечатления после осмотра Шарлотты. Я не сомневался в его словах, но желал дополнительной информации.

– Как я уже говорил, – сказал он, – она выглядит здоровой. Цвет кожи хороший, сердце и легкие работают прекрасно, температура тела нормальная... Для новорожденного я ничего атипичного не отметил.

– Таким образом, она полностью человек, – закончил я. Для меня это было томительное беспокойство, хотя отец с самого начала считал, что ребенок не будет иметь ни одной из моих сверхъестественных характеристик.

– Да, сынок. Из того, что ты мне говорил, единственное необычное в ней то, что она разделяет уникальное прикосновение Беллы, но от тебя особенность не получила. Полагаю, ты выяснишь об этом больше в течение следующих недель и месяцев, когда продолжит развиваться ее нервная система.

– Кажется, я чувствовал от нее меньше, чем от других принятых детей, – ответил я, вспомнив ощущение давления, внезапное похолодание и общий дискомфорт, которые испытал во многих случаях во время приема родов в больнице.

– Полагаю, это занимательно с научной точки зрения, – задумался отец. – В свое время ты выяснишь, в состоянии ли она притуплять для тебя и чужую боль.

– Я бы никогда не просил ее делать этого, – быстро ответил я.

– Нет, конечно же, нет. Но в какой-то момент ситуация, вероятно, возникнет... – Он весьма виновато улыбнулся. – Во всяком случае, самое главное, что они с Беллой прошли через роды. Я очень горжусь тобой, Эдвард.

Я не заслужил похвалу, но, тем не менее, поблагодарил его. Затем отправился в спальню, желая снова видеть жену и ребенка.



Эсме вернулась с многочисленными добрыми пожеланиями от Веберов, Хелен и миссис Уизерс. Глаза пожилой женщины сияли от слез радости, когда Эсме принесла ей замечательную новость.

Как только Белла проснулась, я передал эту информацию. Она сразу же спросила: – Можем ли мы съездить и навестить ее? Я очень хочу, чтобы миссис Уизерс познакомилась с Шарлоттой.

– Давай посмотрим, как ты будешь чувствовать себя завтра, любимая, – ответил я. – Мы также должны убедиться, что Шарлотта здорова.

Этот комментарий огорчил жену, но я быстро уверил, что не беспокоился, просто осторожничал. Затем посоветовал немного отдохнуть: она оставалась уставшей. И испытывал благодарность за собственную неутомимость. Пока любимая спала, я мог заботиться о большинстве потребностей ребенка и будить супругу только для кормления.

После обеда Белла спала несколько часов. Шарлотта проснулась, пока мать отдыхала, так что я отнес ее вниз к бабушке с дедушкой. Эсме еще не держала ребенка: пришла пора познакомить ее с внучкой.

Карлайл вышел в сарай позаботиться о Калли и Стэнли. Эсме находилась на кухне, готовя Белле ужин, но я позвал ее в гостиную, где передвинул одно из кресел к камину.

Когда я повернулся к ней, она увидела у меня на руках малышку и тепло улыбнулась.

– Садись, – предложил я, – и подержи ее.

Глаза Эсме засияли:
– В самом деле?

– Да. Вы должны узнать друг друга.

Бабушка села, несколько мгновений согревала у камина руки и грудь. Затем я передал ей Шарлотту. Какое-то время моя мать была совершенно зачарована, оставаясь неподвижной. А затем кроха зевнула, и мы оба улыбнулись. Она была абсолютно очаровательной.

Эсме ворковала с внучкой, нежно поглаживая ее крошечные руки и целуя головку. Шарлотта захотела спать и заснула в ласковых объятиях бабушки. Когда в дом вернулся Карлайл, мы с Эсме по-прежнему находились в гостиной, наблюдая за прекрасным спящим младенцем.

Отец беззвучно встал рядом с креслом супруги, которая с нежной улыбкой на губах посмотрела на него снизу вверх. Он нежным поцелуем прижался к ее виску. В течение долгого времени никто не говорил: мы просто с удовольствием находились вместе, деля радость и удивление от семьи, которой мы стали благодаря моей замечательной жене.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Также на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз – последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.