Теодор Нотт был миролюбивым человеком... По большей части. Правда, в значительной мере ему помогало то, что с посторонними он встречался только в случае крайней необходимости.

Тео рано научился быть самодостаточным. Потеряв мать в возрасте четырёх лет, он рос на попечении отца, чьи угрюмые капризы и плохое настроение на корню убивали любую привязанность.

Позже, в Хогвартсе, Теодор сумел приобрести несколько надежных друзей, хотя по-прежнему был не слишком-то общителен. Даже на его свадьбе с Дафной со стороны жениха присутствовали только три гостя: Драко, Пэнси и Блейз.

Однако всё резко поменялось, когда Нотту предложили должность в Министерском отделе международных связей. Общение с нужными людьми стало его работой, и он варился в этом котле с утра до ночи, порой забывая про жену и старых друзей. Карьера ничего не оставила от прежнего Тео. Она поглотила его с головой. Со всеми его потрохами. Временами Теодор был настолько опьянён чувством собственной важности, что ему казалось, именно такая жизнь была единственно возможной и правильной, а всё остальное второстепенно.

Находясь под этим впечатлением, однажды Тео совершил непростительную глупость. Он оставил беременную жену, у которой был уже очень большой срок, и не родившуюся дочь одних и уехал в Вену ради важной деловой встречи. В тот роковой день Тео потерял их обеих. Преждевременные роды и последовавшие осложнения лишили его самого дорогого. Он даже не успел попрощаться… Это был удар под дых. Судьба преподала ему тяжёлый урок о том, что самое главное в жизни.

Убитый горем, Нотт ушёл в отставку. Переехав в Уилтширский особняк, следующий десяток лет он выращивал виноград и занимался виноделием. И сократил круг друзей до прежних скромных размеров: Драко, Пэнси и Блейз. Честно говоря, если бы не та поддержка, которую они оказали ему в самые черные часы жизни, Тео уже давно не было бы на этом свете. Он никогда не смог бы пережить это испытание в одиночку.

Друзья спасли ему жизнь, и Теодор был очень благодарен им за это. Правда, временами они чрезвычайно раздражали его, особенно Драко со своим непрекращающимся любовным романом. Он имел несчастье воспылать чувствами, к кому бы вы думали? — Гарри-в-задницу-бы-его-Поттеру, который оказался бессердечным чурбаном... По словам Драко, по крайней мере. Эти влюблённые птахи уже огромное количество раз расходились и воссоединялись, хотя всего-то и надо было — предложить друг другу руку и сердце. Идиоты, что тут скажешь.

Правда, в этот раз Драко был не при чём. Весь сегодняшний день Тео обдумывал план убийства Пэнси — в метафорическом смысле, конечно. Он любил эту сумасшедшую девицу как родную сестру. Но бурную деятельность, которую она привносила в его жизнь, терпеть было очень сложно. Особенно теперь, когда объектом приложения этой деятельности стал он сам. Последние несколько лет Пэнси зациклилась на вдохновенной идее найти ему женщину. Её нисколько не смущали ни упрёки, ни уговоры, ни даже угрозы. У этой ведьмы появилась цель, и остановить её не смог бы даже сам Мерлин.

Ещё когда Пэнси чуть больше месяца назад появилась на пороге его дома с предложением продать старый коттедж за виноградными полями, Теодору сразу следовало понять, что это не просто сделка с недвижимостью. Уже двадцать четыре грёбаных года знал он эту ведьму, и всё равно каждый раз ей удавалось обвести его вокруг пальца. Правда, справедливости ради надо сказать, что предложение на самом деле выглядело совершенно невинно и разумно. Он давным-давно не пользовался этим домом, зато нуждался в деньгах, чтобы погасить кредиты, взятые в Гринготтсе прошлой осенью для покупки морозостойкой лозы Харди Шардоне.

О чём Пэнси забыла упомянуть, так это о том, что новой владелицей дома станет чёртова Гермиона Грейнджер, одинокая к тому же! Как будто мало было того, что Тео и так вынужден снова и снова выслушивать причитания о неспособности Поттера понять тонкую душевную организацию Драко! Чего не хватало для полного счастья, так это чтобы Пэнси Паркинсон начала встречаться с рыжим придурком Роном Уизли!

— Дерьмо! — тихо выругался Теодор и допил бокал «Мерло».

