Прошедшие две недели стали для меня незабываемыми. Складывалось ощущение, что все секретари и работники отдела кадров узнают меня по голосу, но с упорством ежиков продолжают кормить обещаниями о рассмотрении резюме в ближайшем будущем.

Лишь в двух издательствах меня пригласили на собеседование, которое я с треском провалила. Нет, даже не так. Это они провалили собеседование. Во-первых, я не могла пойти работать в издательство, в котором по офису бегали крысы размером с котенка. Ну, и во-вторых, я не хотела работать в фирме, где главный редактор настолько охамел, что прямым текстом заявил, что вакантное место будет моим, если я пущу его под свою юбку.

Пару раз звонили коллеги с прошлой работы, чтобы поерничать над моими проблемами в поиске работы. Они с упоением рассказывали, какими словами вспоминает меня бывший босс. Хотя я его не виню, у Аро не было причин думать по-иному. Босс просто не мог понять все правильно, учитывая обстоятельства моего увольнения. И все из-за этого Каллена!

- Эй! Так вот почему у меня уши горели все те дни. Почему ты винила во всем меня?
- Но я же была права!
- А кто тебе сказал?
- Шестое чувство.
- Которое у тебя напрочь отсутствует, любимая. Итак, почему же?
- Ну, не могла же я винить себя во всех грехах, верно?
- А как насчет презумпции невиновности. Не пойман… ну, сама знаешь.
- А ты что-то имеешь против?
- Да не так, чтобы очень… Все – лишь бы ты улыбалась.

Мало того, что Эдвард нарисовался посреди полурабочего субботнего дня без приглашения, точнее приглашения неизвестно откуда появившегося, так еще и умудрился сорвать переговоры! Он, попрощавшись с Вольтури и отказавшись от повторной встречи, буквально вылетел из офиса следом за мной. Связав бегство парня и поцелуй у входа в офисное здание, Вольтури совершенно несправедливо обвинил меня в срыве крупной сделки.

И знаете, что он сказал во всеуслышание моим коллегам? Видите ли, я не смогла сдерживать свои нифоманские замашки даже на работе, и поэтому он меня уволил! Не я ушла, а он меня уволил!

Совершенно очевидно, что на меня были повешены все последние срывы поставок, как самим начальником, так и нерадивыми менеджерами среднего звена. Хотя, признаться честно, я не особо расстраивалась по этому поводу, поскольку проблем у меня и без этого хватало.

Во-первых, оно же и во-вторых, и в-третьих, мне нужна была работа. Еще неделя-другая - и у меня закончились бы наличные и тогда: «Привет, Форкс! Мама, папа, рада вас видеть!» Это, конечно, хорошо, что всегда есть, куда отступить в случае неудачи, но это не для меня. Я просто не могла сдаться! Не имела права! Это не в моем характере!

Из-за отсутствия ежедневного обязательного в современном мире рабства я просто прозябала в безделье. И оно сводило меня с ума.

- Я думал, что тебе незнакомо словосочетание «свободное время» в принципе.
- Сомневаюсь, что ты часто меня видел без ребенка и себя рядом.
- Разве? А если хорошо подумать?
- О нет! Не напоминай!
- Не буду, хотя эта тема для обсуждения неисчерпаема!
- Я сказала «нет»! Все, закончили этот разговор!
- Что-то не так сегодня? Нет, я знаю, что ты миленькая мегера, но сегодня, кажется, обострение…
- Малышка всю ночь капризничала, я не спала совсем.
- Прости, что не рядом.
- Ничего, я привыкла. Возвращайся быстрее.

Вы когда-нибудь делали генеральную уборку пять дней подряд? А я делала, потому что не могла сидеть на месте и ждать, когда какая-нибудь курица с обесцвеченными волосами наконец соизволит посмотреть листок формата А4 с моими данными.

В теории можно, конечно, было встретиться с Джесс или Майком. Но если второй больше не вызывал у меня доверия, то до подруги было просто невозможно дозвониться. Телефон Джессики неизменно прелестно бесстрастным голосом раз за разом отвечал, что абонент игнорирует все входящие, выключив телефон. Вот если бы было наоборот, и Ньютон, а не Стенли был недоступен, то я бы была, несомненно, рада.

Этот… этот… придурок забрасывал меня сообщениями с мольбами, требованиями и просто просьбами. Правда, он сам еще не определился, чего от меня хочет: то ли встретиться, то ли поговорить, а может быть, чтобы я ответила на звонок или даже открыла дверь.… Впрочем, мне было все равно на его желания, я их игнорировала.

