The dying arts – Alice practice

Иногда казалось, что во мне ничего не осталось, кроме гнева. Он тек по моим венам, как высокооктановый бензин, вызывая постоянную вибрацию в глотке. Ненавижу, когда все выходит из-под контроля. Ненавижу, когда выбор делаю не я. Чертов Такеши! Чертов Чарли! Чертова Синтия! Джаспер! Джаспер! Джаспер! Его имя билось внутри черепной коробки так мощно, что я не до конца понимала, в какой форме нахожусь. А контроль за такими вещами я теряла редко. Всегда в сознании. Всегда в этом полузаведённом состоянии, готовая перекинуться в любую секунду.
Автоматные очереди добавляли острого перца в сегодняшнем веселье. Пол в некоторых частях ангара был залит кровью так густо, что можно было купаться там, как в детском бассейне-лягушатнике. Правда можно было нарваться на буро-синие змеи вырванных кишок. Хотя остальные внутренности пахли вполне себе съедобно, если бы не этот запах дерьма, сопровождающий смерть, все происходящее было бы весьма изысканным.
Я чувствовала этот неповторимый раж неуязвимости, и он гнал адреналин по венам с удвоенной скоростью, так что каждый укус на глотке врага заставлял зубы клацать друг об друга, словно я могла пройти ими сквозь любое препятствие. И черт меня дери, если я не наслаждалась процессом.
Но весь этот попурри был все же вынужденным. Мне нужно было, чтобы Мика вывел группу людей из этой деревни. Хотя не деревня это была. Перевалочный пункт на великом кокаиновом пути из Южной Америки. Крупнейший в Северной Америке. Так что не было времени разбираться на месте, нужно было идти за ними.
Как всегда, Джаспер ощущался в моем сознании как дополнительный жесткий диск в процессоре. Каждое мгновение можно было дотянуться и проверить, как там дела на той стороне. Пусть мне были доступны лишь физиологические данные, этого было достаточно, чтобы уверенно двигаться дальше. Но чтобы понять, что он был в шоке и действовал на автомате, не нужны были никакие специальные нейронные связи. Это его выражение лица, когда он увидел, как я словила за него несколько пуль, знатно сдобренных серебром, говорило весьма красноречиво. Словно он увидел единорога, убивающего Санта-Клауса на рождество.
Под полной луной мой путь уходил к южным окраинам. Сначала по крышам старых развалюх, припаркованных рядом со старыми лачугами. Затем по ветхим крышам, туда, где ритмично звали меня новые выстрелы. О этот ритм, под который можно танцевать как под “La isla bonita”.
Одна из крыш провалилась под ногами, и я рухнула внутрь. Падение подняло в воздух обильные облака белого порошка. Мука? Черта с два! Голова кружилась, я отфыркивалась от кокаина, но он лип комьями к пропитанному кровью телу. Сколько я успела вдохнуть? А сколько проглотить, откашливаясь? Слышала свой безумный смех, пока выбиралась и бежала дальше.
Следующее столкновение с местными прошло под этот же истеричный смех. Напевая про себя про «Сердцееда», вогнала винтовку нападавшего в его же брюхо. Нажала на курок. По кому стреляла, было не видно. Но это было не важно. «Твоя любовь меня сожгла. Я сгорела до тла! Показал мне все чудеса. Но цена велика…» Важно было, что на той стороне кто-то откликался криками боли.
Веселая песенка заглушала боль, ворвавшуюся в мозг. Джаспер… Черт! Все было дерьмовее некуда. Я нужна была в другом месте, но впереди была машина, увозящая от меня Такеши! В этот момент ощущение неуязвимости и кокаиновый угар обещали мне, что я все успею! А страх, прилипший к коже противными насекомыми мурашек, добавлял в общий коктейль горьковатый привкус.
Доверие и делегирование полномочий, вот успех работы в команде. Мика должен справиться без меня. Это гарантировали его профессионализм и страх. Страх перед тем, как меня «расстроят» его неудачи.

