На следующий день я проснулась рано утром, нервничая из-за игры, старт которой должен состояться через 2 часа. Почистив зубы и зачесав волосы назад в хвостик, я подумала о том, чтобы скрутить их в пучок, но отказалась от данной идеи. Прошлые две игры я так и сделала, но волосы так растрепались, что в итоге я была похожа на какаду.
Переодевшись в форму, трясущимися от волнения руками, я кусала губу и ровняла футболку над шортами. Глупо, конечно, все равно она к концу игры будет вся потная и грязная.
Наконец, когда приготовления были закончены, я спустилась по лестнице на два пролета вниз, и оказалось в главном холле. Похож он был на арену, в котором в ряд стояли три кожаных дивана и телевизор. Эта школа была так же хорошо обустроена, как и наша. Правда, в нашей была огромная плазма.
Все уже спустились и ждали в холле, а комната будто звенела от напряжения. Даже Эдвард, который не должен был играть, тоже поддался всеобщему напряжению. Он оживленно болтал с Сетом, пока не увидел меня. Прошептав тому «Удачи», он побежал ко мне и покрыл все расстояние холла за четыре прыжка. Он весь вибрировал от волнения, и я рассмеялась:
- Выглядишь так, будто готов выиграть всю игру в одиночку.
Эдвард усмехнулся:
- Я и чувствую, будто так и должен сделать. Будто в любую секунду должен выйти на площадку с футбольным мячом подмышкой.
И вот вошел тренер.
- Ну что, все готовы? – его слова утонули в бурных аплодисментах, что надобность в зажигательной речи отпала. – Окей, игра начинается в десять, так что давайте пойдем в зал сейчас. Белла, могу я поговорить с тобой?
Глядя на то, как все покидают школу, моя пред-игровая трясучка усилилась от мыслей, что может сказать тренер.
- Прости, Белла. Я забыл сказать этой школе, что ты у нас в команде, так что… это просто чтобы тебя не застали врасплох. Я знаю, что прошлая команда была не очень дружелюбна, когда их предупреждали… - Тренер затих, глубоко вдыхая и вспоминая нашу последнюю игру. – Если ты не хочешь проходить через это вновь, никто не будет тебя обвинять.
- А. Нет, я не возражаю, давайте сыграем, - я уверенно улыбнулась ему. Лучше я умру, чем позволю кому-нибудь остановить меня, когда я уже так далеко зашла.
Тренер Клапп кивнул:
- Тогда удачи тебе там, дитё.
Я скрестила пальцы и усмехнулась. Ну что ж, пора идти в зал.
Я догнала команду, когда Эдвард и Тренер уже уселись на скамейку вместе с нашим вторым составом. Я встала в первую линию, готовая выскочить на площадку и встретиться лицом к лицу с реакцией от своего появления.
- Что хотел Клапп, Беллз? – спросил Джаред из-за моей спины.
Я пожала плечами, будто меня это никак не волновало:
- Он забыл сказать им, что у нас в команде девчонка.
Джаред замолчал, и даже спиной я могла почувствовать его напряжение.
- Ты хочешь отсидеться в углу? – наконец, спросил он. Кто-то услышал его вопрос, и теперь все столпились вокруг меня, желая узнать, что случилось.
Когда я нехотя объяснила им ситуацию, это словно отрезвило их. Я закатила глаза:
- Ой, да ладно вам, что тут такого? То, что я не попаду на обложку их календаря сексуальных игроков в конце года, - я игриво подмигнула им. – Я все еще собираюсь играть.
Сет, принявший это легче всех, усмехнулся и повеселел.
- Да, вперед Белла!
Поддержка и энергия снова начали расти, в то время как мы праздновали нашу силу. И когда нас вызвали на площадку, мы взорвались криками, выбегая в зал.
Крики поддержки на трибунах стихли, когда они увидели меня, ведущую команду, но никто из нас не сбился с ритма. В любом случае, мы стали так еще более решительны.
Я заняла свою позицию на выброс мяча, когда парень встал прямо передо мной и оглядел меня с удивлением. Встав прямо, я обнаружила, что он был на добрый фут выше меня (30 сантиметров). Да и шире где-то на столько же.
Это был стратегический шаг, который мы использовали каждую игру. И до сих пор он работал.
- А разве ты не должна быть там? – спросил он, указывая пальцем на линию, за которой должны быть все черллидерши. Хотя, с нашей стороны там никого не было. Тренер не сказал, почему, но целиком и полностью отказался брать их с собой на наши игры.
