Глава 47

Белла

Вдоволь натанцевавшись, снова подошла к стойке.

– Девушка, для вас записка. – Ах, душка-бармен… протягивает мне белый прямоугольник.

У вас часто дрожат пальцы? У меня в последнее время – постоянно. Разворачивая хрупкий листочек, я перестала чувствовать биение сердца.



Мне стало жарко. Хотелось есть, но если Эм сможет меня отвлечь…

Бегу к заветной двери «Вход только для персонала», резко дергаю на себя хлипкую деревяшку и… сажусь на ступени. Мне страшно. Я люблю, но это не заслоняет прочих эмоций. Снова закуриваю. Дым глушит разум, спиртное играет и зовет на подвиги. Что ж…

Поднимаюсь по лестнице и вижу заветный ларчик, что просто открывался.

Берусь за ручку, которую внезапно дергают с обратной стороны. Лечу, ожидая падения… а получаю поцелуй… голодный… горячий… жаркий… он рассыпает меня на атомы, заставляя забыть, зачем я здесь.

Эмметт

Я метался в четырех стенах своего жилища, которое стало для меня тюрьмой.

Добровольной. Она не придет. Она боится. И правильно делает. Я – чудовище, от таких нужно бежать. Бежать, как можно дальше.

Как загипнотизированный, смотрю на дверь, поворачивается ручка…

Делаю шаг вперед, и она моя. Поцелуй… неистовый… сумасшедший и бесконечный… Сжимая хрупкое тело в ладонях, я наслаждаюсь ее верой и бесстрашием. Она пришла. Нетерпеливо дергаю ее футболку, желая почувствовать нежную кожу под пальцами. Моя маленькая, смелая девочка. Взяв Беллз на руки, сопровождаю сладкую ношу к кровати. В ее глазах нет ничего, кроме желания.

Бережно опускаю деточку на кровать и, не отнимая рук, провожу пальцами по бедрам и ниже, снимая ботинки. Медленно повторяю маршрут снизу-вверх… Пальцы играют с застежкой джинсов, которые отправляются в тот же полет, что и ботинки. Боже… Даже снимать с нее одежду доставляло немыслимое удовольствие. Может быть, сегодня Беллз меня убьет, помимо воли обратив слабости в оружие. Какая-то часть мозга умоляла меня это позволить. Но тогда ей не жить. Не будет меня – остается Верховный.

Глядя на это чудо в нижнем белье, хотелось просто тупо взять свое.

Но Эм не сдастся.



Белла

Глядя на него, я забыла, о чем хотела спросить. Впрочем, как всегда.

Как только Эм отвернулся, я спрыгнула с постели.

Я подхожу к тебе близко-близко и оглядываю с головы до ног. Медленно поднимаю руки, провожу пальцами по твоему лбу, красиво изогнутым бровям, по упрямой переносице и по пухлым чувственным губам. Мои руки медленно спускаются ниже, к твоей шее, поглаживая рисунок вен, скользят по сильным плечам… Как я соскучилась. Чувствую, как твои мышцы отзываются на мои прикосновения легкой дрожью. Прижимаюсь к тебе чуть теснее, губами тянусь к твоей шее, языком проводя по бьющейся на ней жилке. Твои руки нежно ласкают мою спину. Пощипывая шею, проводишь пальцами по моему лицу, задержав пальцы на губах. Целуешь меня, зарываясь руками в волосы, – вкусно. На голове образуется бедлам, который уже ничем не расчесать.

Целую ямку у основания ключицы, руками продолжая массировать плечи и спину, слегка задев пальцами позвоночник. Твои настойчивые руки накрывают грудь, поглаживая и сжимая, это так приятно… Особенно, когда ты мучаешь вершинку моей груди. Наслаждение становится невыносимым, где-то на грани боли. Хочется, чтобы ты прекратил и… не останавливался. Груди тесно в лифчике, но не будем торопиться, ведь времени так много… Мои руки ползут к поясу твоих брюк. Я наклоняюсь и облизываю твой сосок, который напрягается под моим языком. Твои руки гладят мои ягодицы, сильно; пальцы хотят зарыться в мою плоть; я чувствую, как в трусиках становится мокро. А мне очень жарко. Не спеша подбираюсь к поясу твоих брюк и расстегиваю замок. Ты тянешь меня к постели и легко откидываешься на спину, предоставляя свободу действий.