Пришлось использовать свое тело, как таран. В этом деле разгон – самое важное. Вы когда-нибудь видели, как человек бежит на четырех конечностях? Жутковатое зрелище. Поправочка: человеком я больше не была. Я была чем-то абсолютно иным. Уходящий от меня внедорожник успел разогнаться до сотни. Я сбила его в бок, так что он ушел в сторону от проселка весело вертящейся массой. Крыша. Правый бок. Крыша. Вращение было рваным и неравномерным. Металл дрожал, стекла летели по пустыне. Бензиновый шлейф из поврежденного бака фонтанировал как из пивной банки, пробитой гвоздем. Наконец, движение замедлилось. Этот гребаный японец выбирался из машины. Сука! Всегда пристегивается! Падла! Еще и целится! Но я собиралась дать ему то, чего он так от меня хотел.
Я легко ушла от всех пуль, направленных в меня. В итоге мы оказались лицом к лицу, я схватилась за раскаленный ствол пистолета. Дернула за него. Треск. Интересно, сколько пальцев я ему сломала?
- Такеши! – Я отбросила пистолет подальше. – И стоило оно того?
- Стоило!
- Такеши! – Негодование в моем голосе было осязаемым. Я стояла перед ним голая, покрытая слизью от многочисленных переходов из одной формы в другую, белым порошком и кровью, чувствуя разочарование от этой жизни, как никогда раньше. Он хотел того же, что чувствовала я. Неуязвимости. Почти вечной жизни. И он знал, что я могу ему это дать. Мика был доказательством того, что я обладаю этим, как они его называли, «даром». Ох уж эти погрязшие в спиритуализме невежды. Воистину, для тех, кто не учил физику, вся жизнь – сплошные чудеса.
Клыки удлинялись, челюсть давила изнутри на кожу. От ощущения неистово бьющегося сердца в груди японца рот наполнился слюной. Он пах страхом и добычей. Он жаждал перестать быть жертвой. Чтобы дотянуться до правильного места, мне пришлось подпрыгнуть. Он был выше меня. Я всадила зубы в место соединения шеи с плечом, не стала рвать глотку, оставляя ему крошечный шанс. Его тело, падая, утащило меня за собой. Выпустить его из хватки было тяжело, кровь быстро наполняла рот, хотелось сжать челюсть и рвануть мясо на себя, вырывая кусок. Крик рядом с моим ухом был истошным и оглушающим. Я выпустила его, поднимаясь с мужчины. Его тело было подо мной, дергалось между моими расставленными ногами. Конвульсия шла за конвульсией, кровь свободно вытекала на песок, Такеши хрипел. К запахам крови и подступающей смерти примешивался звонкий, химический запах бензина.
Я знала, что у японца всегда были с собой сигареты. Пачка и зажигалка оказались в кармане брюк. Движения его тела становились медленнее и слабее. Полная луна над нами насмешливо бездействовала. Я усмехнулась и закурила.
Я перекинулась в ту же ночь, когда получила заветный укус. Превращение шло так быстро. Я помнила сначала ощущение беспомощности, когда озиралась по сторонам в лесу. И страх… страх, что мой план провалится, что я убью Джаспера, что он не сделает то, чего я от него хотела. Я ожидала нападения, но оно все равно случилось внезапно. Когда он повалил меня на землю… Что это была за смесь страха и возбуждения. Я жмурилась, содрогалась под ним, ощущая горячее дыхание. Вытянула ладонь, попав на полураскрытую пасть. Кожа лопнула, как от соприкосновения с острейшим металлом, кровь… Кровь – ключ ко всему. Он укусил. И я кричала. Боль была острой. Она сконцентрировалась в диафрагме, как огненный шар. А дальше – я чувствовала, как эта боль меняет каждую клетку моего тела, успокаивая внутреннюю жажду. Никогда прежде я не чувствовала себя такой завершенной. Но вместе с этой завершенностью пришел голод и гнев. Они гнали меня вперед с немыслимой скоростью, все дальше и дальше, и дальше. Дальше от Джаспера.
