Саундтрек к главе
- Эдвард, куда ты меня притащил? – любопытство разрывало меня на куски. Он закрыл мои глаза своими ладонями, но я слышала чьи-то визги, детский смех, шум лопающихся шаров и какой-то знакомый с детства шум.
- Та-да! - пропел Эдвард и убрал руки.
- Ты что, притащил меня в парк? - воскликнула я.
- Я тебя притащил не просто в парк, а в парк аттракционов! - заявил Эдвард, изображая из себя сказочника и волшебника в одном лице.
Я засмеялась.
- Пойдем. Пойдем! У нас плотный график, Мисс «Работа Прежде Всего», - дергал меня Эдвард за рукав ко входу в парк.
Кругом были дети, воздушные шары, ленточки, киоски со сладостями, карусели, а в воздухе стояли ароматы карамели и воздушной кукурузы.
Я не была в этом парке добрых семнадцать лет, но атмосфера здесь осталось прежней. Как в детстве, когда меня сюда приводил папа. Только все стало намного меньше, чем казалось тогда.
Эдвард купил два печеных яблока и затащил меня на чертово колесо. Оба яблока я у него нагло отобрала, дико хохоча над его обиженной физиономией.
- Я - повелитель мира! - заорал Эдвард, когда наша кабинка была почти на самом верху.
- Ты повелитель придурков, - смеялась я, смущаясь от его поступка.
- Белла, вставай!
Мне, в отличие от него, не хотелось привлекать к себе внимание.
- Эд, отвали!
- Встань! Почувствуй ветер! Свободу! Ну, давай, зануда, вставай! - Эдвард тянул меня за руку.
Я нерешительно встала.
- Крикни что-нибудь!
- Не буду я орать …
- Зануда - прошептал Эдвард
- Я не зануда! - закричала я.
- Кто ты? - еще громче завопил Эдвард.
- Я-я-я не зануда-а-а-а! - во все горло орала я, раскинув руки. Я засмеялась так, как не смеялась уже сто лет.
Эдвард схватил меня и поцеловал так крепко, что я забыла, где нахожусь, как меня зовут и что я вообще делаю. Я понимала, что здесь был только ветер, небо и мы. Кабина опустилась вниз, и мы выскочили из нее, держась за руки и громко хохоча. Мы бежали по парку, не оставляя без внимания ни один аттракцион. Эд постоянно целовал меня, а мне было легко и горячо, горячо от его прикосновений, его губ, самых ласковых и теплых на свете.
- А-а-а! Это же «Ромашка»! - закричала и указала на любимый аттракцион сахарной ватой. Но получилось, что я ткнула сладкой ватой в лицо Эдварда. Я помню, как в детстве пролила немало слез, когда меня не пускали на «Ромашку» из-за роста.
- Пошли, - хохотнул Эдвард, отдирая вату от лица.
Мы катались на «Ромашке» пока меня не начало мутить, но я все кричала «Еще! Еще!». Но в итоге, сжалившись над позеленевшим лицом Эдда, я все же разрешила нам с нее слезть.
- Куда теперь? - прыгала я от нетерпения, хлопая в ладоши.
- М-м-м, - задумался Эдвард. - Я знаю! Пошли!
Мы выбежали из парка, нагруженные моей сумкой, сахарной ватой, яблоками, хот-догами, огромным синим жирафом, которого сперли в каком-то из аттракционов, а также бесчисленным количеством воздушных шаров.
Мы бежали по улице и громко смеялись, не обращая внимания на оторопелые взгляды прохожих. Хотя некоторые из них нам приветливо улыбались и уступали дорогу.
Пробежав пару кварталов, я увидела длинную алею, на которой располагались художники. Их было очень много, они рисовали прохожих за деньги, попутно продавая свои картины.
Эдвард подбежал к одному из них и громко поздоровался.
- Франческо! Друг! Привет!
Он обнял художника и что-то сказал ему по-итальянски, тот ответил, завязалась оживленная беседа. Так, еще одна зарубка в голове: Эдвард в совершенстве знает итальянский. На очередную сказанную Эдом фразу Франческо протянул ему чистый лист и карандаш.
- Мама мия! Что за прекрасная сеньорита! Почему ты меня с ней не познакомил, Эдвард! - пропел с итальянским акцентом Франческо, на что я покраснела с ног до головы.
- Белла, позволь представить тебе самого талантливого художника всех времен и народов Франческо!
Тот подмигнул Эдварду и поцеловал мою руку, улыбаясь во все тридцать два зуба.
- Мисс Белла, позвольте сделать вам комплимент, вы необычайно обаятельны!
- Спасибо, Франческо, вы тоже ничего! - улыбнулась я. Итальянец и вправду был необычайно красив. Высокий, загорелый, мускулистый, с волосами цвета воронова крыла, спадающими на плечи, черными глазами, обрамленными густыми ресницами, и очень чувственными губами.