- Очень умно поступала.
- Если бы это еще помогало!
- Ну, он все равно оказался бы в команде лузеров так или иначе.
- Еще бы! Тяжелая артиллерия подоспела вовремя.
- Интересно, с каким видом артиллерийского оружия у тебя ассоциируюсь я?..
- Эту тему тоже закроем. На время.
- Ладно. В любом случае, во второй раз спасать тебя от озабоченного ухажера было не очень приятно.
- Можно подумать, что ты был в восторге от первого!
- В первом случае цель оправдывала средства…

В череде всех моих горестей самой пугающей все же был неизменный лидер: приезд матери. Она приезжала так скоро, а дни до встречи с ней текли так быстро! Я не успевала подготовиться ни морально, ни материально, если можно так выразиться.

Прежде чем переходить к встрече с матушкой, наверное, стоит, немного рассказать, что из себя представляет моя семья.

- Думаешь, стоит тратить время?
- Оно может подсказать некоторые мотивы моих поступков.
- Ладно, давай поглядим.

Давным-давно, когда на земле жили мамонты, а деревья были большими.… Ладно-ладно, шучу. Итак, все началось в один пасмурный день миллион лет назад.

Чарли Свон, мой отец, а некогда известный игрок в покер, сорвав какой-то несоизмеримо большой куш в Вегасе, умудрился выжить и решил остановиться. Папа обуздал свою страсть к азартным играм и, имея достаточно денег при себе, приступил к осуществлению мечты – к созданию семьи с любимой женщиной.

Для ее осуществления Чарли вернулся в родной Вашингтон, в городок с населением менее четырех тысяч человек – Форкс. Поселившись в небольшом домике у озера, папа начал ухаживать за своей школьной любовью, а на тот момент вдовой, Рене Дуаер. Первый муж мамы погиб при исполнении, какой-то проезжий чересчур разбушевался в баре и пырнул ножом Фила, пытавшегося успокоить не в меру буйного гостя города.

Рене долгое время не могла простить моего отца и отвергала его ухаживания. И тут даже я не могу винить ее в излишней осторожности и строгости. Когда-то папа бросил маму, уехав за большими деньгами. Он даже не попрощался тогда.

Замаливать грехи ему пришлось долго. Дед говорил, что даже пару раз угрожал Чарли табельным оружием, чтобы тот уехал, но папа не отступил.

- Мне жаль, что не знаком с твоим дедом.
- Почему?
- Твоя мать говорит, что характером ты пошла в него.
- Ну, шериф был очень строгим, но справедливым. Ты думаешь, она это имела в виду?
- Скорее, твое упрямство в некоторых вопросах.
- А я думала, что это семейное.
- Нет, твоя сестра намного мягче.

Наверное, не стоит говорить, что он все-таки убедил моего деда и мать, что способен вести спокойную размеренную жизнь? Они поженились и у них родились две замечательные дочери. Если старшенькая была полной копией матери, да и любимицей, то младшая – целиком и полностью папина дочка от внешности до повадок и привычек. Два зеркальных отражения двух совершенно разных людей…

- А ты, видимо, считаешь, что похожа на отца.
- Мама убедила меня в этом.
- Не льсти себе, в тебе сидят оба: и дед-законник, и папа-авантюрист.

Моя мать была безумно красивой женщиной в молодости, впрочем, с возрастом она выглядела все лучше и лучше. Как хорошее французское вино, которое с годами приобретает терпкий и насыщенный вкус. Правда, у нее был, есть и, наверное, останется один большой недостаток – неумение слышать других. Если Чарли с этим как-то смирился и даже научился справляться, то нам - мне и моей старшей сестре - приходилось терпеть это безропотно, что для меня было практически невыносимо. Папа, конечно, как мог сглаживал последствия буйств тирана в нашем доме, но даже он не всегда решался вступиться за нас.

- Я думал, что ты старшая в семье.
- Я младшая, что за сомнения?
- Потому что тираном и деспотом в нашей семье являешься ты, а согласно...
- Что? Ты же уже согласился, что ты во всем всегда виноват. Лишь бы я улыбалась…
- А я и не отрицаю. И если ты позволишь мне слово молвить, то скажу, что ты не похожа на отца так сильно, как думаешь. Ты вообще отличаешься от них всех.
- Чем это?
- Тем, что ты просто другая. У меня иногда складывается ощущение, что тебе повезло нахватать у своих родителей все самые «выдающиеся» качества и добавить в этот коктейль свою привлекательность, сексуальность, ум и...
- Ты подлизываешься? Что-то натворил? Тебе не кажется, что тебя куда-то далеко от повествования понесло? Может быть, просто позвонишь, и мы поговорим о том, насколько ты убежден в моем уме и сексуальности, заодно обсудим размер твоей провинности?
- Во-первых, кое-кто излишне подозрителен, а во-вторых, уж точно не сейчас, любимая. Прости, но вылет через пять минут.
- Как всегда увернулся. Лети, я ужасно соскучилась.