Я подкрадываюсь к тебе, словно кошка, неторопливо, не отводя глаз… забираюсь на кровать и устраиваюсь сверху, сбросив, наконец, ненужный лифчик. Мои руки начинают поглаживать горячий, возбужденный предмет твоей гордости. Ты отрываешь голову от дивана и ловишь в рот мой сосок – горячий рот на прохладной коже, чудо… Где-то в глубине моего тела начинает извержение Везувий. Мои пальцы двигаются всё быстрее, а потом медленно и нежно твой красавец твердеет и наливается силой, поднимаясь, как гордый воин. Твои губы сливаются с моими, руки тискают грудь, между ног становится совсем горячо.

Твои руки стягивают с меня трусики и двигаются по внутренней стороне бедра… мышцы сводит судорогой… ты перекатываешь меня под себя и начинаешь целовать, словно хочешь съесть, ты голоден, очень голоден… твои губы ползут по моей шее, ниже, покусываешь грудь… мур-р-р-р-р-р! Еще ниже, обводишь языком пупок, как проворен твой язычок, такой горячий, ласковый и умелый. Ощущающий мое удовольствие. Я впиваюсь ногтями в твои плечи, немного боли – это тоже приятно. Помнится, ты как–то здорово меня укусил.

Я боюсь утонуть, захлебнуться в море восторга! Мне не хватает воздуха, эти хриплые стоны доставляют тебе великое наслаждение. Вдруг мои ноги оказываются у тебя на талии, а твой братец рвется в свое желанное убежище!

Как давно я этого хотела, чувствовать твои движения, слышать прерывистое, учащенное дыхание… Чувствовать мягкое скольжение и резкие удары твоего тела о мое… волны удовольствия уносят меня, хочется хохотать, петь и целовать тебя! О! ты крут! И мои ногти глубже впиваются в твои плечи. Лети, лети со мной…

Дрожу и никак не могу успокоиться. Обними меня, милый… Что-то шепчешь мне на ухо, почти не понимаю. Твои пальцы снова ласкают меня. Я думала, что великолепнее этого восторга ничего не может быть, но… Каким-то образом ты перевернул меня вверх тормашками, а голова оказалась между моих ног. Бог мой… пришлось прикусить руку, чтобы не заорать на весь дом. На какое-то мгновение я превратилась в кусок мяса, из горла вырываются нечленораздельные звуки, всё тело сводят судороги! Слышу, что прошу тебя прекратить, но тело не хочет, чтобы ты останавливался. Ты шептал мне: «потерпи, маленькая», потом что-то вроде «молодец… вот… вот… давай…». Почему-то эти слова меня разозлили и успокоили одновременно. Бедра стали дергаться, как сумасшедшие, будто отделившись от меня.

Снова обнимаешь, что-то говоришь, но всё не важно – я уже не здесь. Я очень далеко. Бренное тело с тобой, а душа… она купается в океане восторга, растягивая его, словно кайф от конфеты.

Я засыпаю, продолжая лететь в никуда, возможно в рай, но… это еще не конец, ведь ночь так длинна…

Глава 48

Эдвард

Задолбался бегать за ищейкой. Сил моих больше нет. Конечно, я не домашний мальчик, это уже чересчур. Не думал, что в «Лидсе» есть такие места… Ну, Джейк, жди меня в гости.

Вся беда в том, что я слишком терпим к чужим недостаткам. Из-за мраморной стены спокойствия Эм считает меня почти что миссионером.

Я знал его достаточно давно, чтобы принять это, как данность. За сверхъестественную наблюдательность они с Джейком прозвали меня мыслечтец, что вкупе с миссионером, заставляло мои кулаки зудеть. Но я держался. Стоит ослабить контроль, и я утону в куче ненужных мелочей и «левых» фактов.

Не являясь тем идеалом, которого они себе рисовали, частенько отрывался за спинами этих глупышей. То, что старики называют – ошибки молодости, притягивало меня неимоверно. Так я и познакомился с Рене.

Учился я в Форксе, куда поехал по просьбе матери. Вырабатываемое годами спокойствие удержало от вопросов, а моя красивая, статная Розали сказала только: «Там у тебя будет свой дом» и протянула мне белый запечатанный конверт. Что ж… я тебя тоже люблю, мама. В самолете конверт был вскрыт. Округлый почерк мадре напомнил об учебе и преподах.

«Дорогой Эд, ты, наверное, недоумеваешь, почему я отправила тебя в такую глушь? Любимый мой, наша семья родом из Форкса. Моя мать недавно умерла, и дом пустует. Сама поехать туда не могу, еще не решены кое-какие дела здесь (знал я… какие дела), поэтому ты – старший. Кстати, дом – твой. Все юридически оформлено и заверено. Она, как и я, очень тебя любила и мечтала о… о многом. Но жизнь рассудила по-своему. Дом немного необычный, но теперь, зная, о своей сущности, в обморок падать тебе не придется. Ты видишь больше, чем другие, – приглядись. До скорой встречи, сын. PS: на карточке часть твоего наследства». Заглянув в конверт, обнаружил пластиковую карту на свое имя. Как предусмотрительно. Да. Я с детства любил загадки. Особенно виртуозные мамочкины. Почувствовав прилив адреналина, закрыл глаза и глубоко вдохнул. Вперед.