Я затянулась сигаретой, сканируя ощущения, пытаясь понять, что происходит на другой стороне пустыни. Джаспер ощущался мощным потоком силы. С той ночи, когда я перекинулась, он больше не чувствовался так всеобъемлюще и мощно. Значит, он сменил форму, но главное – был жив. А вот Мике, кажется, досталось. Нужно было идти и разбираться с этим. Но я стояла над, как надеялась, умирающим японцем и курила.
Я была не готова встретиться с Джаспером. И никогда не буду готова.
Меня сковывали чувство вины. Страх. Голод. Страх отпустить последние вожжи, сдерживающие меня. Что будет дальше? Возможно ли в нашей истории еще хоть что-то? Или я сдала последние карты в колоде? Из всех встретившихся на моем пути ликантропов Джаспер был максимально человеком. Он глушил в себе все «звериные» инстинкты. Я же сплошь состояла из них, отказавшись лишь от одного – «полового». Я была зверем во всех возможных смыслах. Мне нравился голод, мне нравилась охота и насилие, чужая смерть и кровь, все это будоражило и подпитывало внутренние порывы. И я никак не могла представить себе, что все, с чем Джасперу предстоит во мне столкнуться, будет хоть как-то приемлемым.
Сигарета прогорела до фильтра. Я отбросила окурок, бензин на земле занялся змейкой огня, освещая все вокруг. Дыхание Такеши почти иссякло. И я пошла прочь, не дождавшись конца. Открытый финал истории всегда будоражит нервы. Выживет, может спросить с меня сатисфакции.
Я двинулась туда, где фантомной болью внутри меня откликался Мика.

Мику я нашла рядом с фургоном, он привалился спиной к колесу, цепляясь левой рукой за автомат. Правая была почти оторвана. Я видела кость и месиво из порванных мышц и сухожилий.
- Ну, привет, страдалец.
Провела рукой по его голове, пальцы запутались в иссиня-черных волосах. На его бледном лице появилась улыбка.
- Все для тебя, босс.
- Это он тебя укусил?
- Нет. Такому и кусать не надо, здоровый он у тебя. – Я хихикнула на его замечание. – А ты где так накидалась? И почему мне не принесла? Сейчас кстати бы пришлось. – Мои расширенные зрачки очевидно было видно за километр.
- Потом расскажу. – Мне надо было сосредоточиться. Но именно в этот момент Чарли приспичило целиться в меня из дробовика. Я оглядела его. Как я могла не замечать этого раньше? Чарли было хорошо за пятьдесят, седины в волосах становилось все больше. Но он явно был из той породы мужчин, в которых насилие кажется уместным и органичным. Раньше я этого в людях разглядеть не могла. Правое бедро у него было перетянуто ремнем, на пропитанной кровью джинсе виднелась аккуратная дырочка. И все лицо в крови… Не его крови. Я прищурилась, под ложечкой засосало. Только этого дерьма мне не хватало.
- Прости, - заговорил Мика. – Твой ненаглядный словил серебра и пытался сдохнуть. Он помогал реанимировать.
Я с ужасом думала о том, сколько крови Джаспера успел в процессе проглотить Чарли. Ладно, разгребаем дерьмо по степени его хуевости.
- Я вколол ему адреналин. Слишком быстро перекинулся. Не успел с успокоительным.
- Чарли, опусти оружие.
- Какого хрена ты голая?
- Чарли, нет у нас времени на обсуждение. Сядь в машину и пригляди за Синтией.
Не поворачиваясь к шерифу, положила руку на шею Мики, глубоко вдохнула, запуская в работу, то, что позволяло мне менять форму вне полнолуния, а дальше запустились «зеркальные нейроны», во всяком случае я их так называла. Мика заорал, превращение хлынула по его телу волной. Помогало то, что он был кровью от крови моим, он не блокировал мое вмешательство. Я старалась ограничиться лишь поврежденной зоной, запуская регенерацию. Крик всколыхнул темноту вокруг. Я знала, что времени мало. Джаспер будет здесь спустя минуту. Я ощущала его теменными долями своего мозга, как светящийся огненный шар, несущийся в нашу сторону. – Чарли, иди в машину, - шериф упрямо игнорировал мои просьбы. Что ж, если он еще не насмотрелся.