С выцветших от непогоды ступеней веранды ему открывался отличный вид на Грейнджер, ухаживавшую за цветами в саду.

“Вот ведь вляпался!”

Тео совершенно не понимал, как мог так оплошать. Он, имеющий степень по международному магическому праву, Салазар его задери! Это он должен быть одним из тех умников, которые обращают внимание на документы перед подписанием. Увы, в тот момент его больше волновало, приживутся ли новые виноградные побеги, и он глупо доверился подруге. За что теперь и расплачивался.

И вообще, с какой стати Грейнджер приспичило переехать именно в эту местность? Пэнси отказалась объяснять причины, а «Ежедневный Пророк» по этому вопросу хранил подозрительное молчание. Очень странно.

Грейнджер переехала сюда четыре недели назад, и Тео тогда обречённо подумал, что его безопасное убежище разрушено навсегда. Зная о её высоком общественном статусе, Нотт ожидал, что рой корреспондентов во главе с Ритой Скитер облепит их в надежде на сочные сплетни. Но ничего такого не случилось, слава Мерлину, иначе ему точно пришлось бы убить Пэнси.

В конце недели, когда стало ясно, что представители прессы не собираются вторгаться в его владения, Тео облегчённо вздохнул.

«Может, от неё и не будет никаких хлопот, — успокаивал он сам себя. — Возможно, Грейнджер проводит свои дни читая или занимаясь чем-то столь же тихим и безобидным. Помнится, во время учёбы в Хогвартсе она была скучным книжным червём».

Он до сих пор продолжал следить за её домом, так на всякий случай, но за это время видел хозяйку всего пару раз. В конце концов сделав вывод, что слишком драматично отреагировал на всю эту ситуацию, Теодор расслабился и вернулся к своей обычной жизни. Конец мая и начало июня были решающими для виноградных лоз, так что он был занят достаточно, чтобы забыть о Грейнджер.

Ненадолго, правда.

Чертовка привлекла его внимание через полмесяца, когда сработала защитная сигнализация, размещённая по периметру виноградника.

Что удивительно, сирена срабатывала одинаково хорошо на оленей, кабанов и Грейнджер. Кто ж мог это предусмотреть? И что хуже всего: ни на оленей, ни на Грейнджер отпугивающие заклинания не действовали. Зато сигнализация орала как подорванная, оповещая о нарушителях границ его собственности. Наверное, Нотту стоило уделять больше внимания чарам в Хогвартсе.

Это даже смешно, но Тео потребовалось некоторое время, чтобы догадаться, что преступником был не раздражающе упрямый олень или кабан, а не менее раздражающая и упрямая ведьма. Когда это обнаружилось, Нотт решил спокойно подождать, надеясь, что она просто изучает окрестности и немного погодя успокоится сама и перестанет беспокоить его. Увы, вскоре он на собственном опыте узнал: рядом с Гермионой Грейнджер покоя быть не может по определению.

Никогда.

В этом месте сигнал тревоги оборвал размышления Теодора, в который раз объявляя о том, что границы его владений попраны. Он яростно глянул на небольшой садик, где всего несколько минут назад Грейнджер поливала цветы. Конечно, там никого уже не было.

«Да что за бред! Она снова улизнула!»

Взмахом палочки Тео выключил сигнализацию и вскочил со ступенек. Сегодня уже десятый раз, когда эта ведьма имела наглость потревожить его противооленью сигнализацию. С каждым следующим сигналом тревоги Теодор всё больше выходил из себя. С чего вдруг она решила нарушать границы каждый день? Наверное, с того, что выдающихся политических деятелей, вроде заучки Грейнджер, не беспокоят такие банальные вещи как неприкосновенность чужой собственности. Уже не говоря про то, что элементарная вежливость никогда не была отличительной чертой воспитанников Гриффиндора. Что бы она ни нашла такого интересного на принадлежащей ему территории, Тео всё это уже достало!

«С меня хватит!» — пробормотал он и схватил висящую на перилах шляпу.

В конце концов, существуют правила, которые даже гриффиндорская принцесса обязана соблюдать, и сейчас Теодор Нотт собирался эти правила ей преподать.

Он свистнул своего пса Пита, и вместе они двинулись под гору, будучи преисполнены решимости положить конец непрошенным вторжениям Грейнджер.

