Время шло. Сентябрь перешёл в октябрь. Хотя в больнице, казалось, такая вещь как время вообще не являлось чем-то важным. Оно измерялось не днями и не неделями, а датами попадания сюда и выпиской. Мне она не светила в ближайшее время от слова совсем, а вот наблюдая за тем, как Матильда с каждым днём чувствовала себя все лучше, я понимала, что причин держать ее в больнице все меньше.

Это было нормально, но черт, как я не хотела чтобы она выписывалась. И не только потому что буду по ней отчаянно скучать, но из-за ее проблем с матерью и отчимом, хотя даже так его назвать у меня язык не поворачивался.
— Куда она пойдёт? — спрашивала я у Карлайла, меряя шагами его кабинет. — Да, Дюк за решёткой, дело передали в суд, но осталась ещё миссис Грей. Она ее в покое не оставит, — я в очередной раз резко развернулась и, почувствовав головокружение, покачнулась.

Карлайл тут же оказался рядом со мной, удерживая за плечи, пока окружение не перестало кружиться, и усадил на кресло перед столом.
— Я не думаю, что мисс Грей боится свою мать, но понимаю твоё беспокойство. Да, мистера Макбрайда в связи с вменяемыми ему действиями уже не выпустят под залог, но возвращение в то место где все случилось может пагубно сказаться на ее психическом здоровье, — покачал он головой.
— Вот и я об этом! Надо что-то сделать, — посмотрела на Карлайла с надеждой.
Он перевёл взгляд на стопку бумаг на столе.
— Есть возможность. Можно поговорить с доктором Маркусом. Заведующим психиатрией.
— Хочешь перевести ее в психушку? - нахмурилась я, уже представляя Матильду среди различных психов, считающих себя Наполеоном, кроликом или стулом, передернула плечами.
— Нет, конечно, этого не нужно, но произошедшее тем не менее нанесло травму и ее надо проработать, чтобы в будущем не было эксцессов. А так как нет никакой уверенности, что выйдя из больницы мисс Грей продолжит ходить на сеансы, то лучше оставить ее под присмотром.
— Думаешь, они на это согласятся?
— Скорей всего, — кивнул он. — Оставлять подростка в доме, где он подвергся насилию, зная, что там он может подвергаться давлению, уже как свидетель по делу, не разумно.
— Но есть же приют или приемная семья, — перебирала я ещё неприятные варианты.
Карлайл покачал головой на мои перечисления, потом слегка поднял бровь, словно что-то припоминая:
— Кажется, мисс Грей всего лишь на три месяца младше тебя, насколько я помню. Поверь, соцслужбы совсем не горят желанием искать новый дом ребёнку в таких случаях, если есть вариант проще.
— Наверное, ты прав, — выдохнула я, откидываясь на спинку стула. — Я паникерша, да?
— Ты беспокоишься за подругу. Хотя да, есть немного, — улыбнулся Карлайл, обходя стол и вставая рядом. — С ней все будет хорошо, как и с тобой.
— Я стараюсь в это верить, — воспользовавшись тем, что он рядом, я порывисто обняла его, прижимаясь.
Он погладил меня по голове, заставляя от удовольствия закрыть глаза. Рядом с ним действительно казалось, что все будет хорошо. Все проблемы решаемы.
– Так бы и просидела целую вечность, — прошептала я сама себе.
Карлайл, услышав это, вздрогнул, и его руки тут же прекратили свою ласку, а он сам отстранился:
— Тебе пора.
— Да, — выпрямилась я, вставая с кресла и стараясь не показывать как меня задела его реакция. Казалось, после праздника на крыше он старался держать меня на расстоянии.
Неужели он обиделся за те мои слова?
Да нет, глупости! Просто действительно было пора. Он и так воспользовался своим служебным положением, увидев, что я не нахожу себе места, а стук моего сердца, мне казалось, был слышен с другого конца коридора, просто завёл к себе в кабинет.
Теперь же я ищу следы обиды в его поведении. Ну, не глупо ли.
— Спасибо, доктор Каллен, — перешла я на официальный тон, переступая порог кабинета в больничный коридор.
Войдя в палату, я посмотрела на Матильду, и сердце, снова на мгновение рухнув вниз, помчалось галопом. Подруга сидела на постели и гипнотизировала мобильный.
— Что случилось? — села я на свою кровать.
— Ничего…Пока… Наверное, — с большими паузами сказала она.
— Так, давай рассказывай, — пересела я к ней, откидывая телефон в сторону и беря ее за руку.
Матильда глубоко вздохнула и медленно выдохнула:
— Я тебе говорила, что уже идут слушания по делу Дюка, так вот мне только что звонил обвинитель, рассказывал, как прошло заседание.
— И?
— И обвинение рассыпается.
— То есть? — замотала я головой, не понимая, как такое можно быть.
— Адвокат Дюка не зря получает свои деньги. Всех женщин, что обвинили этого урода, выставляет неблагонадежными свидетелями: одна в прошлом была проституткой и употребляла, у второй были приводы за кражу, и не важно, что это было хрен знает когда, третья — нелегально в стране.
— Это не значит, что они лгут.
— Угу, — кивнула Матильда, — но сама понимаешь, присяжные уже посматривают в их сторону с сомнением.
— Неужели они могут его оправдать?! — меня аж передернуло от такой возможности.
Матильда же просто пожала плечами, посмотрев в сторону телефона.
— Он предлагает мне выступить на стороне обвинения. Да, у них есть мои показания и письмо, что я писала для присяжных, но говорит, мое личное появление в суде вероятнее склонит присяжных в нужную сторону.
Я тяжело вздохнула, мысленно уже представляя, чего это будет ей стоить. Посмотрев на Матильду со стороны очень нелегко представить, что на самом деле все происходящее тяжело ударяет по ней.
Когда однажды ночью я услышала тихие всхлипы сначала не поверила своим ушам, но потом поняла, что мне это не снится и не кажется. Так что вся ее привычная несгибаемость была не такой прочной, как думалось со стороны.
— Ты не хочешь этого, — имела в виду выступление в зале суда.
— Я не хочу чтобы его оправдали, — рыкнула Матильда. — И если мне придётся повторить всю свою историю перед присяжными, глядя прямо в глаза Дюку, то я сделаю это.
Я нервно передернула плечами. Сама идея выступления Матильды в зале суда казалась плохой. После такого действительно можно угодить в психушку. Мне было страшно за неё, и страшно, что Дюка оправдают.
— Когда следующие заседание?
— Через неделю. Решающее. Завтра мне нужно дать ответ.
— Если ты согласишься, то я поеду с тобой, — ни секунды не сомневаясь, пообещала я.
Матильда нахмурилась:
— Думаешь, это возможно?
Я лишь пожала плечами, уже мысленно готовя речь перед Карлайлом и доктором Берком.
— Мы устроили тут концерт и вечеринку. Думаю, они испугаются, что и суд притащим. Так что проще будет отпустить, — сказала я полушутя.
Матильда порывисто обняла меня, так что я и ойкнуть не успела.
— Ты лучшая, — прошептала она.
Обнимая ее в ответ, я лишь рвано выдохнула, игнорируя, что в сердце словно кололи маленькие иголки.