Я лишь улыбнулась парню.
Раздался свисток, и я подпрыгнула за мячом. Парень напротив меня даже не потрудился этого сделать, наивно полагая, что его рост сыграет свое дело. Все они пытались принизить меня, выставляя напоказ различия в наших размерах.
Я успела лишь кончиком пальца отбросить мяч Джареду, и он тут же побежал с ним на противоположную сторону площадки. Обогнув парня, с которым до этого стояла лицом к лицу, я побежала на открытую позицию. Когда Джаред сделал пас Сету, тот отдал мяч мне, я прицелилась и открыла счет нашей команды, учитывая, что и тридцати секунд не прошло.
Парни из другой команды, которые до этого лишь снисходительно улыбались мне, теперь стояли в полном шоке: большинство из них еще и шага со своих первоначальных позиций не успели сделать. Медленно их шок переходил в ярость от того, что их побила девчонка и ее команда.
Мы продолжили набирать очки, а другая команда все больше и больше злилась, пока не накалилась до предела и не начала носиться по площадке.
Когда команда противников выбросила мяч из-под корзины, мы все были готовы и открыты. Им удалось провести мяч почти через весь зал, но Джаред умудрился выхватить его и передать пас мне. Я быстро перевела его с нашей стороны и побежала к корзине противника, чтобы там передать пас Сету.
Внезапно такое знакомое чувство мяча под рукой исчезло, так же как и ощущение пола под ногами. На мгновенье мир перевернулся, и я оказалась на полу. А через секунду я почувствовала боль: мой скальп горел в том месте, где были собраны мои волосы, которые явно кто-то сильно дернул, чтобы сбить меня с ног.
Часть ребят из моей команды остановились и посмотрели на рефери, ожидая свистка на пенальти. Его глаза как раз осматривали меня на полу, в то время как я смотрела на своего нападавшего: в руках у него была моя резинка, которую он содрал с моей головы. А на резинке была добрая часть моих волос.
- Эй! – закричал Эдвард. Повернув голову, я увидела его стоящим на площадке и кричащим на рефери. – Как вы моги не увидеть этого! – его голос разлетелся по всему залу, и почти что был заглушен слабым «фуу» с трибун, но этого было не достаточно.
Клапп встал с Эдвардом и зло посмотрел на судью, который, наконец, дунул в свисток. Эдвард и Тренер слегка расслабились, пока не услышали:
- Если вы еще раз прервете игру, вы будете выведены из здания.
Мы все изумленно уставились на него, но продолжили игру. Теперь, когда другая команда знала, что у них есть предвзято относящийся к нам судья, они стали еще хуже. Меня дважды бросали на пол, и каждый раз я поднималась на ноги, в надежде поменять их мнение обо мне и успокоить команду и Эдварда.
Это было даже хуже, чем в последнюю игру. Самое ужасное, что со мной сделали тогда, это впечатали в стену. И то всего раз.
Один синяк на руке, который заметили только Эдвард и Элис.
Мне снова отдали пас, и на этот раз я внимательно следила за противоположной командой, ища опасность. Мой локоть болел в том месте, где я сильно ударилась им в последний раз об пол, да и нога начинала меня по-настоящему беспокоить, где на нее случайно наступили.
Краем глаза я заметила парня, который чуть не содрал с меня скальп. Я побежала быстрее, когда он начал надвигаться на меня, но и дураку было ясно, что я могу не успеть до корзины. Увидев открытого Джареда, я быстро кинула ему мяч.
Когда я перестала быть его мишенью, то немного расслабилась и стала искать место, где во мне нуждались больше всего. Сету, казалось, нужна была как раз эта помощь, и я направилась к нему.
Никогда не думала, что это будет так трудно.
Что-то сильно врезалось в меня и отбросило на пол.
Вокруг меня все потемнело.

Эдвард
Вокруг Беллы появился, будто, какой-то свет, которому я не придавал значения, но который выделял ее из всей толпы и делал центром моего внимания. Это было куда труднее просто сидеть и смотреть на игру, чем не ударить в ответ Джареда, труднее, чем уходить с уроков Беллы. Остальные «испытания», в которые были вовлечены другие девушки школы, ничего не значили по сравнению с этим. До смешного просто было сказать Лорен идти домой и все обдумать, было даже легче отказываться от номеров, которые мне давали.
Из своих мыслей меня вывел большой парень, который ранее схватил Беллу за волосы. Он бежал прямо на мой свет моей жизни.
