Я подняла голову с подушки в полной дезориентации. Разбудило меня что-то, звучавшее как постукивание или скрип. Может, просто приснилось? Натянув одеяло на голову, я перекатилась набок – ненавижу подниматься так рано.

Но он раздался снова. Скрип. Который определенно был настоящим, хоть я и представить не могла, что может задевать окно моей спальни, находившейся на втором этаже.

Выбравшись из кровати, я накинула футболку и направилась на разведку. Выглянув на улицу, увидела там Эдварда и распахнула окно.

- Я умерла и попала в плохую постановку Ромео и Джульетты, потому что ад был полон?
- А? – он казался сбитым с толку.
- Почему ты бросаешь всякое дерьмо в мое окно?
- Потому что ты не открывала дверь и не отвечала на звонки, - объяснил он.

Спустившись, я впустила его внутрь.
Он улыбнулся, великолепный, как и всегда.

- С добрым утром.

Никто не может быть настолько бодрым до полудня.

- Что ты здесь делаешь? – спросила я, все еще до конца не проснувшись.
- Прошлым вечером ты сказала, что ненавидишь просыпаться, когда меня нет рядом; я подумал, что войду и удивлю тебя. Но только когда приехал понял, что у меня нет ключей.

Это было довольно мило. Раздражающе, но мило.

- Неплохая идея, хоть и несколько непродуманная. – Поднявшись на носочки, я подарила ему быстрый поцелуй.
- Ты не была бы против?
- Отнюдь. На самом деле, мне бы это чертовски понравилось – если бы план сработал. – Открыв дверцу гардеробной, я нащупала приклеенные к стенке дополнительные ключи, сняла с брелока один из них и вручила Эдварду. – В следующий раз это облегчит тебе задачу.

Он вопросительно посмотрел на меня.

- Это то, что я думаю?
- Да. Нижний замок. Я обычно пользуюсь только им. В любом случае, то, что у тебя будет ключ, имеет смысл. Больше ни у кого нет запасных ключей для дома, так что если я случайно захлопну дверь, придется разбивать окно или вызывать мастера, что будет стоить денег. – Я бормотала всякую чушь, пытаясь принизить значение маленького кусочка металла на его ладони.

Но, конечно же, Эдвард не позволил мне сделать это. Притянув меня к себе, сжал в крепких объятиях.

- Спасибо. Я знаю, что это важно.
- На самом деле, нет, - настойчиво пробурчала я.
- На самом деле, да.

Я не собиралась спорить с ним.

Остаток дня мы провели, слоняясь по моему дому. Вместе просидели час за пианино и, хотя я была далека от того, чтобы сыграть что-то кроме «Собачьего вальса», основы чтения нот начинали потихоньку становиться понятными. В конце концов мы поехали в дом Эдварда на ужин. Я начинала влюбляться в его семью так же сильно, как в самого Эдварда. Карлайл с Эсми были самыми понимающими людьми, которых мне доводилось встречать. У них была масса причин сомневаться в моих намерениях касательно Эдварда – возраст, опыт, социальное и финансовое положение – и все же они этого не делали. Того простого факта, что Эдвард хочет быть со мной, было им достаточно.

Лето пролетало на скорости света, и вскоре наши отношения с Эдвардом стали рутинными. Он редко ночевал у меня, но обычно я просыпалась рядом с ним. Он учил меня играть на пианино, а я его – готовить. Эдвард схватывал все на лету, и порадовал Эсми, приготовив на ее день рождения лазанью. Мне оставалось лишь гадать, существует ли хоть что-то, в чем он не так хорош.

Июль превратился в убийственный жар августа, и Эдвард начал настаивать на встрече с Элис. К счастью, Элис провела полторы недели у родителей и брата в Огайо, что дало мне немного времени. С ее возвращения прошло три дня, когда я поняла, что больше не могу откладывать разговор об Эдварде. Я уже держала в руке телефон, чтобы позвонить ей и попросить о встрече за чашечкой кофе, когда на экране появился номер Роуз. Она никогда не звонила мне в рабочие часы.

- Все в порядке?
- В основном, - сказала она. – Слушай, мне нужна услуга, о которой я не могу попросить Лею.
- Не знала, что есть вещи, с которыми Лея не может справиться, - пошутила я.

Она механически рассмеялась, и стало понятно, что что-то случилось.

- Можешь купить несколько тестов на беременность и привезти их в мой офис? Уверена, я не беременна, но…

Ее страх явно проступал в голосе, и был тем, что было мне слишком хорошо знакомо.

