2024-4-20

16

0

0

Я сижу во главе стола. Эдвард подтащил стул, чтобы быть рядом со мной, и сжимает мою руку. Последние пять минут я провела, объясняя, о чём разговаривала по телефону с медсестрой хосписа.

Меня мучают сомнения, поэтому необходимо услышать мнение друзей. Они никогда ещё меня не подводили и обязательно помогут разобраться с этим, причём быстро. Ведь у Ройса нет времени ждать, пока я смогу решить, готова ли с ним увидеться.

- Так что же мне делать? – спрашиваю я свою маленькую аудиторию. На всех лицах читается недоумение и злость, правда в разной степени – я явно испортила им ужин и очень их расстроила.

- Ты, наверное, шутишь, чёрт возьми! Он не заслуживает от тебя ничего, Белла. И меньше всего – времени и сил, которые ты потратишь на то, чтобы тащиться в Нью-Йорк и там сидеть у его смертного одра.

- Эммет…

- Нет, Джас, ЧЁРТ ВОЗЬМИ! – Эммет вскакивает со своего стула и начинает расхаживать взад-вперёд по столовой, как взбешённый тигр в клетке. – Где он был, мать его? Где он был, когда она три месяца лежала в чёртовой коме?

- Эм… милый, успокойся, - шепчет Роуз, ошеломлённая столь нехарактерной для её мужа вспышкой ярости.

Он резко поворачивает голову, чтобы посмотреть на Роуз, его ноздри раздуваются, он так взвинчен, что не может удержаться от продолжения:
- МЫ были там, Джас. Ты и я! Я каждый чёртов день разминал её руки и ноги. Разговаривал с ней, убеждая её очнуться, чтобы её тётушка могла хоть немного успокоиться. Каждый день я был рядом с ней, надеясь, что эта красивая девушка с Божьей помощью откроет свои глаза и соберётся с мыслями, чтобы сказать хоть одно чёртово слово! Это я, совершенно чужой ей человек… был рядом с ней, лежащей без сознания! И намечал, что нужно сделать, чтобы… чтобы она смогла собрать из кусочков хотя бы отдалённое подобие своей жизни…. Он не имеет НИКАКОГО права звонить ей через столько времени!

НИКОГДА ещё я не видела Эммета настолько рассерженным. Его лицо побагровело. На шее и на лбу напряглись вены, а в глазах стоят слёзы, как будто он может в любой момент сорваться и заплакать.

Я всегда знала, что Эммет любит меня и относится ко мне как к своей младшей сестре… но за все эти годы, что мы с ним знакомы, я ни разу не видела его таким разъярённым и вышедшим из себя.

Реакция Эммета пробуждает у меня в душе противоречивые чувства. Мне больно, что он так страдает, но, мой Бог, разве можно без восхищения смотреть на этого потрясающего человека, который поддерживает меня с того самого момента, когда ему на стол бросили мою медицинскую карту.

- Белла, как ты сама думаешь? Я имею в виду, хотела бы ты увидеть этого типа через столько времени? – тихо спрашивает Джеймс.

Я пожимаю плечами и вижу, как округляются глаза Эммета, он выдвигает вперёд подбородок – при одной только мысли, что я рассматриваю возможность поездки в Нью-Йорк, чтобы увидеться с Ройсом. Но прежде чем я успеваю сказать что-нибудь в свою защиту, снова начинает говорить Джаспер:
- Эммет, я знаю. Мы прошли с Беллой каждый шаг этого пути. И понятия не имеем, о чём тогда думал Кинг. Нет, он ни разу не появился у постели Беллы, но ведь он и сам тогда только что похоронил сына.

- Да, и своего лучшего друга, и любовницу – теперь, когда мы знаем из дневника Беллы обо всём этом дерьме. Похоже, этот господин – самая большая сволочь на свете! – добавляет свои два цента Роуз. – Он не заслуживает и минуты её времени.

- Ладно, ребята, давайте сделаем глубокий вдох, - пытается Джаспер успокоить собравшихся.

Эмет продолжает кипятиться, взявшись за голову обеими руками. Он всё ещё мечется взад-вперёд по комнате, снашивая подошвы кроссовок.

- Эй, - Эдвард поворачивается ко мне, он спокоен и сосредоточен. – Ты ведь знаешь, что последнее слово за тобой. – Я бросаю взгляд на Эммета, а Эдвард продолжает пристально смотреть на меня. – Какой бы выбор ты ни сделала, - теперь он держит меня за обе руки, поглаживая их большими пальцами. Я решаюсь быстро поглядеть на Элис, которая неотрывно следит за своим братом.

- Эммет, ладно тебе. Белле и так нелегко, не дави на неё, - тихо вступает она в разговор.

- Слушай, Белла, - начинает Эммет, - поступай как тебе нужно… я просто… я не знаю… ты ничего ему не должна, помни это, хорошо? – он с размаху падает на стул и одним глотком допивает своё пиво.

Бедный Эммет. Эта новость застала его врасплох.

Ха! Не его одного.

- Наверное… наверное, я и в самом деле хочу знать, что он, возможно, собирается мне сказать. – мои друзья понимающе и ободряюще улыбаются мне… с разной степенью энтузиазма. – Похоже, я просто надеюсь, что он ответит мне ещё на какие-то вопросы. Я не ищу никаких родственных отношений с ним, это уж точно.

Все молчат, кое-кто из присутствующих кивает. Эммет теребит свою салфетку, разрывая её в клочья, а потом смотрит на меня.

- Хорошо. Я отдышался… и готов рассуждать рационально, - он глядит мне прямо в глаза, постукивая по столу указательным пальцем при каждом слове, которое произносит. – Ты имеешь полное право поступать как хочешь. И я обязательно поддержу тебя… мы все поддержим, безусловно. Но… пожалуйста, скажи мне, что ты не поедешь туда одна.

- Нет, чёрт возьми, я ни за что не позволил бы ей сделать это, - прерывает его Эдвард. – И обсуждению не подлежит.

Я киваю, поскольку в моей голове даже не промелькнула мысль о возможности в одиночку встретиться с моим… свёкром. Чёрт возьми! Не верится, что это случится.

