На задворках сознания слышу настойчивый треск телефона… Он уже не в первый раз бьется в истерике о деревянную поверхность тумбочки. Может, и не тумбочки… Может, и не о деревянную... Я даже не уверен, что это вообще телефон… Мои мозги убиты валиумом… Пусть бьется…
***
Звон и грохот.
Дверь…
Хочу спать… А кто-то явно хочет попасть ко мне.
Но мне никто не нужен сейчас, кроме нее. А она не придет.
И я опять погружаюсь в свой коматоз, абстрагируясь от звуков выламывания моей двери.
Пусть…
***
Все. Химическое волшебство закончилось, и валиумный сон развеивается, наполняя мои мозги памятью. А я не хочу! Но я охуеть, какой продуманный! На тумбочке - еще одна доза и стакан воды. До свидания, мир! Надеюсь, не до скорого…
***
Вот теперь точно все. Все, что можно, я уже сожрал, и все оно уже вывелось печенью. Дома больше никакой дури. Пора встречаться с этой ебучей реальностью. У нее ко мне счет…
Сажусь на кровати и пытаюсь хоть на чем-то сфокусировать глаза. Бесполезно. Съездить что ли в аптеку? Но, блядь, без рецепта они мою болезнь не вылечат. Да и я за рулем сейчас – это охуеть, какая плохая идея… Не то, чтобы я против. Я даже скорее «за». Но остальные-то тут не причем…
Но я же могу позвонить дилеру. Он, сука, примчится по первому зову и привезет мне мое синтетическое счастье. Я веду себя, как слабак? Да! Но мне похую… Та, ради которой я хотел бы быть сильным, больше не нуждается в этом. Вернее, лучше бы ей не нуждаться... Ну, или как там… Черт… Я выжег свой мозг.
Хватаю непослушной рукой телефон. Севший. Поднимаюсь и втыкаю в зарядник. Сколько я спал? Засветившийся тут же экран отвечает, что… позавчера, вчера, сегодня… Блядь, нихера не понятно!
Потупив над календарной вкладкой, соображаю, что накачался вчера часов в семь утра. После небольшой попойки с Эмбри, где он пообещал мне…
Телефон вздрагивает в моей руке, и я, не глядя, отвечаю на звонок:
– До тебя хер дозвонишься!
Это Эрик.
– Привет.
– У меня в руках контракт с продюсером на сорок косарей. Срочно нужна твоя подпись, и тридцать процентов он отдает прямо сейчас…
– Стоп. Бери эту бумажку, всю дурь, которую найдешь у себя, и пулей ко мне. Я все подпишу.
– Намечается вечеринка?
– Да. Только приватная.
Я и я.
– Понял… А на сколько человек, и чего именно? У меня, знаешь ли, тут не драг-контора!
– Человек на двадцать. Кокс, амфетамин, кислота… Да похеру, вези всё!
Да… Меня ждет веселая и беззаботная неделя!
– Через полчаса буду.
Нужно быстрее, Эрик. Пока я еще не отошел от предыдущей дозы! Не хочу в реальность, она, блядь… Просто нет сил, встретиться с этим.
Не осталось ни сил, ни ощущения боли.
Тоской изъедена душа, как личинками моли.
Всё катится в пропасть, причем, уже не в первый раз,
И равен нулю смысл дружеских фраз.
Всё кому-то подарено, потеряно, продано,
И сердце, кровью облитое, за ужином подано.
Осталась только грязь на дне карманов одежды
И какое-то чувство, что-то вроде надежды.
Дельфин – Надежда
Давай, Эрик! Торопись…
Встаю и на автомате захожу в ванную. Просто по инерции. Там все пахнет ею!!!
И я ненавижу себя за то, что мои ноги привели меня именно сюда! Хотя, какая разница? Она пометила каждый сантиметр моей квартиры и моей души… Поднимаю крупный осколок зеркала и смотрю на кусок себя. Я весь сейчас из кусков, и каждый охуеть, как болит!
Надежда… Я знаком с этой подлой сукой!
