Мы живем здесь уже три дня. Точнее, сегодня третий день. И третий день льет дождь.

Замечательно.

Я люблю дождь. Очень люблю.

И сейчас этот дождь – как раз кстати. Потому что я уже третий день не встаю с постели.

Ну, так – образно говоря.

Я так устала, что сплю целыми днями. Встаю только когда надо в душ или на кухню.
Бедный Гарри. Чем занимается все это время он – я даже не подозреваю.

Но сейчас я не в постели, а на террасе. Кстати, здесь мы поменялись местами – он спит в нашей бывшей спальне, а я – в комнате Лили.

Да, я люблю это дом, потому что здесь тихо, мирно, уютно, и есть терраса на втором этаже. С крышей, хрупкими колоннами, перилами и качелями – как полагается.

Изначально качелей тут не было. Уж больно изящная здесь архитектура для того, чтоб вешать качели. Но дети очень просили, и Гарри не отказал. В результате – у нас появились хорошие, надежные и даже вполне себе безопасные качели. Со спинкой, ручками и страховочными ремнями. Гарри все делает на совесть.

Вообще этот дом очень странный. В Корке полно таких домов, а в пригороде и того больше. Внешне эти дома выглядят очень красиво и строго. Колонны, фризы, мраморная облицовка… Внутри они полностью другие – домашние, теплые и уютные.

Мы купили коттедж на окраине леса. С восточной стороны у нас деревья, а с западной – поля. Чтоб можно было любоваться на закаты с террасы и не слепнуть от солнца по утрам в своих спальнях.

Так что теперь, находясь на террасе, я могу смотреть вдаль – на бескрайние ирландские луга. И пахнет здесь замечательно. Я люблю это место. А из окон моей спальни (точнее спальни Лили) я вижу лес. Вижу, когда не сплю.

Здесь очень хорошо.

Солнца нет уже третий день. Серо и сыро.

- Выспалась?

Гарри…

И когда это он научился так бесшумно ходить? Или он всегда так тихо передвигался?

- Ага, - тут же зеваю я.

- Ну, ты уж сделай одолжение – не засыпай до ночи. Честное слово, я умираю от скуки, Джинни.

- Ага, - киваю я, попутно зевая второй раз.

Гарри подходит к перилам и прислоняется к ним спиной.

На меня так интересно смотреть?

О, Мерлин, да я выгляжу ужасно, не смотри…

Хотя… ты видел меня и поинтереснее. Когда я была беременна дочерью, мне было все равно, как я выгляжу. Да, это было ужасно, но я могла по три дня не принимать душ и не расчесывать волосы после того, как они высохнут. А уж про то, чтоб прихорашиваться – и речи не было.

Я была глубоко несчастна и плевала на все с высокой колокольни. Очень по-взрослому, да.

Но как же я была несчастна.

- Тебе по три раза в день приходят письма. От Крама.

Кажется, я больше не хочу спать. Гарри внимательно смотрит на меня, даже прищуривается от усердия. По-моему, он знает, что в этих письмах. В отличие от меня – я не знаю.

- И? – я стараюсь выглядеть безразлично.

- Открой хоть одно. Наверное, там что-то важное, - пожимает плечами муж.

- Да, надо бы…

Что еще я могу сказать?

Я встаю с качелей и иду в гостиную. Там, на журнальном столике копится моя корреспонденция.

Десять писем от Виктора…

Он что – маленький? Это в пятнадцать лет детки пишут друг другу по три раза в день, а в сорок пять – это просто немыслимо.

Полюбопытствуем…

«Джинни, я ждал, что ты хотя бы известишь меня о том, что собираешься уехать. Ты не могла забыть о нашем разговоре на стадионе, ведь так? Или ты просто боишься видеться со мной? Я обещал, что не стану больше давить на тебя, я помню это. Обещаю еще раз».

Это было письмо, пришедшее два часа назад.

Теперь откроем то, что пришло утром первого дня.