- Больше ни слова. Я скоро приеду.
- Спасибо, Белла.

Час спустя мы сидели в туалете в подвале здания Роуз. Она настояла на том, чтобы мы спустились сюда, где вероятность случайной встречи с сотрудниками была сведена к минимуму. Взяв тест, она положила его на держатель туалетной бумаги и позвала меня, чтобы не ждать в одиночестве.

- Он должен быть отрицательным. Я же на таблетках.

Я кивнула.

- Ты хочешь детей? – спросила Роуз.
- Думаю, да. Знаю, что Эдвард хочет.

Я что, и правда ответила на вопрос о надеждах на будущее, упомянув Эдварда?

- Между вами все серьезно?
- Ему семнадцать. Насколько серьезным это может быть?
- Как будто это имеет значение. Я вижу, как он смотрит на тебя.
- Ты знаешь, что я чувствую к нему. Он задает планку такой высоты, которую я не брала раньше. Он умный, и мудрый, и забавный, и я наслаждаюсь каждой проведенной рядом с ним секундой. Но потом мы смотрим, к примеру, телевизор, где показывают конференцию с участием президента. Я спрашиваю Эдварда, за кого он голосовал; а он смеется надо мной, потому что голосовать сможет только через год.
- Ему не вечно будет семнадцать. Чем старше вы будете становиться, тем меньше это будет иметь значение, и к тому моменту, как он окончит Принстон, проблема и вовсе изживет себя.
- Я просто беспокоюсь, доберемся ли мы до этой части. Не хочу сдерживать его, понимаешь?
- Если ты – то, чего он хочет, значит, о сдерживании не идет и речи. Если он достаточно взрослый, чтобы трахать тебя, значит, он достаточно взрослый и для того, чтобы решить, чего хочет от жизни.
- Я не хочу, чтобы он упустил что-то из-за того, что мы вместе.
- Это так снисходительно. Утверждаешь, что любишь его, и не позволяешь принимать собственные решения. Ты хочешь быть с равным, или тебе нужна просто секс-игрушка?
- Ты все упрощаешь.
- Нет, это ты делаешь все сложнее, чем оно есть на самом деле.

Я решила сменить тему.

- Эммет знает, что у тебя задержка?
- Нет, не хочу, чтобы он лишний раз волновался. Какой толк в том, что мы оба проведем полдня, сходя с ума от беспокойства?
- А он будет психовать?
- Да, Белла. Он распсихуется.
- Вы уже думали о том, когда будете заводить семью? – спросила я.
- Немножко, - ответила Роуз. – Но все это было теоретически. Хотели завести детей лет через пять. Знаешь, когда он закончит обучение и найдет работу – явно не пока он не зарабатывает, а я провожу в офисе сто часов в неделю. Я собираюсь завести партнера. У большинства женщин появляются дети, когда они достигают чего-то, но после появления детей карьера обычно идет на спад. Я работала не покладая рук так много лет; об этом стоит задуматься. Стоит задуматься о том, что если я беременна, то последние десять лет можно будет просто вычеркнуть.
- Но ты не задумываешься.
- Не совсем. – Он расплакалась.
- Все будет в порядке, Роуз. Так или иначе, все наладится.

Я открутила немного туалетной бумаги, чтобы она могла вытереть слезы. И когда перевела взгляд на держатель, невольно обратила внимание и на тест. Роуз проследила мой взгляд и молча узнала результат.

- Кажется, я только что променяла свой угловой кабинет на бутылочку с молоком. – Ее губы медленно изгибались в улыбке.

Следующие несколько минут мы стояли, обнявшись, в туалете, глядя на маленький кусочек пластика, который только что изменил ее жизнь.

- Ты боишься?
- Да, - признала она. – Но еще я вне себя от радости. – Выкинув тест на беременность в коробочку на стене, предназначенную для тампонов и прокладок, она открыла дверь кабинки и, подойдя к раковине, умылась.

- Эммет говорил, что со мной ему хочется всего – женитьбы, детей, ипотеку. Видимо, я выясню, правду ли он говорил.
- Думаю, что да.
- Я тоже. – Потянувшись, она сжала мою ладонь. – Спасибо, Белла. За все.

Час спустя я приехала домой и нашла там Эдварда, сидевшего за фортепиано. Перестав играть, он перекинул ноги на другую сторону банкетки, когда увидел, как я вхожу в гостиную.