- Ладно. Волевое решение. Я еду, Эдвард со мной. Мне просто хочется услышать, что скажет Ройс. То есть… этот человек умирает… ему остались дни… может быть, только часы. Судя по тому, что мне сообщили, он может оказаться в морге раньше, чем я доберусь до Нью-Йорка.

Все сидят молча, никто не возражает.

- Хорошо, следующая тема. Двигаемся дальше, - заявляю я небрежно, завершая разговор.

- Да, давайте поговорим о чём-нибудь хорошем… например, о будущем малыше! – Элис хлопает в ладоши и подпрыгивает на своём стуле.

- Когда ты это поняла, Ро? - спрашиваю я и взволнованно тянусь к ней через стол, чтобы сжать её руку.

Эммет смеётся, и от улыбки его ямочки внезапно углубляются на целую милю, а я понимаю, что тема выбрана правильно и он чувствует себя гораздо лучше. Гордый папа – уже сейчас.

- В субботу вечером мы с Эмом были на дощатом настиле в Оушен-Сити. Подкреплялись карамельным попкорном от Джонсон, пока играли в мини-гольф… и я чувствовала себя хорошо, правильно? – она смотрит на своего мужа, ожидая подтверждения, и он кивает.

- После этого мы пошли в «Mack&Manco» есть пиццу, и я осилила только один кусочек, потому что меня вроде как начало мутить…

- А вы ведь ЗНАЕТЕ, что Рози может умять почти половину пирога, когда она хорошо себя чувствует и голодна, - вставляет Эммет.

- Ну да, - соглашается Розали. – В общем, уже после одного кусочка меня затошнило. И следующее, что я помню – как меня вывернуло на противоположной стороне, возле Музыкального Причала*, - в конце фразы она морщится, вероятно, осознав, что сейчас, перед самым ужином, не лучшее время для таких неаппетитных подробностей. – Извините, это не очень подходящий застольный разговор, бормочет она, из-за чего мы все разражаемся смехом.

- Не волнуйся. Просто переходи к той части, где ты пописала на палочку! – азартно кричит Элис.

- Ну да, потому что ЭТО, разумеется, подходящий застольный разговор, - хохотнув, вмешивается Джаспер, чем зарабатывает шлепок по затылку от своей жены.

- Ладно, как бы то ни было, шестерёнки в моём мозгу закрутились со скоростью миля в минуту, и я внезапно поняла, что беременна! Я заставила Эма заехать в аптеку, и через три минуты после возвращения домой мы уже знали точно!

Она просто светилась, делясь с нами своим счастьем.

Я вздохнула с облегчением, глядя на всех моих друзей, внимательно слушающих, как Эммет и Розали вместе рассказывают свою историю. Мрачное облако, которое опустилось на нас всего четверть часа назад, сдуло в море, и его заменили сияющие солнцем небеса и ясный горизонт.

- Что ж, я хотел бы предложить тост, - Джеймс встал, держа в руке бутылку пива. – За фантастическое лето, которое было у всех нас… думаю, ясно, что кое-чему просто суждено было случиться, - он подмигнул Шарлотте, а потом повернулся, чтобы посмотреть на Эдварда, который только что положил руку мне на плечи. – Нам всем есть за что быть благодарным и есть к чему радостно готовиться. Так что давайте выпьем за это потрясающее лето и за ещё многие, которые будут в нашей жизни… с Днём Труда!

Мы все повторили это за ним и с криками «Ура!» чокнулись бокалами.

Глядя на улыбающиеся лица моих самых любимых на свете людей, я думала только об одном: «Кое-чему определённо суждено было случиться».



Наши друзья ушли, и кухня выглядит безупречно. Никогда не подумаешь, что у нас только что состоялась одиннадцатичасовая вечеринка по случаю Дня Труда.

Джеймс и Эдвард превзошли на кухне сами себя. Зажаренные рёбрышки, куриные грудки, бургеры, хот-доги и колбаски. Картофельный салат с чесноком и укропом, салат из помидоров, овощи-гриль, маринованные грибы Портобелло, кукурузные початки… в общем, неприлично огромное количество пищи. На десерт Шарлотта приготовила банановый пудинг, самый роскошный из всех известных человечеству, а Розали – феноменальный шоколадный трайфл с кофейным ликёром, хотя сама не позволила себе съесть ни кусочка. Джаспер сказал ей, что капелька ликёра, запечённая в бисквите, не нанесёт ребёнку никакого вреда, но она не захотела рисковать. Бедняжка. Она, вероятно, переживает ещё и из-за того, что эта крошечная зигота наклюкалась «Сангрии» на нашем «девичнике» в прошлом месяце!

В конце вечеринки, уже после заката, мы все оказались в бассейне. Мы плескались и брызгались, потом устроили «петушиные бои», что привело к жаркому спору о том, кто может сделать самый большой сноп брызг при прыжке в воду «бомбочкой». Против всех ожиданий, в этом соревновании победил не Эммет, а Джеймс, который сумел погрузиться в воду с более широким и высоким всплеском, к большой досаде Эммета, который поклялся устроить следующим летом матч-реванш, на что Джеймс с радостью согласился.

Это был потрясающий день и вечер, когда мы были вместе. В следующий раз такое, наверное, случится нескоро. Вот-вот начнётся учебный год, а это значит, что Розали с понедельника по пятницу будет работать с детьми. На следующей неделе Тристан пойдёт в подготовительный класс, и Элис будет привязана к их дому в Филадельфии. Эммет и Джаспер ещё никогда не имели полноценного летнего отпуска – просто время от времени брали дополнительные выходные, если не считать этих двухнедельных каникул в начале июля, когда Джаспер был свободен от работы в больнице.

Шарлотта живёт в Нью-Йорке, помогая маме ухаживать за больным отцом. А ещё теперь у неё фантастическая работа в «Fendi»** и роскошная квартира в Верхнем Вест-Сайде, выходящая окнами на Центральный Парк. В прошлый уикенд Джеймс помог ей перебраться на новое место. Думаю, они оба наматывают многие мили на своих машинах.

Перекидывая полотенца из стиральной машины в сушилку, я слышу, как Эдвард набирает код сигнализации у входа.