«Джинни, я сегодня буду в том ресторане, где мы с тобой отмечали нашу первую годовщину. Если хочешь, приходи».

Когда мы встречались с Виктором, я очень часто ходила по магловским ресторанам. Это было забавно. Там казалось, что это я иностранка, а Виктор – житель Лондона. Он знал все – как бронировать столики, как заказывать, что говорить, куда смотреть. Там было свободно.

Нас там никто не знал – это было, пожалуй, главным. Наверное, именно это мне и нравилось в наших отношениях больше всего. Мне так хотелось хотя бы иногда отрываться от реальности, и Виктор давал мне такую возможность.

Он был замечателен.

По крайней мере, до тех пор, пока не потребовал большего, чем просто секс.

К тому времени Гарри не жил с нами уже год, и я потихоньку свыклась с тем, что со всеми трудностями приходится справляться самой. Я, можно сказать, только-только пришла в себя после нашего разрыва.

Виктор решил, что я готова к тому, чтобы перевести наши отношения на другой уровень. Он хотел жениться на мне.

Но это было смешно!

Это просто смешно – жениться на мне! Бред сивой кобылы, иначе не сказать.

Сначала я подумала, что он шутит, но он сказал: «Мы встречаемся уже пять лет, и я думаю, что мы уже не в том возрасте, чтоб прятаться по углам, как подростки. Я хочу, чтоб у нас все было по закону и открыто. Разве мы не заслужили этого?».

Он не видел причин, по которым мы не могли жить вместе. Гарри не жил со мной, его даже в стране не было. Сам Виктор не женат (до сих пор). Видимых преград не наблюдалось. Но я не могла просто впустить его в свой дом и в свою жизнь.

Он заводил этот разговор снова и снова. Стал более серьезным, хотя он и так не особо веселый человек. Он делал все для того, чтоб я задумалась над его словами всерьез.
В конце концов, я все-таки рискнула познакомить его с детьми, и эта попытка закончилась полным провалом. Самым ужасным было то, что мальчики, похоже, поняли, зачем к нам в дом приходил этот титулованный спортсмен с материка. Джейми и Ал в один голос заявили, что Виктор им не понравился. Думать больше было не о чем.

Что тут скажешь?

Между мной и Виктором состоялся тяжелый разговор. Я даже сейчас с содроганием вспоминаю тот день.

Он говорил, что все изменится, что дети еще привыкнут к нему, а я…

Мерлин, мне было так стыдно! Я не должна была втягивать его во все это.

Я, конечно, не рассчитывала, что он влюбится в меня – в мои-то годы и с тремя детьми – но он почему-то был готов принять меня со всем, что я из себя представляла, со всем моим сомнительным прошлым и увесистым багажом. Наверное, он так и не повзрослел или попросту не понял, как дела обстоят на самом деле.

Чем иначе можно объяснить его святую веру в то, что мы могли бы стать семьей?

Дошло до того, что мы разругались в пух и прах. Когда мы ругались с Гарри, все было просто. Когда дело доходило до мгновенной точки накаливания, один из нас просто хлопал дверью и уходил. Это спасало от катастрофы. С Виктором такой номер не прошел. Он запер меня в том номере и давил до тех пор, пока я не сорвалась. Это было ужасно. Не знаю, как, но я умудрилась не заплакать в тот день. Я просто высказала ему все, что думаю, и даже пару раз ударила.

Самое интересное, что своего он так и не добился, хотя и не ушел полностью побежденным. Он просто дал мне время подумать. Год.

А за этот злосчастный год вернулся мой муж.

Все опять изменилось.

Говорят, любое движение вперед – это хорошо. Я могу с этим поспорить.

Конечно, может быть, все дело в том, что в моем возрасте уже не время для таких перемен?

Однако, за все нужно платить. Я плачу – приходится – за то, что отпустила мужа, за то, что завела любовника и еще за кучу других вещей, к которым имею отношение. Главное, чтоб эта цена оказалась мне по карману.

