С радостью я смотрела на светящегося улыбкой Эдварда.

— Нам надо поставить это в особенное место, — мой голос пропитали эмоции, когда наши глаза встретились.

— Да, — шепнул он, осторожно взяв подарок в ладони, когда я медленно и осторожно вернула ее ему. Волшебная игрушка, она стала своего рода талисманом, напоминающим Эдварду Каллену, чего он стоит. Что его жизнь и боль спасли кого-то от такой же судьбы. Мне хотелось видеть этого ангела на видном месте в доме, просто чтобы мой малыш никогда не забывал об этом.

Я чуть не расплакалась, когда он понес ангелочка в нашу спальню, словно тот был настоящим маленьким созданием, которое устало и нуждалось в отдыхе. Эдвард выглядел так невинно и юно, и моя любовь к нему стала в тысячу раз сильнее. Кэти улыбнулась мне храбрясь.

— Чудесный поступок, Кэти, — я приобняла ее левой рукой и поцеловала в макушку. — Знаешь, ты каждый день трогаешь сердце отца. И то, что вы сделали с Керри для него, просто потрясающе. Ты и понятия не имеешь… Спасибо, малышка.

Кэти мне улыбнулась и покрепче обняла меня.

— Мне нравится, когда ты так зовешь меня, — тихо призналась она, словно стыдилась, что кто-то еще узнает это.

— Мне нравится тебя так звать, — расплылась я в ответной улыбке и снова поцеловала ее волосы, так напоминающие мне локоны Эдварда. — Давай-ка приготовим поесть для папочки, а?

Но не будучи любительницей готовить, девочка сморщила нос и отстранилась от меня, направляясь к шкафчику за тарелками.

— Я накрою на стол, что скажешь? — предложила она.

— Ладно, — вздохнула я, но моя решимость не пропала, когда-нибудь она будет готовить со мной.

Когда Эдвард вернулся через пару минут, Кэти поприветствовала его у стола, снова прикидываясь официанткой.

— Доброе утро, сэр, — вежливо улыбнулась она, через ее руку было перекинуто полотенце. — Столик на одного?

Он улыбнулся ей, и когда я глянула на него, то заметила искреннее счастье, его глаза практически светились им.

— Я бы предпочел столик с двумя прекрасными девушками, если у вас такой есть, — усмехнулся он, ожидая, когда его посадят. — Мне нравятся брюнетки и рыженькие. Блондинок не надо.

— Конечно, сюда, — она отодвинула стул и вытерла его полотенцем. — Вот так. Что скажете?

— А где девочки? — спросил Эдвард.

— Сейчас будут, расслабьтесь! — она округлила глаза, и Эдвард захохотал.

Пока я жарила блинчики, то потихоньку узнавала, чем же Кэти так нравилась эта игра в официантку.

— В свободное от актерства время я подрабатываю официанткой, — поделилась она с Эдвардом, наливая ему апельсинового сока. — У меня только прошло выступление, вообще-то.

Усмехнувшись, я разложила блинчики на тарелки и выставила их на стол рядом с плитой, а затем крикнула:

— Дзынь-дзынь! Заказ для первого столика!

— Прошу простить, сэр, ваш заказ готов, — сообщила Кэти и кинулась ко мне за тарелками. Я только взяла одну, чтобы они все не оказались на полу.

— Привет, я Белла, — пошутила я, ставя тарелку напротив своего места. — Я брюнетка, которую вы заказывали.

— О-о-о! — Эдвард приподнялся, наполовину встав, а я села. — Привет! Я Эдвард.

— Если вам эта не понравится, у нас есть другие брюнетки, — влезла Кэти.

У меня отвисла челюсть, а Эдвард едва сдерживал смех, когда я кинула на него строгий взгляд.

Кэти улыбнулся, явно не подразумевая ничего плохого. Но я все равно собиралась позже уменьшить ее узкие джинсы в стиралке.

— Нет, мисс, спасибо, — теперь Эдвард пытался выкрутиться. — Похоже, вы выдали мне самую лучшую. Спасибо. Теперь осталась лишь самая красивая рыженькая, какая у вас есть.