Больше мы об этом не разговаривали. Я листала книгу. Матильда чиркала что-то в тетрадке. Медсестра объявила отбой. Поочерёдно почистив зубы, мы легли по кроватям. Я крутилась с боку на бок. То забывалась сном, то снова просыпалась. Забываясь очередной раз дремотой, я услышала тихие всхлипы. Матильда снова плакала. Я задержала дыхание и сжала кулаки, в первое мгновение даже боясь пошевелиться. Я не помнила, чтобы меня кто-то утешал когда я плакала, даже когда я была совсем малышкой, наоборот, боясь, что меня наругают, я старалась быть как можно незаметнее. Так что первой реакцией на чужие слезы у меня всегда был ступор и чувство неловкости.
Еще один всхлип, разорвавший тишину, заставил меня стряхнуть с себя оцепенение. Откинув свое одеяло, перебралась на кровать к Матильде. Обняла ее со спины, прижимаясь и целуя в затылок.
— Когда все это закончится, Дженни? Когда? — спрашивала она сквозь слёзы.
Я не знала, что ответить, чем утешить. Слова казались лишними и глупыми. Я лишь почувствовала, как ее ладонь накрыла мою руку и сжала сильнее.
Не знаю, сколько мы так пролежали пока всхлипы не затихли, и Матильда не уснула. Сама я тоже провалилась в сон, убаюканная ее размеренным дыханием.
На следующий день, когда все было решено, я отправилась искать Карлайла и доктора Берка, надеясь на их согласие. Мне повезло: я нашла их вдвоём в ординаторской.
Стоя перед Карлайлом и доктором Берком, я правда уже не была такой уверенной, но упрямо держала спину прямо, гордо вскинув голову.
— Ну, не знаю, моя дорогая. Тенденция в работе твоего сердца явно ухудшилась, и по-хорошему привязать бы тебя к кровати, а не давать скакать по всей больнице и вне ее, — покачал головой доктор Берк.
— Я понимаю, — поджала я губы, — и вы правы, доктор Берк, но я не могу просто так оставаться в стороне. Матильда — моя лучшая подруга и все это будет для неё адом, — не удержав нервную дрожь, я передернула плечами.
— Вот именно. А лишние волнения вам ни к чему.
– Думаете, я не буду волноваться, если вы не позволите мне пойти? — я поочередно посмотрела на врачей. — Ну, если только накачать меня седативными.
И Берк, и Карлайл знали, что такие методы по отношении ко мне практически невозможны. Карлайл на миг закрыл глаза и выдохнул так, словно все это время задерживал дыхание. Я готова была поклясться, что мысленно он меня отчитывает, так как то, что я делала, было похоже на манипуляцию.
– Доктор Берк, зная упрямство мисс Робертс, она не успокоится и, в очередной раз, — выделил он эти слова голосом, внимательно посмотрев на меня, — доведет себя до сердечного приступа. Всем будет лучше и проще, если я на правах лечащего врача мисс Грей сопровожу ее на заседание, а также возьму с собой и мисс Робертс.
Тот посмотрел на Карлайла практически без удивления, будто ожидал такого финала этого разговора.
– Под вашу ответственность, доктор Каллен, — уточнил Берк с хитрым прищуром.
– Полностью, — кивнул он.
– Что ж, не вижу больше смысла препятствовать, все необходимые документы подпишите у главного врача.

Доктор Берк раскланялся и ушел, а я продолжал стоять, смотря на Дженнифер, которая сейчас стояла пряча от меня взгляд и нервно теребя пальцами край кофты. Казалось, весь ее подростковый гонор в момент испарился, и теперь она была растеряна и выглядела виноватой.
– Ты уверена? — спросил я, видя что она колеблется. — Есть еще люди, кто готовы поддержать мисс Грей, помимо тебя. Ваши друзья из группы и я.
Дженнифер поморщилась, и встретилась со мной взглядом.
– Я боюсь не за себя, а за нее. Даже представить не могу, насколько это будет сложно. Она снова плакала ночью. Я чувствую себя совершенно бессильной и бесполезной, — на глазах самой Дженнифер навернулись слезы.
Мне хотелось притянуть ее к себе, утешить, но мы стояли посреди ординаторской. Хотя и были сейчас вдвоем, и я, и она понимали, что в любую секунду сюда может войти либо кто-то из моих коллег, либо медсестры, поэтому самое большее, что я мог себе позволить, — это просто взять ее за руку.
– Дженнифер, ты совсем не бесполезна, и, сказать по чести, ты чуть ли не главная причина того, что этот суд состоялся. Зная характер мисс Грей, я подозреваю, что без твоей поддержки она бы окончательно замкнулась в себе и просто не стала никого обвинять. Просто не забывай и о себе.
– Я стараюсь, но иногда это слишком тяжело, — выдохнула она, преодолев те два шага, что нас разделяли, уткнулась лбом мне в грудь.
Обняв ее за плечи, закрыл глаза. Всем своим существом ощущая, казалось, ту тяжесть, что навалилась на плечи Дженнифер, и дело было совсем не в мисс Грей, и не в суде. Болезнь оттачивала ее изнутри, как вода камни. Нарастающая с каждым днем боль, усталость и побочки от лекарств превращали хороший день в сносный, а сносный в ужасающий.
Мне страшно было представить, когда каждый ее день станет ужасным.
Шаги за дверью я услышал всего лишь за пару секунд, как дверь открылась. Успел отступить на несколько шагов назад, возвращая нам с Дженнифер приличную дистанцию.
— Ой, простите, — все равно дернулась в дверях доктор Шарп.
— Ничего, — улыбнулся я. — Мисс Робертс пора в палату.
— Да, — кивнула Дженнифер, посмотрев на доктор Шарп и постаравшись проскользнуть мимо.
Доктор Шарп прошла к кофемашине, наливая себе напиток, и только потом повернулась ко мне, рассматривая меня долго и пристально.
— Так это правда?
— Что правда?
— Что вам нравятся помладше, — помедлила она с ответом, делая глоток.
— Дело совсем не в возрасте пожал я плечами, — с моей природой даже медсестра Брэнда, что работала в больнице уже около сорока лет, была в каком-то смысле молодой.
— А в чем тогда? — взгляд Линды был испытывающим.
Мой отказ был ударом по ее гордости, но видеть, что тебе предпочли школьницу, пожалуй, ещё хуже. Мне не хотелось обижать доктор Шарп, но и откровенничать тоже казалось неуместным, так что я просто ответил:
— Некоторые называют это родством душ.
— Любовью, судьбой, — продолжила она.— Не думаю, что вы фаталист, доктор Каллен.
— Как и большинство врачей.
— Всегда думала, что мы боремся с судьбой.
— Но стоя у операционного стола явственно ощущаем за своей спиной присутствие кого-то могущественнее нас, — мой голос невольно снизился до шепота, и я заметил, как она передернула плечами.
Отвечать доктор Шарп ничего не стала, казалось, одним глотком осушив кружку кофе, как когда-то бокал вина.
