Глава 8


Джейкобу не составило большого труда собрать названную Беллой сумму. Уже через два дня он созвонился с ней и сообщил:
– Деньги у меня.
– Хорошо, – спокойно отреагировала она. – Там, на визитке, указан мой адрес. Ты сможешь занести их сегодня?
– А может, ты… – начал Джейк, надеясь встретиться с ней не у нее дома.

– Нет, – остановила она его, – я не могу... Тебе придется приехать самому.

Блэк досадливо поморщился. Ее квартира вполне могла оказаться ловушкой, из которой он, возможно, не выберется. Он понимал это так же, как и то, что не может сказать ей «нет».

– Хорошо, я скоро буду, – буркнул он и положил трубку.

Тяжело вздохнув, он снял с рубашки белый ворот, идентифицирующий его как священника, но решил не переодеваться полностью – в темном он чувствовал себя увереннее, темное не позволит ему забыть о том, кем был и кем стал.

Взяв такси, Джейкоб отправился по указанному адресу. «Не самый лучший район, но и не худший», – отметил он про себя, пока ехал.

Белла открыла сразу же, как только он подошел к двери ее квартиры. Босая, одетая в простенький халат до колен, перехваченный на талии поясом, с мокрыми волосами, все еще разогретая и разрумяненная после душа, она заставила его замереть от неожиданности.

– Привет, – пропела она невинным голосом, будто не понимала, что ее внешний вид не совсем приличен.

– Кхым, – прокашлялся Джейкоб и, с трудом ответив на приветствие, прошел вслед за ней в комнату.
Стараясь отвлечься, он принялся разглядывать ее квартиру. Кухня справа, большое обзорное окно напротив, отдельная спальня, мебель недорогая, но все чисто и уютно.

Белла молча ждала, пока Джейк осматривал ее жилье.
– У тебя тут неплохо, – выдавил он из себя.
– Спасибо, – нетерпеливо ответила она.

Заметив ее выжидательную позу, Блэк кивнул. Все правильно, он пришел сюда не за тем, чтобы раздаривать комплименты.

Вытащив из кармана сверток с деньгами, Джейкоб положил его на журнальный столик. Белла безразлично посмотрела на него и коротко бросила:
– Я верну через пару месяцев.
– Можешь оставить себе, – покачал он головой.

Она пожала плечами, а Джейк, так и не дождавшись приглашения, сам сел на диван и устало произнес:
– Белла, скажи, чего ты хочешь?

Она ничего не ответила.
– Я приму любое твое решение... наказание... – попытался он еще раз достучаться до нее.

Девушка опять не ответила, лишь продолжила задумчиво смотреть на него, будто решаясь на что-то.
– Белла, – снова обратился Блэк к ней.

Наконец, резко выдохнув, она решительно подошла к нему, положила руки ему на плечи, наклонилась и прошептала на ухо:
– Тебя, Джейкоб, я хочу тебя.

Он дернулся, попытался отодвинуться, но Белла села ему на колени и обхватила ногами. Прижавшись к его груди, она вцепилась в него так, словно хотела слиться с ним в единое целое.
Член Джейка упирался ей в бедро, и он ничего не мог с этим поделать.

– Я хочу тебя, – снова повторила она. – И ты ведь тоже хочешь…
Священник мог проявить стойкость: он делал это с тех пор, как поступил в семинарию. Он мог отказать любой другой женщине, но только не ей…

– Не делай этого со мной… – тихо попросил он, когда ее губы потянулись к нему. Его последнее слово, «пожалуйста», потонуло в поцелуе, в котором они слились.

Ее горячий язычок без труда раздвинул его упрямо стиснутые губы и проник в рот, мягко прошелся по зубам, вызывая у него стон наслаждения.

Джейкоб растворился в знакомых, горячих губах, в проникающих движениях ее языка. Жадно впившись в ее губы, он пьянел от возбуждения, которого был лишен последние двенадцать лет.

