5 глава. Унесенные ветром.



Блэр хотелось заставить себя вырвать, хотелось засунуть палец в глотку и слить воду, пока слёзы застилали её глаза пеленой. Она хотела изгнать боль, утрату и непреодолимые сожаления. Она стояла в ванной, её колени подкашивались, её маленькое тело наклонялось всё ближе и ближе к краю. Она была в опасной близости от полного забвения. И она жаждала быть поглощённой темнотой.
Но она не могла.
Она всё ещё видела, как яростно двигалась челюсть Чака, когда он ранил её жестокими, безжалостными словами, могла отследить движения его призрачного силуэта, стремительно удаляющегося за белыми дверьми менее чем двадцать минут назад. Он был так рассержен…
И она даже не рассердилась, она была поражена. Она позволила ему ранить себя, позволила ему исказить её слова, позволила осмеять её последний шанс на выживание. Не счастье, она знала это. Она никогда не сможет быть счастлива с Нейтом.
Блэр была поражена тем, как сильно её ранил уход Чака. Она рассталась с Нейтом – или же он расстался с ней, зависло от того, как она на это смотрела – и она оставила Серену. И всё без малейшей тени сомнения. Но, почему же, так сжало грудь, когда Чак, Чак Басс, раскрыв её сердце, нашёл себе в нём место, а после, внезапно, оставил её заботиться о себе самой.
Она покачала головой, вздрогнув от мягкого стука в дверь ванной.
Слегка улыбающаяся Дорота осторожно прошептала, отведя глаза:
- Мисс Блэр, позвонить ли мне мистеру Чаку?
Туман перед глазами Блэр рассеялся, и она повернулась лицом к женщине, которую знала всю жизнь. Как же Дорота не поняла, что всё, что было между Чаком и Блэр отныне в прошлом?
Но Блэр смягчилась, увидев ужас в материнских глазах Дороты, и мягко ответила ей:
- Нет, Дорота. У нас с Чаком случилась размолвка, - она улыбнулась самой себе, её глаза стянуло от воспоминаний. Господи, ей его не хватает. – В ближайшее время мы не будем поддерживать связь.
Мысль приобрела очертания в голове Блэр, и она задумалась, отважится ли. В этом, скорее всего, не было смысла, это не сработает. Но прежде чем напрочь отказаться от этой мысли, она резко взглянула на Дороту, более возбуждённо, чем раздражённо. – Но я собираюсь поговорить с Нейтом. Ему предстоит объясниться.
Дорота кивнула, и Блэр показалось, что она заметила разочарование в её глазах. Но она проигнорировала это.
Наспех одевшись, Блэр спустилась по лестнице, пулей вылетела из двери и села в машину, ожидающую её. Прохладный апрельский ветер растрепал её волосы, когда она садилась на кожаное сидение, но она только рассмеялась, освобождая те остатки хриплого смеха, которые звучали фальшиво даже для неё. Она нервничала.
Она не имела понятия о том, как вернуть Нейта, только не после всего случившегося.
Но, тем не менее, она стояла перед его дверью, заправляя волосы за уши, играя с каймой её сарафана от Philip Lim, поправляя широкие ремешки сумки от Kate Spade, неудобно повисшей на её плече. Как бы она хотела, чтобы этим утром её всё-таки вырвало. Но вместо этого неверие в произошедшее парализовало её. И сейчас, она не знала, стоит ли ей касаться дверного звонка. Что же с неё происходило? Никогда прежде, стоя на пороге дома Нейта, её не одолевала и тень сомнения. Она всегда двигалась в необъяснимом вальсе, быстро целуя ненакрашенную щёку Энн Арчибальд, и смиряя пренебрежительным взглядом мистера Арчибальда, которого отказывалась воспринимать даже как личность, а уж тем более отца, не достойного такого сына как Нейт. Она никогда не раздумывала, звонить ли ей в дверь.
И Блэр задумалась, хотела ли она попасть туда.