— Все возможно, доктор Каллен, — дно кружки глухо стукнулось о столешницу. — Тогда я надеюсь, что это нечто будет мудрее и благосклонные ко всем нам, чем мы друг к другу.
Наш разговор прервал приход медсестры, искавшей меня, но неприятный осадок от слов доктор Шарп остался. Я понимал, что потерял друга, но не знал, нажил ли врага.

В день, когда нужно было ехать в суд, я вызвался сам отвезти Дженнифер и Матильду. Полицейские, конечно, предложили мисс Грей патрульную машину, но приехать в зал суда словно ты обвиняемая, а не свидетель, было дополнительным стрессом для девушки. Так что подъехав со стоянки к дверям больницы, я ждал девушек.
Оказавшись на улице, они обе застыли на последней ступеньке лестницы, словно растерявшись, но за секунду до того, как я успел подать знак, Дженнифер, узнав машину, кивнула в мою сторону.
Матильда подняла глаза к небу, втягивая носом воздух. Она была похожа на человека, что очень долго оставался взаперти и теперь слегка дезориентирован.
— Доброе утро, доктор Каллен, — поздоровались они чуть ли хором, садясь на заднее сидение.
— Доброе, — кивнул я.— Готовы? — спросил заводя машину.
Ответом мне было два неуверенных кивка. Автомобиль тронулся, отъезжая от больницы. До здания суда было где-то час и торопиться было некуда. Мы сидели в напряженном молчании. Дженнифер и мисс Грей смотрели с окна на мелькающий за ним пейзаж.
Тишина становилась напряженнее с каждой минутой и я уже потянулся к кнопке радиостанции, как расслышал тихое бормотание Дженнифер, судя по всему это был то ли стих, то ли слова новой песни. Через секунду к ней присоединился и голос мисс Грей и слова песни, а я теперь был уверен, что это она, стали громче и отчётливей. Что ж, им обеим явно было не нужно чужое творчество, чтобы выразить свои мысли, у них было своё. И это меня тоже поражало и подкупало в Дженнифер. Быть настолько связанной с музыкой и творчеством. Мне казалось, что она сама иногда не понимала, насколько меняется, выступая, насколько влияет на людей и на мир, находясь на сцене и говоря в песнях о сложных и болезненных вещах. Я не сомневался, что в будущем ее ждёт популярность и успех. И это была ещё одна причина из-за всех сил сохранить ее жизнь не обращая в вампира.
***
Здание суда представляло собой старинный двухэтажный дом, всем своим видом показывающий свою статусность и серьезность. Мы с Матильдой переглянулись, нервно выдохнув, мурашки прошли по телу. Хотелось или не хотелось выходить из уютного и безопасного салона автомобиля, но иного пути не было.
Темные коридоры, в которых пахло одновременно пылью и лаком по дереву, и по которым то и дело быстрым шагом шли люди в деловых костюмах, полицейские или судьи, во всем известных мантиях, внушали ещё больше волнения.
— Мисс Грей? — подошёл к нам мужчина в костюме.
Матильда быстро кивнула.
— Рональд Бёрнс — адвокат, — представился он по-деловому сухо и быстро, сразу перешёл к делу: — Выступать вы будете через полтора-два часа. Вас вызовут. Вы просмотрели тот список вопросов, что я прислал?
Матильда снова кивнула.
— Вот и хорошо. Пока можете присесть вон там, — он указал в сторону скамеек, что стояли возле стены. Вас вызовут. А вы? — мистер Бёрнс обратил своё внимание на нас.
— Доктор Каллен — лечащий врач мисс Грей и ее подруга, — Карлайл перевёл взгляд на меня.
— Робертс. Дженнифер Робертс, — сбивчиво представилась я.
— Хорошо. Вы можете либо пройти в зал заседания, либо остаться тут вместе с мисс Грей.
— Останемся, — чуть ли не хором ответили мы.
Лавочка была неудобная, а время тянулось слишком медленно.
— Ты хоть дышать не забывай, — прошептала я, толкнув Матильду в бок, видя как она, казалось, бледнела с каждой секундой все сильнее.
— Сама-то такая же, — фыркнула Матильда. — Черт, сейчас бы сигарету, — вздохнула она, облокотившись на стену и посмотрев на потолок.
— Потерпи, тебя могут вызвать в любой момент.
Матильда ничего не ответила, закрыв глаза. Я же посмотрела на Карлайла, который сидел на соседней лавочке, читая, либо просто делая вид, какой-то журнал, избегая любопытных взглядов окружающих. Все время, что мы были здесь, он держал дистанцию, словно действительно был просто сопровождающим. И я с одной стороны понимала такое его поведение, но с другой с каждой пройденной минутой нарастало напряжение и ожидание становилось просто невыносимым. Как же хотелось, чтобы он хотя бы взял меня за руку. Я сжала кулаки и резко выдохнула. Стоп! Вызвалась быть поддержкой для Матильды, а сама сижу и чуть ли не трясусь, мечтая спрятаться в объятьях Карлайла. Хороша подруга. С этими мыслями я отвернулась от Карлайла, поворачиваясь к Матильде.
Та, казалось, не двинулась ни на сантиметр, все также сидела с закрытыми глазами.
— Слушай, а что это за вопросы, про которые адвокат говорил?
— Да просто список вопросов, которые он будет мне задавать и возможные вопросы от адвоката этого урода.
— Значит, ты хоть примерно знаешь, что там будет, — я кивнула в сторону двери.
Матильда лишь успела пожать плечами, как дверь открылась:
— Мисс Грей, прошу пройти в зал для дачи показаний, — в дверях стоял один из полицейских.
Я и Матильда вскочили с лавочки практически одновременно. Тут же рядом с нами встал Карлайл.
Матильда глубоко вздохнув, выпрямилась и сделала первый шаг, словно выходя на сцену. Только вот аплодисментов и восторженных криков толпы мы вряд ли услышим.
Матильда зашагала прямо к месту по левую руку от судьи, на место свидетеля. Звук его шагов разносился по залу в кажущейся тишине, на самом деле состоящей из тихих вздохов и шепота окружающих. Карлайл сел на свободную скамью в правом ряду, я опустилась рядом. В попытках хоть на чем-то сосредоточиться я скользила взглядом по окружению: рассмотрела судью, женщину лет сорока с серьезным выражением на круглом лице, присяжных: совершенно разных мужчин и женщин, что нервно ерзали, покашливали в кулак, или наоборот сидели до странного неподвижно, и, наконец, все же вернулась взглядом к единственному яркому пятну в зале. Оранжевая тюремная роба Дюка Макбрайда резала глаза, и, пожалуй, я больше никогда не полюблю этот цвет.
Я смотрела на него только со спины, но по коже уже пробежали неприятные мурашки.
Что же чувствовала Матильда, встретившаяся с ним лицом к лицу, я и представить не могла, только мне показалось, она вздрогнула, когда посмотрела в его сторону.
Матильде поднесли Библию. Стоило ей произнести последние слова клятвы, как к ней подошёл мистер Бёрнс:
— Мисс Грей, вам знаком человек сидящий за тем столом? — он указал на Дюка.
– Да, — тихо ответила она.
– Громче, пожалуйста, — попросил адвокат.
