Свон

– Пра-щ-щайте, офицер Ньютон, – в десятый раз за вечер проговорила я, улыбаясь и хихикая при виде его жалостливого лица.
Господи, он проводил меня домой, а я думала, что чётко дала понять, что со мной он не поднимется, однако Ньютон всё время искал предлог проводить меня до квартиры.
Идиот.
– Ну же, Белла, мне нужно отлить. Всего на минуточку?
Я тряхнула головой.
– Ты парень, иди и ссы в кусты, – я расхохоталась.

Ссать в кусты.

Забавно.

Знаете, а ведь женские прелести зовут «кустами», а «писать»… это…

Фу, мерзость какая.

Забейте.

Ньютон прислонился к своему «крузеру» – наверняка ему не дозволялось тусить после смены, и парень по-собачьи наклонил голову, выпятив губы.

Да неужели?

Я попыталась представить Каллена с таким выражением, и между ног сразу закололо и стало мокро при мысли, чтобы он отымел меня, как вчера.

Несколько раз.

Я закусила губу, мой взгляд остекленел, бровь поднялась, а Ньютон неверно это воспринял, улыбаясь мне и сговорчиво наклоняясь.

Его губы почти коснулись моих, как я отдёрнула голову как можно дальше назад.

– Что, по-твоему, ты творишь? – я адски взбесилась, кладя руку ему на грудь.
Она была мягкая – не то, что у Каллена, у которого крепкие, как камень грудные мышцы и твёрдые кубики пресса, за которые подержаться можно.
И приятный, упругий член…
– Я думал… ты была…
– Ты много думаешь, Ньютон, – я развернулась на пьяных ногах, пошатываясь. – Увидимся завтра, спасибо за выпивку.

За которую ты хотя бы заплатил.

Я скрылась в своём доме, позабыв о парне, надеясь, что он словил намёк и ушёл.

По пути наверх в лифте я прислонилась головой к стене и закрыла глаза, чувствуя опустошённость, что не залезу в постельку к Каллену.

Иногда он меня бесит.

Такими вот уходами по-английски.

Я вздохнула и выставила руку перед лицом, улыбаясь, шевеля пальцами.

– Похоже, сегодня только я и вы, детки, – бросила я пальцам, ухмыляясь, будто пришла к самой лучшей идее.

Колокольчик звякнул, двери открылись, я прошла по коридору и перелопатила всякую хрень в рюкзаке, выуживая оттуда ключи.

– А.

Нашла.

Я открыла дверь к своё жилище, всё бросила, за исключением мобильника, который отнесла на диван.

Я спешно разделась, открыла сотовый, печатая Каллену смс-ку.

Я стояла посреди гостиной, полураздетая, и полулежа на полу, проговаривая вслух слова.

«Решаю… некоторые… личные… дела, Каллен…»

Я хихикнула, отправляя сообщение.

Затем послала ему следующее.

«Мои пальцы… делают… то… что… ты… должен… делать… Подумай… об этом… когда заснёшь… один… сегодня».

Умник.

Я отправила и захлопнула телефон, затем вспомнила ещё кое о чём.

Я раскрыла сотовый и напечатала:

«Ты… должен мне… отменный… трах… своими… длинными… сексуальными… пальцами… по возвращении… – Затем добавила, умничая, – мой друг».

Я послала смс-ку и захлопнула телефон, кидая его на пол и забираясь на диван голой, готовая к счастливому времяпрепровождению с самой собой.

Я закрыла глаза, укладываясь на спину и думая о Каллене, его глазах, губах… Я скользнула пальцами в свои складки, и, боже, какая я же влажная, – неудивительно, что Каллен ругался как матрос, трогая меня там.

Я рассмеялась, размазывая смазку по клитору, поначалу нежно потирая его, представляя язык Каллена на нём; раздвинула ноги как можно шире, воображая, как открываю их для него.

Для его рта и языка.

– М-м-м-м, вот тут, Эдвард.

Свет был выключен, темно хоть глаз выколи, за исключением тонкой полоски уличного света, проникающего сквозь занавески.

Я почти слышала, как он шепчет мне на ухо: «Как тебе нравится, Свон?» или «А так хорошо, Свон?»

– Блядь, Эдвард… – простонала я.
Какие черти понесли его в Нью-Йорк? Я бы с радостью съездила с ним, не важно, какая проблема у него там возникла.
– Ух.

Не ожидала, что мой клитор настолько чувствителен к имени Каллена или мыслям о нём, или мыслям о нём, трогающем меня, но… вот дерьмо…

Я как можно глубже занырнула пальцами в себя, жалея, что это не пальцы Каллена, чувствуя себя дуррой за то, что пыталась воспроизвести чувства, которые он вызывал во мне.

– Глубже, Эдвард… так глубоко.
Едва слова слетели с моих губ, как я согнула пальцы, чередуя мягкие и жёсткие поглаживания клитора, пока…
– Трахни меня!

Боже, да я совсем отчаялась, раз думаю, что удовлетворюсь таким способом.

Я ничтожество.

Крупное ничтожество за то, что считаю, будто оргазм сотрёт мысли о Каллене из моей головы.

Я отправила ему последнее сообщение до того, как завалилась проспаться после стольких «Маргарит», выпитых во время невьебенной шарады-свидания с Ньютоном.

Я печатала сообщение, моргая, пытаясь сфокусироваться на экране.

«Ненавижу тебя за то, что приходится трахать себя пальцами. Чтоб ты знал».

Я захлопнула телефон, кинула его на пол, затем потопала в постель, устраиваясь поспать, когда услышала громкий звук.

Будто кто-то кинул камнем мне в окно, но ничего не разбил.

Пьяная вдрызг, я быстро сообразила, схватив пистолет, лежащий на прикроватном столике, и в чём мать родила, крадучись, подобралась к занавескам, осознав, что шторы были нараспашку во время моего рукоблудия.

– Дерьмо!

Я пошла по стенке, чтобы никто снаружи меня не увидел, и задёрнула шторы, выглядывая, а вдруг кто ошивается поблизости, но увидела лишь пару смеющихся человек внизу, входящих в уличный магазин.

Я выгнула шею, всматриваясь в окна напротив, проверяя, не подглядывал ли кто за мной, но увидела лишь тьму.

– Хм-м-м, – пробурчала я, рывком плотно закрыла шторы, сонно пройдя в спальню, плюхаясь ничком на комфортную кровать.

Последнее, что помню, как улыбалась при мысли, что завтра Каллен вернётся и что есть большая вероятность, что к следующему вечеру меня как следует оттрахают.

---

Всех с наступившим Новым годом! Пока Обезьяна вступает в свои права, героиня наша тоже времени не теряет. Померещилось ли по пьяне, или вдруг кто подглядывал за ней? Обо всём этом можно поговорить тут и на форуме.