Однако, именно в тот момент, когда она была готова развернуться, навсегда изгнать Нейта из мыслей и извинится перед Чаком, Нейт Арчибальд, собственной персоной в его сияющем великолепии, открыл дверь и поражённо взглянул на неё.
Пару минут она смотрела на него, её глаза путешествовали от зелёного свитера, облегающего его грудь, к растрёпанным прядям волос, спадающим на его лоб, и к тлеющим огонькам в его ярких голубых глазах. Он был всё тем же. Но как же это было возможно? Блэр думала, что то, что он сотворил хоть как-то изменит его. Однако, она видела, что это не так.
У неё перехватило дыхание, она слегка споткнулась, вмиг забыв причину своего визита. Конечно, рука Нейта оказалась на её руке, и жар, льющийся через тонкие слои одежды между ними заставил её содрогнуться. Это было слишком.
Нейт ничего не сказал. Он лишь смотрел на неё осторожно, осмотрительно. Он чего-то ожидал – возможно, её обморока, как ранее?
Единственное, что сорвалось с его губ: «Пройдём внутрь?»
Блэр кивнула и позволила ему вести себя по тускло освещённому пентхаусу, её глаза путешествовали по деревянному полу, картинам, украшавшим стены, или чему-либо ещё, но он сжал её запястье сильнее. Это более не было неуверенным касанием. Нет. Касание Нейта только замедлило её движение и глубже и глубже погрузилось в дыру, раскрывающуюся в её сердце.
К счастью, родителей Нейта не было дома, поэтому он, не сказав ни слова, повёл её вверх по лестнице. Они дошли до его комнаты, и Блэр немного сомневалась над своим решением.
Но Нейт прошептал:
- Нам нужно поговорить.
- Да, нужно, - прошептала она, механически кивнув головой.
Его рука всё ещё держала её, она подняла голову и прикрыла глаза на какое-то время. Её губы слегка приоткрылись, она задрожала, почувствовав прикосновение пальцев к её щекам. Она не желала близости с Нейтом. Не так. Только не после всего, что случилось с Сереной, потом с Чаком.
Нет.
Блэр не сразу поняла, что произнесла это в слух, пока Нейт вопросительно не взглянул на неё, приближая её тело ближе к своему, и прошептал:
- Что не так, Блэр?
Блэр. Это имя звучало чужим в её ушах. Почему он не зовёт её Уолдорф?
Она сжалась в тесной хватке его рук и прошептала:
- Это неправильно.
Он был растерян.
- Что ты имеешь в виду? Это же ты и я. Нейт и Блэр. Как это может быть неправильным?
Блэр смотрела на него с неприкрытым отвращением.
- Потому что, - сказала она медленным ровным голосом, из которого сочилась надменность, – ты изменил мне с моей лучшей подругой.
Нейт ничего не сказал, будто резкое признание Блэр его предательства повергло его в шок. Молчание между ними становилось все тяжелее и тяжелее. Минуты становились часами от одного его взгляда на него, его глаза пронизывали её силой, которая заставляла её успокоится. Она удивилось тому, как это было не похоже на него. Нейт всегда был рыцарем в сияющих доспехах, тем, кто всегда был на её стороне, уважительным, неотразимым мужчиной. Он должен был оставаться спокойным, держать себя в руках, быть вежливым. Не диким. Не пылким.
Блэр понимала, что такую резкую перемену можно было приписать лишь к Серене. И это заставило её прошептать: «Как ты посмел?»
Это был сломленный, лишённый надежды, тщетный крик о помощи. Но ведь Нейту не было дано его услышать, знала она. Он не мог оторваться от зеркала на ту ничтожную секунду, чтобы заметить слёзы, наполняющие её глаза, её нервные движения. Он не мог видеть этого. И никогда не мог.
Глаза Нейта оставили глаза Блэр на секунду, и она ждала, когда же он скажет что-нибудь.
- Я не знаю, - прошептал он, медленно качая головой. Блэр хотела посмотреть на него, хотела сказать, что этого недостаточно. Но он слишком хорошо её знал. Прежде чем она успела сказать что-либо, он продолжил, - Тогда на свадьбе, ты куда-то ушла. И я… я не знал, где мне тебя найти. – Блэр отвела глаза, частично вспоминая свадьбу, и то, что она находилась в ванной большую часть дня, со слабостью в животе, после того, как увидела её парня и лучшую подругу смеющимися и разговаривающими. Она знала даже тогда.