Кэти, ухмыляясь, заняла свой стул.

— А это я.

Улыбка Эдварда стала шире.

— Так я и знал!

Не люби я их и не будь они такими милашками, то я бы им заткнула рты кляпами.

— Тут только этот парень? — решила подразнить я, и теперь челюсть упала у Эдварда. Я же, улыбаясь, вскинула руки. — Шучу! Просто шучу!

Кэти хихикала, наслаждаясь происходящим, но губы Эдварда коварно приподнялись в уголках, а пальцы медленно подбирались к банке взбитых сливок на столе.

— Давай, пап! — закричала Кэти. — Лови ее!

Он встал, я тоже, пятясь от стола под его пристальным взглядом, его палец лежал на носике баллона, пока Эдвард пару раз хорошенько потряс его, готовясь к нападению.

— Правда, я просто шутила, — я вскинула перед собой руки, когда Кэти стала наступать бок о бок с отцом. Они походили на двух львов, выслеживающих свою жертву.

— По мне, так ты такой красавчик, — говорила я, видя, как он, покачивая головой, шел на меня, оставляя все меньше места на побег. — Самый красивый парень в мире!

Тогда я в отчаянии схватилась за возможность избежать сливок в лицо и голову.

— Я люблю тебя! — сказала я со слащавой улыбкой, но судя по его взгляду, мое признание его не зацепило.

— Маркус, ты голый! — заорала я, смотря в сторону двери, где никого не было, но оба Каллена оказались довольно глупы и повернулись, давая мне возможность бежать.

— А-а-а-а! — кричала я, слыша их шаги за спиной и убийственный визг Кэти.

— Лови ее, пап! Лови!

Будучи безрассудной и не продумав побега, я побежала вниз по лестнице, ведущей в подвал. Черт! Теперь я в ловушке! На дверях погреба висит замок, а ключа у меня нет. Дерьмо!

Обернувшись, я увидела Эдварда с дьявольской ухмылкой на губах и юным отродьем рядом.

— Похоже, Белле больше некуда бежать, Кэти, — проговорил он сексуальным озорным тоном.

— Я приготовила вам блинчики с шоколадом, — напомнила я, понимая, что обречена.

Эдвард подошел ближе и улыбнулся мне, выглядя при этом еще более пугающим, пока я ждала свой шампунь из взбитых сливок.

— И мы любим тебя за это, — ухмыльнулся он, стоя так близко, что практически прижимался ко мне, а затем шепнул: — А позже, обещаю, я помогу тебе вымыть сливки из волос в душе.

Было даже весело, когда он занес банку над моей головой и принялся выдавливать содержимое. Кэти заливисто хохотала, я же стояла неподвижно, позволяя ему делать самое плохое, на что он только был способен. Эдвард покрывал мои волосы белой пеной, словно рисовал, закончив с головой, выдавил немножко сливок мне на нос и рассмеялся. Я же смотрела на него, и тут он поцеловал меня в нос. Я тут же простила его в душе. Но об этом он узнал намного позже.

Скажем так, Эдвард очень, очень хорошо моет в душе девушку с надломленным эго и взбитыми сливками в волосах. К моменту, когда он нес меня в кровать, я уже забыла обо всем и только смеялась над собой при воспоминании об этой ситуации. Забавный момент, объединивший нас троих. Жаль, они не знали, что их задницы следующим утром ждала месть от меня, которую я готовила, пока они спали. Да, именно так. Эдвард и его милая малышка получили две банки взбитых сливок в семь утра воскресенья. Думаю, им понравилось пробуждаться таким образом. Пару секунд мне даже не было видно лица Эдварда. Я чуть не описалась от смеха, а затем они оба начали за мной гоняться, выглядя при этом, как два белых подтаявших зомби. Как аукнется, так и откликнется, ребят. Простите.