- Так значит, это он? Виктор Крам? – подает голос Гарри.

Он стоит прямо за моим креслом.

- Что? – непонимающе переспрашиваю я. Я, правда, не понимаю, о чем он говорит.

- Ты спишь с Крамом?

Я слегка удивлена. Честно, я такого от него не ожидала.

С тех пор, как я сказала ему о том, что у меня были отношения с другим мужчиной, прошло достаточно времени. Мне казалось, что этот вопрос больше его не занимал.

- Нет.

Я не лгу, я действительно не сплю с Крамом. Сейчас, по крайней мере.

- Лжешь.

Даже если и так, тебе-то какая разница? Черт бы всех вас побрал!

- Нет, не лгу, с чего ты взял?

Он, наконец, обходит мое кресло и садится напротив. Отлично. Меня ожидает долгий разговор.

- С чего бы ему писать тебе по три раза в день?

Ну, хорошо, если ты так хочешь, я тебе скажу.

- Ладно, не злись. Я действительно не обманываю тебя – сейчас мы не вместе. Но раньше мы встречались.

Глядя на его лицо, я только сейчас понимаю, что именно изменилось в Гарри. Его взгляд стал непонятен. Сам он стал гораздо спокойнее, но вместе с былой импульсивностью ушла и вся выразительность. Возможно, так нужно для его работы, кто знает.
Сейчас он смотрит на меня так, будто не понял ни слова из сказанного мной только что.

- И долго?

А этот вопрос говорит о том, что он все прекрасно понял.

Если он и понял что-то, то мне абсолютно ничего не ясно. Совсем.

Зачем ему знать, долго ли я встречалась с Виктором?

- А зачем тебе это?

Он улыбается и поправляет очки.

- Ты же все знаешь обо мне. Ты знала всех моих любовниц, где и с кем из них я встречался, когда познакомился, и сколько длились мои романы.

Он, разумеется, прав.

Я не нанимала частных детективов, уж поверьте. Просто я работаю в издательстве, и этим все сказано. Да, я следила за ним. И мне совсем не стыдно.

Поначалу это было нелегко – у него довольно часто менялись любовницы. Меня это злило – на первых порах. Потом начало забавлять. А потом он встретил Габи, и мне стало страшно.

- Так почему же ты думаешь, что мне неинтересно, с кем встречалась ты, пока меня здесь не было?

- Мы встречались пять лет. Год назад расстались.

Вот теперь его взгляд оживился, но я, если честно, не уверена, что мне нравится его выражение.

Он, кажется, разозлился?

- И поэтому он так часто пишет тебе?

Если уж гулять – так на всю катушку.

- Он хочет, чтоб я вышла за него замуж.

- А ты хочешь выйти за него?

- Вот и он о том же меня спрашивает.

Гарри натянуто улыбается:

- Со мной можешь быть откровенна, ты меня своим ответом не заденешь.

Мне неприятны его слова, но насколько неприятны – ему знать не обязательно.

- Нет, не хочу, можешь не радоваться. Но я думала об этом.

- Целый год?

- Ага. Целый год.

Теперь он смеется. С каких пор его смех стал так неприятен?

Насколько я помню его, его смех всегда был искренен и даже заразителен, а если ему было не смешно, то он и не пытался смеяться. Такой фальши, наверное, его Габи научила.

- И он ждал целый год?

- Ну, получается, да.

И мне надоел этот чертов допрос. Я что – подозреваемая? В чем меня подозревают?
Хотя, если сам Глава Автората меня допрашивает – встречные вопросы, наверное, неуместны.

- Ох, Джинни, и почему же ты ему отказываешь? Он же просто мечта любой женщины.

Я – не любая женщина, кретин.

- Богат, знаменит, красив, умен… похоже, что еще и влюблен в тебя.

Его так забавляет мысль, что в меня еще можно влюбиться?

- Знаешь, милый, я не понимаю твоего веселья. Ты что – издеваешься? Устроил мне интервью с пристрастием и теперь анализируешь? Я вообще не понимаю, чего тебе надо? Тебя что-то не устраивает?