Особенно не повезло мне: с моим бурным и непоседливым характером я постоянно что-то ломала, с кем-то дралась, влезала в окна одноклассников…

- Ну-ка, на этом месте поподробнее.
- Ты же вылетаешь через пять минут.
- Данное известие меня заинтриговало.
- Потом поговорим. Лети.
- Да я же голову себе сломаю, пока долечу! Ты лазила в окна своих одноклассников?
- Ничего серьезного, милый, просто подростковые увлечения, не больше! И прекрати ревновать меня к каждому упоминанию мужчин в рассказе.
- Если я перестану тебя ревновать, то кто будет?
- Спокойно! Только третья глава, а я уже боюсь, что мир станет на несколько десятков молодых мужчин меньше.
- Я держащий себя в руках ревнивец.
- Сделаю вид, что поверила.

Рене была строгой, упрямой, принципиальной во всех вопросах, которые касались нашего воспитания. Все аргументы Чарли во время споров родителей разбивались о напоминание о том, как папа сбежал из родного городка в поисках лучшей жизни. Я не говорю, что мама не любила отца, но простить до конца ей не позволяла гордость, поэтому то и дело она напоминала ему о проступке. Заткнуть не в меру правильную жену во время воспитательного процесса Чарли не позволяло чувство вины. В общем, так и жили, мама читала нотации, а папа залечивал наши детские раны и обиды на нее любовью и мягкостью.

- Еще одна причина, почему я должен как можно скорее перевестись на другую должность.
- Что?
- У нашей малышки не будет контраста. Я не хочу, чтобы она нашла замену на мою роль утешителя в лице какого-нибудь постороннего человека.
- Ты так уверен, что воспитывать буду именно я?
- Ты уже этим занимаешься, а мне придется исправлять последствия.

Анжеле повезло. Сестра вышла замуж сразу же после школы за претендента, который полностью соответствовал представлению родителей об идеальном муже для нее. Мама была довольна тем, что Эрик из хорошей семьи, уже закончил колледж и строил карьеру в местном филиале коммерческого банка, а папа был рад, что Анж любит и любима этим парнем.

Что до меня… Я как-то не привыкла лезть в дела старшей сестры. И меня вполне устраивало все в женихе Анжелы. Она говорила, что счастлива с ним, поэтому я благословила ее брак, несмотря на явные странности парня. К примеру, когда он волнуется, то начинает смешно дергать себя за нос.

- Ты как всегда внимательна к деталям.
- Я их обещала в обращении к читателям. Ну, и эту привычку трудно не заметить.
- Тебе.
- И тебе, милый.

Ну и уши слегка великоваты… немного меньше, чем у слона. И глаза у него жуткого цвета – чернющие, как ночь…

- Даже думать не хочу, как ты описала бы меня.
- В тебе нет изъянов, которые смешат.
- А они вообще есть?
- А во мне?
- Скверный знак, когда вопросом на вопрос. Туше!

Однако мое дело было смириться с ее выбором, каким бы он не был нелепым на мой взгляд, и я это сделала. Как подруга я произнесла длинную речь на свадьбе, искренне желая, чтобы все мои слова сбылись, как сестра устроила незабываемый девичник, вспоминая который, сестра до сих пор краснеет.

- Что было на девичнике?
- Анж перебрала.
- И все?
- Все, что тебе нужно знать.
- Мне нужно знать многое. А точнее, все.
- У девочек всегда есть секреты. Смирись с этим, любимый.

Анж и ее новоиспеченный муж поселились неподалеку от нас, и в мой выпускной год сестра родила первенца. Пока все носились с малышом Тедди, я благополучно отмалчивалась по поводу поступления на факультет журналистики. Я ждала август с ужасом, ведь тогда скрывать мой выбор профессии будет бессмысленно.

Как вообще можно сказать матери-тирану, что собираешься в другой штат в одно из крупнейший учебных заведений страны? В общем, я молчала до последнего. Благо папа, знавший про мою стипендию в Колумбийском университете, помогал уйти от прямых ответов матери.

Скандала избежать не удалось. Рене, не выдержав неизвестности, попросту залезла в ящик стола и нашла бумаги о поступлении. Как же она кричала! Мне казалось, что все в округе слышали, как Рене недовольна и выбором профессии, и местом обучения, и моим молчанием, и отцом, который прикрывал меня. В конце концов, обвинив Чарли, что его дурная кровь с манией получения адреналина в самых ужасных местах страны передалась мне, мама хлопнула дверью и ушла к Анжеле с ночевкой.

Однако буря пронеслась, никого не задев, разве что только папа всю ночь бродил по дому и вздыхал. Они помирились на утро. Когда я спустилась к завтраку, мама уже пекла оладьи и что-то весело напевала. Она поприветствовала меня как ни в чем не бывало и предложила кофе.