С этими двумя весельчаками, с которыми я жила, всегда так. Вообще-то, мне это нравилось. Легкие и веселые моменты были необходимы в водовороте таких событий, как маршалы, кошмары, походы к психологу, отъезд Керри и воспоминания о Кевине. Если им хотелось смеяться и брызгать на меня сливками, то я за. К тому же, похоже, я научила Эдварда способу получше покрывать меня ими, когда мы остались наедине.

Учеба шла в гору. Конечно, я посещала предметы, которые уже изучала, но после скучных занятий меня ждала группа Джоша, я с головой погрузилась в их работу. Мне довелось говорить о том, что я люблю, о различных теориях о методах лечения, спорить со студентами моего уровня и слышать их аргументы. Это было чудесно, и я наслаждалась каждой проведенной с ними минутой. Вместе с Джошем в качестве моего партнера я ходила по домам, а Эдвард был молчаливым наблюдателем. И мне повезло пообщаться с горожанами – незнакомыми мне людьми, которые хотели поговорить именно со мной о своих проблемах. Это было приятно. Я делала это – шла за мечтой. Мне казалось, что я вернулась на свой путь, только в этот раз мое сердце наполнялось любовью, пока я бежала по его изгибам. У меня было больше сил сейчас, в том смысле, что когда я слышала о проблемах в любви и отношениях, то могла некоторым образом поставить себя на место этих людей и понять их.

Эдвард всегда вел себя хорошо во время нашей работы и молчал. Подозреваю, что в некоторые дома мы попадали лишь тогда, когда женщины в дверях могли разглядеть Эдварда и Джоша, которые улыбались и просили разрешения зайти на минутку. После этого я могла спрашивать хозяек, почему им казалось, что мужьям наплевать на романтику, и пытаться удержать их внимание, пока эти два парня-супермодели сидели и улыбались им.

Эдвард делал что мог, чтобы облегчить мою жизнь. Я расхохоталась над его предложением “немного себя приуродить”. Он отпустил щетину и сильно растрепал волосы, отчего выглядел только соблазнительней. Черт. Женщины, прознав о нас, начали звонить и просить прийти к ним домой именно нашу команду.

Но в конечном счете я помогала людям, что было для меня достаточно. Эдвард говорил, что гордится мной, да и я сама чувствовала за себя гордость. Теперь у меня были замечательные друзья, в том числе и Джош. Он стал мне как старший брат. Ни разу он не выдал ничего не уместного и не подкатывал ко мне. Мы только говорили обо всем на свете. О наших семьях, детстве, делились забавными историями. Мне пришлось много сочинять, когда я рассказывала историю нашего с Эдвардом знакомства.

Когда я спросила Эдварда об этом, то мы вдвоем придумали отличную историю “знакомства”.

— О-о-о! — Эдвард лежал в темноте на кровати и выдавал очередное предложение. — Знаю! Ты оказалась в ловушке горящего здания, а я был пожарным, который спас тебя в самую последнюю секунду.

Сердце немного кольнуло от осознания, почему он хотел быть им. Думаю, он сам понял это, потому что практически тут же отказался от своих слов.

— Вычеркни это. Прости, Белла.

— Я люблю тебя, малыш, — ответила я, гладя его по руке, а затем поцеловала ее. — Мне не нравится, что мы вынуждены придумывать какую-то ложь, словно стыдимся настоящего знакомства. Я люблю нашу историю. Люблю тебя. И горжусь нами и всем, через что нам пришлось пройти, чтобы построить совместную жизнь. Я не хочу ничего придумывать.

— Я тоже, — согласился он, ведя пальцами по моим волосам. — Но пока это необходимо. Когда-нибудь мы расскажем всем правду, обещаю.

— Хорошо, — улыбнулась я. — Давай посмотрим… Как мы встретились? Хм-м…

— О, я знаю! — воскликнул он. — Я пел в рок-группе, а ты была одной из зрительниц и тут же влюбилась в меня. А когда я увидел тебя, то стал петь только тебе.

— О боже, мне нравится, продолжай, — промурлыкала я, прижимаясь к нему и целуя обнаженный сосок.