- Где ты была весь день? – спросил он. – Я скучал.
- С Роуз. Она беременна – только что это выяснила.
- Я не осознавал, что они хотят завести ребенка, - сказал Эдвард. – Отличные новости.
- Но они не хотели. Она счастлива, но боится того, как это может отразиться на ее карьере, а еще реакции Эммета.
- Почему она беспокоится насчет Эммета? Он будет в восторге.

Его реакция удивила меня.

- Думаешь?
- Знаю.
- Но он слишком молод, чтобы быть отцом, - сказала я.
- Это кто сказал?
- Ну, думаю, общество. В эти дни люди заводят семью все позже и позже, чтобы сначала насладиться жизнью.
- Это ребенок, а не смертный приговор.
- Есть вещи, которые нужно испытать, - объяснила я. – Если слишком быстро остепенишься, сложно будет забыть о них. Люди не могут просто решить, что их не волнуют упущенные возможности. В лучшем случае, они дождутся жалкого кризиса среднего возраста. В худшем же… - я остановилась. Мне не хотелось сводить эту тему к обсуждению наших отношений.
- Что в худшем? Мы говорим о легендарных грехах молодости? Потому что не всем нужно их испытать. Лично я лучше пропущу бесполезный опыт и сразу перейду к важным вещам.

Не все были такими как Эдвард, и я решила закончить свое утверждение.

- В худшем случае ты свихнешься и бросишь свою новорожденную дочь. – Мои слова больше не были теоретическими, не были они и об Эммете.

Резкий вдох Эдвард показал, что он все понял. Соскользнув с банкетки, он опустился передо мной на колени и поймал мой взгляд.

- Я не твоя мать, - тихо сказал он. – И не твой бывший. Мне не нужно пойти и трахнуть пятьдесят девушек, чтобы убедиться, что ты та единственная. Я знаю, что ты – единственная. Верю в нас. И единственное, что меня смущает, это то, что ты не веришь.
- Как мое беспокойство о готовности Эммета стать отцом заставило тебя задуматься о моем отношении к тому, что происходит между нами?
- Потому что Эммет любит Роуз так же, как я люблю тебя. И ты это знаешь. Ты это видела. И вот ты сидишь и сомневаешься в Эммете, не осознавая, что, по сути, сомневаешься и во мне.

Я снова отвела взгляд, но Эдвард не собирался с этим мириться.

- Эй, - он прикоснулся к моей щеке, - посмотри на меня.

Пришлось медленно перевести взгляд на него.

- Я люблю тебя. Не знаю, что нужно, чтобы ты поверила в это.
- Пойдем наверх.

Он покачал головой.

- Нет, Белла. Это не сработает. Ты постоянно позволяешь своим словам и действиям скрывать то, как далеко простирается твоя неуверенность в моей любви к тебе, а потом пытаешься использовать секс, чтобы убедить меня в неправоте. Но секс ничего не доказывает.
- Ну хорошо. Я боюсь, что мы расстанемся еще до окончания первого месяца учебы в колледже, что ты думаешь, что любишь меня, только потому что не видел других вариантов.
- Мне насрать на другие варианты. Ты – все, чего мне хочется. Посмотри на мою семью. Родители влюблены в друг друга так же сильно, как были влюблены в день свадьбы, почти двадцать лет назад. Знаешь, мы с отцом обстоятельно обсуждали это, когда я понял, что люблю тебя. Я спросил его, не думает ли он, что это безумие – быть настолько уверенным в том, что нашел человека, с которым хочу провести всю жизнь. Он ответил, что хоть он и наслаждался своей холостяцкой жизнью, нет ни одной вещи, испытанной им до встречи с мамой, которая не оказалась бы в тысячу раз лучше, если бы она в то время была рядом с ним. Если бы он нашел ее в семнадцать лет, то решил бы сделать ее своей и не оглядывался бы. Точно так же я люблю тебя. Почему тебе так сложно в это поверить?

Больше всего на свете мне хотелось верить ему. Мы поднялись наверх, но только потому что недостаток мебели в гостиной не позволял расположиться с удобством. В конце концов я оказалась на кровати, в объятиях Эдварда, полностью одетая и молчаливая, когда он наконец заговорил.

- Если бы все было наоборот, если бы ты встретила меня, когда тебе было семнадцать, и я оказался бы единственным любовником, которого ты когда-либо знала, чувствовала бы ты, что что-то упускаешь?
- Нет.

Перекатившись и оказавшись надо мной, он вжался в меня.

- Вот именно.