Ничего не напоминало о вчерашнем урагане, разве что папа выглядел несколько понурым, а под его глазами залегли темные круги. Тогда я еще этого не знала, Анжела рассказала мне намного позже. Всю ночь Рене проплакала на плече у сестры. Лишь под утро призналась, что знала, что будет именно так, а не иначе. По ее словам, я слишком похожа на Чарли, который прежде чем остепениться должен был глотнуть свободы, и свободы не только от каких-то обязательств, но и от своих чувств.

- У тебя ведь не было отпуска «от чувств»?
- Не было, и ты это знаешь. К чему ты снова возвращаешься к этому вопросу?
- До сих пор трудно поверить, что ты не была влюблена, когда приехала в Нью-Йорк.
- Это так. Мне незачем врать.
- Знаю. Но все-таки не понимаю, как ТЫ смогла «прогулять» пору первой влюбленности в старшей школе. Очень необычно…
- А что со мной не так?
- Ты слишком чувственная, чтобы быть безразличной и равнодушной.
- Может, просто ты открыл во мне эти качества?
- Может, и я, но только каким образом?

Мама приняла решение отпустить меня на все четыре стороны, но с условием, что я обязательно, просто всенепременно должна буду вернуться в Форкс в случае любого, даже малейшего намека на неподчинение материнскому слову, неуспеваемости и прочего. В принципе, меня все устраивало, ведь я ехала именно учиться, а не жить студенческой разгульной жизнью.

- Восьмое чудо света: ты следовала заповедям своей матери безоговорочно.
- Просто я хорошо знаю свою мать и хорошо знаю, чего хочу.
- Всегда?
- В конкретном случае – да.
- А вообще?
- Ты же знаешь, что с тобой я часто противоречила самой себе. Но это не имеет ничего общего с тем, как я относилась к учебе. Журналистика – моя мечта. И я делала все, чтобы достичь ее. У меня просто не было времени на студенческие сумасшествия.

Усилиями матери и моими стараниями я была возведена в ранг ботаничек на своем курсе. Со мной общались только отвергнутые элитой придурки вроде Ньютона и пришибленные дамочки типа Джессики. Меня это не страшило, не пугало. Кроме насмешек, ничего путного мои однокурсники не придумали, а это было нестрашно. Правда, к третьему году обучения мне пришлось сломать парочку носов парням из привилегированной шайки и облить чаем выступающую в спиче против меня блондинку. Однако проблем из-за этого не возникало. Кто ж из них посмел бы сказать, что малявка-ботаничка вне учебного корпуса такая боевая?

- Ты дралась?
- Эм… Да, а что?
- Ты? Дралась?!
- Я не думала, что тебе это интересно.
- Очередной удивительный факт. Думал, что я первый, на ком ты испробовала приемы деда.
- Не льсти себе, любимый. В университете элита ненавидела тех, кто не признает их. А я не признавала и намеренно игнорировала. То и дело ко мне пытались подкрасться и припугнуть, ну, или пристать. Некоторые приемы пригодились.
- Ты загадочная женщина.
- А ты только это понял?
- Нет, но теперь нашел ответ на вопрос, почему влюбился в тебя.
- Потянуло на адреналин?
- Уверен, даже на смертном одре ты найдешь, чем меня удивить.

В общем, я благополучно держала себя в узде во время учебы: не ходила на студенческие вечеринки, не бегала по барам, даже ухаживания не воспринимала всерьез. Летом мне нечем было порадовать подруг, которые только и говорили как о своих очередных пассиях, преподавателях-занудах и попойках в общежитиях. Я чувствовала себя старше их на несколько лет и в то же время где-то в глубине души немного завидовала.

А потом я встретила его!

- Кого-кого?
- Его!
- Или мне кажется, или речь и правда не обо мне…
- Дыши и читай дальше. Ничего нового.

Молодой преподаватель по риторике, Джеймс Мастерс. Он стал мне и другом, и советчиком, и любовником, и учителем. Наши встречи продолжались ровно столько, сколько я училась в университете. Как только я получила диплом, все общие темы для разговора, страсть улетучились. Отношения сошли на нет, будто их и не было.

Поначалу я думала, что осталась в Нью-Йорке из-за него. Однако три свидания и одна проведенная вместе ночь расставили все по местам. Джеймс не был моим человеком. Ему нужна была слабая девочка, которую можно поучать и баловать, когда захочется, а я такой не была, в какие бы рамки поведения не загнала меня мама.

Мы перестали звонить друг другу, приходить в гости, при встрече натянуто улыбались и здоровались, продолжая путь. Я не стала его единственной. Он не стал для меня любимым. Мы просто не были нужны друг другу, не хотели быть нужными.