Нейт взглянул на неё, ожидая её реакции. Но Блэр лишь слегка кивнула и попросила продолжать.
- Ты появилась гораздо позже, и сказала, что идёшь домой. Ты ушла с Чаком, - его голос пронзила горечь, и Блэр подняла глаза, чтобы посмотреть на него. Она задумалась, знает ли он о полуночных встречах, о том, что она всегда звонила ему, когда у неё случался «инцидент». Но она знала, что боль в глазах Нейта не была обвиняющей. Это было сплошное сожаление. Сожаление о том, что он в первую очередь позволил Блэр оставить свадьбу.
- И как только ты ушла, - Нейт нервно сглотнул и отвёл глаза. – Серена пришла ко мне. Она была абсолютно пьяна. Как обычно.
Блэр слегка хихикнула, ведь это было общеизвестным фактом: на вечеринках Серена никогда не бывала трезвой. Даже на своих собственных. Но она никогда не могла подумать, что её опьянённое состояние на свадьбе Шефердов было поводом для беспокойства. Она полагала, что Нейт позаботится о ней, доставит её в родную постель в её квартире.
Но всё обернулось совсем по-другому, не так ли?
Блэр взглянула не глаза Нейта и прошептала, «Пожалуйста, продолжай».
Он кивнул, зажмурив глаза, и пробормотал:
- Я сказал ей, что мне нужно ехать домой, но она лишь смеялась и смеялась, и не отпускала мою руку… я не хотел оставлять её одну. Я волновался, что с ней может что-нибудь случиться.
Он остановился, перевел дыхание, пройдясь рукой по волосам. Это был очень нервный жест, и Блэр это заметила. Она знала, что он ещё не закончил. Знала, что худшая часть ещё впереди, и она тряхнула головой в ожидании. Сейчас ей предстояло услышать о соблазнении трезвого Нейта пьяной Серенной. Но она сможет выдержать это. Потому что она была сильной.
Нейт говорил мягко, голосом полным стыда, настолько тихим, что Блэр еле слышала его.
- И она сказала, что это всегда был я, что она хотела меня. Я пытался сопротивляться. Я пытался, Блэр. Всё, о чём я думал это ты и я, - его глаза всё ещё были закрыты, а спина всё ещё была прямой и напряжённой. Но лёгкая нота тоскливости не укрылась от слуха Блэр. Она понимала, что изложение истории не было ему так противно. Да, он был пристыжен и смущён. Но в его голосе не было сожаления. Блэр поняла, что он хотел говорить об этом.
И неожиданно она больше не хотела обсуждать это. Только не сейчас. Она была готова терпеть это, когда могла распознать сожаление и вину за своё предательство в его голосе. Но не сейчас, когда он предался воспоминаниям о своей измене… она не могла вынести этого. Желчь наполняла её горло, когда она схватилась за живот, надеясь, что ей хватит сил не сорваться в ванную сейчас. Отношения между ней и Нейтом и так были пропитаны аффектацией и напряжением.
Её рука взлетела ко рту Нейта, её пальцы легли на его губы, когда она прошептала: «Довольно. Что случилось на утро?»
Она быстро отошла от него, и ждала ответа но свой вопрос. Её непривычно резкое поведение изумило его, но он лишь кивнул и тяжело вздохнул:
- Мы пошли ко мне, а когда я проснулся, её не было. Она оставила записку, в которой говорила, что она сожалеет, но для неё дружба с тобой важнее. Ты знаешь, что случилось потом.
Блэр кивнула. Она помнила холодный воздух того утра, утра, когда она поняла, что Серена ушла. Она помнила те взгляды, полные неверия, которые сопровождали её в школе. Словно они знали то, чего не знала она. Она помнила тот момент, когда завибрировал её телефон, помнила ощущение клавиш под пальцами, когда она читала сообщение Сплетницы, оповещавшее о том, что она уже знала в какой-то степени. И она помнила свою потребность в облегчении, как она весь день провела в ванной. День, когда её попеременно рвало, и когда она утопала в тепле рук Чака Басса.