Словив такси по прибытии, доехал до местечка, торгующего подержанными авто, и просто влюбился в одну древнюю тачку – «крайслер хетчбэк» семидесятого года выпуска.

Сев за руль раритета, я чувствовал себя счастливым; взрослый… как много в этом слове.

Дом превзошел все ожидания, окруженный лесом, он навевал странное настроение. Семь гномов обзавидывались, старая мачеха при смерти, прекрасная принцесса в обмороке. Старый, неприметный и обшарпанный двухэтажный домишко на первый взгляд, а на второй… Каждая дощечка, камень, кирпичик шептали… дышали… манили. Дом жил. Я понял, почему ему нельзя быть пустым. Он фонтанировал любовью ко всему окружающему. Но любой энергии можно помочь изменить направление. Сжав письмо в кулаке, я поднялся на крыльцо, нежно проводя пальцами по перилам. Пахло лесом, свежестью дождя и… свободой.

Внутри было по-спартански мало мебели. Маленькая тахта, комод, большое зеркало. Камин, отлично. Лестница на второй этаж. Посмотрим всё. Спальня. Огромная кровать. Что ж, я найду этому предмету мебели применение. Опять комод, зеркало. Картина у кровати. А бабуля была непростая – посмертная картина Ван Гога в спальне, очень оригинально.

Сбежав вниз по лестнице, я решил потратить еще денег, теперь уже на дом.

Прыгнув в салон старичка, повернул ручку древнего радио (спасибо хоть за такое!) и наткнулся на «Куин».

Ветер бил в раскрытые окна, превращая мои волосы в стиль бешеного панка. Я добавил громкость и запел. Совершенно дурным голосом. Не удалось уху избежать встречи с медведем. И теперь мы вместе с Фредди падаем в любовь. Самое главное без медведя.

Впереди показались обитаемые места, судя по шевелению людских особей. Так теперь ищем универсальный магазин – другого в такой глубинке быть не могло.

Подрулив к нужному зданию, я лихо выскочил из своего «крайслера» и походкой пресыщенного сноба двинулся к дверям, обожаю давать почву для слухов. Неплохой ассортимент. Мне нужен ДВД, телевизор и диски, а… еще немного шмоток – это моя слабость, хотя с ориентацией я дружу.

Клянусь, когда выбирал технику, косоглазие заработало полмагазина. Чтобы не расстраивать продавщиц, той же гадкой походкой подошел к стендам с одеждой и захлопал глазами: «Девушка, вы мне не поможете…» – и вот уже передо мной брюки, рубашки, джинсы, толстовки и футболки разных фасонов и расцветок. Вальяжно зайдя в примерочную, приник глазом к шторе… Три куколки местного разлива сбились в кучку и оживленно обсуждали что-то. Ну что ж. Я натянул голубые слегка клеш джинсы, открывающие пупок, темно-синюю рубашку и расстегнул две верхние пуговицы. Думаю достаточно. Вышел из примерочной, испугав могучую кучку, и захлопал глазами:

– Удачно, как вы считаете?

Судя по всему, более чем удачно. Далее пошла классика – серые брюки, белая рубашка мятой текстуры, галстуки я не любил, предпочитая дурацкий шнурок, очень уважаемый ковбоями и индейцами, пиджак мягко обнимал плечи. Мне определенно начинал нравиться этот магазин.

Глава 49

Эдвард

Сгрузив в салон телик, ДВД и пакеты со шмотками (как, никак колледж!), я отправился за дисками, ни на что особенно не надеясь. И был приятно поражен – «Мьюз», «Никельбэк», «Раммштайн», «Расмус», «Куин»…. Сгребая всё с прилавка, почти прыгал от счастья, предвкушая вечер кайфа. Ведь в колледж мне только завтра. Захотелось шоколада. Вовремя вспомнил. Вернувшись в чудо-магазин и подойдя к кассе, открыл рот…

– Вы что-то забыли? – Не надо так улыбаться, береги челюсть.
– Да, шоколад… – Она протянула мне сигареты, и полминуты я тупо моргал.
– Три «марса» и пять «нацов» сверху, – челюсть закаленная и тем более не моя, чего я переживаю.

Наслаждаясь косоглазием местных жителей, распахнул дверь «крайслера» и запустил мотор.

Радио взорвалось, и мое тело запело. Сев за руль, я вдавил педаль газа до основания и полетел.