— Не, мне не нравится, — передумал он. — Люди будут просить меня петь или играть на гитаре, или еще чего. А этого делать я не хочу.

— Почему нет? — спросила я, обводя пальцами круглый сосок, с которым играла. — Я обожаю твой голос.

— У меня отвратный голос, давай сменим тему. Что скажешь… — он избегал меня, и мне хотелось знать почему.

— У тебя отличный голос, ты великолепно поешь, — возразила я. — Я влюбилась в тебя только сильнее, когда впервые услышала в душе «Музыку ночи». Тогда я написала в своем блокноте, что восторгаюсь тобой. Восхищалась тогда и делаю это сейчас. А теперь расскажи, почему ты не хочешь петь перед людьми.

— Белла, — начал он, но я не собиралась позволить ему увернуться, пока не расскажет.

— Эдвард, — сказала я в ответ, давая понять, что ему не сбежать от доктора Беллы.

— Виктория, — выдал он ненавистное мне слово. Я так и знала, что причина в ней.

— Иногда она приказывала мне петь, — признался он. — Во время отдыха в игровой, или когда привязывала, или для ее друзей… что нового? Виктория дрянь, следующий вопрос…

— Твой голос – один из твоих даров, Эдвард, — я ласково водила рукой по его груди. — Ей стоило ценить тебя и твои таланты, но она этого не делала. Ее упущение. Но тебе не следует считать, будто твоя одаренность подпорчена или еще что-то. Я вижу тебя и ценю все, чем ты являешься, все твои цвета прекрасны. Не прячь их.

В ответ я ничего не услышала, но обрадовалась, когда он перевернулся ко мне и поцеловал с таким чувством, а затем еще два раза, нет, три. Эдвард обнял меня и шепнул:

— Я так сильно тебя люблю…

— Я тебя сильнее, — прошептала я, втягивая его вызывающий привыкание аромат и позволяя ему заполнить легкие.

После мы начали создавать идеальную историю первой встречи для нас. Перебрав отличные варианты, такие как: застрять вместе в лифте, заселиться в колледже из-за ошибки администратора в одну комнату и, мое любимое, встретиться в очереди супермаркета, где он добавил недостающую мне сумму, мы все-таки остановились на той, в которой присутствовала Кэти.

Мы познакомились, когда Кэти и “Энтони” оказались на моем пороге, продавая печенье девочек-скаутов. Они оба обворожили меня, и я скупила у них все коробки со сладостями, а затем вдруг небеса разверзлись и начался ливень, заливая их. Я быстренько впустила их к себе, выдала полотенца, приготовила горячее какао, ну а остальное уже история. Эдварду понравилось, и, должна признать, рассказ получился довольно милым.

— Вот люди удивятся, когда мы расскажем им правду когда-нибудь, — заметила я. — Но мне нравится твоя идея. Очень невинная. Отлично. Даже после всего тобой увиденного ты все еще чист, Эдвард. И это говорит о твоей силе, знаешь.

Мне казалось забавным, как в нашей истории Эдвард торговал печеньем вместо того, что на самом деле продавал в нашу первую встречу. Я все еще чувствовала тот поцелуй в гримерке после того, как мы заключили сделку, он отпустил меня со словами “скучай по мне”.

М-м-м… мужчина!

На самом деле я понимала настоящую причину, почему Эдварду нравилась эта история. В ней он играл роль отца Кэти, ходившего вместе с ней по домам и продававшего печенье, как он всегда мечтал делать. Ежедневные мелочи, которые он пропустил в прошлом Кэти, чем собирался заниматься с ней, но не смог. Ему хотелось хоть как-то вернуть их, и я отлично это понимала. У меня тоже не было таких воспоминаний о родителях после маминой смерти. Так что мы остановились на истории с печеньем девочек-скаутов. Мне она нравилась, как и то, что природа или Бог приложили руку к нашим отношениям, когда начался дождь.

