Наступала ночь перед Рождеством. Вокруг царили тишина и холод, и Драко тоже было холодно... невероятно холодно. Мороз пощипывал его нос и щёки, и это не добавляло приятных ощущений. Не понимая, почему ему настолько неуютно, он открыл глаза и тут же снова зажмурился: вокруг была такая сияющая белизна, что на мгновение Драко ослеп. Он не мог объяснить почему, но был твёрдо уверен, что с ним происходит что-то ужасное.

Некоторое время Драко не двигался, надеясь, что всё это ему только снится, что вот сейчас он проснётся и очутится дома в преддверии Рождественской ночи. Увы, минуты шли, ноги от невероятного холода горели, словно на костре, а ослепляющая белизна проникала даже сквозь закрытые веки. Наконец что-то ледяное и влажное коснулась его лица, и Драко распахнул глаза от удивления, когда прямо ему на нос опустилась снежинка. Сбитый с толку, он обернулся и обнаружил себя стоящим посреди заснеженного поля и одетым только в лёгкий домашний костюм: рубашку и брюки.

Этого просто не могло быть.

«Какого чёрта?» — подумал он, моргая в замешательстве.

Драко всё ещё не мог поверить в то, что видел вокруг и уверял самого себя, что всё это сон, но его босые ноги, от холода ставшие какого-то мертвенного красно-синего оттенка, свидетельствовали об обратном. Он ущипнул себя побольнее несколько раз, просто чтобы убедиться, что не спит, но вокруг ничего не изменилось.

«Как я попал сюда?»

Последнее, что Драко помнил: он лежит в своей постели, обнимая мягкое, тёплое тело прильнувшей к нему жены, а её сердце ровно стучит под его ладонью.

«Куда всё это подевалось?»

Обняв себя за плечи и изо всех сил стараясь не дрожать от декабрьского холода, Драко уставился на окружающий пейзаж. Возможно, если бы он не продрог до самых косточек, то смог бы оценить эту леденящую красоту: на небе ярко светило по-зимнему равнодушное солнце, а миллионы колючих снежинок кружились и сверкали, словно маленькие звездочки, медленно опускаясь на землю и накрывая её роскошным белым покрывалом. Однако сейчас вся эта красота его совершенно не трогала. Было слишком холодно, чтобы он мог восхищаться чем-либо. Единственная мысль, которая ещё лениво копошилась в голове, тихо нашёптывала ему, что надо найти дорогу домой, где в камине горит огонь, в комнатах пахнет корицей и пряниками, и, самое главное, где его ждёт любовь всей жизни. Он должен найти дорогу к ней, и чем скорее, тем лучше. Драко откуда-то знал: от этого зависела его жизнь.

Он долго раздумывал, в какую сторону пойти, но, в конце концов, ему показалось, что вдали виднеются очертания поместья, и Драко тронулся в путь. Пока он медленно продвигался сквозь эту скованную морозом страну чудес, снег покрывал его длинные белокурые волосы, сияя и искрясь в лучах заходящего солнца. Он ничего этого не замечал, конечно, поскольку вокруг становилось всё холодней и холодней, а пальцы на руках и ногах онемели. В конце концов, пошёл такой густой снег, что Драко уже не видел, в правильном ли направлении он идёт. Ветер усилился и, дико завывая, бросал в лицо одинокому путнику пригоршни снега. Стиснув зубы, Драко упрямо продолжал двигаться вперёд, твёрдо решив найти дорогу в усадьбу. Назло всему вернуться к той, кто была смыслом всей его жизни.

Он всё шёл и шёл... Ноги словно налились свинцом, и Драко казалось, что уже много часов бредёт он в этом ледяном безмолвии. Солнце давно скрылось за горизонтом, а поместья всё не было видно, и чем дальше он шёл, больше чувствовал себя истощённым и терял надежду в то, что когда-нибудь сможет добраться до дома. С каждой минутой воздух становился всё морознее, а темнота привела с собой сомнения, затопившие его разум до самых краёв. Замёрзший и отчаявшийся, он позволил запутавшемуся мозгу подвергнуть сомнениям всё: реальность, мечты и свой собственный рассудок.