- Эй! – мой бойфренд внезапно появляется в дверях прачечной и прислоняется к косяку так сексуально, как может только он один.

- Привет, - я распрямляюсь. – Мне нужно было до отхода ко сну переложить полотенца в сушилку. Сегодня было так весело.

Он кивает мне со своей кривоватой улыбкой:
- Да.

- Спасибо тебе, - я обнимаю его за талию и прячу лицо у него на груди. – За всё.

- На здоровье, но я не понимаю, за что ты меня благодаришь. Нет такого места на свете, где я находился бы охотнее, чем здесь, с тобой, Белла, - он наклоняется и завладевает моими губами. После нескольких нежных поцелуев, он касается языком моей нижней губы. Обхватывает моё лицо ладонями, и наши языки осторожно находят друг друга. Я провожу снизу вверх по его рукам пальцами и запускаю их ему в волосы, вызывая у него протяжный стон.

- Пошли. Мне нужно доставить тебя в спальню и освободить от этого влажного купальника, - шепчет Эдвард, прикусывая мочку моего уха. – Ты вся дрожишь.

- Практически… уверена… это ты… при-чи-ина… озноба, - задыхаясь, говорю я, а он целует и покусывает мою шею. Опустив руки ниже моих ягодиц, он с лёгкостью поднимает меня. Я люблю, когда он меня носит, и рефлекторно обхватываю его ногами за талию.

- Наверх, красавица. Я не мог отвести от тебя взгляда в течение последних двух часов. Хватит дразнить меня этим бикини.

Я хихикаю, уткнувшись ему в шею, а он поднимается со мной на руках по задней лестнице, перешагивая через ступеньку, и врывается в спальню. Ставит меня на кровать, и теперь я возвышаюсь над ним по меньшей мере на фут, что даёт его рту идеальный доступ к моим напрягшимся от предвкушения соскам. Он приближает лицо к маленькому треугольному лоскутку, служащему имитацией верха бикини и начинает дуть, обжигая меня горячим дыханием сквозь влажную ткань. Это сводит меня с ума.

Пока он трудится над завязками на моей спине, я изо всех сил стараюсь стащить с него рубашку.

Освободив меня от верха бикини, он рывком сдёргивает с себя рубашку и расстёгивает джинсы. Но не снимает их, а только приспускает – так, что мне становится видно, что на нём нет нижнего белья.

Искуситель.

Потом Эдвард подхватывает меня руками ниже коленей, слегка наклоняет назад – и я с хохотом приземляюсь на постель.

Усмехаясь, он медленно движется вдоль моего тела к изголовью и атакует мои губы своими. Целует жадно и страстно, и это именно то, что мне нужно. Он прижимает мои руки к мягкому покрывалу, наши пальцы сплетаются…

- Эдвард… пожалуйста, – удаётся мне взмолиться, а он опускается вдоль моего тела обратно и начинает развязывать боковые завязки моих трусиков…

С помощью.

Зубов.

Он помогает себе губами и языком, а тем временем его пальцы проскальзывают под ткань, обводят мой влажный центр, безжалостно дразнят, но не погружаются внутрь. Я извиваюсь от желания и вряд ли смогу долго выдерживать эту утончённую пытку.

Мммммм. Этот мужчина, ВСЁ, что имеет к нему отношение, определённо сведёт меня в могилу.

Оба узелка развязаны, и, вынув из-под меня этот кусочек ткани, Эдвард немедленно разводит мои бёдра. Одно мучительно медленное движение его языка вокруг моего входа – и я чувствую, как мои ноги начинают дрожать. Его горячее дыхание и нежные губы рядом с моим влажным жаром воздействуют на меня сильнее, чем всё, что он делал до этого. Щетина на его подбородке вызывает приятное жжение в чувствительной коже внутренней стороны бёдер.

- О Боже, пожалуйста… пожалуйста!

За секунду до того, как я чувствую, что достигла края, он шепчет:
- Не могу тебе отказать.

Я даже не заметила, когда этот ниндзя избавился от джинсов, и теперь он встаёт на колени. Потом, быстрым, но чертовски сексуальным движением, просовывает одну руку мне под спину, в то время как другая остаётся у меня на груди, и осторожно переворачивает меня на живот.

Положив голову на бок, я чувствую, как он медленно накрывает меня своим телом. Я ощущаю его возле своего очень влажного и очень готового входа и помогаю, раздвигая ноги. Эдвард нежно целует меня в плечо, потом прикусывает кожу и одним толчком погружается внутрь меня. Мы оба громко стонем от удовольствия.

- О Господи, - вздыхаю я. Мы ещё не пробовали такую позу, но ощущения просто невероятные. Он совершает длинные неторопливые движения, его щека теперь лежит на моей. При каждом толчке я хнычу и мяукаю от наслаждения чувством наполненности.

Эдвард приподнимается, и теперь его лоб лежит у меня на лопатках. Он смотрит на нас, наблюдает, как снова и снова овладевает мной. Я тоже хотела бы это видеть. Должно быть, это чертовски возбуждает.

- Эдвард, - выдыхаю я.

- Я знаю. Проклятье, ты такая сексуальная, - стонет он в ответ. – Если бы ты могла видеть то, что вижу я.

Он увеличивает скорость, и трение создаёт непередаваемое ощущение.

- Я чувствую тебя, детка. Ты уже близко. Давай, красавица!

Ладонь Эдварда проскальзывает под мою грудь, он тянет меня за сосок, щиплет, катает его между пальцами, а его губы и язык возвращаются на мою шею и самым возбуждающим образом атакуют её.

- Огосподиогосподиогосподи! - кричу я и зажмуриваюсь, когда меня захлёстывает волна оргазма.

Звуки соприкосновения наших тел становятся громче, Эдвард ускоряет движения, а потом снова утыкается лбом в моё плечо. Я напрягаю свои внутренние мышцы, зная, что это сводит его с ума после того, как он кончает. В такие моменты он очень восприимчив, и это даёт ему ещё большее наслаждение.

Через секунду он расслабленно опускается на мою спину, тяжело дыша и покрывая медленными поцелуями мою руку, а потом скатывается с меня и привлекает меня к себе, укладывая в идеальную «позу ложки».