Преследователи добрались до коттеджа довольно быстро. Пит взял след, и они пошли за нарушительницей между виноградных лоз, спускаясь с холма к лесу. Жаркий день был наполнен спокойствием. Даже воздух стоял недвижим, и только их шаги тревожили землю, наполняя ноздри ароматным запахом пыльной почвы. Виноградные лозы выглядели прекрасно. Они росли, усыпанные цветами, и всем своим видом обещали прекрасный урожай в августе (если погода не преподнесёт сюрпризов, конечно). Тео поднял голову. Небо Уилтшира сияло голубизной и прозрачностью, и ничто не предвещало непогоды.

С каждым шагом возбуждение Пита всё нарастало, и Нотт наконец начал понимать, что привлекало Грейнджер в его владениях. Вероятно, она обнаружила «Зеркало» — крошечное, кристально-чистое озерцо, в котором Тео плавал каждое лето, ещё будучи ребёнком.

«Странно, — подумал он. — Даже представить себе не могу, что Грейнджер настолько может быть очарована природой».

Когда Теодор подошел к поляне, плеск воды подтвердил его предположение. Грейнджер действительно пришла к озеру, чтобы искупаться. Глядя вниз с холма, он мог различить её силуэт. Судя по тому, что он видел, оказалось, что та предпочитала плавать в обнаженном виде и сейчас ничем совершенно не напоминала серьёзную Гермиону Грейнджер времён учёбы в Хогвартсе.

— Салазар, помоги мне, — пробормотал Тео. — Это слишком для мелкой чопорной библиотечной крысы.

Он подобрался к озерцу как можно ближе, но так, чтобы не обнаружить себя. Надеясь, что Грейнджер не заметит его, он остановился за кустами и несколько минут наблюдал за ней. Конечно, Тео понимал, что поступает неправильно, подглядывая за обнажённой девушкой, но он был обыкновенным мужчиной, а заучка, в конце концов, и вовсе не имела права сюда приходить. Без его разрешения.

Однако совесть всё же взяла верх над любопытством, и Теодор решил уйти, а претензии отправить ей попозже совой. Этот вариант казался всё более привлекательным, потому что ему одного взгляда хватило, чтобы понять, что у этой ведьмы опасно соблазнительные изгибы тела. Прожив десять лет без женщины, Нотт не хотел искушать судьбу. Ведь он вполне доволен своим одиночеством. И у него всё в полном порядке.

Приняв такое мудрое решение, он начал медленно отступать, стараясь не хрустнуть какой-нибудь веткой. Увы, погруженный в свои мысли, он забыл о Пите и его дружелюбном характере. Он понял, что попался, только когда услышал внезапный громкий всплеск, сопровождаемый смехом: щенок кинулся в воду.

«Вот ведь дьявол! — мысленно выругался Тео. — Ну, хоть одна хорошая новость: Грейнджер не боится собак».

— Я тебя вижу, — услышал он оклик. — Не мог бы ты отвернуться, чтобы я вышла из воды?

— Конечно, — ответил он и крутнулся на месте, чувствуя, как щёки заливает румянец.

«Ради всего святого, да что со мной? — подумал Теодор раздраженно. — Я не краснел с тех пор как... Да никогда я не краснел!»

Ему показалось, он вечность простоял здесь, в его собственном лесу, чувствуя себя ужасно глупо и не на своём месте.

К счастью конец этой неловкой ситуации вскоре положило мягкое:

— Теперь можешь повернуться.

Нотт развернулся и обнаружил, что глаз не может отвести от мокрой с ног до головы Грейнджер. Её влажные локоны каскадом растрёпанных кудряшек падали на плечи, а белая льняная туника облепила тело, словно вторая кожа, обнажая все изгибы и впадинки. Промокшая ткань стала почти прозрачной, позволив ему оценить всю прелесть налитых грудей с темными пятнышками сосков, абрис её пупка и мягкую округлость живота. Борясь с собой и пытаясь остаться джентльменом, он не позволил взгляду опуститься ниже.

«Твою же мать! — мелькнуло у него в голове, и он сглотнул, пытаясь смягчить разом пересохшее горло. — Не может зубрила Грейнджер так выглядеть и плавать обнаженной в принадлежащем мне озере! Гхм!»

Стук сердца, казалось, раздавался на всю округу, а кровь пульсировала и скапливалась в том самом интересном месте, которое сейчас должно было покоиться с миром.

Удивительно, но эту ведьму, похоже, совершенно не волновало состояние её одежды. Чертовщина какая-то!