- Трудно представить, как еще много секретов в твоей жизни.
- Ты же знал об этих отношениях.
- Но ты так спокойно рассуждаешь о них, что меня перетряхивает. Неужели этот преподаватель стал вроде пустого места?
- Брось, милый. Ты же понимаешь, пока я училась в университете, наши отношения были выгодны обоим. Я общалась с неглупым интересным человеком, который мог помочь и в учебе. А он тешил свое эго: все же лучшая студентка курса, «мисс недотрога», и рядом с ним.
- Выгода? Только это? Так ты была из таких женщин?
- Каких?
- Занимающихся поисками выгоды через постель.
- Не преувеличивай. Мы были больше друзьями, нежели любовниками. Общие темы для разговоров закончились, закончилась и дружба.
- Но ты спала с ним!
- И не только с ним! Ты тоже не был праведником до встречи со мной! Я думала, что феминистки уже давно выбили для женщин право самим выбирать, с кем спать и когда!
- …
- Что? Что я не так сказала?
- Все так. Ответь на один вопрос, но только честно.
- Я всегда говорю тебе правду, пусть не всю, но правду.
- Почему ты со мной? Тут тоже выгода?
- Глупый, я рядом с тобой, потому что это так и не может быть иначе. Я твоя. Ты единственный можешь растоптать меня или вознести на небеса, если захочешь. Ты спрашиваешь, какая выгода? Ты позволяешь мне называть себя «мужем», касаться твоих волос, любоваться твоей улыбкой, да и просто быть с тобою рядом! Ты подарил мне ребенка, ты подарил мне счастье и показал, что такое любовь. Рассказал, что она может идти под руку со страстью и нежностью, и доказал это на деле. Какая выгода может быть в том, что я готова отдать тебе всю себя лишь за минуту молчания подле тебя? Я люблю тебя. Ты обижаешь меня своим вопросом!
- Меня занесло, прости. Могу прожить еще сто лет, но не обещаю, что за этот срок пойму женщин...
- Не хочу больше об этом.
- Определенно, у моей совести твое лицо… Прости, пожалуйста. Я не хотел.
- Ничего страшного.
- Не плачь, любимая.
- Стараюсь... Просто после стольких лет…
…
- Откуда ты знаешь, что я плачу?
- Чувствую.

Я сняла небольшую квартирку за умеренную плату в не самом благополучном районе города, зато чистую и с огромным окном на солнечной стороне. Первое время папа помогал мне оплачивать аренду, но мама, прознав про это, чуть не съела его с потрохами. Она надеялась, что я одумаюсь и вернусь, а он своей помощью лишь способствовал моим амбициозным планам.

Однако я не одумалась и не вернулась. А вполне благополучно устроилась в Нью-Йорке. По крайней мере не жаловалась, пока не встретила Каллена на своем пути, который перевернул мою жизнь двумя случайными встречами. Сначала я поняла, что живу в таком районе города, где по ночам лучше не ходить, да и работа не была не в радость настолько, что малейший повод заставил меня ретироваться.

- Ты действительно так часто думала обо мне в те дни?
- Да. Думала, но это опять же не потому, что я в тебя влюбилась.
- Притворюсь, что поверил.
- Уж поверь. Просто наши встречи были необычны, как и ты сам.
- Ты думала обо мне перед сном?
- Что?
- Ты поняла вопрос.
- Просто не понимаю, зачем он. Нет, не думала. Я вообще перед сном книги читала обычно и размышляла о персонажах.
- А сейчас не читаешь?
- Сейчас, когда ты не рядом, я пишу.
- А до того как стала писать?
- Читала, ты же знаешь. И вообще, к чему этот допрос?
- Мне до колик любопытно, насколько ты честна перед собой.
- Что это значит?
- Вполне возможно, что ты меня уже любила тогда. Я докопался до правды. Смотри: ты говоришь, что не думала обо мне перед сном, потому что читала. После того как мы стали жить вместе, ты тоже читаешь и по идее должна думать опять же о героях книги перед сном, но ты думаешь обо мне.
- Почему ты так решил?
- Я не решил бы, но твои сообщения в два ночи и четыре утра говорят сами за себя.
- А теперь давай еще раз: почему ты решил, что я была влюблена после второй встречи?
- Ты не замечаешь, что думаешь обо мне перед сном, верно? Ну, я имею в виду до книги.
- Ну да. Я просто не могу о тебе не думать, когда тебя нет рядом…
- Вот и тогда ты могла этого не замечать.
- О Боже! Железная мужская логика. Почему для тебя так важно, чтобы я любила тебя в самых первых главах этой книги?
- Я просто ярый фанат правды.
- Я люблю тебя сейчас, этого мало?
- Более чем достаточно.
- Я не могу этого объяснить. И ты не хочешь сознаться, когда сам влюбился в меня?
- Как только, так сразу.
- Лаконично. А сразу – это когда?
- Сразу – это сразу.
- Все. Поняла.
- Что ты поняла?
- Все поняла.
- Не уходи от ответа.
- Милый…
- Милая…
- Ты просто влюбился в меня с первого взгляда. Признай это!
- Кстати, а ты веришь в любовь с первого взгляда? Кажется, нет, потому что мне пришлось на тебя еще раз посмотреть.
- Ты порой бываешь таким упрямым.