Я выхватила металлический шприц из кармана Мики. Там был наш незапатентованный фирменный коктейль из нейрорелаксантов и слоновьей дозы успокоительного. Обычно трансформация запускалась в полнолуние или при критических повреждениях, оба случая пускали в кровь мощную дозу гормонов, запуская цепную реакцию мутации. Луна казалась в этом процессе случайной гравитационной аномалией, что подтверждала моя способность меняться много раз в любое время космических циклов. Я прыгала из формы в форму, могла трансформировать любую часть тела. Почему другие могли лишь частично трансформироваться вне полнолуния? Если вообще могли… А что нас ограничивает, кроме нашего мозга? Сменить форму на человеческую позволяло критическое снижение этого гормонального фона. Понадеемся, что укол поможет. Иначе… Иначе… Будем разгребать дерьмо другой ложкой.
Я двинулась от фургона, освещающего малое пространство вокруг себя. Через пару десятков шагов тьма окутала меня, но ночное зрение работало на ура. Добавила к этому свое эмпатическое видение. К этому моменту не хватало только обратного отсчета с космодрома со старта ракеты. Он врезался в меня, протащив на сотню метров вперед, пытаясь подмять под себя. Все бы отдала за то, чтобы узнать, что двигало им в этот момент. Было ли все происходящее частью охоты, финалом в которой станет вырванное сердце из груди и кровавый жор? Извернулась, отталкиваясь от земли, воспользовалась инерцией движения, хватая его за горло и опрокидывая. Возбуждение от прикосновения к горячему, бьющемуся под ладонью пульсу было острым и неожиданным. Всадила шприц в эту шею. Клацнули перед самым лицом зубы. Под рукой шерсть и грубая шкура превратились в жидкую, разлагающуюся массу, стекающую с человеческого тела после обращения. Он схлынул слишком быстро, тело подо мной забилось в судорогах. Мышцы боролись с сигналами мозга. Обратная мутация была слишком бурной. Я сидела рядом, надеясь, чтобы его мозг справился с этой насильственной манипуляцией. Наконец, тремор стал затихать. Я принюхалась. Запах, этот запах обволакивал мое горло и нёбо, прилипая к нему… По телу пошли мурашки, я приблизила свой нос максимально близко к коже, чтобы ощутить идущий от него жар. И трусливо отпрянула, отгоняя от себя поток мыслей, образов… желаний. Ушла к фургону за одеялом. Нужно было перетащить Джаспера в машину. Он был в глубочайшей отключке. Я была в полнейшем смятении. В этот момент поток пиздеца, заливающий мою жизнь в последнее время, весело подмигнул мне фарами из-за поворота. Сука! Придется одеться…

- А если это копы? – Чарли снова маячил рядом, действуя на нервы. Я в этот момент натягивала тренировочные штаны, которые тут же мерзко прилипли к коже. Мика пытался принять вертикальное положение, хотя боец из него сейчас будет не очень. Рука и плечо срослись, но были красными, что видно даже в таком тусклом ночном свете. Мышцы сводило судорогой после регенерации.
Не любила убивать копов. Возможно, это были остатки цивилизованности, возможно – сентиментальная привязанность к воспоминаниям. Натянула майку. Черт! Я насчитала минимум пять машин. Сунулась в кабину. Синтия, Синтия, Синтия… глаза огромные, кожа белее мела. - Опустись под сидения и не высовывайся. – Она смотрела на меня, как на чудо с оленьими рогами. Впрочем, я им и была.
- Копы сюда не суются, - откомментировал Мика, устраивая поудобнее приклад автомата. Это утешало еще меньше. А дальше все замерли, словно стадо оленей в ярком свете фар. Хорошо, что Джаспер был достаточно далеко отсюда. Перед нами была хорошо организованная группа вооруженных мужчин. Наемники, с миленькими нашивками на одежде: «Смерть – это наша работа». И ситуация нравилась мне все меньше. Пока я не услышала знакомый голос.
- Элис! Я так и знал! Там, где пожар и крысиная возня, там – ты!