Кровь вскипела в моих венах, и я еле удерживал себя, чтобы не присоединиться к Белле на площадке и не проучить этих мальчишек. Я был бы даже не против врезать хорошенько раз или два судье.
Заметив этого парня, Белла быстро отдала мяч Джареду, тщетно пытаясь отвести от себя нападающего. Она все еще бежала по площадке, оставаясь открытой для товарищей, на случай если кто-нибудь из команды кинет ей мяч, и совершенно не обращала внимание на парня, который все еще приближался к ней. Глупо было полагать, что эти игроки будут играть по правилам.
Парень врезался в Беллу плечом и повалил ее на пол.
Даже со своего места я услышал, как ее голова ударилась об него с характерным треском.
Мое тело заледенело.
Даже после того, как она упала, она два раза перевернулась, прежде чем ее тело остановилось. Она лежала лицом ко мне, но, благодаря мистеру Честно-играющему, который сорвал с нее резинку, ее волосы закрыли от меня ее лицо. Я даже просто не мог посмотреть на него, чтобы удостовериться, была ли она в сознании или нет.
Я не сводил глаз с ее лежащего тела, чувствуя добела накаляющий меня гнев. Я ждал, пока она поднимется.
Но она не двигалась.
Я услышал, как другая команда начала поддерживать друг друга и смеяться, к ним даже присоединились ребята из зала. Но Белла все еще не двигалась.
Никто не заметил, как я безмолвно встал, но сразу все стихли, когда увидели, как я иду к площадке. Казалось, будто я во сне, я даже почти что не чувствовал пол под своими ногами.
В зале стало неуютно тихо, когда я дошел до бесчувственного тела Беллы.
Я повернул ее, такую маленькую, теплую и мягкую, на свои руки. Ее голова упала раньше, чем я смог подставить руку и поддержать ее, и я смог четко увидеть рану. Сбоку на ее лбу была кровавая отметина, как раз там, где она ударилась с полом и содрала отполированной поверхностью себе кожу.
Ее голова безжизненно упала назад, и волосы рассыпались за ее спиной, открывая лицо. На нем застыло обманчиво мирное выражение, будто она тоже спала.
Посмотрев в карие глаза ее нападающего, я увидел, как он самодовольно улыбался мне и, уверен, был горд собой и своими братьями, которые ополчились против этой маленькой девушки.
Его улыбка дрогнула, когда он встретился со мной взглядом, а после перевел взгляд на девушку, которую сбил с ног. Первое реальное осознание о том, что он сделал, наконец, настигло его.
В абсолютной тишине зала мой тихий, но очень четкий голос был слышен даже на последних рядах.
- Доволен собой. Уложил девчонку в три раза меньше себя. Твои родители могут тобой гордиться.
В моем голосе не было эмоций. Я все еще был в плену шока, охватившего меня. Парень инстинктивно посмотрел на трибуны, находя того, кого искал. Не в силах долго задержать там взгляд, он снова посмотрел на девушку в моих руках.
Я лишь кивнул в сторону рефери. Я ничего не мог сказать сверх этого, чтобы заставить его чувствовать себя еще меньшим человеком, коим он чувствовал себя сейчас. Или должен был чувствовать. Казалось, этого человека совсем не заботила ситуация. Конечно, не заботила, ведь он принадлежал к тому типу мужчин, которые лучше умрут, чем признают женщину с собой на площадке равной. Его седина была обманчива. Он не достиг той мудрости, которую должен был получить за время своей жизни.
Подняв Беллу на руки, я старался поддержать ее голову так, чтобы не повредить ее еще больше, чем уже сделал. Зал по-прежнему молчал, в то время как я шел к скамье, что можно было услышать скрип моих шагов по идеально отполированному полу, подготовленному, словно, специально для бойни, которая сейчас и происходила.
Если бы Белла встала, они бы продолжили сбивать ее, пока она оказалась бы не в состоянии встать вовсе.
Я знал как никто другой, какой устрашающей может быть Белла. Когда ты смотришь на нее, создается ощущение, что с тобой стоит человек ростом в тридцать три метра. Именно так она себя и преподносит. Она показывает себя сильной и храброй личностью. Она ставит себя уверенной, впечатляющей, глубокой, спортивной и экстраординарной девушкой. И это все Белла.