И я сжимаю в руке осколок, наблюдая, как красные струйки закрашивают его и кафель в моей ванной.
Никакой, нахер, надежды! Есть то, что есть. Не надо обманываться…
Время тихо уходит, и наивная ложь
К запястью левой руки примеряет свой нож.
Надежда была и осталась напрасной,
Она капает на пол липкой жидкостью красной.
Дельфин – Надежда
***
– Хули ты так долго!
– Да еще и полчаса не прошло! – смотрит на меня охеревшими глазами. Не нравится?! Мне тоже не нравится… – Да что, блядь, с тобой случилось-то?
– Все заебись, Эрик! Сколько я тебе должен?
– Штуку… тут распишись.
Чиркаю ручкой, отдаю бабки и забираю свой волшебный пакет. Закрываю дверь, и первое попавшееся колесо в рот. Горько. Рот немеет и наполняется слюной. Немного подождав, я сглатываю. Голова кружится, взрываясь калейдоскопом. Быстрая хрень… И это заебись. Я буду жить…
Я буду мерить мили днями и десятками лет,
Кровоточащими ступнями оставляя свой след.
И я бессилен что-то сделать, что-нибудь изменить.
Мне ничего не остается, я буду жить!
Дельфин – Я буду жить
Туплю минуту, а может, час, прислушиваясь к ощущениям. В голове пусто. Ради этого и вся замутка! Тело вибрирует от знакомого удовольствия.
Белла…
Я хочу, чтобы сегодня, стоя под струями воды и смывая свой сон, ты смыла заодно всю память о нашем маленьком счастье. На самом деле, огромном… Но для тебя пусть оно будет маленьким и незначительным. И с каждым днем оно будет становиться все прозрачнее, пока не превратится в сон. Сон, который ты будешь изредка видеть и тут же забывать, проснувшись. И ты будешь улыбаться с утра, потому что будешь помнить только ощущение чего-то родного и любящего тебя. Безумно и преданно. Но ты не будешь помнить, о чем и о ком этот сон. Я хочу остаться только твоим ночным воспоминанием, которое развеивается с утра и не вызывает никаких ассоциаций с той болью, которую я причинил тебе. Забудь всё! Но вспоминай меня ночью…
А я… А меня нет больше… Мне нужно только нанести еще пару штрихов на ту картину, которую нарисовал тебе твой друг, чтобы дать тебе сил, выкинуть меня из себя окончательно. Это охуеть, как больно будет для нас, маленькая… Но я должен это сделать ради тебя. Чтобы у тебя и мысли не мелькнуло о том, чтобы простить меня. И я сделаю это. Но только завтра. Мне нужно где-то взять сил, чтобы нанести контрольные удары по твоей чистой и верившей в меня душе.
Я даже уже знаю, как.
И чтобы и не отступиться от задуманного в момент слабости, я хватаю телефон и жму на быстрый вызов. Роуз.
– Эдвард?
– Мхм… Роуз, я недельку повременю еще с уходом. Только я сам выберу когда, где и с кем. Не возражаешь?
– Да не вопрос… Только… Эдвард, а можно личный вопрос?
– Нет.
Телефон - в сторону, и падаю на кровать. Меня накрывает… Уплываю куда-то в знакомые до боли ощущения. А мне туда не надо!!! Там ОНА… Она, и моя больная любовь. Даже дурь издевается надо мной.
Она руками своими нежными
Петлю на шею тебе набросит,
Не оставляя ничего от тебя прежнего,
Сама на цыпочки встать попросит.
Ты даже не сможешь ее увидеть,
Ты никогда не заглянешь в ее глаза,
А думаешь о том, как бы ее не обидеть,
Не веря в то, что она действительно зла.
Ты можешь с ней расцвести и засохнуть.
Она сожрет тебя, как цветок тля,
Но все равно лучше уж так сдохнуть,
Чем никого никогда не любя
Дельфин – Любовь
***
Отпускает…
Я точно это знаю, потому что опять начинает загибать от боли, и хочется выть и кричать. А еще хочется найти ее, схватить в охапку и унести далеко-далеко от всех и кричать о том, что ничего не было, что я принадлежу ей и люблю ее безумно! Умолять простить и принять обратно!