Я ничего не могла с собой поделать – лыбилась во все тридцать два зуба. Я готова была описаться от облегчения! – Ханни! А ты как всегда опоздал.
- Ребяята. Расслабьтесь. Это свои. Правда нам тут скорее всего уже делать нечего.
- Как нечего? Да там уборки недели на две. – Ханни весело заржал в ответ.
Ребята по этому поводу восторгов не испытали, но целиться в нас прекратили.
Ханни появился передо мной, все такой же высокий, все с той же фирмовой фашистской причесочкой, идеально подходящей к военной форме, и ощущение от него было такое же. Вот смотришь на него, и чего-то не хватает на идеально чистой арийской коже. Я много раз билась об заклад, что раньше его тело покрывали татуировки. Но невозможно их сохранить, если постоянно перекидываешься, это я знала по собственному опыту. Фотку он показать отказался. Спор остался не закрытым.
Друг провел пальцем по моей щеке, стирая густой слой крови, грязи и кокаина, сунул его в рот.
- Отличный кокс.
- Мне тоже понравилось. На севере его, кстати, жопой жуй. А в паре миль к западу Такеши, я там вам костерок в качестве указателя разожгла.
- Помощь нужна? – Чуть слышно прошептал Ханни, с тревогой поглядывая на нашу компанию.
- Не помешает, - так же тихо ответила я.
- Ребята! Езжайте вперед! Я догоню. Помогу тут немного.
Чарли следил за удаляющейся кавалькадой.
- Какого хуя ты здесь делаешь?
- Ты же вроде была рада мне. – Ханни деловито двигался за мной, собираясь, как всегда, играть в загадки.
- Рада, - сказала я, вытаскивая одеяло из фургона и направляясь в пустыню. – Только ты, падла, на вопросы отвечать не любишь.
- Собирали компашку, обещали веселье и стрельбу. А тебя давно видно не было, вот я и решил, что проще вас ребят найти, где жареным запахло.
- Кто собирал?
- Ирландец.
- Пффф. Вот это номер.
- Ты что, Такеши замочила? – Ханни шел следом.
- Не знаю.
- В смысле?
Я красноречиво глянула в его сторону. В этой темноте нам все было отлично видно.
- Вот это будет прикол! Если этот японец не подох, нас будет ждать настоящий фейерверк.
- Воистину. Как там этот упырь?
- Скучает по тебе и румынским шуточкам Мики. – Я вздохнула. Вот по чему я бы скучать не стала.
Ханни замер как вкопанный, глядя на тело перед нами. Слава Богу, дыхание было ровным.
- Лапонька. Да ты обрастаешь щеночками как настоящая овуляшка.
- Это не щеночек. – Ханни посмотрел на меня, понимающе хмыкнув.
Я стояла и не могла заставить себя прикоснуться к Джасперу. Просто не могла.
- Давай одеяло. – Я послушалась. Ханни аккуратно завернул Джаспера в ткань. – Горячий слишком.
- Черт! – Его тело боролось с гормональным перегрузом. Значит, выдыхать было рано.
- Сколько вы ему вкололи?
- До хера!
- Ладно, разберемся. - Не знаю, откуда это было в Ханни. К «своим» он относился с необъяснимым трепетом и заботой. Это была одна из причин, почему ему можно было безоговорочно доверять. Он аккуратно поднял Джаспера на руки, вес давался ему легко. Он и мне дался бы с той же легкостью, но из-за разницы в росте нести его самой было бы неудобно.
Возле фургона нас встретил суетящийся Мика.
- Давайте быстрее валить. – Он помог затащить Джаспера в фургон. Мика проверил зрачки. – Реагирует. Это не кома.
Я сделала глубокий вдох. Нужно было пересадить Синтию с переднего сидения фургона. Чарли заметно прихрамывал, но смело занял место рядом с Ханни, устроившимся на водительском месте.
Мика придерживал голову Джасперу. Синтия забилась в самый дальний угол от них. Я захлопнула дверцы и заняла место рядом с Чарли.
- Я, кстати, Ханни.
- Чарли.