Чак. Теперь его нет, возможно, больше и не будет.
- Да, я помню – прошептала она, агония, которую она чувствовала, заставила её закрыть глаза.
Она позволила себе окунуться в омут воспоминаний, воспоминаний, которые она разделила с Серенной, воспоминаний о былой дружбе, которая была для неё лучом спасения. Но затем, прервав её мысли, затуманив зрение, голос Нейта погрузил её в горе:
- Я хочу вернуть тебя.
Блэр резко покачала головой и поправила его:
- Я никогда не была твоей.
Нейт мягко засмеялся и смягчился:
- Думаю, ты права. Я лишь имел в виду, что хочу вернуть нас в те дни, когда мы были вместе.
Она чувствовала отвращение. Неужели он ожидал, что она когда–нибудь будет готова вернуться к тем отношениям, к прежним временам, когда они блаженно любили друг друга.
- Каким образом, Нейт? После того, что ты сделал? – возразила она. Она не верила в происходящее. Она хотела вновь быть с ним. Это она сказала Чаку. Но теперь, когда она снова могла быть с ним, она поняла, насколько всё было сложнее, чем ей казалось.
Нейт переплёл свои пальцы с её и приподнял её подбородок руками, говоря серьёзно и умоляюще:
- Это была ошибка, Блэр, и мне не передать, насколько я сожалею.
- Твой адюльтер с моей лучшей подругой – ошибка? О, нет, всё немного сложнее.
Всё не должно быть так, думала Блэр. Нейт должен был стоять на коленях, моля о прощении. Он должен был предложить навсегда прекратить связь с Серенной, обращаться с Блэр, как с королевой, публично извиниться за развал тех обещаний о верности, что были между ними. Он должен был лежать ниц её ног столько, сколько ей понадобится, чтобы простить его. Должен был проявлять заботу.
Но всё было так, поняла она. Он не беспокоился о боли, что причинил ей, и он не жалел об этом.
И, да, она намеревалась вновь быть его девушкой. И не потому, что она всё ещё любила его, или из-за того, что он ухаживал за ней, заставлял её чувствовать себя прекрасной и особенной. Она снова хотела быть с ним из-за неспособности выдержать боль утраты. Самой прекрасной частью её жизни и предметом всеобщего восхищения ею был он. Она не могла себе представить, как она сможет его оставить.
Однако сейчас ей стало понятно, ему было абсолютно плевать, и больше она не хотела иметь ничего общего с ним.
- Тебе стоило об этом подумать до того, как спать с моей лучшей подругой.
Её голос был холоден, резок, безжалостен. И Нейт, никогда не встречавший другую Блэр – даже не смотря на то, что она была жестока и коварна, её голос всегда был с ноткой приторной сладости, что серьёзность её намерений попадала под вопрос – мог только пробормотать «Я не знал, что происходит».
- Ты слишком непроницаем, чтобы тебе верить, - ответила она с сожалением. – Но знай одно, Натаниэль. Ты более не мой мужчина. Всё кончено.
Она стояла, ожидая, наблюдая. Боль и недоверие, которое мелькало в бледных голубых глазах Нейта, не сделали ничего, чтобы ослабить ее решение. Ей тоже было больно. Разве он не видел?
Нейт покачал головой, и Блэр задумалась, осталась ли у неё ещё хоть крупица любви к нему. Или же она любила того, кем, как она считала, он был? Ответа не было, и она оставалась в замешательстве, даже когда с его губ слетели слова, разлучившие их настолько, что она почти перестала различать эмоции в его голосе:
- Я же сказал, что сожалею.
- Что ж, Арчибальд, боюсь, что этого не достаточно, - насмешливо ответила она, разворачиваясь на каблуках и уносясь из его комнаты. Она не остановилась, чтобы взглянуть на него, не дала ему шанс опять извиниться в бессмысленной попытке соединить разорванные в клочья остатки отношений, которые едва держались с самого начала. Она просто ушла.