Изо всех сил стараясь не опускать глаз ниже её лица, Тео коротко кивнул и с натянутой улыбкой поздоровался:

— Грейнджер.

В последний раз он видел её так близко более десяти лет назад и не мог не признать, что пролетевшие годы практически не оставили следов на её лице. Румяная, ясноглазая, с частыми брызгами веснушек на дерзком носу она казалась гораздо моложе, чем можно было ожидать.

— Тео, как приятно встретить тебя здесь. Давно не виделись, — ответила Грейнджер и открыто улыбнулась. — Поразительно, не правда ли, что мы оказались соседями?

— Даже не представляешь, насколько я поражён, — ответил он. — Хотя я определённо использовал бы другое слово.

Теодора раздражало, что тело реагирует на неё так неожиданно активно, и он резко заметил:

— Известно ли тебе, что ты вторглась на чужую территорию?

— Я? — она моргнула и посмотрела вокруг. — Я не понимаю. Я не видела никаких предупреждающих знаков.

Тео сделал глубокий вздох и объяснил:

— Каждый раз, проходя через виноградник, ты тревожишь противооленью сигнализацию, а она включает сирену в моем доме. Ты делаешь это каждый день в течение последних двух недель и уже довела меня и Пита практически до помешательства.

Лёгкий румянец проявился на щеках возмутительницы спокойствия.

— Я не знала. Прости, я больше не буду.

— И мне нет нужды расставлять предупреждающие знаки, потому что все вокруг знают и уважают границы имущества Теодора Нотта, — он хмуро уставился на неё. — Ну, все, кроме тебя. Разве Пэнси не давала тебе карту?

— Нет. Она ничего мне не оставляла, — ответила Грейнджер и двинулась в сторону коттеджа.

Тео последовал за ней, и некоторое время они шли молча.

В конце концов, верная своей любопытной натуре, она спросила:

— Почему ты не используешь отгоняющие оленей заклинания?

«Ну, началось, — подумал Тео. — Вот и мисс Всезнайка проснулась».

— Я пытался, — отметил он. — Ничего не помогает. Они возвращаются снова и снова. С этими поганцами почти столько же мороки, сколько с садовыми гномами.

— Может, я смогу помочь? — Грейнджер оживилась. — В Хогвартсе по чарам у меня были довольно высокие отметки.

— Вот уж спасибо. Ты чрезвычайно добра, — Нотт издевательски поклонился. — Однако не думаю, что мне может понадобиться твоя помощь. Более того, что-то я не припомню, чтобы во время учёбы ты справлялась с заклинаниями лучше меня. А вот что было бы действительно полезно, так это если бы ты в следующий раз обошла виноградник, а не проходила через него. Жизнь моя стала бы намного легче от этого.

Не обращая внимания на его язвительный тон, она улыбнулась и кивнула.

— Обещаю. И, если ты когда-нибудь передумаешь, с радостью готова помочь тебе с заклинаниями. Серьёзно.

В эту минуту Грейнджер посмотрела на него, и цвет её глаз напомнил Нотту Сайгонскую корицу, которую он добавлял зимой в глинтвейн.

— Мне здесь чуть-чуть одиноко, — призналась она.

Тоска в её глазах заставила Тео насторожиться. Он знал всё про одиночество и страдания и совершенно не хотел, чтобы кто-то ему о них напоминал.

— Ну, ты всегда можешь вернуться в Лондон, — выпалил он, сам внутренне съёжившись от ничем не оправданной грубости.

Вздохнув, Грейнджер покачала головой.

— Нет. Не могу.

Она обхватила себя руками и вздрогнула, глядя в небо.

— Ночью похолодает.

Тео проследил за её взглядом. Небо по-прежнему радовало синевой и спокойствием.

— Не думаю. Здешний синоптик не предсказывал никаких перепадов температуры в течение следующих десяти дней, а он знает своё дело.

— Ну, может, я и ошибаюсь, — она пожала плечами. — Приятно было повидаться с тобой, Тео. Спокойной ночи.

Не дожидаясь ответа, она заспешила вниз по тропинке, ведущей к коттеджу.

Окружённый тишиной, Тео наблюдал за Грейнджер, злясь на неё, а ещё больше — на себя. Подошедший Пит ткнулся холодным носом ему в ладонь и одарил презрительным взглядом, явно не одобряя такого обращения с девушкой, на что Тео проворчал:

— Отвали, — и двинулся вверх по склону.