- Да. Меня все не устраивает. Только не думай, что я ревную тебя. Твой роман длится уже шесть лет, два из них меня здесь не было. Как интересно.

Да, а еще очень познавательно и забавно.

- Что интересного?

- Сама посуди. Когда я уходил, ты закатила мне такую сцену, помнишь? Ты кричала, что я идиот и предатель, что я подлый лжец и обманщик, и еще много чего наговорила в довесок. А сама, получается, в то же время уже вовсю встречалась с другим?

- А я должна была ждать, когда ты обратишь на меня свое драгоценное внимание? Нет, ты действительно считаешь, что я не должна была заводить отношений на стороне? Гарри, ты просто удивляешь меня.

- Нет, Джинни, это ты меня удивляешь. Я не осуждаю тебя, я не понимаю, зачем ты все это время навязывала мне роль изменника, предателя и нерадивого отца, если сама ничем от меня не отличалась. Это как-то странно, да?

Он, конечно, зол. Теперь-то понятно, почему. Ладно, придется втолковать ему истинное положение вещей.

О, ну, неужели мне опять придется с ним ругаться?

Я усаживаюсь поудобнее и складываю руки на груди. Так я чувствую себя гораздо лучше. Ерунда, конечно, но по-другому я не могу.

- Я бы не стала искать другого мужчину, если бы ты не начал заглядываться на других, ясно?

Он вздыхает и хмурится.

- Значит, опять я виноват?

- Я не говорю, что ты виноват…

- Нет, именно это ты и говоришь.

- Я просто хочу, чтоб ты понял, что я не… что я не выставляла тебя мерзавцем.

- Вот как?

Черт, да что это со мной? Как выразить то, что я хочу сказать? Все так сложно, что я просто путаюсь в собственных мыслях.

***

Это просто немыслимо. Она трахалась с Крамом. Целых шесть лет.

Четыре года она ходила на сторону, я тут был, но ничего не знал. При этом у нас были маленькие дети. Лили была совсем малышкой. Когда она успевала? Как?

И все это время меня мучили угрызения совести! Все это время я думал, что она – пострадавшая сторона.

Но, оказывается, у нее тоже есть свои грешки, которые она успешно скрывала. Если бы все мои коллеги были журналистами, возможно, я бы что-нибудь узнал про Крама. И он тоже хорош. Они отличные актеры, оба. Так умело притворились, что ничего не происходит, что все поверили.

А сами, между тем, собрались пожениться.

Черт возьми, а может быть, у журналистов есть свои секреты по сокрытию своих темных делишек? Нет, правда, иначе как она…

Шесть лет! Шесть лет, мать ее!

И вот откуда у нее тот корсет! Может, у нее еще что-то есть? Ну, конечно, есть, как без этого?

- Я просто хочу, чтоб ты понял, что я не… что я не выставляла тебя мерзавцем.

Да ну? И какое твои слова имеют отношение ко всему этому?

- Вот как?

Молчит. Хмурится и молчит. Конечно, что ей говорить?

- Я ни в чем перед тобой не виновата, милый. – Она, конечно, издевается. - Не я это начала, не мне и отвечать, ясно? А ты сейчас пытаешься свалить всю вину на меня, и это не очень хорошо. Это просто трусливо.

Еще лучше. Теперь мы вернулись к тому, что было два года назад.

- Нет, я не сваливаю всю вину на…

- Ах, значит, ты просто хочешь поделить ее? Просто хочешь разделить ответственность за нашу испорченную жизнь на двоих?

Если я и портил кому-то жизнь, то только себе. Ты, дорогая, о своей жизни прекрасно смогла позаботиться, как я погляжу.

- Я не портил тебе жизнь.