Матильда откашлялась, выпрямилась и сказала уже громче и уверенней:
– Да, я его знаю. Это Дюк Макбрайд.
– Кем он вам является?
– Никем, он — сожитель моей матери, — продолжала уверенно отвечать она на вопросы.
– Он — мой муж, — вдруг протестующей крикнули из зала.
Мне даже оборачиваться не нужно было, я узнала голос матери Матильды. Она тоже его узнала и тут же стала ее искать глазами.
— Тишина! — застучала молоточком судья. — Наказание за нарушение порядка в суде: арест на месяц и штраф.
После этих слов вокруг снова воцарилась напряженная тишина.
Адвокат откашлявшись продолжил свои вопросы:
— Что произошло между вами и мистером Макбрайдом?
Матильда тяжело вздохнула, потом выдохнула, пальцы крепче сжали перила перед собой.
— Я вернулась домой с концерта. Время было около пяти утра. Он пьяный ждал меня в гостиной. Тут же наорал, потом ударил, а потом… - Матильда на секунду задохнулась, замолчав.
То, что она рассказывала дальше, я уже слышала, но до сих пор не могла поверить в такую нечеловеческую жестокость, похоть, желание подавить другого человека не только физически, но и морально. Сломать, превратить в ничто, в тряпичную куклу. Тошнота подступила к горлу, и на секунду я испугалась, что не выдержу и сбегу в поисках ближайшего туалета, но ещё раз взглянув на подругу, что сейчас казалось превратилась в каменную статую, прямую, гордую, смелую. Рассказывающую о самом ужасном эпизоде в ее жизни пред всеми этими незнакомцами, а главное, перед этим уродом, единственным, кому здесь нужно прятать глаза, сама выпрямилась и задышала спокойнее.
Я думала, что самое страшное сегодня именно это, пока слово не взял адвокат Дюка.
— Мисс Грей, здравствуйте, — голос адвоката Макбрайда был слаще мёда. — Вы же росли в неполной семье? Что вы знаете о своём отце?
— Я? — Матильда непонимающе захлопала глазами. — Я не знала своего отца. Он умер, когда я была еще маленькой.
— То есть ваша мать растила вас одна?
— Протестую! Это не относится к делу, — встал со своего места мистер Бёрнс.
Судья перевела взгляд на адвоката Дюка и тот поспешил заверить:
— Немного терпения и вы все поймёте.
— Продолжайте, — коротко кивнула она.
— Так вы росли только с матерью? — повторил он.
— Да, — кивнула Матильда, нахмурившись, видимо уже понимая куда тот клонит. — Иногда появлялись мужчины, но не надолго.
— А как у вас обстоят дела в школе, мисс Грей? Вы же уже в выпускном классе.
Матильда лишь пожала плечами:
— Учусь как могу.
— Значит, учитесь как можете, — хитро улыбнулся мужчина, быстрыми шагами отходя к своему столу и, взяв с неё увесистую папку, начал листать:
— Тринадцатое февраля прошлого года: нагрубила преподавателю мистеру Анселу: показала неприличные жесты; третье мая прошлого года: была поймана за курением в туалете; тридцать первое октября прошлого года: подлила в пунш на школьном вечере, посвященном Хэллоуину, алкоголь. За что была исключена из школы на месяц. И поверьте, — он помахал папкой, поворачиваясь к присяжным лицом, — таких интересных историй там ещё очень много.
— Я не самая примерная ученица, и что? — рыкнула Матильда в ответ складывая руки на груди.
— А то, что мой подзащитный, видя одинокую женщину с не самой примерной дочерью-подростком, попытался приучить ту к дисциплине. Вразумить, пока ее жизнь не пошла по наклонной. А она, — он указал на Матильду пальцем. — Не пожелала исправляться, как и любой трудный подросток.
— Все, что вы перечислили, не преступления. Да, она не самая примерная ученица, так что не вижу смысл разбирать ее поведение в школе, как я уже говорил, это к делу не относится, — встал на защиту Матильды адвокат Бёрнс.
— Ах, не преступления? Хорошо, — адвокат Дюка, взял ещё какой-то листок со своего стола. — Это показания ученика той же школы, в которой учится мисс Грей, мистера Райта о том, что она вымогала у него деньги.
Услышав имя Хьюго Райта, я невольно вздрогнула, вспомнив случай на стадионе, когда Матильда спасла меня.
— А вымогала она их за продажу такого вещества как нейролептик, который не продается без рецепта. И вот это уже преступление, — с победным видом произнёс он последнюю фразу.
Теперь в глазах судьи и присяжных Матильда выглядела трудным подростком, по которому тюрьма плачет, а Дюк всего лишь пытался направить девочку на правильный путь, только вот методы выбрал страшные. И как этому ушлому адвокату удастся их оправдать? «Если только!» — пронзила меня мысль и я тут же убедилась в ее правильности.
— Как вы уже поняли, мисс Грей не самая примерная дочь и ученица, имеющая склонность не только к криминальной деятельности, так что ничего не мешало оболгать неугодного отчима, раз уж случилась такая неприятность.
“Неприятность?!” - я думала, что ослышалась и чуть истерически не рассмеялась, но вовремя зажала рот рукой. На Матильду же больно было взглянуть: даже со своего места я видела, как она побледнела, даже посерела. Голова поникла, спина сгорбилась.
«Это я вела себя не как хорошая и милая девочка. Ходила там, где не надо. Общалась с теми, с кем не надо, и вот нарвалась. Так стоит ли доказывать, что ты не верблюд? Чтобы просто услышать: «Да ты сама его спровоцировала»», - вспомнила я слова, сказанные подругой на крыше. Как же я хотела, чтобы она тогда ошиблась. Слезы мешали смотреть. В попытке спрятать их, я опустила голову ниже и втянула воздух. Мир медленно становился покрыт пеленой, вязким туманом. Ладони сжались в кулаки до хруста костяшек. Больно. Обидно. Страшно. Страшно, что мы проиграли и нет никакого правосудия. Казалось, еще секунда, и рыдания прорвутся наружу и накроют меня с головой. В ту же секунду я почувствовала, как холодная ладонь Карлайла накрыла мой кулак. И, пожалуй, впервые за все слушание посмотрела в его сторону.
Внешне собранный, спокойный, он смотрел на меня с сочувствием и тревогой, мысленно скорей всего прося успокоится. Я понимала, что если продолжу дальше, то он просто унесет меня отсюда быстрее, чем я успею пикнуть. Какая-то часть меня была не против такого трусливого побега.

– Спокойно, еще не конец. Он не выиграл, — прошептал я Дженни, так чтобы она услышала.
Хотя вряд ли она бы мне поверила, последние пять минут, как опрос Матильды начал адвокат мистера Макбрайда, выворачивая все факты в удобную для его подзащитного сторону, Дженнифер трясло. Я видел, как мисс Грей с каждым его словом все больше теряла уверенность в своих словах, ощущая себя скорее не жертвой, а преступницей, получившей по заслугам. Отвратительное зрелище, от которого даже у меня стало горько на языке. Посмотрел на часы. Через пять минут судья должна будет объявить перерыв, и у меня будет время предложить адвокату Бернсу взять меня как свидетеля на правах лечащего врача мисс Грей. Я то точно смогу дать оценку всем тем травмам, с которыми она поступила, и характеристику того, кто их мог нанести.