- Это было…

- Да… действительно.

Целую минуту мы молчим, пытаясь успокоить дыхание.

- Я люблю тебя, Эдвард, - говорю я в темноту, потому что лежу к нему спиной. Его объятие становится крепче, ладонь скользит вверх, чтобы найти мою руку. Мы сплетаем наши пальцы вместе, и он снова целует меня в спину между лопатками.

- Я люблю тебя, Белла. Так сильно… иногда это просто ошеломляет меня.

Я поворачиваюсь в его объятиях, чтобы он мог притянуть меня ближе, и мы переплетаем наши ноги.

- Меня тоже. Это было лучшее лето в моей жизни. Последние три месяца дали мне самые высокие подъёмы и самые крутые спады. И ты был рядом со мной… был со мной во время всех этих подъёмов и спадов. Не знаю, как отплатить тебе за это… как отблагодарить за всё, что ты сделал для меня, - в моём горле образуется комок, а по переносице стекает слеза.

- Эй, - Эдвард приподнимает мой подбородок, чтобы встретиться со мной взглядом в освещённой лунным светом спальне. - Не нужно отплачивать или благодарить. Как я уже говорил тебе раньше, я как раз там, где хотел бы находиться, где должен находиться, - он нежно целует меня, его губы осторожно касаются моих.

- У меня есть идея, - шепчу я с надеждой.

- Да? И какая?

- Переезжай ко мне. Живи здесь со мной. Приезжай домой, ко мне, каждый вечер.

Он фыркает и широко улыбается между поцелуями. Я чувствую его крепкие объятия, когда он укладывает меня себе на грудь:
- Только пути назад не будет, дорогая. Если я к тебе перееду, ты никогда не заставишь меня уйти, знаешь ли.

Мои волосы щекочут лицо Эдварда, и он, хохотнув, заправляет их обратно за мои уши.

- Обещаешь? - я улыбаюсь, зарываясь лицом в гостеприимный изгиб его сексуальной заросшей шеи.

- Обещаю.



- Как ты? Нормально? – спрашивает меня Эдвард в сорок седьмой раз за последний час.

Это заставляет меня улыбнуться, а ещё захотеть выпрыгнуть из машины, избавиться от содержимого желудка и бегом вернуться на Лонг-Бич Айленд.

Но я, возможно, хочу подождать с этим ещё минуту. Сейчас мы едем по туннелю Линкольна, а туннели наводят на меня ужас. Если я замечу на тротуаре, тянущемся вдоль всей длины туннеля, хоть пятнышко влаги, то буду убеждена, что вся эта штука вот-вот обрушится и нас захлестнут воды Гудзона.

У меня проблемы.

Я киваю и сжимаю его ладонь. Мне очень нравится, что он всегда держит меня за руку, постоянно желая напомнить мне, что он рядом.

И это только ещё одна сторона неиссякаемой поддержки со стороны Эдварда. Мне кажется, я с каждым днём всё сильнее в него влюбляюсь. И с нетерпением жду нашего возвращения на Лонг-Бич Айленд, когда смогу помочь ему уложить вещи в доме его родителей и перевезти их в мой дом.

Просто не верится, что я буду жить с парнем! Мой внутренний подросток начинает визжать, подпрыгивать и выражать восторг всеми возможными способами, с использованием чирлидерских помпонов и мегафона.

- Со мной всё хорошо. И будет ещё лучше, наверное, как только мы окажемся на месте, желательно прямо через секунду. Это ожидание просто сводит меня с ума.

Он тоже кивает и целует мне руку.
- Я понимаю. Мы будем там вместе, хорошо? Если только… - он замолкает, и я вижу, как он тяжело сглатывает.

- Если только?..

Он пожимает плечами:
- Если только… если ты не хочешь остаться с ним наедине. Выслушать в моё отсутствие то, о чём он собирается говорить. Он может сказать что-то такое…

- Эдвард, я не думаю, что он может сказать что-то такое, что я захотела бы скрыть от тебя. Возможно, об этом не упомянуто в моём дневнике, но он наверняка тоже приложил руку к тому, чтобы разлучить нас в те годы. И должен объяснить всё нам обоим, - сердито говорю я. – Он, вероятно, не сможет сказать ничего, что ранило бы или смутило меня больше, чем то, что написано в моём дневнике. Я сумела поднять стервозность и эгоизм на совершенно новый уровень. Что бы он ни сообщил, это не сможет изменить моё мнение о том, кем я тогда была…

- Белла…

- Нет, правда. Я стараюсь держать себя в руках и больше не предаюсь отвращению к себе… Просто констатирую факты. Я знаю и готова принять, что ты сумел забыть, какой я была тогда и как с тобой поступала. Может быть, я никогда этого не пойму, но более чем благодарна тебе за всё. Могу только представить, какую боль я тебе причинила в прошлом, и всё же ты по-прежнему здесь и держишь меня за руку. Но что касается Ройса… что бы он ни сказал, меня не беспокоит, что ты это услышишь.

Он передвигает пальцы на рулевом колесе, поджимает губы и обдумывает мои слова.
- Хорошо, малышка. Всё как ты захочешь, я буду рядом.

Я откидываю голову на спинку сиденья и поворачиваю к нему лицо.
- Спасибо, - шепчу я, - ещё раз… за всё.



- Здравствуйте. Я Белла… Изабелла Кинг. Приехала, чтобы увидеться с Ройсом Кингом, моим… эээ… - я кашляю, чтобы избавиться от лягушки-быка, которая внезапно обосновалась в моём горле, - свёкром. БЫВШИМ свёкром.

Администратор улыбается и берёт с сортировочного лотка на полке позади неё какую-то карточку.

- Конечно, мисс. Просто распишитесь здесь за себя и за вашего спутника. Вот пропуска для посетителей. Верните их, пожалуйста, когда снова спуститесь сюда.

Я улыбаюсь и благодарю её, отыскивая глазами лифт, на котором мы могли бы подняться на третий этаж, в хоспис.

Эдвард не сказал ещё ни слова с тех пор, как поставил машину на больничную автостоянку и отдал ключи парковщику.