Блэр была удивлена, что по её лицу не текли маленькими ручейками слёзы, когда она яростно набирала номер Дороты, и прошипела «Дорота, я готова». Но она понимала, почему. Она была готова к этому моменту, моменту, когда она навсегда оставит Нейта. Она не сожалела об их долгой связи. Ведь из-за того, что он никогда не обращался с ней правильно, она многое уяснила для себя об отношениях. Он пересёк все границы, которые бойфренд не должен пересекать. И благодаря ему, теперь она знала об этих границах, знала, каким должен быть настоящий бойфренд. Поэтому, нет, она не сожалела об этих отношения.
Особенно потому, что отныне у неё была связь с другим. С Чаком.
Мысли об этом послали по её телу волны тепла, пронзающие её насквозь, и она наконец-то смогла вздохнуть с облегчением. Она отправиться к нему, извиниться за своё решение вернуться к Нейту. Она поцелует его, ведь теперь ей знакомо ощущение его губ, двигающихся напротив её, и она не хотела испытывать это с кем-либо ещё. И она позволит ему держать её в своих объятьях. Она позволит ему защищать себя. Ведь она нуждалась в нём. И теперь она наконец-то была готова принять это.
Блэр не позволяла себе вспоминать то, как она и Чак расстались. Она не думала о том, что, может, он не желает видеть её сейчас. Она хотела быть с ним – это всё, что было важно сейчас. Отныне и навсегда.
Она открыла телефон, чтобы написать Чаку сообщение, которое он - и она, в некоторой степени – запомнит до конца своей жизни.
Встретимся у меня в спальне. Мне нужно сказать тебе кое-что.
И с этим, она села в ожидающую её машину, и нетерпеливо ждала, когда её доставят домой. Как только она прибыла, она взлетела вверх по лестнице, настежь раскрыв свою дверь, зная, что если от души Чака осталась хоть крошечная часть, он будет ждать её там, услышав новости, полные облегчения – во всяком случае, для неё – от Нейта собственной персоной.
Эйфория Блэр сменилась разочарованием и гневом с осознанием того, что человек, сидящий на её кровати не был Чаком. Это была Серена, бесстыдная изменница, которая переспала с парнем лучшей подруги.
Блэр сняла своё пальто и повесила его на крючок на двери, презрительно фыркнув «Что ты тут забыла?»
Она слышала, как Серена поднялась с кровати Блэр и подошла к ней, нервно теребя золотые локоны. Она слышала, как Серена тяжело вздохнула и играла с ремешками бюстгальтера от La Perla, который был на ней. Бюстгальтера, огорчённо подметила Блэр, с чашкой C, наверное. И она слышала слёзы в голосе Серены, когда эта величавая блондинка прошептала:
- Би, мне так жаль.
Блэр вздрогнула. Серена часто плакала, и Блэр всегда была рядом, чтобы утешить её, когда та рыдала на плече лучшей подруги. Она приходила к ней утром после вечеринки и грустила, отчасти жалостно, о том, что снова сделала это: отдалась парню, которого она даже не знала. Она плакала каждый раз, когда что-то было не так в её семье. Она могла реветь без причины. Однажды, она сказала Блэр, что разревелось оттого, чтобы было столько всего, она не могла сказать, и слишком много того, что она пыталась выразить сквозь слёзы. Блэр рассмеялась, потому что это было так в духе Серены – сказать что-то такое. Такое наивное и потворствующее собственным желаниям.
Но сейчас всё было иначе. Ведь никогда до этого Серена не плакала о дружбе.
Блэр чувствовала, как смягчается по отношению к Серене, ведь она была её лучшей подругой. Лучшей подругой. И, несмотря на то, что она предала Блэр, переспав с её парнем, несмотря на то, что в момент, когда Блэр так отчаянно нуждалась в ней, она просто уехала, уехала, когда её отец бросил семью ради другого мужчины… не смотря на всё это, Блэр всё ещё любила и отчаянно нуждалась в Серене. И она уже простила её.