Наблюдая за присяжными, я заметил, что на некоторых речь адвоката Макбрайда не произвела впечатление и они смотрели на подсудимого с опаской, но и приязни во взгляде на мисс Грей у них не было. Другие же просто наслаждались своим статусом, получив если не главную, то важную роль во всем этом представлении.
– Я протестую! Это домыслы, а не факты! — прозвучал снова голос мистера Бернса по залу.
На этот раз судья его поддержала и адвокат Макбрайда замолчал. На несколько секунд в зале царствовало молчание. Повернул голову в сторону Дженнифер: она не отрываясь смотрела на подругу и что-то шептала практически беззвучно. Я не сразу понял слова, но, похоже, это был тот же текст, что они пели в машине, хотя сейчас это скорей звучало как мантра, как заклинание.
Мисс Грей с такого расстояния, конечно, не могла услышать Дженнифер, но когда судья уже хотела объявить, что раз вопросов к свидетелю больше нет, она может быть свободна, распрямилась резко вставая, вскинув голову, громко сказала:
– Я не идеальна! Некоторые из вас даже могут назвать меня плохой или даже преступницей, но это не дает вам никакого права оправдывать его! — она пальцем указала на Макбрайда. – Я знала, что мне не поверят, а если и поверят, то саму заклеймят виноватой. И знаете, я пришла сюда не из-за себя, а из-за других: жен, матерей, дочерей, — она обвела взглядом присяжных. – Они, наверное, в отличие от меня хорошие, но поверьте, ему плевать, — мисс Грей глубоко вздохнула. — Он не пожалеет и их, как не пожалел меня, когда я плакала и корчилась от его ударов, как тогда когда я чувствовала на себе его тяжесть, вонь пота и алкоголя, его толчки внутри, — с каждым словом ее голос становился все громче и уверенней, и его даже не мог заглушить молоток судьи. — Я вам не нравлюсь, и это ваше право, но прошу вас помнить о том, что тут судят не меня. Судить надо по доказанным фактам, а не чьим-то правдивым или ложным словам. А теперь можете меня арестовывать, Ваша честь, — повернулась она к судье.
Та замерла с молотком в руках, держа тот на весу. Закон и многолетний профессиональный опыт боролись с обычной человеческой гуманностью и чувством эмпатии. Второе победило:
— Вам повезло, мисс Грей, что вы несовершеннолетняя, это спасло вас от наказания. Можете идти или остаться в зале суда, — дрогнувший в руках на секунду молоток коснулся специальной площадки.
Матильда встала и пошла к двери на выход. Мне с Дженнифер тоже не стоило задерживаться, но я не оставил свою идею со свидетельством. И все же хотел поговорить с мистером Бернсом во время перерыва, но оставаться и дальше в зале суда не было нужды.
Как только девушки оказались за дверьми зала, то тут же обнялись.
— Ты как? — спросили они хором, и тут же нервно хихикнули.
– В порядке, — кивнула Дженнифер, с чем я мог поспорить, прекрасно слыша и ее сердцебиение, и то как она тяжело выдыхает.
– Я тоже, — ответила мисс Грей, будучи в принципе в таком же «в порядке», как и Дженнифер.
Открывающаяся дверь зала заседаний, из которого мы вышли минуту назад, привлекла общее внимание. От туда появился адвокат Бёрнс.
— Перерыв, — ответил он на невысказанный вопрос. – Вы молодец, мисс Грей. Справились намного лучше, чем я ожидал.
— Мне кажется, я наоборот все запорола, — поморщилась она. — Не нужно было выходить из себя.
— С одной стороны да, но с другой, вы попытались достучаться до присяжных, возможно, это будет иметь положительный эффект.
Матильда кивнула, но по лицу было видно, что слова адвоката были слабым утешением.
— Мисс Робертс, — официальное обращение к Дженнифер казалось мне инородным и неестественным, и судя по тому как она дернулась, ей тоже, но я не мог допустить и мысли у окружающих о том, что нас связывает нечто большее.
— Да, доктор Каллен? — повернулась она ко мне.
— Возьмите, — вытащил из кошелька банкноту и протянул ей. — Сходите в кафетерий. Здесь же есть кафетерий? — повернулся я к адвокату
– Да, конечно, на втором этаже, двойные стеклянные двери, не ошибетесь.
Дженнифер продолжала с сомнением смотреть на сто долларовую банкноту. Возможно, ее смущал номинал, но я редко пользовался деньгами, поэтому не мог предложить ей более мелкую купюру, да и если судить по кафетерию в нашей больнице, то сто долларов были как раз подходящей суммой на двоих, чтобы заказать себе по чашке чая и сэндвич.
— Я отдам, — взяла она банкноту.
Я кивнул, прекрасно понимая, что во всяком случае в ближайшее время ничего вернуть у нее не получится. Да и так уж важны деньги для вампира? Я помнил времена когда жил вовсе без них, правда жил я тогда в канализации и выбирался наружу лишь после захода солнца, как самый классический носферату из книг. Но если я хотел продолжать жить в социуме, то деньги становились необходимостью. Благо многовековая жизнь и дар Элис с лихвой помогали вкладываться в прибыльные проекты и приумножать доходы семьи с каждым десятилетием на n-ную сумму. Деньги же были разбросаны по разным банкам в разных странах, открытые на разные фамилии, чтобы не привлекать лишнего внимания.
Дженнифер взяла Матильду за руку и они пошли к лифту, я же повернулся к мистеру Бернсу:
— Как вы думаете, ещё не поздно внести ещё одного свидетеля с вашей стороны?
— Что вы имеете в виду, доктор Каллен?
— Я был тем врачом, что принимал мисс Грей в вечер ее поступления. То есть могу в точности описать все те травмы, с которыми она поступила: их характер, а также когда и предположительно как они были получены.
— Кто их нанес? — с интересом посмотрел на меня адвокат.
— Примерную физическую силу. Поверьте, удар молодого парня и бывшего военного будут отличаться.
— Отлично. Я пойду поговорю с судьей.
***
Мы с Матильдой сидели в машине и до сих пор не могли поверить, что этот странный, ужасный, долгий день закончился и не просто закончился. Мы победили! Дюка Макбрайда осудили на тридцать пять лет в совокупности по обвинении в избиении и изнасиловании нескольких женщин, в том числе и несовершеннолетней. Когда огласили приговор, мы с Матильдой были в зале. Нам показалось, это правильно. Мы сидели на тех же местах, что и я ранее с Карлайлом, только теперь я любовалась на неподражаемого доктора-вампира, а не медленно умирала от страха и волнения, так легко, обаятельно, элегантно и доходчиво, чтобы его понял любой, не связанный с медициной человек, он объяснял и отвечал на вопросы адвокатов о том, с какими травмами поступила Матильда. И чем больше он говорил, тем казалось присяжные все меньше верили во весь тот бред, что наговорил ранее адвокат Макбрайда.