Около двух часов ночи Теодор проснулся от воя сирены, которая предупреждала о понижении температуры. Ни один винодел не хочет услышать её, особенно в июне, поэтому спрыгнув с постели, Нотт набросил джемпер, брюки, пиджак и выскочил из дома. На улице уже подмораживало, он даже мог разглядеть пар от дыхания.

"Чёрт, чёрт, чёрт!" — с проклятьями он бросился к полям.

Слава Мерлину, светила почти полная луна, и всё вокруг было довольно хорошо видно. Держа свою палочку наготове, Теодор ворвался в виноградник и стал накладывать согревающее заклинание на каждую лозу. Он знал, что не успеет спасти их все от заморозка. В одиночку здесь не справиться. Существовал способ обогреть всё поле сразу, но для этого нужен был партнер со своей палочкой. Четыре года назад Драко помог ему в аналогичной ситуации.

Лихорадочно бормоча заклинания, Тео старался изо всех сил, когда в мозгу его вспыхнула мысль:

«Грейнджер! Конечно!»

Уже через несколько секунд он словно сумасшедший стучал в дверь. Гермиона отворила ему в одной ночной рубашке и насторожённо уставилась широко открытыми глазами.

— Тео?! Что случилось?

Для фамильной гордости не оставалось времени, поэтому, тяжело дыша после бега, Тео хриплым голосом взмолился:

— Прости за вчерашнее, но мне нужна твоя помощь, или я потеряю весь урожай. Бутоны ещё слишком молоды, чтобы выдержать такую низкую температуру.

Беспокоясь, что в спешке не смог всё толком объяснить, Теодор попытался ещё что-то добавить, но Гермиона прервала его, шикнув, схватила со стула стёганый халат, а со стола волшебную палочку и сказала:

— Что надо делать?

— Следуй за мной.

Они помчались к винограднику. Тео бежал впереди, взяв её за руку и показывая дорогу.

Спустя менее чем двадцать пять минут всё поле было покрыто ковром из согревающих чар, и Нотт испустил вздох облегчения.

— Фух, дело сделано, — просияла Грейнджер.

Глядя на её улыбающееся лицо, он усмехнулся.

— Фух, действительно.

По-прежнему ярко светила луна, и Тео уставился на Гермиону, переводя взгляд от её губ к глазам, потом к дикой гриве и снова к губам.

— Ну, вот и всё… Я пойду, пожалуй, — сказала она резко, и Тео понял, что его навыки общения отчаянно нуждались в совершенствовании.

Грейнджер повернулась, чтобы уйти, но он окликнул:

— Подожди, — и поймал её запястье.

Гермиона остановилась, удивлённо взирая на него, но руки не отняла.

Теодор прошептал:

— Спасибо за помощь, — мягко потянул её к себе и обхватил нежные руки своими ладонями, согревая холодные, как лёд, пальцы.

— Всегда пожалуйста, — ответила она.

А Тео заметил, что щеки её слегка покраснели, а сама она дрожит. Вместо того, чтобы окружить их согревающими чарами, он просто снял свой пиджак. Накидывая его на плечи Гермионе, он случайно дотронулся тыльной стороной ладони до её груди… и замер. Услышав, как у неё перехватило дыхание, Теодор отступил назад, отпуская ее. Пытаясь сохранить это мгновение близости, он поспешно предложил:

— Позволь мне угостить тебя чашкой чая с капелькой хорошего старого портвейна. Это меньшее, чем я могу отблагодарить тебя.

— Но уже почти три часа ночи, — Гермиона рассмеялась, и неловкость, появившаяся было между ними, исчезла.

— И что? Чай и портвейн хороши в любое время суток.

— Знаешь… Я думаю, ты прав. Показывай дорогу.

Позже они сидели на закрытой веранде его дома, пили чай и разговаривали о погоде. На вопрос, как она узнала о понижении температуры, Гермиона объяснила, что некоторые послевоенные шрамы до сих пор беспокоят её перед сменой погоды.

Потом они посплетничали про Драко и Гарри, так как оба были в курсе всех хитросплетений в отношениях этой пары.

Когда рассвело, Тео проводил её до коттеджа и, прежде чем за Гермионой закрылась дверь, спросил, не желает ли она помочь ему с противооленьим заклинанием.

— Конечно, — улыбнулась она.