Дорога звала и умоляла. Как хорошо… Вспомнив о подарке куколки из магазина, я нашарил сигареты и решил рискнуть.

Выдернув из пачки коричневую трубочку, я готовился к худшему, но ощутил только сладкий вкус шоколада. Сизый дым обволакивал мозг… так ненадолго и слабо, но так приятно…

Я выжимал из старой тачки всё, что мог, и не думаю, что она была этому рада.

Подъезжая к дому, вспомнил, что не проверил холодильник. Умница, Эд.

Разыскав кухню, был приятно удивлен содержимым интересующего меня предмета – замороженные полуфабрикаты, сыр, колбаса, овощи… обнаружилось даже пиво. Хлеб отыскался в шкафчике над мойкой, не важно, как он туда попал, но порадовал меня несказанно. Сделав себе огромный бутерброд, я пошел распаковывать приобретения. Настроив технику, включил «Мьюз», завалился на диван и принялся жевать. К вечеру разведаю обстановку.

Незаметно заснул и очнулся как раз вовремя. Пригладив непокорные вихры, которые еще не состриг только ради Розали (она зверски обожала мои патлы!), скинул мятые шмотки и принялся натягивать новые.

Бледно-голубые джинсы, черная рубашка навыпуск, мягкие туфли – ничто не помешает комфорту. Партизан к разведке готов! Схватив ключи, отправился проведать «крайслер». Старичок, мы едем веселиться.

В темноте Форкс казался немного нереальным. Но притягивал неисследованными пространствами маленького городишки. Проехав пару кварталов, я обнаружил неплохое местечко. Окруженное лесом небольшое заведение, название которого меня заинтриговало «Элль», тягучий кельтский слог, словно красивая девушка, приглашал меня познакомиться поближе. А красивым девушкам я в жизни не отказывал. Хотя, что такое красота…

Припарковав машину, огляделся. Тихо, мирно… Несколько парочек сиротливо жались у входа, трое нетрезвых парней выясняли отношения поодаль. У дверей никого не обнаружилось. Дернув ручку, я подумал, что попал в прошлое…

Пять или шесть столиков ютились в слабо освещенной нише, барная стойка темного дерева, старше меня раза в три (бабуля с дедулей, наверное, хорошо отрывались здесь в дни своей молодости), бильярдный стол с потертым сукном, возле которого тусили несколько парней с пивом в руках. Небольшая площадка, которую язык не поворачивался назвать сценой, была ярко освещена и украшена в каком-то гавайском стиле.

Пристроившись на табурете у стойки, заказал абсент «Лайм», размышляя, спросят ли, сколько мне лет. Пронесло. В свои девятнадцать я выглядел старше, что было только на руку склонной к экспериментам натуре. Зазвучал знакомый, но чуть усовершенствованный мотив.

На гавайской площадке появилась девушка. Длинные черные волнистые волосы слегка касались аккуратной попки, лицо немного угловатое, маленькие губки и огромные глазищи. В ней не было ничего особенного, но отвести взгляд я не мог. Как под гипнозом. Немного худа на мой вкус, но формами Бог не обделил, особенно верх. Двигаясь неторопливо и томно, она стала змеей, а я – глупым кроликом. Тело изгибалось, маня и завораживая… Еще немного, и придется искать слюнявчик. В какой-то момент ее глаза встретились с моими – это было, как электрический разряд. Я уже видел эти глаза, но на другом лице.

Той было пятнадцать, и в глазах плескалось столько ненависти, что соплюшка могла обратить меня в пыль, если бы это было в ее власти. До сих пор помню ощущение от хлестнувшей меня серьги. И жалящую боль. Все считали меня вселенской добродетелью, она смотрела и видела перед собой дьявола. Это разозлило меня до потери пульса. Я. НЕ. СДЕЛАЛ. НИЧЕГО. Чтобы заслужить такой взгляд. Если бы не Розали, малявке пришлось бы отвечать. Нет, я не бью женщин, у меня свои методы.

Впереди много времени, терпения и возможностей, ответы найдутся.

Глаза танцовщицы смотрели по–другому. Приглашали… обещали… дразнили… Сколько в ней жизни и огня. Ах, Эм, видел бы ты своего друга-миссионера. Взяв еще один «Лайм», я продолжал пялиться, как ребенок на запрещенные взрослые фильмы. Она выгнулась, волосы разлетелись по плечам. Улыбка… Я пропал. И глупо улыбнулся в ответ.

Позвольте представить, Рене собственной персоной.

---

Накануне 1 мая решила познакомить вас с Эдвардом. Автор умело перемешал пэйринги, сделав из него метросексуала. Интересно, куда и как зайдут отношения этих парочек? Буду рада узнать на форуме.