- А откуда ты знаешь Элис?
- Ты лучше скажи, откуда Элис знает вас всех?!
Ханни рассмеялся в своей задорно-открытой манере.
- Элис, он мне нравится. Умеет задавать правильные вопросы.
- Ага, - ответила я, доставая сигареты из бардачка и закуривая. Голова начинала трещать, предрассветная мгла блекла. – Он, кстати, шериф. – Сделала глубокую затяжку.
- Бывший, - ответил Чарли.
- Умеешь ты, Элис, заводить друзей.
- Сама хуею в этом зоопарке.
И правда, как это у меня получается, столь блестяще заводить знакомства? С Такеши мы вновь случайно столкнулись в одной заварухе на севере Африки. Он там приторговывал оружием и несказанно был рад увидеть дизайнера своих татуировок, правда занималась я там уже не дизайном. Татуировок на мне уже не было, а этот японец был чертовски наблюдательным. Сначала он не до конца понимал, с чем столкнулся. Кем я стала… А когда понял. Его навязчивая мысль заполучить этот «волшебный дар» заставляла меня держаться подальше от японца. Но он все не унимался. Пока не появились сообщения по специальным каналам, что, если меня не смогут нанять для следующей заварухи, пристрелят Синтию и Чарли. Я медленно ковырялась в этом дерьме, думая, как изящнее выпутаться из щекотливого положения. Пока сегодня утром не увидела в оптику, как привезли Джаспера. Черт, а могла бы прикончить Такеши сразу… Вот и взвешивай после этого полезность действия и бездействия.
Солнце показало из-за горизонта свой ослепительно-белый бок. В голове было пусто и похмельно. Что делать дальше? Не имела ни малейшего понятия.


Вилла была привычным для нас местом. Здесь частенько коротали время между заварухами. А через Мексику легко было махнуть до Колумбии или Бразилии, а оттуда – в нужную точку мира. Одноэтажный дом из красного песчаника тянулся длинной полоской, опоясывая чудесный внутренний дворик, утопающий в зелени. В центре – бассейн, слева – крытое патио с джакузи, лежаками, справа – открытая кухня с грилем и огромным обеденным столом.
- Мы отнесли его в комнату в западном крыле. – Я лишь кивнула ребятам в ответ.
Ханни отправился по делам, организуя наш новый быт и распределяя комнаты. Синтия ушла за ним, не сказав мне ни слова. Отлично! Разбираться в семейных соплях я сейчас не собиралась.
Мика помог Ханни с «разгрузкой», потом, не раздеваясь, упал на один из шезлонгов. Единственное, что он успел сделать, прежде чем отрубиться, - аккуратно поставил рядом свой автомат. Спустя мгновение раздался его храп.
Я стояла на краю бассейна. Начала стягивать майку.
- Ты можешь прекратить раздеваться? – Я обернулась на возмущенного Чарли, сидящего на одном из стульев в обеденной зоне. Раненую ногу он вытянул перед собой. Черт, надо заняться им. Но в ушах продолжало шуметь, сердце колотилось в горле, дыхание сбивалось. Нужно было смыть с себя все это кроваво-белое дерьмо. Такое ощущение, что кокс продолжал проникать в мое тело даже через слизистую влагалища. Я разделась и нырнула в бассейн. Перевернулась на спину и позволила воде спокойно качать меня. Закрыла глаза. Под веками разлилось оранжевое марево. Тело нагревалось от ярко пекущего солнца.
Нужно было принимать решения. Последние десять лет жизнь была напряженной, но очень простой в своем выборе: держаться ближе тех мест, где есть мясо и кровь. Так меньше всего привлекаешь внимание к пиздецу, который с завидной регулярностью можешь натворить сам. Ханни мы встретили в Колумбии. С Микой пересеклись за два года до этого где-то среди ненанесенных на карту конголезских джунглей.
Четыре года назад я была как никогда близка к тому, чтобы вернуться. Только теперь я понимала, почему Джаспер отказывался мне рассказывать о своей жизни «до». Если в этой истории было хоть десять процентов того сомнительного благолепия, что было в моей… И я тогда подумала, может, и для меня прокатит эта схема. Я просто пообещала бы, что когда-нибудь все расскажу. И не рассказала бы.