И вот теперь мы сидели и не могли поверить в реальность происходящего. Неужели все закончилось? Мы были в таком потерянном и каком-то заторможенном состоянии, что не отреагировали даже когда мимо нашей машины прошла миссис Грей. Она молча остановилась, долго и зло смотря не только на дочь, но и на всех нас, но не решилась сделать ничего большего, чем просто плюнуть нам под ноги и резко развернувшись уйти. Матильда нервно хихикнула, смотря матери вслед:
— Теперь, можно сказать, и меня официально выселили.
Даже эта новость не могла огорчить, не потому что Матильда была рада восторжествовавшей справедливости, а потому что эмоциональный лимит был совершенно истрачен и беспокоится о чем-то, радоваться или грустить просто не было сил. Я знала это, потому что сама чувствовала что-то подобное. Самым прекрасным и желанным местом в мире казалась уже ставшая родной больничная палата.
Дорога назад показалась быстрее, чем туда, или я просто задремала, но почувствовав легкий толчок от торможения, открыла глаза. На улице уже стемнело. Разминая затекшие мышцы и толкая дремавшую Матильду в бок, потянулась к ручке дверцы, как та уже распахнулась передо мной.
– Прошу, — Карлайл по-джентельменски, в легком поклоне, подал мне руку.
– Благодарю, — щеки сами собой вспыхнули румянцем.
За спиной фыркнула Матильда, самостоятельно выбираясь из салона с другой стороны. Посмотрела на нас, улыбнулась и, подмигнув мне, пошла в сторону входа. Я же так и стояла, держа свою ладонь в руке Карлайла, и просто закрыла глаза.
– Устала? — прикосновение пальцев Карлайла к щеке не было прохладным как обычно, скорее даже нормальным. Возможно, в этом была виновата погода, думать об иных причинах не хотелось. Я потерлась о его ладонь.
– Немного.
– Донести?
Соблазн оказаться на руках Карлайла, в его объятьях, был велик, но я отрицательно покачала головой. Во-первых, как он объяснит такое появление окружающим, кроме как моим очередным предсмертным состоянием? Вторая причина вытекала из первой: если можешь перешагнуть порог больницы своими ногами, то сделай это, — было некой приметой пациентов. Карлайл, казалось поняв меня без слов, улыбнулся: – Пойдем?
Мы обошли автомобиль и шагнули в сторону дверей. Тут что-то защекотало нос я фыркнула и посмотрела наверх. В темном небе мелкой белой крупой кружил снег?
– Снег? Снег в октябре? Чудеса, — перевела взгляд на Карлайла.
Он стоял, освещенный со спины одним из уличных фонарей, в окружении летящих снежинок. Снежный ангел, каким-то волшебным образом оказавшийся на пустынной парковки.
– Первый снег, — выдохнул Карлайл. — Уже утром его не будет.
– Все равно, — пожала я плечами. – Кажется, сегодня я снова поверила в справедливость этого мира. В его магию, — я протянула руку ладонью вверх, ловя несколько снежинок, что тут же таяли, соприкасаясь с кожей.
– Волшебство в тебе самой, — он накрыл мою ладонь своей. – Пойдем. Замерзнешь.
– У меня хороший врач. Он меня вылечит, — рассмеялась я, но все же послушно пошла в тепло больничного здания.

***
Тридцать первое октября. Хэллоуин.
Я зашёл в палату к Дженнифер и остановился на пороге. Тут была та же атмосфера веселого и ужасного праздника «Дня всех Святых», что и по всей больнице. Хотя его исконный смысл уже давно был потерян и превращён в маскарад с выпрашиванием сладостей, но даже больничные стены, а особенно детское отделение, не могли проигнорировать это хэллоуинское веселье.
Матильда, Глен и Дженнифер уже не считались детьми, но тоже не устояли перед соблазном приобщиться к всеобщему веселью и хоть немного раскрасить их больничные будни.
— Ну, вот и готово, — видимо завершив образ Дженнифер, девушка отошла от неё, и я обомлел.
Передо мной стояла уже не привычная мне Дженни: белое длинное платье, фасоном возвращающее в двадцатые годы прошлого века, уже было мне знакомо, но сегодня его дополняли аксессуары: длинные перчатки со шнуровкой, чулки и, массивные на вид, кожаные ботинки такого же цвета, завершал образ черный парик и макияж в лучших традициях готической культуры.
— И кто ты? — спросил я.
— Смерть, — грустно улыбнулась она, и я вздрогнул.
— Не слишком ли мрачно? — ответил такой же улыбкой.
— Выбор был небольшой.
— С её видом ей быть либо вампиром, либо жнецом, — прокомментировал ответ Дженнифер Глен.
Она лишь пожала плечами:
— В смерти нет ничего страшного, иногда она благо, — Дженнифер шагнула мне навстречу. — Однажды она просто приходит и помогает найти иной путь, уносит с собой боль, страх, сожаления, — в голосе Дженнифер появились какие-то мистические, томные нотки, словно она уже была не совсем собой. — Взамен приходит, что-то вечное, нерушимое.
Дженнифер подняла руку и коснулась моей щеки, кончиками пальцев:
— Мы с тобой практически одной температуры, — шепнула она мне.
Это означало одно, что её сердце отказывается работать, согревая тело.
Я прислонился своим лбом к её:
— Глупая, — прошептал я.
Тут где-то позади мелькнула тень. Полностью сосредоточенный на Дженнифер, я не успел разглядеть что это и в испуге прижал её к себе ближе, защищая, но она лишь вытянула в сторону руку в сторону, и на неё тут же опустился ворон.
Самый обычный живой ворон.
— Как вы сюда протащили птицу?! —рассматривал я ворона на руке у Дженнифер, которого она совершенно спокойно гладила по перьям.
Сама же птица, инстинктивно чувствуя во мне опасного хищника, внимательно косилась в мою сторону глазом-бусинкой.
— Он сам залетел в окно, — пожала она плечами.
— На самом деле это дрессированный ворон Люка, — объяснила Матильда. — Он нашёл его и вырастил, когда тот был птенцом.
— И одолжил нам его на вечер, — дав угощение и пересадив ворона к себе на плечо продолжила рассказ Дженнифер.
— Животные в больнице, — нахмурился я.
— Ну, приносят же сюда щенков, котят, — закусив губу, посмотрела на меня Дженнифер.
Этот умоляющий взгляд, в котором сейчас появились прежние искорки интереса и лукавства, которые сейчас мне приходилось видеть не так уж часто:
«Ох, девочка, ты вьешь из меня верёвки», — мысленно покачал я головой, а вслух сказал:
— Хорошо, только убирать за ним будете сами.
— Спасибо, доктор Каллен! — хором поблагодарили меня Глен и Матильда.
Дженнифер лишь улыбнулась.
— Как же мудрая госпожа Смерть будет без провожатого, — грустно проговорил я, машинально поправляя длинный локон, закрывший лицо Дженни. — Только я не отдам тебя ей, — прошептал я ей на ухо и быстро поцеловал в висок.
От моего резкого движения птица на плече Дженнифер зашипела и распахнула крылья, словно протестуя. Это проявление нежности с моей стороны было настолько мимолетным, что никто кроме птицы этого не заметил.