Питер также никуда не делся из нашей жизни и всегда был рядом, когда требовалось. Его лист пациентов рос, новости довольно быстро распространялись по городу в основном благодаря сарафанному радио, но и отчасти из-за визиток, которые я раздавала во время своих посещений по домам. Я ему об этом не говорила, но, думаю, он знал. Как-то, когда я открыла ему дверь, он заключил меня в крепкие объятия. Эдвард провел весь вечер, сверля его взглядом. Кэти все еще улыбалась Питеру с мечтательным выражением лица, а он прикидывался, будто не замечает, молча надеясь, что она вскоре его забудет. Но он не игнорировал ее. Постоянно разговаривал с ней и интересовался ее делами и учебой.

Мы с Эдвардом по-прежнему ужинали по субботам перед сеансом психолога у Джимми Чана, и каждый раз был таким же приключением, как первый. Маркус все так же ругался и оскорблял, Эдвард краснел от оскорблений, а я сидела и пыталась есть и не обращать на этих двух кретинов внимания. Больше заведение не пустовало, но Маркус всегда находил нам местечко. Он никогда не говорил этого вслух, но приятно, что он не забывал своих двух любимых посетителей.

Дженна с Маркусом до сих пор встречались, складывалось впечатление, что у них все серьезно. Свое свободное время она всегда проводила с Маркусом и Тао, иногда даже целые выходные. Нам однажды выпал шанс увидеть родео с Маркусом и Тао в субботу, и это было потрясающе! Мне не верилось, что Дженна способна на такие опасные штуки! Должна признать, она была лучшей наездницей, даже лучше мужчин! Хорошо, что мне все же не пришлось ее убить. Пока.

Я так рада, что Эдвард не обязан участвовать в шоу родео. Даже у клоунов там была смертельная работа – отвлекать быков, когда те скидывали наездника, чтобы ковбой мог добежать до ворот и уйти.

За прошедшие недели со Дня святого Валентина мы стали лучше общаться с Тао. Большую часть времени Эдвард служил переводчиком, но я выучила некоторые основные слова. Кэти оказалась самой терпеливой и интуитивно-понятной в разговорах с ним. Порой ей даже необязательно было говорить на японском, одного ее движения было достаточно ему для понимания. Чудесно, что языковой барьер не препятствовал их дружбе. В свою очередь, Тао выучил немного английских слов. Он знал, как сказать мне “очень хорошо” после ужина за нашим столом, а еще “спасибо”. Еще он узнал, как говорить “красивая”, и Кэти постоянно слышала это, когда открывала ему дверь.

Мне нравились занятия Эдварда. Он был отличным учителем, и я возбуждалась, наблюдая за ним, когда мы сидели за кухонным столом, как послушные ученики, в том числе и Маркус. А позже присоединилась и Дженна. Последнюю пару раз даже Дональд Дак присутствовал и делал изрядные заметки. Он стал пай-мальчиком-ботаником класса, постоянно поднимал руку и пытался впечатлить Эдварда. Что за придурок. Втайне я надеялась, что Маркус забьет ему стрелку за школой в три часа.

Эдвард был таким грамотным и терпеливым, обучая нас, всегда оставался добрым, если кто-то незначительно ошибался. А его японское произношение, боже! У меня постоянно мурашки бегали по всему телу. Я знаю, что в Нью-Йорке Эдвард хотел поиграть в учителя и ученицу, но в тот вечер мы решили обойтись без ролевых игр. А в последнее время мое мнение по этому поводу изменялось.

Сейчас я гадала, как сексуально выглядел бы Эдвард в очках. Плохо фантазировать с двумя детьми в комнате! Веди себя прилично, Белла, будь внимательна. Или учитель попросит тебя остаться после урока и вымыть доски. Черт!

Появилось желание попасть в неприятности, заставить его строго посмотреть на меня, чтобы он наказал меня за неправильные слова. О Господи, мне нужна вода! Может, снова плесну себе стаканом в лицо.

— Мари, — вдруг обратился он, глядя на меня, и что-то спросил на японском.

Я уловила одно слово… о-оу… Заколебавшись, я попыталась понять, что значило остальное. Там был глагол, я знала…

И вот он, строгий взгляд. Ох, мамочка, да!