- О, Боже! Франческо, это замечательно! - уставилась я с восторгом на картины, изображающие пейзажи разных тематик.
Я подбежала к холстами, и мы с Франческо минут двадцать обсуждали эту красоту.
- Белла, вы ангел! - улыбался Франческо. – Позвольте, я...
- Так! Стоп! - взорвался Эдвард. - Франческо был рад тебя увидеть, еще созвонимся!
Последние слова Эдвард говорил уже волоча меня в неизвестном направлении.
- Эй, ты чего? - недоумевала я.
- Ничего, - пробубнил Эд.
- Ты что, ревнуешь? - радостно воскликнула я.
- Да, ревную! - произнес Эдвард и взглянул так пронзительно, что у меня почва из-под ног ушла.
- Ты моя женщина! - начал хохотать Эдвард и, грозно зарычав, двинулся на меня. Я с визгом бросилась, куда глаза глядят, Эдвард с рычанием бежал за мной, по пути у нас из рук вываливалась еда. В конечном итоге я споткнулась и упала, благо в этот момент мы добежали до полянки рядом с аллеей. Приземлившись на траву, я расхохоталась и перевернулась на спину. Эдвард упал на меня, предварительно отбросив в сторону все, что было у него в руках, в том числе, отпустив мои воздушные шары. Мы лежали посреди улицы на маленьком островке зелени в центре Нью-Йорка и целовались. Его ладони ласкали мою шею. Затем переместились ниже, отчего мое тело начало сотрясать. Он обнял меня за талию, поднял и усадил себе на талию.
- Мои шарики! - проскулила я вслед удаляющимся цветным точкам. - Они улетели и никогда не вернутся. Почему все хорошее так быстро заканчивается?
Эдвард в момент погрустнел.
- Эй, ты чего? - улыбнулась я ему.
- Ничего, - с натяжной улыбкой ответил Эд. - А ты выбрала замечательное место!
Я только сейчас заметила, что поляна и правда была прекрасной. На ней было множество цветов, а деревья ограждали поляну от любопытных взглядов зевак.
Эдвард взял меня за талию, приподнял и посадил на траву, очень бережно, будто я хрустальная ваза. Сам он подполз к листку бумаги, лежащему неподалеку, достал из кармана карандаш и приказал.
- Сядь, как тебе удобно, и постарайся не шевелиться.
- Я не могу долго не шевелиться, - капризничала я.
- Тогда ешь!
- Отлично! - обрадовалась я. Все слопаю сама, ничего не оставлю. Итак, начнем с хот-дога.
Эдвард скрылся за листком, опорой ему служила моя сумка. Я сидела на поляне и уплетала всякие вкусности, которые никогда бы себе не позволила всего несколько дней назад. Я видела только прекрасные глаза Эдварда. Мы молчали, но это нас не тяготило, мне, наоборот, нравилось смотреть, как Эдвард рисует, как появляется еле заметная складочка между его бровей, как ветер раздувает его волосы, слушать, как шуршит его карандаш о бумагу. Так мы просидели около двух часов, пока не заметили, что уже начинает темнеть.
- Эй, а можно мне посмотреть?
- Вот уж фигушки! - спрятал за спину рисунок Эдвард.
- Я хочу посмотреть, сколько бородавок ты мне подрисовал, - начала я кричать и бегать за листком бумаги, который Эдвард бойко перекидывал из одной руки в другую. В конечном итоге он поднял рисунок над головой так высоко, что я даже не могла до него допрыгнуть. Он смеялся и смотрел на мои старания, а потом взял меня свободной рукой и прижал к себе.
- Не отпущу. Не отпущу, - шептал Эдвард, уткнувшись в мою шею. От этого я даже растерялась.
- Ты обещал отпустить меня через пять дней, - уставилась я на него.
Но он ничего не сказал, только поцеловал меня. Этот поцелуй был другим, очень грустным, как будто в последний раз. Эдвард опустил руку, выронив рисунок, и сгреб мои волосы в неряшливый хвост и продолжал целовать меня, а я понимала, что еще секунда - и я сойду с ума.
Я оторвалась от него, резко подняв рисунок, и так же резко разогнулась, ударив головой Эдварда. Он схватился за нос и заскулил.
- Прости, прости, - ринулась я к нему, но не смогла остановить смех.
Отвлек нас, как всегда, ненавистный звонок мобильника.
- Да, Джаспер, - ответил в нос Эдвард. – Ничего с голосом! Просто Белла решила убить меня нафиг, предварительно искалечив. Что?
Ответом ему стал крик в трубке.
- Когда? - крик в трубке.
- Хорошо, застранцы, скоро будем!

Я тем временем, застыв в оцепенении, рассматривала рисунок. На нем была изображена я. Но не совсем я. Необычная я. Эдвард изобразил меня не сумасшедшей бизнес-леди, а нежной, трогательной Беллой. Которой я не была до встречи с ним.