– А вот это вам, – мисс Грей подошла ко мне и ловким движением прицепила на лацкан халата маленький значок летучий мыши: — С праздником, доктор Каллен.
Я услышал смех Дженни, которая, пожалуй, единственная кроме меня поняла скрытый символизм презента.
– Спасибо, мисс Грей. Веселитесь, но в полночь по палатам.
– Да, сэр, — прозвучал в ответ мне хор из трех голосов и недовольное "кар".

***
– Что тебя рассмешило? – не прошло мимо Глена мое довольно громкое “хи-хи”.
– Лицо доктора Каллена, — нашлась я с ответом. – Он явно не ожидал такого. Кстати, а почему мышь? — спросила я у Матильды.
Не могла же она догадаться об истинной природе Карлайла? Или?
– Ну, не тыкву же ему прикреплять, — пожала плечами подруга. – Пауков у нас уже детишки разобрали. Череп — слишком грубо, да и не подходит врачу носить на себе знак смерти, — поморщилась она. – Вот и осталась мышка. А что?
– Ничего, — замотала я головой, отчего ворон на моем плече недовольно распахнул крылья. – Прости, Морфей, — дала я птице угощение.
У детишек ворон, конечно, вызвал неподдельный интерес и желание затискать птичку, но тот не собирался сдаваться без боя, да и я была начеку.
— Слушайте, говорят, на пятом этаже раздают шоколадные батончики! — с горящими глазами подъехал Глен.
— Боже, ты как ребёнок, — покачала головой Матильда.
— А ты как старуха, — подразнил он ее.
— Пошли к лифтам, — подтолкнула она коляску.
Батончики на пятом этаже действительно раздавали.
— Кто тут у нас? — улыбнулась медсестра, рассматривая наши костюмы.
— Затанна-волшебница, — сняв цилиндр с головы, поклонилась Матильда.
— Странный костюм для волшебницы, скорей напоминает фокусника, — покачала головой медсестра, но кинула в пластмассовое ведерко в форме тыквы-Джека пару конфет.
— Я — рокер, — одернул кожаную жилетку Глен, подставляя свою тыкву для угощения.
— Смерть, — мило улыбнулась я, заставляя, с помощью угощения зажатого в кулаке, ворона звонко каркнуть.
Медсестра вздрогнула, посмотрев на птицу, а потом на меня с испугом.
— Он дрессированный и да, нам разрешили, — ответила я на невысказанные вопросы.
— Ну вот, здорово же, а вы идти не хотели, — Глен с наслаждением откусил от шоколадного батончика больше половины пока мы ехали в лифте на другой этаж.
— Тебе бы поесть, — фыркнула Матильда. — Рокер-сладкоежка. А что это у тебя за пятно на шее?
— Это не пятно, а татуировка птицы, как у Гаана. Знаете, кто такой Дейв Гаан, солистки рок-группы?
— Может ты и пытался изобразить птицу, но увы, — оставив вопрос без ответа Матильда.
— Когда выйду отсюда, сделаю себе настоящую татуировку, — обиженно фыркнул Глен, выезжая в открывшиеся двери лифта. — А Гаан — солист группы «Depeche Mode».
— Эй, ну хватит дуться, — выбежала Матильда вслед за ним. — Хочешь, я познакомлю тебя с тату-мастером?
Я лишь покачала головой, уже привыкшая к их небольшим перепалкам, прекрасно зная, что уже минут через десять они будут обсуждать какую-нибудь рок-группу и поедать сладости из одного ведерка.
Сделав шаг из лифта, я почувствовала, как земля покачнулась и потемнело в глазах. Ворон испугано вспорхнул с моего плеча пересаживаюсь на ближайшую скамью.
— Ты прав, Морфей, надо отдохнуть, — прохрипела я ошарашенная таким внезапным приступом.
Давно сердце не давало о себе знать. Ещё и так сильно. Оглянулась по сторонам, видел ли все это кто-нибудь из медиков? По коридором бегами разодетые кто во что горазд детишки, а медсестрам приходилось следить за маленькими пациентами во все глаза. Так что им явно было не до меня. Посидев пять минут и сделав несколько глубоких вдохов и выдохов, я почувствовала себя снова вполне нормально. И головокружение, и тошнота ушли.
— Дженни, ты где застряла? — увидела я в конце коридора Матильду с Гленом. — Мы тут нашли мармеладных червей. Я предлагаю спуститься в морг, там раздают конфеты в форме глазных яблок и сахарных скелетов.
— Иду, — одернула я платье, вставая.
***
Вкус лакрицы щипал язык. Запах щекотал ноздри. Я закрыла глаза, наслаждаясь знакомым с детства вкусом.
— Почему именно эти конфеты? — Карлайл заглянул в моё ведёрко для угощений в форме тыквы.
— А что не так с конфетами?
— Тут мармелад, лакрица, ириски. Насколько я помню, это не самые популярные конфеты у детей.
— Все остальное раздала малышне, — пожала плечами. — И да, эти конфеты вполне хороши, — в подтверждение я откусила лакричную палочку.
Время уже перевалило за полночь. Всех детишек разогнали по палатам. Морфея вернули Люку. Я же выпросила для себя ещё полчаса. В последнее время я облюбовала площадку на самом верху лестницы. Мне нравилась высота и то, что сюда мало кто приходил, а таких уединенных мест в больнице было не много. Я смотрела вниз, между перил в пугающую и одновременно манящую высоту лестничного пролёта.
— Я всегда ходила за конфетами с Кайлом. Младший брат, за ним нужно следить, и я ходила за братом с его друзьями, как этакий страж, не особо вписываясь в мальчиковую компанию, — вздохнула я. — Знаешь, пожалуй, сегодня было самое весёлое моё хождение за сладостями из тех что я помню, — посмотрела я на Карлайла, улыбнувшись. — Те конфеты, что не отвечали вкусу, мальчики сбрасывали мне, попутно забирая из моего мешка что повкуснее.
Карлайл взглянул в сторону моего ведерка с пониманием. Я же пожала плечами:
— Это уже привычка. Ириски вполне могут заменить стоматолога. Я помню как в возрасте пяти или шести лет реально чуть не вырвала себе зуб с помощью вот такой вот конфетки, — я вытащила из ведёрка прямоугольник, покрутив между пальцами и кинув обратно. — Серьёзно! Их, наверное, можно использовать против вампиров. Закинь в рот вот такую конфетку — и точно все клыки выпадут, или рот не откроется, —пошутила я, пытаясь уйти от печальных воспоминаний детства.
— Все возможно, — Карлайл улыбнулся моей глупой шутке.
Обнял за плечи, прижимая и целуя в висок. От этого жеста мурашки пошли по спине, а по коже разлилось тепло. Я готова была поспорить, что доктор Каллен поставил ещё один пунктик к моему травмированному детству, и совсем не удивлюсь если он завтра принесёт мне конфет всевозможных видов и вкусов со всех концов мира.
Воспользовавшись тем, что нас вряд ли кто-то тут застанет, я наглой кошкой легла ему на колени, закинув ноги на перила. Откусила очередной кусочек лакрицы.