В свободное ото сна время я искала все новые оправдания перед Рене. Несмотря на все придуманные мною аргументы, мама бы ни за что не оставила меня в покое, а применила бы свой фирменный прием: отчитай Беллу и получишь, что желаешь. Как же я злилась из-за этого! Я не хотела уезжать из Нью-Йорка!

Однако Рене проявила просто небывалую выдержку! Мама мало того, что не стала меня отчитывать за безработное состояние и странный район, выбранный мною для проживания, так и отнеслась ко мне с лаской и пониманием, в которых я так нуждалась в те дни.

«Перед бурей всегда затишье», - почему я тогда забыла об этих словах?

После трех дней пребывания матери в моей квартирке я так расслабилась, что в доверительной вечерней беседе рассказала ей всю правду и о том, почему уволилась, и о том, почему до сих пор без работы. Она слушала внимательно, не перебивала и даже сочувственно качала головой. Когда я закончила исповедь, в которой каким-то непостижимым образом не оказалось ни одного персонажа с именами Эдвард и Джейкоб, да и фамилии Каллен не упоминалось, мама, улыбаясь, проворковала:
- В конце недели я собиралась обратно в Форкс, рада, что ты едешь со мной.

Скандал, обида, слезы, упрямое решение ни за что на свете не уступать Рене встретили лишь ее понимающую улыбку. Она не хотела со мной ссориться, она просто пыталась защитить меня от обстоятельств, в которые я загнала саму себя. Мама словно бы не понимала, что я уже взрослая и свои взрослые проблемы хочу решить сама. Я была достаточно самостоятельна, чтобы отвечать за свои неприятности сама. Я так думала, по крайней мере.

- Ты до сих пор несамостоятельная, любимая. Не заблуждайся.
- Почему ты решил, что я несамостоятельная?
- Потому что ты не принимаешь решений, не посоветовавшись со мной.
- Тебе не кажется, что это нормально для женатой пары – принимать решения совместно?
- Это, конечно, да. Но нет. Не преувеличивай.
- И ты не преувеличивай. Некоторые решения я принимаю одна, например, ехать ли в гости к родителям на этот уикенд.
- Ты решила съездить к родителям?
- После работы над этой главой мне невыносимо захотелось обнять маму, поговорить с папой и посплетничать с сестрой.
- Меня не будет еще неделю. Давай я приеду к вам прямо туда? Побудешь с близкими подольше.
- Так и сделаем!

Как ни странно, мама уступила мне довольно быстро. Рене протянула мне конверт, на котором каллиграфическим почерком было выведено мое имя и адрес в Форксе:
- Я получила это письмо в день вылета. Ты уж извини, я его прочла. Это последний твой шанс, Белла. Не думала сначала, что передам тебе его, но я должна дать тебе шанс. Если ничего не получиться, то я увезу тебя из Нью-Йорка, хочешь ты этого или нет.

Я не стала ругаться, хотя меня, несомненно, задело, что она позволила себе влезть в мою личную жизнь и переписку. Ни слова не говоря, я вытащила листок из конверта и принялась читать. Я была очень удивлена, когда прочла содержимое письма. В очень вежливой форме меня приглашали на собеседование в издательство, в котором мечтали поработать все мои сокурсники!

- Как тебе со мной повезло!
- Еще бы! Я точно не ожидала, что незнакомец, праздно шатающийся по темным переулкам, и клиент, неожиданно появившийся в субботний день, поспособствует моему трудоустройству.
- Это был мой шанс, и я его использовал.

У руководителей «Хейл компани» был нюх на талантливых авторов. Практически восемьдесят пять процентов новых имен современной американской литературы издавали свои первые работы именно в этом издательстве!

Когда схлынул первый восторг, я задалась одним идиотским вопросом: почему письмо пришло на адрес родителей, а не на мой? Ведь мама могла и не приехать ко мне, а я бы благополучно пропустила свой, уверена, единственный шанс попасть на престижную работу в ближайшем будущем! Ответа, увы, я не нашла.

В здание издательства меня пропустили лишь после того, как выдали бейдж с именем. Седьмой этаж, небольшая уютная приемная, отделанная бежевым. Миленькая секретарша с не менее миленькой улыбкой предложила мне подождать.