- Ты в порядке? Нервничаешь? – спрашиваю я его шутливо, хотя на самом деле озабочена тем, что, возможно, всё это внезапно оказало на него слишком сильное впечатление.

Он быстро качает головой, хмуря брови и поджимая губы.
- Нет, нет… Всё хорошо. А как ты?

Улыбнувшись, я фыркаю и встаю на цыпочки, чтобы прошептать ему на ухо:
- Прекрасно – потому что ты здесь, со мной.

Он украдкой целомудренно целует меня, и в этот момент перед нами открываются двери лифта.

Я уверенно подхожу к сестринскому посту и представляюсь. Молодая девушка в розовой униформе ведёт нас по коридору к первой палате, дверь которой чуть приоткрыта.

- С тех пор, как он поступил сюда в воскресенье, он в основном спит или читает. Мало говорит, но я знаю, что он будет рад вас видеть. Когда он всё-таки разговаривает, вы его любимая тема! – приветливо добавляет медсестра, понятия не имея, насколько сложные отношения связывают меня с её пациентом.

- Спасибо, - благодарю я, а она улыбается и уходит обратно к себе за стойку.

Мы с Эдвардом молча переглядываемся, словно разговариваем без слов.

Я готов, а ты?
Да, давай сделаем это.

Я стучу в дверь тремя быстрыми и сильными ударами, ответа не слышно, поэтому я толкаю дверь и вхожу. Эдвард следует за мной по пятам.

- Ройс? – тихо говорю я, беспокоясь, что он, возможно, спит. Его голова повёрнута к окну, выходящему на пышный сад с кирпичной дорожкой, вдоль которой стоят скамейки. Лицо кажется загорелым. Волосы, когда-то иссиня-чёрные, теперь тронуты сединой. К его носу тянется пластиковая трубка, вероятно, с кислородом.

Я подхожу ближе к изножью его кровати и останавливаюсь, видя, что его глаза открыты.

- Ройс.

Он моргает и поворачивается ко мне лицом.

- Изабелла?

В ответ я киваю без улыбки. Он не заслуживает её, в чём – в чём, а в этом я уверена.

Он улыбается:
- Спасибо, что приехала. Не думал, что ты появишься. Девушка, которую я знал в те годы, не приехала бы, это уж точно, - говорит он скрипучим голосом.

- Я совершенно уверена, что вы тоже внесли свой вклад в характер «девушки, которую знали», - я использую «воздушные кавычки», чтобы подчеркнуть своё раздражение.

Он кивает:
- Ты права. Твоя мать, мы с Джанной… никто из нас особенно не беспокоился за ваше с Алеком поведение или обращение с остальными… мы обеспечили вам привилегированную жизнь, а она не предполагала никаких границ. Думаю, единственной причиной твоего приезда стало то, что в тебе есть ДНК твоего отца.

- Это, а ещё тот факт, что последние три с половиной года, с тех пор, как я очнулась, меня окружают любящие, заботливые и искренние люди.

- Ты хорошо выглядишь. Как твои дела?

Как мои дела? Он издевается?

- Ройс, неужели вы действительно хотите поговорить о моих делах? Вы даже не побеспокоились найти меня после аварии. Давайте не будем валять дурака и притворяться, что вас когда-нибудь на самом деле заботила моя судьба. Если бы я что-то значила для вас, вы могли бы появиться возле моей больничной койки, позвонить мне, послать десять долларов в поздравительной открытке на день рождения… хоть что-нибудь! – я чувствую жар, расползающийся по моей шее. Уверена, моё лицо пылает от ярости и волнения.

Эдвард, который тихо стоит позади меня, должно быть, пошевелился, потому что Ройс быстро поворачивает к нему голову, чтобы понять, что привлекло его внимание.

- А вы… - начинает он, а потом его вдруг осеняет: - Погоди… я тебя знаю. Парень из «Фландерса», прислуживал у бассейна, правильно? – даже сейчас, через годы, голос Ройса звучит чрезвычайно снисходительно.

- «Коттеджный мальчик», да, - хладнокровно отвечает Эдвард.

Ройс усмехается, словно его веселит какая-то шутка, «изюминка» которой известна только ему.
- И ты здесь с Изабеллой? – он смотрит недоверчиво.

- Мы с Беллой вместе, да.

Ройс снова поворачивается ко мне, на его лице удивлённое, скорее даже поражённое выражение.

- Возможно, ты так и не изменилась, Изабелла, - он явно сдерживается. – Ты всегда питала слабость к нему, всегда отказывала моему Алеку. А был ли этот парень рядом с тобой, когда тебя госпитализировали после той аварии?

- ГОСПИТАЛИЗИРОВАЛИ? Вы говорите это так, словно я попала в больницу со стафилококковой инфекцией, Ройс. Я БОРОЛАСЬ ЗА СВОЮ ЧЁРТОВУ ЖИЗНЬ! В отличие от моей матери и вашего сына, которые умерли ещё до приезда «скорой»! – он вздрагивает при этих грубых словах, но я уже закусила удила и не собираюсь беспокоиться о его раненных чувствах – А мой бедный отец, который перенёс две хирургических операции – только для того, чтобы умереть на столе с раскрытой грудной клеткой?! Счастливое Рождество для всех нас, чёрт побери! Господи! Так ли важно, когда Эдвард нашёл меня? – я всплескиваю руками. Вас там не было, это уж точно. И как, извините, вы меня назвали? Вашей невесткой? Да это самая забавная шутка, какую я слышала с того момента, как очнулась от ВОСЬМИДЕСЯТИ ВОСЬМИДНЕВНОЙ КОМЫ, ЧЁРТ ПОБЕРИ! Вам следовало бы ездить с гастролями по всей стране.

Я тяжело дышу. Никогда ещё не срывалась подобным образом. Его хриплые обвинения заставили меня потерять самообладание.

- Ты закончила? – спрашивает Ройс, приподнимая брови.

- Это зависит от того, закончили ли вы, - я изо всех сил сдерживаю гнев.