- Правда? А не ты ли начал изменять мне? Не ты ли говорил, что больше не любишь меня? Да ты вообще сказал, что никогда не любил меня по-настоящему. Якобы… не помню точно, что ты там… ты говорил, что я отвратительна, что я просто жалко выгляжу, что я…

Остановилась. Я думал, она заплачет, как в былые времена.

И я такого не говорил.

- Когда я говорил тебе, что ты отвратительна?

- О, разумеется, ты уже забыл! Прости, но моя память не столь же избирательна, как и твоя, так что я не могу забыть твои слова! Тем более что после них мне потребовался целый месяц на то, чтоб прийти в себя.

Прекрасно. Опять она навязывает мне эту чертову комедию.

Я не говорил ей такого!

- Джинни, ты что-то путаешь, я бы никогда…

- А что, ты хочешь сказать, что продолжал любить меня даже тогда, когда свалил со своей шлюхой за океан? Да? Не смеши меня, Поттер!

- А ты продолжала обижаться на меня даже тогда, когда уже несколько лет трахалась с Крамом? Зачем я-то тебе нужен был? Почему ты продолжала вести себя, как примерная жена, даже в то время? Ты говорила и поступала так, будто я изменяю тебе, а ты верно ждешь меня в супружеской постели, вся такая несчастная и нежеланная! Ты выставила меня монстром!

- Хорошо, пусть ты прав. И как я должна была вести себя? Что я должна была делать? Что бы ты хотел услышать от меня? Ну, что, скажи?

- Ты должна была сказать правду!

- Кому? Тебе? Тебе это было бы интересно?

- Да!

- О, понимаю. Это избавило бы тебя от чувства вины. Знаешь, милый, я как-то об этом не думала. А даже если бы я догадалась, что мое чистосердечное признание облегчит твой тяжкий груз, я бы специально тебе ничего не сказала. Потому что я не стала бы, не стала никогда бы облегчать твою участь, понял? Нет, ты бросил меня и еще хочешь при этом чувствовать себя чистеньким?

- Нет, я хочу чувствовать себя нормальным.

- Ты не имеешь на это права, понимаешь?

- А ты имеешь?

- А кто тебе сказал, что я себя нормально чувствую?!

- А что нет так? Я что, неправ?

- Нет, неправ. Ты должен был чувствовать себя виноватым. А я тебе ничего не должна.

Она встает с кресла и направляется к двери. Она хочет сказать, что разговор окончен?

Нет, она просто…

Я догоняю ее в два шага и хватаю за руку:

- Мы еще не договорили.

Она яростно вырывает свое запястье, но я не собираюсь ее отпускать. Потерпит, ничего.

- А что ты хочешь? Что ты хочешь услышать? Хочешь, чтоб я извинилась перед тобой, да? Наверное, ты удивишься, но я не собираюсь падать перед тобой на колени.

- Я хочу, чтоб ты меня выслушала.

- Ты уже пятнадцать минут говоришь одно и то же. Мне надоело тебя слушать.

Она делает только хуже.

- Отпусти мою руку.

Ладно, сама виновата.

Я уже и забыл, какая она сильная. Удерживать ее довольно сложно.

Мне пришлось прижать ее к косяку и схватить за оба запястья, иначе она бы просто ушла.

- Если бы я знала тебя чуть хуже, я бы подумала, что ты хочешь меня изнасиловать, - она уже смеется. – Отпусти, я сказала.

Неужели ты действительно спала с Крамом? Шесть лет? Целых шесть лет?

- Ладно, иди.

- Ну, так отпусти меня.

Мне хочется…

Я отпускаю ее. Иначе она никогда не успокоится.

Она всегда была такой – добивалась, чего хотела.

Я помню, как она говорила, что хочет, чтоб я испытал себя никому не нужной тряпкой. Она говорила, что так сильно желает этого, что она убила бы десять человек за одну минуту моих мучений.

Она добилась своего. И даже убивать никого не надо.

- Отпусти, Гарри. Ты меня слышишь?

Хорошо, хорошо, отпускаю.

Шесть лет в постели с другим мужчиной. Неужели это правда?