И эта потребность настолько раздирает душу, что я почти срываюсь… Но торможу себя. Нельзя. Она, должно быть, почти переболела уже. Если я сейчас… Тогда ради чего была вся эта ее боль?! Получается, я просто так мучил ее? А я не просто так… А потому, что… Почему?!?
Я точно помню, что где-то в моей голове был ответ. Но сейчас его там нет, и моя потребность лететь к ней опять накатывается на меня эмоциональным цунами… Ради чего мы это все делаем?! Был же… Был же какой-то смысл в этом безумии…
Мне нужно что-то посильнее, чтобы не думать об этом.
Метам… Должен быть.
Высыпаю разноцветное конфетти таблеток на кровать и быстро нахожу пакет метамфетамина. Мне будет хорошо. Я все забуду. И ее забуду… И, может быть, даже то, что ей больно.
Меня покачивает, но мне почему-то кажется важным и символичным сделать белые мета - рельсы именно на том куске зеркала, в котором я видел обломок себя и который пометил своей кровью. Отыскав его на полу и прихватив еще осколок для выравнивания дорожек, я возвращаюсь обратно. Пара минут - и рельсы в рай готовы… Цена – сотня баксов, и изрезанные пальцы – почти бесплатно. Это, конечно, не мой рай. Но моего больше не существует…
Моя жизнь – суррогат… Как, собственно, и я сам.
Дорожки длиннее, чем надо… И я нихрена не уверен в качестве этого порошка. Но разве это может остановить меня сейчас?
Мои пальцы давно уже скрутили купюру, чтобы осуществить задуманное. Я приостанавливаюсь, снимая осколок с коленей. Я помню эффект. Слишком ясный ум, но зато ощущение счастья… Мне очень нужно сейчас это химическое счастье, которое ебанет по печени и мозгам, но обезболит сердце. Но мне не нужен ясный ум. Он, блядь, только об одном может думать сейчас.
Ну, ничего, я знаю, как это поправить…
Кодеин…
И я закидываю три белых колеса, раскалывая их зубами. Заодно и снимет эту невозможную пульсирующую боль в груди.
Когда-то же она утихнет?
Телефон настойчиво ползет по простыне, и я с полным ртом горечи отвечаю на звонок:
– Да!
– Каллен, твою мать! Я урою тебя, скотина такая…
Это Элли.
– …ты, блядь, где? Я сегодня почти сломала твою дверь, придурок!!!
– Привет, Кроха, – рот немеет, но я почему-то не глотаю, продолжая жевать горькую кашу.
– Эдвард, Белла здесь… – начинает она и тут же срывается на раздраженный окрик: – Да, блядь, Джеймс! Отвали!
И я замираю. Что-то не так… Но что именно? Ничего не понимаю… Но почему-то сплевываю на пол свое обезболивающее.
– Вы поговорили? – продолжает она.
– Мы расстались.
– Как…?
– Так.
– Я плачу… – вздыхает Кроха. И я плачу, милая… – Отвали, Джеймс!
Ебать! Включается мой мозг. Джеймс - Белла, Белла - Джеймс… Это, блядь, плохо!
– Белла там?
– Танцует.
– И Джеймс, да? Я приеду сейчас…
Массирую лоб в попытке привезти мозги в порядок. Мне нужно за руль и быстро. Но мозги все равно в кумаре. И я запрыгиваю в душ. Холодная-горячая-холодная-горячая… Пробегаюсь по лицу бритвой, горсть зерен кофе в рот и еще одну в карман, как антидот к моему раскумаренному сознанию.
Брелок от тачки, телефон, ключ, хлопок дверью, лифт…
Все мелькает. А значит, я еще не в себе.
А мне НУЖНО доехать. Быстро.