Его губы впились в мои, и я поняла, что нуждаюсь в нем внутри – не потому что мне нужно было что-то доказать, а чтобы оказаться как можно ближе. Осталось всего несколько недель, которые мы можем провести так, заполняя дни только друг другом. Я не собиралась тратить драгоценные секунды на думы о своей неуверенности. Быстро раздев друг друга, мы соединились. А после, опустошенные, остались на кровати, наслаждаясь ощущением обнаженной кожи под кончиками пальцев.

- Эдвард?
- Да?
- Тебе и правда совсем не интересно?
- Насчет чего?
- Насчет секса с другими женщинами. Ну, знаешь, я об исследовании того, что еще есть вокруг.
- Нет. Никогда не понимал, почему тебе так сложно поверить. А теперь можно спросить тебя кое о чем?
- Конечно, - сказала я.
- Почему ты не скажешь мне число?
- Какое число?
- Партнеров, которые у тебя были. Ты же знаешь, что меня не беспокоит их количество. Волнует только то, что ты мне доверяешь мне достаточно, чтобы рассказать. Пожалуйста, Белла?
- Нет.
- Но я рассказал тебе о своих.
- Глупо, Эдвард. Мы оба знаем, что тебе не о чем рассказывать. – Я откатилась в сторону и, прижав к обнажённой груди простынь, поднялась с кровати и окунулась в поток света. Застыв у окна, закрыла глаза, позволяя полуденному солнцу согревать моё лицо.

Неожиданно простынь оказалась отдёрнута от моей груди: обнажённый Эдвард, развалившийся на кровати, держал её за противоположный край.

- Теперь – есть о чём, - сказал он, улыбаясь.

Я снова опустилась рядом с ним, заталкивая подальше мысли, что легли на плечи тяжёлой ношей.

- О, правда?

Он кивнул.

- Может, тогда нам следует начать сначала. – Положив ладони на его грудь, я забралась на Эдварда, оседлав его. – Итак… - Опустив взгляд, провела большими пальцами по его соскам. – Сколько у тебя было сексуальных партнёрш?

Он закрыл глаза, когда я потёрлась о его бёдра; согласившись подыграть, я не собиралась облегчать его партию.

- Одна. – Его голос был чуть громче шёпота.
- Одна?
- Да. Только одна. Я наблюдал за ней долгие месяцы.
- Почему же не подходил? – спросила я, вжимаясь в него.
- Это было недопустимо.
- Ну и ну. – Кончик моего пальца скользнул вниз по его груди к полоске волос под пупком. – И почему ты всё же решился на большее?
- Это сделала она сама. Мы столкнулись в художественном музее пятничным вечером. Играл джазовый квартет, и она была ошеломительна. Стояла в одиночестве, покачивалась под музыку… Заметив, что её бокал вина пуст, я принёс ей другой и завёл разговор. В отличие от других учителей, она не смотрела на меня свысока и не обращалась, как с каким-то фриком – а ведь именно так ко мне относились так называемые сверстники. Она была человеком и общалась со мной как с равным. Раньше так легко мне было только с родственниками…
- Я никогда не была твоим учителем, Эдвард.
- Нет, не была. Ну, не в таком плане.

Потянувшись, он сжал мой сосок. Я ахнула, он напрягся, и прежде чем я успела озвучить возникшую потребность, он вошёл в меня. Когда он начал двигаться, я вспомнила, что через несколько недель всё это подойдёт к концу. Мне придётся отпустить его.

Но я не позволила этой мысли задержаться в сознании. Вместо этого отрешилась от всего, что не относилось к удовольствию, доставляемому им моему телу, и сосредоточила внимание на великолепном мальчике подо мной.

Часы спустя, молча лежа на его груди, я думала о словах Роуз. Настаивая на том, чтобы принимать решения за него, я не обращалась с Эдвардом как с равным, и мое нежелание быть честной были не чем иным, как решением, с какой информацией он сможет справиться, а с какой – нет.

- Эдвард?
- Да?
- Насчет числа… ну, знаешь, количества сексуальных партнеров. Дело не в том, что я не доверяю тебе. Я отказывалась рассказать не поэтому.
- А почему же?
- Потому что я не знаю ответа. – Я почувствовала, как он сглотнул. – Но если попробовать догадаться – я бы сказала, около сорока.
- Ну и что, это было так сложно?

Приподнявшись на локтях, я посмотрела на него.

- Тебя это не смущает?

Он покачал головой.

- Ты не обидишься, если я сейчас буду честным?
- Конечно же, нет.
- На самом деле, я думал, что их было намного больше.

Когда я отсмеялась, он поцеловал меня. И вскоре единственным числом, имеющим значение, стало то, сколько раз мы займемся сексом до захода солнца.

Эдвард сказал, что ставит на семь.