Он кивает и поднимает руку ладонью вверх, предлагая мне сесть на стул с высокой спинкой, стоящий возле его кровати. Эдвард тоже подходит ближе и придвигает второй стул к изножью. В такой ситуации мой мужчина хочет сидеть в первом ряду. Я его понимаю… Жаль, что вокруг не прохаживается разносчик, предлагающий сладкую вату, попкорн и светящиеся в темноте ожерелья или хотя бы вспыхивающие волшебные палочки с изображёнными на них персонажами. Тристан всегда подбивает меня на покупку для него чего-нибудь такого. В любом случае сейчас это не помешало бы.

- Я пригласил тебя в Нью-Йорк не для ссоры. Просто хотел наладить с тобой связь. Перед лицом смерти начинаешь смотреть на всё иначе… и это ещё слабо сказано. Я начал сомневаться в правильности многих из решений, которые принимал в течение своей жизни.

Теперь моя очередь приподнимать бровь от удивления.
- Какие конкретно решения вы имеете в виду?

- Я любил твою мать, Изабелла. Моя жизнь закончилась в ночь её гибели.

- Угу. А ваш сын? Он что-то значил для вас? – я остаюсь невозмутимой, а мой ответ звучит дерзко.

- Разумеется, значил, он всегда был для меня гордостью и радостью… но он уже не был моим, отрезанный ломоть. Дети остаются под родительским крылом недолго. Я бережно храню в памяти те годы, когда Алек был рядом со мной, но он отправлялся в самостоятельную жизнь… а твоя мать была необходима мне… я хотел быть с ней всю оставшуюся жизнь.

Я качаю головой, понимая, что совершенно не знаю этого человека. У меня сохранились весьма смутные воспоминания о том, кто он такой, с тех времён, когда я была совсем маленькой, но мы почти не общались с ним, пока я не начала встречаться с его сыном.

- Знаете, Ройс, это признание прозвучало бы очень мило, если бы вы не были женаты, а моя мать не была замужней женщиной. Я имею в виду: ваша несчастная жена – имела ли она для вас хоть какое-то значение?

Он глубоко вздыхает и теребит кнопку вызова, свисающую с поручня его кровати.

- Безусловно, имела. Джанна была матерью моего сына, заботливой, поглощённой только этим – своим материнством. Алек был её миром. Роль жены являлась для неё не такой важной. Именно Алек всегда был приоритетом номер один. А я эгоистичный ублюдок.

- Неужели? – подаю реплику я, совершенно не беспокоясь, что это звучит отвратительно. Присутствие этого человека расшевелило во мне что-то. Мне это не нравится. Я чувствую дискомфорт, ведя себя так враждебно. Это не свойственно моей натуре… по крайней мере… больше не свойственно. И я не могу говорить от имени прежней Изабеллы. Я с ней даже не знакома, слава Богу.

- Как бы то ни было, мы с Джанной были хорошими друзьями. Знала она о моём романе с твоей матерью или нет, осталось тайной.

- Что ж, а я знала. Я начала подозревать вас, когда мне было пятнадцать! И смею предположить, что неглупая женщина, которая была тогда более чем вдвое старше меня, вероятно, понимала, что происходит.

Он вздыхает и смотрит в окно:
- Возможно, нам не удавалось скрывать свои чувства так хорошо, как мы надеялись.

Я зажмуриваюсь и на минуту отворачиваюсь. Открыв глаза, вижу прекрасное лицо Эдварда, который пристально смотрит на меня… подбадривает взглядом. Он слегка улыбается мне, и я снова обращаюсь к Ройсу:
- А на моего отца вам было вообще наплевать? То есть… вы ведь были его другом и партнёром по бизнесу задолго до того, как завязали интрижку с моей матерью, я права?

- Да. Мы с Чарльзом были очень близки. Он любил меня как брата, а я воспользовался этим самым недостойным образом. Помнишь наши поездки на Каймановы острова?

Я качаю головой. У этого человека не все дома. Он рассказывает, какая чудесная дружба связывала его с моим отцом, а за секунду до этого откровенничал о том, как обманывал его и предавал, закрутив роман с его женой. О, а теперь мы, похоже, говорим о семейных поездках в отпуск.

Действительно чокнутый.

- Ты не помнишь Кайманы? Мы же ездили туда каждый год! – переспрашивает он, озадаченный моей реакцией.

- Ройс, я вообще ничего не помню! Я почти три месяца была в чёртовой коме! Повреждение мозга, полученное мной, привело к потере памяти! – я кричу это чуть громче, чем следовало бы. Проходящая мимо медсестра останавливается и заглядывает в палату.

- Здесь всё в порядке, мистер Кинг?

- Хорошо, да, хорошо.

- Тогда ладно, - она улыбается и уходит.

Ройс снова поворачивается ко мне и прищуривает глаза, явно обдумывая то, что я ему только что сказала.

- Я не понимаю, - говорит он наконец, а потом несколько раз открывает и закрывает рот, прежде чем продолжить. Очевидно, он ничего не знает о том, через что мне пришлось пройти после автокатастрофы. – Значит, у тебя что-то вроде амнезии? Ты хотя бы знаешь, кто я?

- Разумеется, я знаю, кто вы. Я помню вас по тому времени, когда была совсем маленькой девочкой. Я нашла свой дневник, который вела, когда училась в старших классах, и там тоже много упоминаний о вас. А ещё я видела наши семейные фотографии, сделанные в Оушен-Сити… так что да, я знаю, кто вы. Но воскресный телефонный разговор о том, что вы записали меня как вашу ближайшую родственницу, был слегка шокирующим. Учитывая то, что вы так и не потрудились найти меня, даже когда узнали, что я выжила в той катастрофе.

- Как я уже сказал раньше, моя жизнь закончилась со смертью твоей матери. Безусловно, я грустил, потеряв Чарльза и Алека. А потом Джанна не смогла жить после гибели нашего сына и покончила с собой. Это было время, разбивающее сердце… но именно смерть твоей матери положила предел всему.

В комнате воцаряется молчание. По правде говоря, не знаю, что ещё можно сказать. Да, я хотела спросить Ройса о том, что он сделал нам с Эдвардом, но, казалось, он просто стремится выговориться. Возможно, коснётся и этой темы.

- Ну, раз уж ты многое забыла, я вынужден спросить… ты, по крайней мере, помнишь Алека?