Но она была всего лишь ста шестидесяти пяти сантиметровой и пятидесяти килограммовой девушкой. Она была маленькой и хрупкой. Она была теплой и сладкой. Она была сострадающей и понимающей, мудрой и образованной, честной и доверчивой. И не важно, сколько Белла собиралась бороться с этим, не важно, сколько она собирается противостоять тому, чтобы люди видели это, она все равно была лишь маленькой напуганной девочкой, которая отчаянно старается добиться того, что никто не собирается ей давать.
Все, кто смотрел на нее сейчас, на то, как баскетбольная форма облегала ее мягкие линии тела, мог увидеть ее настоящую. Такую, какой она была за своими стенами, которые она построила, чтобы защитить себя от того презрения, которое все проявляли по отношению к ней.
Я соорудил безопасное место для нее в своих руках. Место, куда она всегда могла вернуться. Место, которое будет всегда только для нее. И в котором сейчас она была как в своей тарелке.
После этого игра протекала довольно вяло. На площадку вызвали одного парня со скамейки запасных, чтобы тот заменил Беллу, но с ее уходом энергия испарилась. У всех, кроме Джареда, который забрасывал мячи в корзину с каким-то ярым остервенением.
Я до сих пор не мог сказать ни слова, хотя чувствовал волны эмоций Джареда, которые он пытался побороть и спрятать, чтобы не выместить их во время игры. А я все еще не мог отвести глаз от Беллы в моих объятиях и не думать о том, что мог бы вмешаться раньше.
Когда игра закончилась, я встал и уже было собрался отнести Беллу в ее комнату, когда парень, сбивший ее, тихонько похлопал меня по плечу. Повернувшись, я увидел его, смотрящего на Беллу, которая все еще была без сознания в моих руках.
- У нас есть обычай, пожимать руки игрокам другой команду. В знак уважения, - проговорил он тихим, извиняющимся голосом. И прежде чем я смог открыть рот и сказать ему, что он не заслуживает того, чтобы коснуться ее, он осторожно взял бесчувственную руку Беллы и пожал ее. – Хорошая игра, - пробормотал он, и сразу же направился к выходу. На спине его футболки я впервые разглядел букву «К», располагавшуюся прямо над его именем. Точно такая же «К» была на олимпийке Белле. Этот парень был капитаном.
Остальная часть команды, следуя его примеру, выстроилась в линию. Некоторые жали Белле руку, как их капитан, другие сжимали ей плечо, а один даже убрал с ее лба волосы и мягко поцеловал ее нежно кремовую кожу. Все они бормотали свое признание, и уходили.
Наконец, я мог по-настоящему увидеть то, почему Белла продолжала сражаться даже после всего этого насилия. Потому что, несмотря на все это, она была победителем. Она прокладывала себе путь в другой мир, оставляя за собой четкий след для других, по которому они пойдут в свое время.
Всем просто-напросто нужен лидер.

Белла
Постепенно я начала осознавать о пульсирующей боли в моей голове, будто в мозг заложили реактивный двигатель. Вздрогнув, я хотела встать с пола и сказать всем, что со мной все хорошо, но неожиданно для себя поняла, что лежу на чем-то мягком и укутана во что-то теплое, вместо твердого и холодного.
Ахнув, я резко села, и тут же у меня закружилась голова. Эдвард лежал в постели рядом со мной, и на его лице не было и намека на улыбку, которую я ожидала увидеть. Может, мне стоило бы пошутить, чтобы снять напряжение, но пульсирующая боль в голове заглушила все посторонние мысли.
- Ты в порядке? – спросила я, понимая, что Эдвард не улыбнется, и, беспокоясь о том, что случилось что-то плохое. Я быстро оглядела комнату, пытаясь понять, где нахожусь. Это было похоже на ту комнату, где я остановилось, но сказать точно было трудно – они все выглядели одинаково.
- Нет, не в порядке, - тихо буркнул он. – А ты даже не удивлена, что все так произошло, - на секунду Эдвард задумался о том, что только что сказал, и на его лице возникло странное выражение ужаса. – На прошлой игре… когда ты вернулась домой с той игры…
Я отвела взгляд и ничего не ответила.
По выражению лица Эдварда стало ясно, что слова, которые я не озвучила вслух на его вопрос, повисли перед ним в воздухе.
- Ты знала, что это случиться? - прошептал он.
Молча мы буравили друг друга взглядами. Вдруг Эдвард резко потянул меня за руки и крепко прижал к груди. Я была потрясена этой внезапностью, ожидая, что он рассердится на меня.