На глазах выступили предательские слезы.
- Тебе нравится? – тихо спросил он, обхватив меня руками сзади за талию и положив подбородок на плечо. Я была рада, что он сейчас не видит моего лица.
- Угу, - промычала я и постаралась взять себя в руки.
- Что случилось у нашей великолепной четверки? - спокойно спросила я, зная, что наши городские сумасшедшие способны на все. Я уже не удивлюсь, даже если они захватят президентский самолет вместе с президентом и полетят в Лас-Вегас, чтобы срочно обвенчать Джаспера и Эммета.
- Эммет пропал, - так же спокойно ответил Эд.
- О, Господи! – заорала я. – Что же мы сидим! Побежали!
На выходе из парка мы поймали такси и помчались к Элис. Поднявшись к ней в квартиру, увидели в сборе почти всю компанию. Элис, Джаспер и Розали сидели на диване с совершенно несчастным видом.
- Белла! Эдвард! Наконец-то вы пришли! – закричала Элис, подбежав ко мне.
- Ну, и как вы умудрились потерять Эммета? – спросила я.
- Да он рыдал все время. Мы ушли пообедать, он отказался. А когда вернулись – его уже не было, - протараторила Элис на одном дыхании. – И останков волынки тоже нет…
- И где он может быть? – спросил Эдвард. – Элис, ты знаешь его любимые места в Нью-Йорке?
- Да откуда ж я знаю, он сто лет не был в Нью-Йорке, - всхлипнула та.
- Думаю, первым делом стоит проверить окрестные стрип-бары, - решила я. – И парк, который неподалеку. Вдруг он решил похоронить волынку...
- Так, нам нужно разделиться, - деловитым тоном заявил Эдвард. – Элис! Ты и Розали бегите в парк. Мы с Джаспером проверим пару клубов неподалеку.
- Эй! А почему это мы в парк, а вы по стриптизершам? – заорала Розали.
- Роуз, не спорь! Ты что, Эммета найти не хочешь? – закричал тот в ответ.
Розали странно всхлипнула и пошла к двери.
- Эй, а я? – завопила я. – Мне, что ли, тут сидеть?
- Ты, конечно, с нами, по бабам, - заржал Джаспер.
Мы вывалились на улицу. Элис и Розали рванули в сторону парка, меня и Джаспера Эдвард потащил куда-то за угол.
- Эй, а ты все стрип-бары в Манхэттене знаешь? – вырвалось у меня.
- Не все, но в этом районе парочку знаю! – хохотнул он. – А ты что, ревнуешь?
- Вот еще! – фыркнула я. – Не дождешься!
Первый бар со странноватой вывеской «Крученая сиська» был буквально в квартале от нас. Ввалившись внутрь, мы увидели почти пустое помещение, в котором было четырех пьяных мужика и ни одного Эммета. Зато на сцене крутили попками сразу две молоденьких стриптизерши. Джаспер оживился и пытался рвануть к сцене, но Эдвард с мрачным лицом его остановил.
- Куда собрался?
- Ты че, мужик?! – завопил Джас. – Я остаюсь тут жить!
Выталкивать Джаспера из бара пришлось буквально пинками.
Добравшись до второго бара с названием «Вдали от жен», мы нарвались на двух суровых охранников - похожих, как близнецы, бритых верзил.
- Здесь закрытый мальчишник, внутрь нельзя! – решительно остановили они нас.
- Пустите, там, может быть, наш друг! И его волынка! – заверещал Джаспер.
Непроницаемая маска на секунду покинула лица секьюрити.
- Нельзя, закрытая вечеринка, - твердо и хором ответили верзилы.
Джаспер начал резво махать ногами, затевая драку, и кричал «Кия!». Охранники при этой картине страшно заржали.
- Я знаю, где Эммет! – закричала я.
Джас и Эд дружно повернулись ко мне с удивленными лицами.
- И?
- Да у Бибируса же! Где ему еще быть? – сказала я, кляня себя за то, что не сообразила раньше.
Я позвонила Элис и Розали, которые не нашли в парке никаких следов свежей могилки волынки, и мы все вместе отправились к Бибирусу.
Ворвавшись в бар, мы первым делом увидели Эммета. Его сложно было не увидеть. Наш здоровяк, пьяный в стельку, сидел на сцене, убаюкивая на руках разорванную волынку, и во все горло орал под караоке песню «My Heart Will Go On». По лицу катились слезы. Зал дружно подвывал в такт и размахивал руками с зажигалками и фонариками.
Мне срочно нужно выпить. Похоже, остальных посетила та же мысль. Мы подошли к барной стойке, за которой нас встретил мрачный мистер Бибирус.
- Наконец, типа пришли, - заявил Бибирус, хряпнул рюмку водки и выставил нам всем по «камикадзе». – Он типа двадцать седьмой раз песню поет. Мы типа устали.