Но когда ее руки опустились ниже и, поглаживая его возбужденную плоть, принялись расстегивать ремень на брюках, Блэк остановил ее:

– Постой, не надо. Мне нельзя, – перехватил он ее запястья.

Белла послушно остановилась. Вглядываясь в его черные, умоляющие ее прекратить глаза, она шепотом произнесла:

– Это то, что я хочу от тебя, Джейк. То, ради чего я вернулась. Неужели ты мне откажешь?
С легким стоном он отпустил ее руки и сдался. Теперь Джейкоб знал цену своего прощения.

***

На Рождество, как и было обещано, в гостиной дома в Лос-Анджелесе собралось все семейство Калленов.

Первой к Белле подошла Эсме и сердечно обняла девушку:
– Я рада видеть тебя, милая. Тебя и Эдварда вместе, – подчеркнула она. Встав по правую сторону от Изабеллы, она кивнула остальным.

Следующей была Элис.
– Я думаю, мы поладим, – прощебетала она, искренне улыбаясь. – Джас, подойди сюда, – позвала Элис своего любимого.
– Не обращай на него внимания, он немного смущается... – пояснила она Белле и, взяв за руку Джаспера, представила еще раз, хоть они формально уже и были знакомы.

Последней к Белле подошла Розали. Старательно пряча взгляд, она произнесла заранее заученную фразу:
– Добро пожаловать к нам в семью…

В воздухе при этом незримо витало напряжение. Казалось, Каллены до последнего не были уверены в том, что Роуз скажет именно эти слова – слова, которые ей надлежало произнести.
Эдвард хмыкнул: он с самого начала знал, что больше всего сопротивления Белла вызвала у Розали; та все еще вспоминала безобразную сцену, произошедшую в их доме двенадцать лет назад. Ответственность за нее лежала на Роуз, но она все так же считала неверным, что брат связался с такой, как Изабелла.

Но он не стал ей ничего говорить – все еще впереди. Сегодня Эдвард наконец собирался рассказать родным не только о том, как познакомился с Беллой, но и почему он встретил ее той ночью на дороге. Пришло время им узнать, что Белла – другая, способная ради любимого человека пожертвовать собой. Настало время поменять их отношение к ней…

А пока они приняли ее только ради него. Приняли, даже не зная о ней всей правды. В их глазах она все еще оставалась той, кем он ее однажды представил. Конечно, ему претили взгляды Джаспера и Эммета, которые они кидали на Беллу; парни, как ни пытались, все равно не могли скрыть своего любопытства.
Но, сжав кулаки, Эдвард улыбался. Он понимал: им понадобится время. Главное, его семья готова идти ему навстречу.

Позднее Эдвард принялся рассказывать им историю, которая произошла двенадцать лет назад. Его повествование было не только о Белле – он говорил и о себе, о своих ошибках, которые совершил из-за одиночества и от скуки. Поначалу все было таким незначительным, несерьезным, временным. Но скатиться в пропасть жажды, потерять остатки человечности оказалось очень просто.

Рассказал он и том, как тяжело ему далось возвращение, показал шрамы – цену боли и нечеловеческих усилий. Попросил прощения за то, что бросил семью и пропал на столько лет, не давая о себе знать.
Поведал Каллен и про то, как вел себя с девушками, с Беллой. Не забыл он про Джейкоба, про боль, которую тот причинил Изабелле. Про нелегкое решение обратить девушку.
– Я люблю ее, – просто сказал он в конце своей речи и еще крепче прижал к себе Беллу.

Его семья была потрясена. Конечно, кое о чем они уже успели догадаться сами, но кое-что стало для них полной неожиданностью.
«Бедные дети», – мелькнуло в голове Эсме.
«Как они справились...» – удивилась Элис.
«Хорошо, что он вернулся, – думал Эммет, прикидывая в уме, как положит Эдварда на лопатки. – Как же давно мы с ним не дурачились».
Роуз было неловко.
Джаспер был изумлен.