- Прости меня, - все тем же шепотом отозвался он. – Я должен был остановить это, должен был вытащить тебя из игры еще в тот первый раз, когда он коснулся тебя, - Эдвард покачал головой, продолжая бормотать еще какие-то глупости.
Я подождала, пока он успокоиться достаточно, чтобы услышать меня:
- И ты думаешь, что я позволила бы тебе? Думаешь, что я ушла бы с… - я остановилась, не договорив предложение, и меня словно озарило ужасное осознание. – Все видели, как ты уносил меня с площадки? – ахнула я. Это был самый худший показатель моей слабости. Хуже, чем когда Эдвард закутал меня в свою куртку на холоде, хуже, чем когда он отнес мои сумки в отель, и даже хуже, чем когда он стоял на страже душа.
Они, наверное, все думают, что я жалка. Просто жалкая девчонка, которая не может сама справиться на площадке. Другая команда, скорее всего, наслаждалась своей победой на маленькой девочкой, которая вырубилась после одного легкого удара.
Эдвард, наблюдавший за эмоциями, появляющимися на моем лице, раздраженно выдохнул:
- Прекрати глупить, Белла, никто не осуждает тебя.
Я фыркнула над его попыткой заставить чувствовать меня лучше. Очень сомневаюсь, что кто-то после этого хорошо думал обо мне. Я даже не представляю, могу ли встретиться лицом к лицу с моей собственной командой.
- Мы выиграли? – наконец, спросила я, решив, что в случае чего большой коричневый бумажный пакет будет самым подходящим способом спрятаться ото всех.
Эдвард вздохнул:
- Да, твоя команда добралась до финала.
Я облегченно выдохнула.
- Хорошо, - я пробежалась взглядом по комнате, пока не нашла часы. Я попыталась сосчитать, на сколько часов я вырубилась, но не могла вспомнить, когда именно потеряла сознание.
Чтобы отвлечься от этого, я решила занять голову чем-то менее тревожным.
- Эм, Эдвард? Я хотела спросить тебя кое о чем.
Он снова вздохнул, показывая, что все еще терзает себя мыслями о том, что я вышла на площадку. И тут у меня возникла идея, как бы я могла разыграть это себе на руку. А то он взял на себя слишком большую часть вины за это, что было не правильно.
- О чем?
- Почему… раньше, ты не хотел менять Миссис Х на Мисс Х. Просто интересно, почему, - я удобно устроила голову на его груди, глядя на то, как действует мой план. Эдвард тихонько усмехнулся.
- Ты и правда еще не поняла? – спросил он больше для себя, чем для меня. Когда в ответ ему послужила моя тишина, он начал сам. – Для меня Миссис Х никогда не была просто ты. То есть это всегда была ты, но еще это была и сама идея того, что ты была моей, была занятой. Отсюда и Миссис. Я хотел иметь хоть какой-нибудь намек на обязательства. Я всегда хотел, чтобы ты была моей, но Миссис Х было нечто большее от того, о чем я мечтал всю жизнь.
- Пока смерть не разлучит нас, - пробормотала я, и Эдвард грустно усмехнулся.
Я вздохнула и такое привычное пульсирование в голове, словно от тысячи молоточков, начала тускнеть. Воспользовавшись случаем ясно мыслить, я задала вопрос, который мучал меня с того момента, как я увидела его рисунок. Но я всегда забывала спросить об этом или просто-напросто трусила.
- То задание по Английскому… с рисунком и биографией. Ты помнишь его?
Эдвард напрягся, но потом его мышцы расслабились, и он пораженно выдохнул:
- Да.
Я четко помню тот рисунок. По ночам я никак не могла избавиться от мысли о нем, пока плакала, пытаясь понять, что это значит. Иногда я плакала из-за того, что Эдвард хотел сказать, а я понимала, что он прав.
Если бы на рисунке я просто стояла на коленях на холме, окруженная красивыми цветами и сверхъестественным потоком света, выбивающимся из-за облаков и падающим на мое лицо, я бы просто постаралась пропустить это мимо себя. Но я была сломлена на вершине этого холма, и это беспокоило меня. Были сломаны кости моих крыльев, серые перья отвратительно выступали из них, а одежда была порвана и испачкана грязью и темными пятнами, которые можно было истолковать как слезы или кровь. Я точно не могу сказать.
Я была не только физически сломлена. Мои щеки были мокрыми от слез, а глаза смотрели в небо, умоляя о том, что так же осталось за гранью воображения. Я чувствовала, что Эдвард пытался сказать мне, что я была слабой, что нуждалась в том, чего не имела, чем-то неуловимом, что не подпускало меня к источнику силы и мужества.