Еще раз встряхнувшись, давлю на газ, пальцы сжимающие руль, немеют. Но мое сердце почти отпускает. Я еду к ней. Она, конечно, не узнает этого, но, возможно, у меня будет шанс сделать что-то важное для нее. Необходимое. Потому что защита от этого мудака ей охуеть, как необходима!
Небольшой калейдоскоп знакомых городских пейзажей - и я влетаю на стоянку, чуть-чуть не зацепив бампером тачку Эмма и не расхерачив себе нос об руль при резком торможении. Но дурь уже отпускает – это действие адреналина и кофеина.
***
– Привет, сладкий! – перекрикивая музыку, Элли впечатывается в мой бок и обнимает за талию.
Яркие цвета и громкая музыка вызывают новую волну эйфории и снова дурманят меня.
Прижимаю ее ближе и тут же, как обычно, отпускаю. А она - нет.
– Ты чего зависла, Кроха? – мои глаза ищут Джеймса, но не находят.
– Болею вместе с тобой…
– Не надо, милая. Где Джеймс?
– У Роуз, вроде. Пойдем к нашим.
Обнимая ее за плечи, веду к диванам.
Таня, Алек, Джейн и мы с Элис.
На сцене Кармэн, и я рад, что там нет Беллы. Потому что я бы, наверное, умер, если увидел ее сейчас. Словно чувствуя, Элли усаживает меня на место, откуда сцену почти не видно и закрывает последний обзор своей любопытной и грустной физиономией.
– Расскажи…
– Нет, – качаю я головой. – Просто поверь, что нет других вариантов.
– Чует моя отшлепанная попка, что ты где-то загоняешься, сладкий… – задумчиво начинает она. – Я видела, как она на тебя смотрела… Как прикасалась к тебе… Как говорила о тебе… Как приняла тебя с твоей трахательной биографией… Что-то не сходится, колись!
Молчу, наблюдая за входом в коридор гримерок. Она - там. Меня ТЯНЕТ… Ломает и скручивает от желания быть ближе. Но мне там больше нет места…
– А ты почему, кстати, не танцуешь? Или эту тему вы с Роуз тоже разорвали?
–Нет. Я «ногу вывихнул». И мы ничего не разорвали с Роуз.
Подпрыгивает на месте, вцепляясь руками в мое лицо.
Не надо смотреть в мои глаза, Кроха! Там, блядь, выжжено все после бомбардировки химией. Еще зацепит неразорвавшимся снарядом…
– Это из-за этого? Царевна прижала тебя? Ты трахнул кого-то, и она психанула?!
– Да.
Лучше тебе знать эту версию, Кроха, а то с тебя станется еще и Белле глаза открыть.
– Что-то здесь не так…
– Не парься. Поздно.
– Не верю…
– Отстань.
– Вот теперь еще больше не верю!!!
– Элли, – слышу я опять сзади голос Хайди. – Пойдем.
– Я позвоню, чтобы услышать настоящую версию… – шепчет мне Кроха. – И не гони пургу! Она любит тебя!
Иди уже, Кроха! Не надо мне тут всей этой хуйни! Не любит! Иначе нет никакого смысла в нашей с ней боли. Иначе она будет расти с каждым днем… А мне так нужно верить, что ей будет лучше после всего того, что я собираюсь сотворить! Не отнимай мою решимость!
– Каллен…
Поднимаю глаза, хотя и так знаю, кто. Джеймс.
– Подлечился?
Ухмыляется. Садится напротив и облокачивается на стол, подаваясь ближе ко мне.
– Это было не слишком умно, Каллен
Наклоняюсь к нему навстречу:
– Мне похер. Я предупредил.
– Так даже веселее… – почти одними губами.
Но я слышу. И мне страшно за нее. Если он посмеет приблизиться к ней, придется отправить его на больничный подольше. Может, не стоит даже дожидаться и урыть мудака прямо здесь и сейчас? Но мне нельзя. У меня еще не сделано одно важное дело. Мне нужно пару дней для оформления своего спектакля. А потом – да!
Отпив из бокала, он, ухмыляясь, встает и идет по направлению к гримеркам.