- Полная противоположность тебе, кстати.
- Ну, будь ты обычным клиентом, то я бы тебя и кофе напоила, не только улыбнулась.
- Мне повезло больше: меня отчитали, поцеловали и бросили на растерзание боссу.
- Ну, последнее я делала со всеми клиентами.

Я присела в одно из огромных кресел и стала рассматривать ожидающих. Четверо таких же «зеленых» и неуверенных в себе молодых людей с папками в руках. В них даже с первого взгляда можно было признать соискателей на то же вакантное место, которое стремилась получить я. Уж слишком оценивающие взгляды были у них.

Я нервно отдернула серую юбку-карандаш. В тот момент я была безумно рада, что мама заставила меня вырядиться по-деловому. Рене тут же отправила меня переодеваться, лишь завидела мой сиреневый сарафан:
- Теперь понятно, почему тебя даже с твоими рекомендациями не берут на работу!

- А я люблю, когда ты ходишь в сарафанах.
- Я знаю, только это не тот случай, когда он актуален.
- Ты признала свою ошибку?
- Просто согласилась в очередной раз с доводами матери.

Через две минуты дверь кабинет мистера МакКарти, проводившего собеседование, открылась, и из нее выбежала в слезах девушка. Я не успела ее толком разглядеть, но она потеряла папку, которую позже подняла секретарь. Я не видела ничего, кроме больших букв на листе: «Резюме».

Интересно, что же такого делал с ней этот мистер, если она так рыдала?

- Не знал, что он проводил странные собеседования со всеми соискателями.
- А ты думал, что это показательное выступление было только для меня?
- Надеялся.
- Будет о чем поговорить при встрече?
- Верно.

Перепуганные соискатели посмотрели друг на друга в поисках ответа. Думаю, что у каждого из нас промелькнула мысль о том, что никакая работа не стоит таких унижений, как слезы. Однако все остались сидеть на местах, а я почему-то разозлилась. Ну, вот почему стоит по-настоящему поверить в чудо, в исполнение мечты, как появляется какой-нибудь МакКарти… или Каллен и рушит все одним своим присутствием!

- И с каких пор я козел, который разрушил твои мечты? Да и какие именно?
- О спокойном субботнем дне, к примеру.
- Ладно. В конце концов, ты вышла за меня замуж и помахала рукой мечтам о спокойных субботах.
- А я думала, что тебе польстит упоминание в этой части главы.
- Почему?
- Потому что я о тебе думала в стрессовой ситуации.
- А, да… Верно, льстит.

В общем, к началу встречи я накрутила себя так, что готова была сама растерзать того, кто там доводит девушек до истерики и парней до мертвенной бледности. Меня пригласили предпоследней, после меня еще оставался соискатель с таким тупым выражением лица, что я в расчет его даже не стала брать.

- Здравствуйте, - громко произнесла я, оценивая окружающую меня обстановку.

Мне пришлось лишь признать, что передо мной типичный мужской кабинет: черно-белые фотографии на стенах, никаких цветов, темная мебель.

- У меня есть цветы в кабинете.
- Это потому что миссис Коуп настояла, а я поддержала ее когда-то. И хризалидокарпус все-таки не совсем цветок.
- Я сам видел на ней цветы. И прекрати обзывать мою пальму этим ужасным названием!
- Ладно-ладно. Выйду на работу, и у тебя на подоконнике начну незабудки выращивать, чтобы понял, что я имею в виду под «цветами».

Я готова была увидеть за рабочим столом кого угодно: черта с рожками, красавца с обольстительной улыбкой, но в кабинете никого не было. Точнее сказать, я думала, что никого не было, пока не услышала тихое постанывание за спинкой кресла.

- Эй, с вами все в порядке? - неуверенно топталась у входа.
- Да, присаживайтесь, - ответил мужской голос. - Итак, кто вы и кем бы вы хотели быть в нашей фирме?
- Меня зовут Изабелла Мари Свон, и я думаю, что вы это прекрасно знаете без меня… - Когда кресло повернулось, я на секунду замешкалась. Передо мной сидел качок. Огромный такой парень лет двадцати пяти. Он был одет в обычный вязаный пуловер – никаких бабочек и галстуков. Все бы ничего, только этот МакКарти выглядел неважно, будто он сейчас в обморок грохнется.
– С вами все в порядке?
- Да, не волнуйтесь, - потер переносицу парень и открыл папку, которую я положила на стол. – Итак, Изабелла, меня зовут Эммет МакКарти. Я креативный директор…
- В издательстве необходимы креативщики? – удивленно посмотрела я на него.
- Когда фирма существует на рынке более десяти лет, новшества и нестандартные подходы к работе просто необходимы. Вернее, люди, которые эти новшества будут вносить, - вымучено улыбнулся Эммет.
- Мне кажется, или вам действительно плохо? - нахмурилась я.
- Белла, вы всегда ведете себя так на собеседованиях?
- Как так?
- Я все еще могу предложить вам работу, - напомнил мне парень. – А вместо того чтобы выставлять напоказ все ваши лучшие качества вы беспокоитесь о моем состоянии.
- Сомневаюсь, что если вы упадете в обморок прямо сейчас, мои усилия не окажутся напрасными, - покачала я головой. – Тем более если бы вы не знали обо мне ничего, то вряд ли пригласили сюда.
- Логично, - пожал плечами парень.