— Э-э, — я огляделась вокруг, затем встретилась с глазами Эдварда и поняла, что меня поймали за мечтаниями. И в воздух взлетела рука Дональда Дака. Боже, ненавижу тебя, Дональд!

— Опусти руку, Дональд, — Эдвард не сводил с меня глаз, ожидая ответа.

— Я не знаю, что ты сейчас сказал, — призналась я, заливаясь краской, и опустила взгляд в тетрадь, чувствуя себя грязью. — Прости.

— Будь внимательна, пожалуйста, — ухмыльнулся он, что увидела только я, поскольку его голос оставался глухим и властным.

— Обязательно, уже, прости, — закивала я.

Кивнув мне в ответ, он продолжил урок, а Маркус усмехнулся мне.

Когда Эдвард повернулся к нам спиной, я по-быстренькому показала Маркусу язык, отчего Тао засмеялся. Нас всех наказали, заставив писать глаголы сотню раз. Мистер Каллен злой.

Но такой горячий!

Приближалась весна. Март перешел в апрель, и наступило время нашему малышу Эдварду отправиться на курсы по ветеринарии. Кэти весь вечер фотографировала Эдварда после работы, приговаривая, “Это папа ужинает перед первым учебным днем” и “Это папа чистит зубы, чтобы изо рта приятно пахло в первый учебный день”.

— Скажи, когда дойдешь до “Папа надевает чистое белье для завтрашнего первого учебного дня”, — пошутила я, за что получила от них такой взгляд, словно я растлительница малолетних или еще чего.

Эдвард будет работать с семи утра до трех дня, затем приходить домой поужинать и немного отдохнуть, а с семи вечера до девяти или половины десятого у него занятия. Сложно будет без него по вечерам, и я действительно буду по нему скучать, но я знала, что для него это изменит жизнь. И нас все еще ждут выходные вместе с ним.

Мы с Кэти проводили его до машины, он держал книги и улыбался нам, позволяя дочери сделать еще один его снимок. Я стояла рядом с магнитофоном и протянула к нему микрофон спрашивая:
— Как себя чувствуешь, Энтони? Взбудоражен?

— Очень, — усмехнулся я. — Но мне пора на учебу, так что дождись меня, детка.

Я захихикала, а Кэти простонала.

— Фу-у-у, папа!

— Ну же, пап, скажи что-нибудь приятное! — девочка шла за ним по пятам.

— Что-нибудь приятное, — послушно повторил он и ухмыльнулся, смотря на меня.

Затем, уже сев в машину, он посмотрел на нас и на секунду стал серьезным.

Забрав у меня микрофон, он заговорил:
— Я хочу сказать, что сейчас смотрю на двух самых важных людей в моей жизни. Девочки, я вас так сильно люблю обеих, моя мечта, на которой я уже поставил крест, осуществилась. Каждый раз, когда мне кажется, что я застрял на не имеющей конца дороге, вы двое находите для меня новые пути, о которых я даже не мечтал, и они ведут меня в замечательные места. Ведут нас. Я не подведу вас. Вы будете мной гордиться.

— Мы уже тобой гордимся, — тут же вставила я, совершенно не колеблясь. Уверена, в моем взгляде, направленном на него, читалась эта гордость.

— Всегда, — добавила Кэти.

— Всегда, — повторила я, улыбаясь ему шире.

Эдвард смог ответить лишь групповым объятием, что было не так легко с ним, сидящим в машине. Поцеловав нас, он сказал в микрофон.

— Ну вперед! Осторожней, ветшкола! Тони едет!

— У-у-у! — завопили мы с Кэти, как фанатки, когда он завел мотор и начал выруливать с подъездной дорожки. Пару секунд мы даже бежали рядом с машиной, а Эдвард смеялся и махал нам, после чего указал на Кэти и велел ей быть осторожней и не слишком приближаться к машине.

Мгновение спустя его уже не было, а мы с Кэти неторопливо направились к дому. Я обняла ее, усмехнувшись, и спросила:
— Итак, вернемся к твоему отказу от готовки…