Встаю следом и вижу, как он останавливается на танц-поле, прижавшись сзади к какой-то девке. Сажусь обратно. Не свожу с него глаз, а он все время смотрит на меня. Мне не нравится игра, которую он затеял…
Музыка меняется, и сцена вспыхивает красным. Это ее номер. Сейчас я буду умирать…
Я вижу знакомый силуэт в красном свете и закрываю глаза. А потом еще и накрываю ладонями лицо, потому что веки не слушаются и все равно открываются.
В моей голове кино с ее участием. Потому что я помню каждый ее рывок и каждый выпад. Пластику ее тела и каждую волну ее волос. Я помню все. Закрытые глаза не облегчают мне жизнь. Ну, или не жизнь, а как там теперь можно назвать то, что со мной происходит?
Встаю и, не глядя на нее, вылетаю на улицу.
Сигареты…
И дышу…
Ну, или не дышу, а как там теперь можно назвать судороги моих легких, не приносящие никакого облегчения?
Затяжка… Еще и еще…
Опять сигарета.
Все мысли прочь!
Сигарета – это я.
Затянись мною в последний раз,
Ткни меня мордой в стекло,
Дави меня, туши мою страсть.
Буду дымить назло.
Боль на фильтре грязным бурым пятном -
Все, что мне от тебя останется.
Урна - мой будущий дом,
И вряд ли мне там понравится.
Серым пеплом осыпятся вниз
Те мечты, что не сбудутся никогда.
Меня вряд ли раскурят на бис,
Шанс если и есть, то один из ста.
Тебе травиться никотином моим,
Тебе кашлять моими смолами.
Выдыхай скорей мой последний дым,
И закрывай окно, а то холодно.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Выдыхай скорей
Мою душу наружу, ей тесно,
В твоих легких так мало места.
Но, если честно,
Во всем виноват я сам.
Нойз Мс – Выдыхай
Пора возвращаться. Там Джеймс…
Уже с лестницы вижу, что ни на танц-поле, ни на диванах его нет.
Ебать! Мне нужно туда зайти. И встретиться с ней. И увидеть ее глаза. И выжить после этого.
Но мне сейчас не о себе нужно позаботиться, поэтому я ускоряюсь и почти бегом залетаю в закулисье. Ее дверь приоткрыта.
Да ну, нахуй!
Он же не посмеет вот так тупо!
Или посмеет?
Шаг. Еще шаг. Еще. Еще. И я касаюсь ручки ее двери. Мне НЕЛЬЗЯ туда! Не факт, что он там!
Негромкий стук чего-то об пол сметает все мои сомнения, и я залетаю.
ОНА!
Одна…
Поворачивается…
Надо уйти.
Но ноги не слушаются.
Тихий вскрик и поцелуй наших глаз. И мы стоим… не могу выдохнуть… Забыл как.
И вдохнуть не могу… тону…
– Ненавижу… - шепчет она, и ее голос заставляет мои веки немного закрываться от удовольствия. - Ненавижу твои лживые суррогатные глаза…
Я киваю.
Не могу сейчас позволить себе понять смысл того, что она говорит. Поэтому просто слушаю совершенное звучание ее голоса.
– Никогда не приближайся ко мне больше…
И я вижу, как шоколадные озера взрываются слезами, и она сгибается под моим взглядом.
Это сильнее меня!
Меня больше нет.
Есть только вырвавшееся наружу окровавленное сердце, и мои руки, которые хватают ее за талию, не позволяя осесть на пол.
И мне хочется сказать, что не надо, что все будет хорошо, но еще больше, что я люблю ее, что не предавал ее. Но я, задыхаясь, только шепчу:
– Белла…
– НЕНАВИЖУ! – кричит, отбиваясь от моих рук. – Ненавижу…
И я отпускаю… И она в слезах опускается на пол.
Ее лицо в ладонях, а плечи вздрагивают, но больше нет ни звука.
– Выйди!
Я закрываю на секунду глаза.
Вот и дракон, охраняющий мою принцессу.
– Выйди.
И я выхожу.