Он усмехнулся одними уголками губ. Наверное, я не должна была этого заметить. Что-то насторожило меня в этой улыбке.

- Плохой из него конспиратор.

- Итак, Изабелла…
- Белла, - поправила я.
- Белла. Что заставило вас работать не по специальности три месяца?
- Я не могла найти подходящее место, - ответила я честно.
- А наше издательство - подходящее место для вас?
- Я думаю, что мне было бы интересно здесь работать, - улыбнулась я, несколько смущенная постановкой вопроса.
- Вы даже не знаете, на какую должность претендуете, - покачал головой он.
- Ну, как минимум должности охранника и секретаря заняты, - не успела прикусить язык я.
- А как максимум? – приподнял бровь парень, но тут же схватился за виски и уперся локтями в стол.
- Как максимум занято еще и ваше кресло, - проговорила я быстро, подавшись вперед. – Может, таблетку или врача?
- Не обращайте внимания, Изабелла. Пройдет, - отмахнулся Эммет и упал лицом в стол.
- Господи! Только этого мне не хватало! – я кинулась к парню. Легонько толкнув его, я спросила: - Эй, вы живы? – Ответа не последовало. – Хотите этого вы или нет, но я вызываю скорую!

Как только я потянулась к телефонной трубке, сильные руки этого проходимца схватили меня за талию и усадили на стол!

- Какая участливая девушка! – елейным голосом пропел парень, намереваясь меня поцеловать.
- Что? Да как ты!

И я врезала ему. Дыроколом. По голове. Сильно. МакКарти отпрянул, громко выругавшись.

- Умничка!
- Скажи еще, что ты не знал.
- Знал, но лишний раз убедиться очень приятно.
- «Платон мне друг, но истина дороже»? Неужели ты НАСТОЛЬКО ревнивый.
- Опустим этот вопрос. Но все-таки здорово увидеть эту встречу твоими глазами. Она приобрела нужный ракурс без всей этой ненужной мужской бравады.

- Если бы я хотела работать проституткой, то не стала просиживать штаны в университете и уж точно не явилась на собеседование в уважаемое… когда-то уважаемое издательство!
- Изабелла…
- Придурок! – выплюнула я и ушла, громко хлопнув дверью.

- Я думаю, что окончательно он принял решение только после того, как ты его обозвала.
- А меня могли не принять?
- Как и многих других до тебя. Правда, я не думал, что все проходит именно так, но в его отделе всегда долго искали замену ушедшему работнику.
- Разве ты не попросил его за меня?
- Лишь посмотреть на тебя. Я не мог настаивать на твоем трудоустройстве.
- Мог, но не стал. Каким бы ты ни был паразитом, ты все-таки честный. Люблю в тебе это.

Я долго не решалась идти домой и бродила по улицам. Нет работы, нет денег, мама настаивает на переезде. У меня просто больше не было выбора. Форкс так и манил меня своей маленькой газетенкой, в которой на первую полосу размещали дни рождения горожан, а на последних трех страницах были кроссворды для домохозяек.

Вернулась я лишь к ужину. Не успела я переступить порог, как Рене чуть не снесла меня с ног:
- Ты это сделала!
- Что? – не поняла я.
- Звонили с того издательства. Завтра тебя ждут на каком-то общем собрании.
- Я не пойду, - отмахнулась я.
- Что? Но ты…
- Спокойной ночи, мама.
- Но время…
- Все нормально, мама.

- Но ты все же пошла. Почему?
- Мне было интересно, почему меня все-таки позвали.
- Любопытство?
- Оно самое. Знаешь, мне кажется, эта глава скучная.
- Ну, для меня она была полной незабываемой информацией.
- Я заметила. Обсуждал всех мужчин, которых встречал в повествовании, включая самого себя.
- Я собственник и уже тысячу раз повторил это.
- Дурачок.
- Может, и не гений, но кое-что смыслю. Считаю часы до нашей встречи.
__________________________
***Пояснение для тех, кто впервые открыл этот рассказ:
- Жирным выделены слова о происходящем непосредственно в жизни писательницы
- Обычным шрифтом написан сам рассказ девушки
- Курсивом выделено общение редактора и писателя.