Но все изменилось… Мика вляпался по самые яйца, словив очередь в живот. И я могла бы тащить его на себе через все джунгли, сколько придется, только толку от этого не было никакого. Ранение в живот оставляет мало шансов и с больницей за углом. И в тот момент я смотрела в его глаза и видела жгучее желание жить. Он был распиздяем, балагуром, шовинистом, убийцей, отличным солдатом, хорошим другом и товарищем. И он хотел жить. И я не смогла ему отказать в этом желании. Так у меня появился «щеночек». А мы в ответе за тех, кого «приручили». По крайней мере, мне это казалось правильным.
Ликантропия. Древние описывали эту болезнь как мистическую. В моем понимании это был вирус. Кто-то был более восприимчив, кто-то менее. Мика среагировал так же, как и я, пройдя превращение мгновенно.
Чем была эта болезнь? Она превращала все наше тело в набор атипичных клеток, готовых мутировать, регенерировать и меняться. Мы были цельной, ходячей раковой опухолью. И мы больше не были людьми. Странно, но большинство из нас четко делили разум на два: вот это я, человек, вот это зверь. И я к зверю не имею никакого отношения. Он пошалит в полнолуние, но что с него взять, он же зверь. Мозг в таком случае услужливо блокировал все воспоминания, очищая совесть. Я же четко знала с самого начала, что зверь и есть я, а я есть зверь. И я помнила все!
Как передавалась эта болезнь? Как все обычные вирусы: кровь, слюна, слизистые. Кому-то нужен был укус, кому-то хватало случайного секса, как в случае с Ханни. Не все из нас могли этот вирус передавать дальше. Джаспер мог, пусть и не так успешно, как некоторые. И Чарли весьма активно контактировал с его кровью. Активнее, чем я в свое время.
И как бы мне не хотелось прятаться от всего происходящего, придется идти и столкнуться со своими демонами лицом к лицу. Я ушла с головой под воду, затем вынырнула навстречу солнечному свету.

В определенные моменты казалось, что в Ханни вообще нет недостатков, он был пунктуальным, четким в выполнении задач, до тошноты покровительственным и заботливым. Рядом с бассейном была стопка белых махровых полотенец, а сам он уже занимался ногой Чарли. Завернулась в ткань, щадя и без того расшатанные нервы шерифа Свона.
- Насколько все хреново? – я нагнулась ближе к ране, принюхиваясь.
- Навылет, - ответил Ханни.
- Ты что, нюхаешь меня? – Боже, надо было видеть лицо Чарли. Ханни заржал, откровенно развлекаясь.
- Да. Пока запах нормальный.
- Я бы месяц понаблюдал, - сделал заключение «док», натягивая перчатки и готовясь зашивать. – Если у тебя есть какие-то мысли насчет… Тебя обезболивать, шериф?
- А как же. Мы же в Мексике. Текила есть? – Я усмехнулась и пошла к бару. – И о каком таком наблюдении вы тут говорите?
Я поставила бутылку и стопки на стол, разливая сразу на троих.
- Видишь ли, Чарли, - начала я. – Пока ты реанимировал Джаспера, ты наглотался его крови. Так что нам надо будет убедиться, не обрастешь ли ты шерстью в ближайшее полнолуние.
Чарли выпил первую стопку, не обращая внимания на то, что Ханни уже активно принялся за дело.
- Значит, оборотни?.. – Голос шерифа звучал придушенно.
- Оборотни. – Ответила я.
- И этот тоже? – Он кивнул в сторону Ханни.
- Да, - ответил «док». – Какие-то проблемы с этим?
- Никаких, – ответил шеф Свон. – Всегда знал, что это были никакие не медведи! Наливай. – Я послушалась. В общем, новость он, кажется, воспринял не плохо.
Когда Ханни закончил, мы отправили Чарли отмываться, и можно было спокойно поговорить.
- Насколько все будет плохо? – Задала я ключевой вопрос.