— Я сейчас чувствую себя абсолютно счастливой, — смотря вверх на больничный потолок с лампочками, я действительно ощущала счастье. — Счастье совсем не в конфетах, а в том что ты кому-то нужен. Да, это избитая фраза, — посмотрела на Карлайла, который смотрел на меня задумчиво, — но не так давно у меня не было никого, а теперь есть Матильда, Глен, — я поймала его взгляд и тихо продолжила — ты.
Карлайл вздрогнул.
— Ты когда-нибудь пробовал лакрицу? — состроила я совершенно невинную рожицу, резко сменив тему.
— Нет, — покачал он головой.
— Хочешь попробовать? — я засунула в рот последний кусочек конфеты, давая понять, что совершенно не собираюсь кормить вампира лакрицей.
Облизнула губы, зная, что вкус лакрицы остался только на моих губах. Карлайл улыбнулся, качая головой, прекрасно понимая ход моих совершенно не невинных мыслей. Я понимала, что мы должны вести себя благопристойно и не только из-за правил больницы, сколько из-за моего сердца, но сейчас, хоть на минуту, мне хотелось забыть об этом. И тут совершенно неожиданно он склонился и легонько чмокнул меня в кончик носа, заставив меня фыркнуть от щекотки, но не успела я рассмеяться, как его губы спустились ниже и захватили мои. Меня тут же обдало теплом, и разряды по позвоночнику заставили меня выгнуться и протянуть руку, зарывшись пальцами в его волосы, не желая прекращать поцелуй. Карлайл отстранился слишком быстро. Я закрыла глаза, сжав кулаки, и глубоко вздохнула, чтобы успокоить сердце, успокоиться. Медленно выдохнула.
— Сейчас, секунду, — пробубнила я не открывая глаз, но кожей чувствуя выжидающий, начинающий быть тревожным, взгляд Карлайла.
Он аккуратно заставил меня сесть, и с каждой секундой его лицо становилось все мрачнее и напряженнее.
— Дженнифер, тебе становилось сегодня нехорошо?
— Немного кружилась голова. А что? Что происходит?
Карлайл встал на ноги, без лишних разговоров подхватывая меня на руки:
— Ничего страшного, — улыбнулся он, но от этого стала ещё страшнее.
Как только мы вернулись в больничный коридор обратился к первой же медсестре:
— Вызовите доктора Берка, срочно.
— Да, сэр, мгновенно отозвалась медсестра.
— Я умираю? — по телу пробежали неприятные мурашки.
Ну что, наигралась в Смерть?! Умница…
— Нет, — тон Карлайла с каждой секундой становился все спокойнее и профессиональнее. Плохой знак.
— Хорошо, а куда мы идём? — продолжала я вопросы.
— Надо сделать УЗИ.
— Сердце?
— Возможно у тебя тромб, — перестал держать меня в неизвестности Карлайл.
— И это опасно?
— Если он дойдёт до сердца то да, но такого не случится, я обещаю, — улыбнулся он мне.
Не прошло и получаса, как вместо красивого наряда на мне была больничная рубашка и лежала я теперь на кушетке. Вспомнилось, что когда-то я хотела увидеть Карлайла за работой. Ну что ж, желания сбываются, а в моем случае вдвойне. Я почувствую его работу на себе. Тромб был найден, теперь оставалось его поймать и уничтожить с помощью специального устройства. Я смотрела на все вокруг со смесью страха и любопытства.
— Не бойся, ты практически ничего не почувствуешь кроме давления, — предупредил Карлайл.
— Хорошо, — послушно согласилась я.
Меня накололи местной анестезией так, что половину тела я вовсе не ощущала. А то, что надо мной стоял именно Карлайл, давало мне еще сто процентов уверенности и покоя во всей этой ситуации. Выдыхая, я расслабилась и полностью доверилась ему. Собранный. Уверенный. Полностью сосредоточенный. Он походил на хищника во время охоты. Я почувствовала, как мурашки прошлись по коже, а сердце застучало быстрее, о чем тут же возвестили датчики.
— Больно? — нахмурился Карлайл.
— Нет, прости, — я закрыла глаза, не силах объяснить.
В точности и легкости его движений сомневаться не приходилось, поэтому я даже ойкнуть не успела как прокол был сделан.
Мелькнула мысль: “Бедные олени”.
Я перевела взгляд на экран монитора, где зонд словно змей полз по сосуду в поисках своей добычи. Я практически не чувствовала его внутри.
— Как тут у вас дела? — услышала я голос доктора Берка, появившегося за стеклом в умывальной, что примыкала к операционной.
И посмотрев на врача прыснула со смеху.
— Дженнифер, не двигайся, пожалуйста, — строгий взгляд Карлайла, заставил меня закусить губу. — Все хорошо, доктор Берк, практически закончили.
С другой стороны я почувствовала руку медсестры, что ассистировала Карлайлу, видимо пытавшуюся удержать непослушную пациентку неподвижной.
— Прости, но ты бы видел этот костюм, — прошептала я.
— Граф Лугоши?* — больше утвердительно, чем вопросительно произнес он.
У него что, глаза на затылке? Хотя возможно он видел его раньше.
— Да, но тут скорее Дедуля из «Семейки монстров», — вспомнила я ситком шестидесятых годов.
— Судя по тому как мисс Робертс веселится, все действительно неплохо, — видимо мой смешок не прошёл незамеченным. — А ситком был достаточно хорош. Я смотрел его будучи чуть младше вас. Не думал, что вы знаете такие древние вещи.
— Это классика, как и семейка Аддамс. На следующий Хэллоуин думаю нарядиться Уэнсдей.
Мысль о том будет ли он, я упрямо отгоняла.
— Закончил, — я ощутила плавное скользящее движение вытаскивающего зонда, и немного поморщилась, больше не от боли — от неприятного чувства.
— Простите, доктор Берк, что заставил вас приехать.
— Все хорошо, все равно уже полвторого и пора было уезжать. Значит, тромб, — уже нахмурившись, пробормотал доктор Берк. — Что ж, мисс Робертс, придётся провести несколько тестов, но это уже завтра, или, вернее сказать, утром. Отвезите, пожалуйста, мисс Робертс в палату.
— Да, доктор, — кивнула медсестра помогая мне слезть со стола, но не успела я и коснуться кончиками пальцев ног пола, как была подхвачена Карлайлом, и осторожно усажена в коляску.
— Не торопись. Осторожно, — обратился он то ли ко мне, то ли к медсестре.
— Повезло, что вы вовремя заметили, доктор Каллен, — услышала я фразу доктора Берка перед тем как коляска выехала за дверь. – Иначе утром…
— Да, повезло, — короткий ответ Карлайла, снова всколыхнул страх в моей душе.
Пожалуй, впервые я задумалась, что возможно единственным выходом остаться в этом мире, будет обращение в вампира. Холод прошел по коже. С праздником меня, надеюсь в следующем году мне все-таки понадобится костюм.

* - Бе́ла Лу́гоши (венг. Lugosi Béla) — венгерский, германский и американский актёр театра, кино, телевидения и радио, чья карьера охватывала пять десятилетий. Стал известен после исполнения роли графа Дракулы в одноимённом фильме 1931 года

Предыдущая глава