Знакомое чувство злости обожгло мои глаза слезами, едва я снова попыталась подойти ближе к разгадке этого рисунка, которым Эдвард пытался что-то донести до меня.
- Так почему я сломлена?
Эдвард осторожно провел рукой по моим волосам, помня о том, что мой скальп может еще болеть.
- Потому что ты достаточно цела, чтобы быть сломленной, - прошептал он мне в волосы. – Ты сильна достаточно, чтобы быть слабой.
Я отстранилась от него и вскинула вверх подбородок, упорно пытаясь противостоять его обвинению, в то же самое время, пытаясь противостоять и самой себе.
- Я не слабая.
Эдвард вздохнул и лег глубже на кровать, смотря лицом в потолок и заводя обе руки за голову.
- Не думаю, что объяснил тебе достаточно хорошо, - Эдвард замолчал, подбирая правильные слова для своего объяснения. – Это как… Я не уверен, не знаю, как объяснить это правильно. Может, у меня и не получится, но я попытаюсь. Ты такая хорошая, Белла, такая слишком жестокая и страстная во всем, что делаешь. Многие люди не имеют такого рвения к жизни, как у тебя. И поэтому каждый раз, когда ты видишь людей, которым нужна помощь, потому что они не могут помочь себе сами, ты отдаешь часть себя, часть своей доброты, радости и силы, потому что ты достаточно сильная для того, чтобы поделиться с ними. Но при этом ты никогда не позволяешь им вернуть это тебе, когда они встают на ноги, - Эдвард повернул голову и полностью уверенным взглядом посмотрел на меня, которым сквозило каждое его слово. – Ты настолько целая личность, что это ломает тебя, учитывая, что ты никому не позволяешь помочь себе.
Я отвела взгляд от его проницательных глаз.
- Ты не прав.
Эдвард снова вздохнул:
- Конечно, не прав, - пробормотав что-то еще себе под нос, он сел.
Я быстро села за ним, и моя голова закружилась, едва я выпрямилась.
- Куда ты собираешься?
Эдвард посмотрел на часы на стене, и я проследила за его взглядом. Почти десять тридцать. Кажется, я пробыла без сознания слишком долго. Удивительно, но я чувствовала себя усталой, будто потратить весь день на бесцельное лежание было не достаточным отдыхом.
Эдвард снова посмотрел на меня, в то время как я все еще изучала часы.
- Думаю, я должен дать тебе поспать.
- Я не хочу, чтобы ты уходил, - пробормотала я жалобно. Я слабачка, теперь все это знают, так чего скрывать это еще более, если это значило, что Эдвард останется со мной чуть подольше?
Тот невесело усмехнулся:
- Ты уверена? Я не хочу, чтобы после пошли какие-нибудь слухи.
Я закатила глаза: ну, конечно же, если все увидят, что Эдвард Каллен останется на ночь в комнате Беллы Свон, они будут косо смотреть.
- Ты теперь хороший мальчик, Эдвард, никто даже не подумает о том, чтобы пускать слухи.
Эдвард, казалось, боролся сам с собой: он то и дело смотрел то на дверь, то на меня. Тяжело вздохнув, он запустил руку в свои волосы:
- Белла…
Не могу в это поверить. Эдвард Каллен заботится о моей репутации. Когда это мы успели поменяться местами? Теперь Эдвард волнуется из-за меня, старается исправить меня.
Я улыбнулась внезапной идее, посетившей меня.
- Я сегодня сильно ударилась головой. Возможно, у меня сотрясение мозга. Разве ты не должен остаться со мной на всю ночь и не убедиться, что я проснусь утром?
Эдвард тут же нахмурился:
- Так не честно, - а я заулыбалась еще сильнее. Он покачал головой и усмехнулся. – Знаешь, для того, кто так рьяно утверждает, что ему никто не нужен, ты слишком легко показываешь себя одинокой.
Я пропустила его слова мимо ушей и отодвинулась на другой край, когда Эдвард залезал в постель. А я уже было начала думать, что он ляжет где-нибудь в другом месте, но он забрался рядом со мной и обнял меня своими теплыми и дарящими безопасность руками.
- Спокойной ночи, Белла. Сладких снов, я буду здесь, когда ты проснешься, - прошептал мне он на ухо, а затем закончил свое предложение легким поцелуем в мою макушку.
Я улыбнулась в ответ на безмолвное окончание предложение:
- Спасибо.