- Зависит от того, насколько он силен, и есть ли кто-то, кто может на него повлиять.
Я скривилась.
- Тогда все будет весьма херово. Луне еще двое суток по небу танцевать…
- Нужно увезти всех отсюда.
- Тут деревня через сорок километров. Их тоже собираешься эвакуировать?
- Мы не сможем использовать тот же коктейль.
- Ну, если не хотим окончательно сварить парню мозги.
- Остается старая добрая честная драка…
- Она его, конечно, отвлечет, но не думаю, что надолго. Ты двое суток собралась с отшибленным оборотнем махаться? Это он руку Мике отделал?
- Ага…
- Кусался?
- Мика говорит, что нет…
- Мммм…
Меня это мычание загнало в окончательное уныние.
- Почему он важен для тебя, лапонька? – Я молчала. Не знала, как объяснить ему коротко то, что было между мной и Джаспером. Мы знали друг друга более пятнадцати лет… Были вместе чуть больше года… пятнадцать лет назад я бы с пеной у рта кричала о любви. Сегодня… сегодня жизнь стряхнула с себя свой идеалистический налет. Джаспер был просто важен. Точка. Ханни наблюдал за моим лицом. Не знаю, что он смог заметить…
- Вообще-то есть еще вариант…
Я посмотрела в его сторону, терпеливо ожидая, пока он выдержит театральную паузу.
- Перевести инстинкты в другое русло. Тогда, может, и не дойдет до полной трансформации.
Я непонимающе уставилась на друга.
- Да, лапонька, тяжело тебе это будет понять. Постоянно в компании горячих мужиков, ни с кем не трахаешься... – Я прищурилась. Он запнулся, заходя на эту территорию.
- Допустим, я поняла.
- Так что, если он найдет твою шкурку достаточно привлекательной, есть шанс, что это его отвлечет. Если твоя шкурка выдержит, может хватит и на сорок восемь часов.
- Ты хочешь сказать, что каждый раз в полнолуние, гонясь за каким-нибудь оленем, ты не против его еще и трахнуть?
Ханни усмехнулся.
- Ну что сказать, мы мужчины – существа примитивные. А у тебя что, не так? – Как можно не разграничивать жратву и секс, мне было не понятно. В остальном… Скажем так, я успела заработать в рабочих кругах определенную репутацию. Соблазн изнасиловать мелкую девку был всегда. Проблема была в том, что она очень хорошо орудовала мачете. И слава шла впереди нее.
Я налила еще текилы. Я точно знала, насколько привлекательной может показаться моя шкурка для Джаспера. Но это в осознанном состоянии. Во всяком случае, так было раньше… В состоянии полностью взявших верх инстинктов? Без понятия. Гадством еще было то, что меня эта идея начинала будоражить все больше. Я поставила полный блок на эту сторону своей жизни. И десять лет жизни – срок очень долгий. Ооочень. Как так в этой жизни мне удавалось устраивать себе такие длительные целибатные каникулы?
Ответ был прост. Не хотела я спать ни с кем… кроме…
- Так кто этот парень, лапонька? – Ханни внимательно смотрел на меня.
- Он мой создатель. – Друг присвистнул.
- И в этом проблема?
- Проблема, братишка, в изнасиловании. – Он прищурился. Знаю, какая картинка нарисовалась в его мозгу. Ханни терпеть не мог, когда кого-то брали против воли. Да, вот такие мы бываем чувствительные. – Я стреляла в него серебром, чтобы он перекинулся и обратил меня.
Брови друга взлетели вверх.
- Я, конечно, знал, что ты ебанутая… - Дальше он мог не продолжать. И не продолжил.
Рядом на стул плюхнулся проснувшийся Мика. Я молча налила ему текилу.
- О чем болтаете? – Мы не обратили на румынскую задницу никакого внимания.
- Так что, эвакуируем деревню?
Я молча выпила и закурила, запрокинула голову, глядя в небо. Солнце пекло так сильно, что голубой цвет был почти размытым, мешаясь с золотом. Орали цикады, слышались птичьи трели. Был прекрасный, жаркий день.