Я качаю головой:
- Нет. К несчастью или, может быть, к счастью, я вообще его не помню.

- Почему ты сказала «к счастью»?

- Потому что он изменял мне почти всё время наших отношений и, возможно, до самого дня своей смерти. Какой потрясающий способ начать супружескую жизнь, - говорю я без эмоций.

- Изабелла, Алек действительно любил тебя. Он хорошо с тобой обращался. Окружал тебя заботой. Ты никогда не была очень уж ласковой с ним. И почти так же, как я в браке с Джанной, он искал интимную близость где-то в другом месте, - он умолкает, задумавшись… возможно, вспоминая. – Никто не волен в своей любви.

Я оглядываюсь на Эдвард и грустно ему улыбаюсь. Он наклоняется вперёд, упирается локтями в колени и с силой трёт пальцами глаза. Господи, как же плохо было всё тогда. Все стояли у нас на пути, но это не имело значения… ничто так и не смогло изменить моих чувств к нему. В этом, по крайней мере, Ройс не покривил душой. Никто не волен в том, кого ему полюбить.

- Насколько я понимаю, ты и… - он делает паузу и, приподняв брови, смотрит на Эдварда, ожидая, что один из нас назовёт его имя.

- Эдвард.

- Да, ты и Эдвард… вы ведь встречались тогда. Разве это не то же самое?

- Нет. Судя по тому, что написано в моём дневнике, нам было приказано расстаться, когда мне было четырнадцать, и я провела следующие несколько лет с Алеком. Пока однажды… - я повышаю голос, - меня не начала шантажировать моя собственная мать, заставившая меня согласиться на помолвку! – в этот момент я чувствую себя смелой, поэтому решаю пойти ва-банк и спровоцировать Ройса. – Безусловно, я ни за что не приняла бы предложение Алека, но мать принудила меня. Она сказала, что вы принимали в этом участие. Это правда?

Он мрачно кивает:
- Правда. Да, Алеку ты была дорога, но он знал, что женитьба на тебе была и умным финансовым ходом. Объединение наших семей гарантировало нам целое состояние. Я знал, что он не собирается прекращать свою связь с той девушкой, Брук, но для меня это было не важно. Меня волновали только деньги.

- Вы настоящий романтик, Ройс, позвольте заметить, - я закатываю глаза, услышав эти слова, полные холодного расчёта. Лживые негодяи, сколько их было! – Но у меня вопрос. Как вам вообще удалось уговорить моего отца согласиться на этот брак, если Эдвард сказал ему, что вы с Алеком пытались поставить меня на кон в покере? И отдать меня победителю в качестве какого-то секс-приза!

- Я просто всё отрицал, - он поворачивается к Эдварду, насмешливо выгибая бровь. – Мы с Алеком поняли, что это ты донёс на нас. Даже если вы и не любезничали украдкой у него за спиной, мы же не слепые. Ты провёл не один год, глазея на Изабеллу издали, - пытается он поддеть Эдварда, говоря это в оскорбительном тоне, и снова поворачивается ко мне. – Как бы то ни было, мы объяснили Чарльзу, что Эдвард оболгал нас исключительно из ревности и что мы никогда не покусились бы на твою безопасность. Твой отец нам поверил, - Ройс пожимает плечами, заканчивая своё мерзкое объяснение. – У него не было причин не доверять нам.

Я гляжу на Эдварда и встречаю его взгляд. Его зубы стиснуты, ноздри трепещут. Он громко выдыхает и качает головой. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, что Эдвард сейчас вне себя от ярости. Если бы Ройс не был при смерти, я уверена, что к этому моменту у него был бы сломан нос и подбиты оба глаза – в знак внимания от моего разгневанного бойфренда.

- Чарльз видел, что Алек всегда относился к тебе с уважением и любовью, осыпал подарками, которых ты требовала. И, насколько я помню, у тебя на лице всегда была улыбка. Ты казалась своему отцу совершенно довольной. Именно так вела с ним себя и твоя мать. А он просто принимал на веру то, что ты счастлива, точно так же, как был убеждён, что твоя мать счастлива в браке с ним.

Я тру виски. Какой же компанией неудачников все мы были. Жаль, что я оказалась недостаточно смелой, чтобы быть честной с моим отцом. Отчасти и я была виновата в том, что он не замечал моей грусти. Папа не умел читать мысли. К тому же у него, по-видимому, хватало и своих неприятностей.

- Эта помолвка была целиком и полностью бизнесом, Изабелла. У меня было чрезмерное количество финансовых проблем. Твоя мать очень волновалась за меня… за нас… и мы не смогли придумать другого выхода, - заявляет он как о чём-то само собой разумеющемся, словно не взорвал мне мозг этой маленькой новостью.

Я трясу головой, не уверенная в том, что правильно расслышала:
- Секундочку. ПОГОДИТЕ… Так это у ВАС были финансовые проблемы?

- Да.

- Но мать сказала мне, что проблемы у моего отца! Что если я хоть словом обмолвлюсь папе насчёт поддельности предстоящего брака, то вы оставите его без гроша! Вы знали это? – я чувствую, как по шее и рукам бегут мурашки. Сердце бьётся так, словно вот-вот вырвется из груди, всё моё тело охватывает жар гнева.

- Да. Рене рассказала, какую установку тебе дала. Я тогда слишком сильно влип, и для меня уже не имело значения то, что вы с Алеком становитесь пешками в нашей игре. Твоя любовь к отцу была очевидной, и Рене знала о ней. Она поняла, что единственный способ заставить тебя согласиться на брак – это убедить тебя, что благополучие Чарльза висит на волоске.

Вскочив со своего стула, я кидаюсь к выходу, тяжело дыша и дёргая себя за волосы. Это такое дерьмо. Не могу поверить, что меня заставили поверить во все эти ужасные вещи насчёт моего отца. Он не совершил ничего из того, в чём его обвинила моя мать!

- Ты чёртов больной ублюдок, знаешь ты это? – не выдерживает Эдвард. Я не виню его в этом. Он буквально снял эти слова у меня с языка.