Но это не значит, что она когда-либо будет готова это признать.
Его голос был тихим, пропитанным привычных холодом, когда она развернулась и посмотрела в кукольные глаза цвета моря, и пробормотала:
- Мне тоже, Эс. Но ты предала меня, сойдясь с Нейтом. Я не могу простить этого.
Серена прикусила губу, услышав своё прозвище. Произнесённое так чувственно, и ответила:
- Я знаю. И ты не обязана прощать меня сейчас. Или когда-либо. Я просто должна знать, что мы всё ещё друзья.
Блэр закрыла глаза, борясь с порывом сжать Серену в объятьях и простить ей всё, что случилось. Всё бы стало гораздо проще. Она и Серена вернулись бы к прежним отношениям до того, как Серена уехала в частную школу, до того, как Нейт встал между ними, до злополучного года расставания между ними. Они снова могли бы быть лучшими друзьями, друзьями, которые делились всем: от секретов до одежды.
Но Блэр не могла сделать этого. Слишком много изменилось.
Она медленно покачала головой.
- Не думаю, что мы сможем быть друзьями. Только не после этого.
Серена подавленно всхлипнула, скручивая руки в отчаянии. Она выглядела отчаявшейся, сломленной, и Блэр поняла, что никогда не видела подругу настолько обезумевшей от горя. Мысли об этом заставили её закрыть глаза от волны боли, парализовавшей её.
- Я понимаю, - мягко сказала Серена, искажённым от слёз голосом. – Но я буду надеяться, что однажды ты сможешь простить меня. Я никогда не желала тебе вреда.
Блэр прикрыла рот рукой, чтобы подавить плач, готовившийся вырваться наружу. Она не хотела иметь сожаления об этом. Она не хотела чувствовать себя плохо из-за конца её отношений с Сереной. Но ей было плохо. Она не могла удержаться от подтверждения:
- Когда-нибудь.
Ответная улыбка Серены немного утешила Блэр, и она поняла, что всё будет в порядке. Они не смогут быть друзьями, не сейчас, ведь боль, которую причинила Серена Блэр была слишком сильна, и она не могла вновь впустить её в свою жизнь просто так. Но Блэр не хотела мстить своей подруге, хоть и бывшей. Она просто не могла. Тогда боль стала бы невыносимой. А из-за любовного треугольника Нейт-Блэр-Серена и так уже было пролито слишком много слёз.
Любовного. А любила ли она когда-нибудь Нейта?
На этот вопрос у неё не было ответа даже для самой себя.
Но она всё ещё любила Серену, той самой любовью, которую могут питать сёстры, любящие друг друга. Это было неотвратимо. И она не была против этого. И она не волновалась, ведь сёстры всегда смогут найти друг друга, несмотря ни на что.
Серена двинулась к Блэр, словно хотела обнять её, но волна отвращения нахлынула на Блэр, потому та неуверенно произнесла:
- Что ж, прощай, Би, - прошептала она с затуманенными от слёз глазами.
- Прощай, Эс.
И когда Серена сделала шаг к двери, Блэр не смогла бороться с импульсом, и последовала за ней. После всех этих лет, она всё ещё инстинктивно выходила из спальни, лишь потому что Серена стояла напротив, и она не могла позволить ей уйти, пока они всё ещё были в ссоре. Она знала, что Серена поймёт.
И она поняла. Она повернулась, чтобы взглянуть на Блэр, легко улыбнувшись перед тем, как зайти в лифт и покинуть пентхаус.
Блэр облегчённо вздохнула и свернулась на диване, радуясь, что это не было так больно, как она опасалась.
Голос Элеанор Уолдорф достиг её ушей, и она невольно вздрогнула:
- Блэр Корнелия Уолдорф! Что за нелепые сплетни дошли до меня о том, что Натаниэль изменил тебе? С Сереной?
Твою мать.

---

Перевод: Zdorik_Sandorik
Редактура: miss_darkness

Ждем ваших мыслей и предположений на ФОРУМЕ