А Карлайл подвел черту:
– Изабелла, мы с удовольствием примем тебя в нашу семью. Ты можешь рассчитывать на любого из нас так же, как на Эдварда.

***
– Можно поговорить с тобой, – попросил Карлайл позднее.
Эдвард согласно кивнул. Он уже догадывался, о чем хочет пообщаться с ним отец. И хоть ему была неприятна эта тема, отказаться он не мог.

Элис утащила Эсме и Беллу наверх показывать подарки, которые купила в Нью-Йорке. Он не стал подниматься вместе с ними, позволяя им наладить отношения между собой.

Вместе с Карлайлом он направился в сторону выхода. Ему не хотелось, чтобы кто-нибудь подслушал их разговор, поэтому они вышли за ворота.
Провожаемые подозрительными взглядами охраны, они брели вверх по пустынной улице.

Кругом дорогие особняки, за высокими стенами которых играла музыка, праздновалось Рождество, собирались семьи. Кое-где лились слезы, где-то скандалы. Но все, что бы в них ни происходило, оставалось там, за стенами.

– Я по поводу Джейкоба... – наконец произнес Карлайл, не зная, как лучше начать разговор с сыном.
– Все в порядке, – успокоил его Эдвард. – Ты хочешь спросить, что я собираюсь с ним делать?
– Да, – кивнул отец и принялся пояснять: – После того как вы с Беллой пропали, я сделал для парня все, что было в моих силах. Он вдруг стал проявлять такое религиозное рвение, что мне пришлось задействовать все свои связи и устроить его в семинарию. Потом он принял сан... Но ты, наверное, и сам все это знаешь.

Конечно, все Эдварду уже было известно.
– Я это к тому, чтобы ты, сынок, оставил прошлое в прошлом... Не стоит его ворошить, – задумчиво протянул Карлайл. – Понимаешь, о чем я?
– Понимаю, – спокойно ответил Эдвард. – Ты хочешь, чтобы он остался безнаказанным?

– Эд, мы не судьи. Ты и сам совершил немало поступков, за которые должен понести наказание. Ты только вернулся, у нас наладились отношения… Я не хочу на тебя давить, но просто прошу, будь снисходительнее к парню. Он изменился, поверь мне.
– Я знаю, – пожал плечами сын.
– Ты его уже видел?
– Да, – спокойно ответил Эдвард.
– И что? – с надеждой спросил Карлайл. – Ты же ведь прочел его мысли и знаешь, как он изменился.
– Я-то прочел, но меня немного смущает, почему ты так в нем уверен?

Карлайл пожал плечами.
– Ты ведь меня знаешь. Кроме того, пока я возился с ним, я привязался к нему. Теперь мы часто созваниваемся. Я бы не хотел, чтобы ты сделал ему больно.

Пару минут Эдвард не говорил ни слова. Задумчиво уставившись на раскинувшийся перед ними город, он молчал.

Наконец он развернулся к отцу:
– Я не могу ничего обещать… Я никогда не забуду той боли, которую он причинил Белле. Но даю тебе слово: если он и будет наказан в ближайшее время, моей вины в том будет немного – он сам выроет себе могилу.
– Ты что-то планируешь? – напряженно спросил Карлайл. Слишком хорошо он знал сына…

Эдвард неожиданно рассмеялся.
– Отец, ты был прав! У нас все только стало налаживаться, давай не будем портить отношения из-за какого-то Джейкоба.

Но Карлайл отрицательно покачал головой.
– Ты вроде бы и изменился, Эдвард, но теперь мне почему-то кажется, что не так сильно, как я надеялся, – печально произнес он.

Положив Карлайлу на плечо руку, Эдвард «успокоил» его:
– Я изменился, отец. И я докажу тебе это, поверь.

Предыдущая глава