- Ты сделала то, что вынуждена была сделать, - Ройс невозмутимо пожимает плечами. – Я создал собственную финансовую пирамиду, прямо как Мэйдофф, только сумел не попасться. Когда твой отец умер, я получил доступ к деньгам, которые мне были нужны, и выплатил все свои долги. Остаток его половины нашей компании отошёл к тебе по его завещанию.

Я глубоко дышу и решаю больше не кричать, как идиотка, а говорить спокойно. В конце концов, мы ведь в больнице.
- Вы отвратительны. Вы столько отняли у меня, вы и моя мать. Вы украли у меня искренние отношения с моим отцом. Украли возможность быть с Эдвардом уже тогда, несколько лет назад, то есть похитили время, которое я могла провести с ним. Даже Алек, со всеми его изменами, не заслуживал такого отношения с вашей стороны, не говоря уже о Джанне. Зачем вы вообще позвали меня сюда? Чтобы очистить вашу несуществующую совесть?

- Частично да, - тихо отвечает он. – Я хотел сделать всё, чтобы ты узнала правду. А ещё сообщить тебе, что после моей смерти ты станешь единственной наследницей всего, на чём стоит имя Кинга. Это очень большие деньги, Изабелла. Тебе понадобится хороший адвокат, который сумеет помочь тебе со всем этим разобраться.

- Я не хочу иметь ничего общего с вашими грязными деньгами, Ройс. Мне они не нужны. Нет, ни в коем случае.

- Изабелла, это твои деньги. Думай о них как о том, что я украл у твоего отца. Возьми их, потрать, сохрани, раздай. К тому времени мне будет всё равно, - вздыхает он. – Я должен вернуть, по меньшей мере, то, что взял у твоего отца и, следовательно, у тебя.

Я не знаю, что ещё ему сказать, поэтому молчу. Смотрю на Эдварда, который взглядом призывает меня сказать то, для чего я ещё сюда приехала.

- Чего бы это ни стоило, Изабелла…

- Это вообще ничего не стоит, чёрт побери!

Ройс фыркает и качает головой:
- Что ж, может быть, но мне действительно жаль. Жаль, что ты потеряла родителей. Жаль, что я так много у тебя отнял. Время, любовь, деньги… всё это. Мы с твоей матерью за собственной алчностью не увидели вашей любви друг к другу. Ничто не должно было стоять у нас на пути. Поэтому я прошу прощения за эту жестокость. Я был тогда бессердечным негодяем. Даже сейчас, перед лицом неминуемой смерти, это всё ещё слишком трудно – просить тебя о милосердии. Не знаю, что ещё сказать, Изабелла. Просто надеюсь, что ты сможешь найти немного счастья… немного спокойствия.

Эдвард встаёт, подходит ко мне и протягивает руку, чтобы я могла закутаться в его объятия.

- Я уже нашла и счастье, и спокойствие, в котором вы отказали мне, - резко говорю я, пытаясь сдержать свой гнев. – Не знаю, что сказать вам, Ройс. Благодарю вас за честность. Мне легче теперь, когда я знаю, что мой отец не пренебрегал интересами семьи и не рисковал нашим благополучием ради каких-то эгоистичных решений. Знаете, он, вероятно, помог бы вам, если бы вы сказали ему правду. Он был вашим лучшим другом.

Ройс кивает:
- Теперь я тоже так думаю, но не в состоянии изменить того, что произошло. Я сделал всё, что мог: связался с тобой, облегчил перед тобой душу. Это поможет мне найти покой.

- Мне следовало бы разозлиться на то, что вы снова использовали меня… просто чтобы лучше себя чувствовать. Только тот факт, что вы обелили имя моего отца, примиряет меня с этим.

- Спасибо, что приехала. Уверен, что мои адвокаты скоро с тобой свяжутся. Врач говорит, что у меня осталось мало времени. Почки и сердце соревнуются друг с другом, чтобы увидеть, что быстрее откажет.

Я коротко киваю и иду к выходу из палаты. Эдвард обнимает меня за талию.

- Будь счастлива, Изабелла, - слышу я возглас Ройса. – Твой отец хотел бы этого.

Я оборачиваюсь и бросаю на него яростный взгляд:
- Вы не имеете права говорить за моего отца. Он был лучше, чем вы, и вы не достойны говорить от его имени… никогда. К тому же мой отец действительно наблюдает за мной. Он уже знает, как я счастлива… как любима, - и с этими словами я поворачиваюсь и выхожу.

Мы с Эдвардом молча подходим к сестринскому посту.

- Свяжитесь со мной, когда он… - я замолкаю, не находя достаточно прямых слов, чтобы попросить позвонить мне, когда Ройс умрёт. Конечно, он отвратительное чудовище, недочеловек… но я не могу изменить себя. И если он назвал моё имя в качестве экстренного контакта или чего-то такого, я хочу выполнить всё, что нужно.

- Разумеется, миз Кинг. Вас немедленно известят как его единственную родственницу.

- Спасибо.

Я беру Эдварда за руку, и мы идём к лифту.

- Эй, - он сжимает мои пальцы. – Я так тобой горжусь. Всё, что ты сказала… это было идеально.

Я с трудом сглатываю и киваю, а он заключает меня в тёплые и такие необходимые объятия.

- Всё кончено. Мне известно всё, что нужно. По крайней мере, теперь я знаю, что мой отец был хорошим человеком, я всегда верила в это.

- Да. Он всегда будет таким для тебя. Я тоже был очень рад это услышать.

Я улыбаюсь, и мы вместе выходим из здания больницы.

Эта глава закончена. Я прочитала всю книгу. И больше не возьму её в руки.

- О чём ты думаешь? – спрашивает Эдвард, пока мы наблюдаем, как парковщик подгоняет нашу машину.

- Ни о чём, - улыбаюсь я. – Просто хочу, чтобы ты отвёз меня домой. К нам домой.

Он наклоняется, чтобы быстро поцеловать меня, а потом открывает для меня дверцу и тоже улыбается:
- С радостью, красавица.

---

* - «Music Pier» («Музыкальный Причал», англ.) - концертный зал прямо на берегу моря в Оушен-Сити;
** «Fendi» - известный итальянский дом моды.