«Что если моя счастливая жизнь — только плод воображения, и Гермиона никогда не была моей женой? Что если она никогда не простила меня и не полюбила? Никогда не сказала мне «да» и не стала моей? Может быть, я всё ещё заключён в Азкабане? Умираю на ледяной каменной скамье, а затухающий разум напоследок подарил мне такую прекрасную галлюцинацию — счастливая семейная жизнь с Гермионой Грейнджер? И я никогда больше не увижу её снова... Никогда...»

Последняя мысль пронзила его сердце такой мучительной болью, что, не выдержав, Драко закричал:

— Нет!

И тут он услышал: где-то недалеко, словно отвечая ему, заскрипела дверь. Наружу вырвалась яркая полоса света, и в дверном проёме показался женский силуэт, который Драко узнал бы из тысячи других. Это была она, его Гермиона. Она остановилась на пороге и позвала его:

— Драко! Драко!

Ох, как же ему хотелось, чтобы она услышала его ответный крик:

— Гермиона!

Увы, внезапный порыв ветра унёс его призыв. Он крикнул снова:

— Гермиона! Гермиона!

Однако ни единого звука не вылетало из его рта. Он попытался бежать, но сугроб оказался слишком глубоким, и Драко окончательно увяз в нём уже через несколько шагов. С ужасом он наблюдал, как жена развернулась, шагнула внутрь дома и закрыла за собой дверь, оставив его одного в этом ледяном мраке. Сражённый и обессиленный, он уронил лицо на руки и зарыдал.

Он был так близок к цели, что даже мог почувствовать запах дыма из растопленного камина... Но истощение победило и тело и разум, и Драко просто не мог заставить себя подняться. Он чувствовал себя беспомощным. Надежда оставила его, а вместе с ней и желание бороться.

— Гермиона, — прошептал он.

Никто не ответил ему, только ветер завывал тоскливо, словно одинокий брошенный пёс.

— Гермиона! — закричал он в отчаянии...

— Тише, Драко, тише.

Две тёплые ладони обхватили его лицо, а мягкие губы поцеловали в лоб. Драко с усилием открыл глаза и увидел склонившуюся над ним Гермиону. Её взволнованное лицо с огромными, цвета растопленного сахара глазами, в которых плескалась тревога.

— Что случилось? Тебе снова кошмар приснился? — спросила она, нежно приглаживая ему волосы.

— Нет. Всё в порядке.

Драко вздохнул и привлек жену к себе, зарываясь носом в душистые, мягкие кудри. Ему совершенно не хотелось рассказывать ей о своём глупом сне. Он знал Гермиону слишком хорошо — она будет сходить с ума от беспокойства, а он не мог этого допустить.

— Счастливого Рождества.

Пробормотав эти слова, Драко подумал, что действительно по-настоящему счастлив: лёжа в тёплой постели, он чувствовал приятный запах кардамона и яблок, а главное — Гермиона была рядом с ним, в его объятьях.

— И тебе — того же.

Она поцеловала Драко в нос, со смехом выпуталась из его рук и встала с постели.

— Ой, какая красота! — воскликнула она, глядя в окно. — Всю ночь шёл снег, и вокруг белым-бело! Вставай, пойдём кататься на санках!

Драко приподнялся на локте и посмотрел на неё почти с возмущением.

— На санках? Ты шутишь? Ты на пятом месяце беременности, так что никаких санок, дорогуша.

На мгновение Гермиона надула губки, а затем, с шаловливой улыбкой, стала красться в сторону постели.

— Тогда будем кидаться снежками! — крикнула она, резко сдёрнула одеяло и выбежала из комнаты.

— Ну, Грейнджер, погоди! — он вскочил и бросился за ней.

— Балбес! Не Грейнджер, а Малфой!

Драко слышал, как смех её колокольчиком разливается по поместью.

«Ну да, Малфой... точно, — подумал он. — Слава Мерлину, моё счастье не бредовая идея затухающего сознания, а весь этот ужасный кошмар про холод и снег был только обыкновенным сном... Правда же?..»