Глава 9.2 - Торты, французы... и Дин Джонсон: Мафия не дремлет

POV: Белла

– А вот это было ничего, – смешно причмокивая, согласился со мной Джаспер.

– Да-да, лучше вот того, пятого… или седьмого… или восьмого… короче, это явно лучше, – подтвердила Элис с очень деловым видом, покивав головой.

– Так, мы берем вот это! – я чрезвычайно усердно ткнула пальцем в пустой бокал. На секунду меня накрыло легкое головокружение, но оно сразу же прошло. Наш ресторанный консультант тут же внес необходимые записи в свой блокнот.

– И одну бутылку нам с собой, пожалста… – ввернул Уитлок, почему-то с трудом выговорив последнее слово.

– Хорошо, непременно. Мы с вами выбрали вино к мясу, теперь давайте определимся с белым вином, – раскрыл мужчина перед нами новое красочное меню.

Три головы дружно склонились над картинками.

А через минуту над нашим столом легла длинная тень от одного знакомого французского носа.

– Вы выбихать вина на сватьбу?

Элис тут же встрепенулась.

– Да, месье Лавель, может, подскажете, какое лучше?

– Нохмальные вина умеют делать толко во Фхранц и нихде болсче. Если вы хотеть, я могу вам помогать с выбохом. – Заметно потеплевший к нашей компании француз решил вдруг оказать нам помощь и в этом вопросе.

– Мы хотеть-хотеть! – Быстро закивала Элис. Все остальные, как болванчики, дружно закивали головами в такт.

– Этот вин, что понхравится ваша подрух, не очень хохроший тля сватьба. Он слишком тяжело. – На этих словах кондитер отобрал у меня бокал и вложил мне в руку другой. – Я рекомендосьёон вам молодое вино с юха Фхранц. Оно легкое, услажтает язык и греет тушу.

– Какую тушу греет, простите? – сделала я вид, что не поняла о чем речь. Элис тут же пнула меня под столом, а Джаспер опустил голову вниз, пряча смешок. Слава Богу, наш «кондитех» уже отошел, размяк от уважительного отношения к своей «пехсоне» и не стал гневаться в этот раз.

– Та не тушу, а тушу! – благосклонно пояснил он, потирая свой живот в районе желудка.

Ага, классно объяснил. Сделаю вид, что поняла. Все-таки он единственный, кто может обуздать Элис и заставить ее согласиться с ним во всем. Вон она как на него смотрит, жадно ловя каждое его слово. На месте Джаспера я бы напряглась сейчас.

С другой стороны, так у нас быстрее пойдет дело, и есть шанс, что я успею до свидания с Эдгаром сгонять домой и навести марафет. Может, даже умыкну какое-нибудь платье у Элис. И туфли тоже. И сумочку. И итальянский браслет.

POV: Эдвард

Дин Джонсон, кряхтя, наконец-то уселся. Я мысленно отметил для себя, что старикан очень сдал с того момента, как я видел его в прошлый раз. Прошло не более месяца с последнего Совета директоров, а Дин похудел килограммов на десять и еще больше постарел. На осунувшемся, покрытым пигментными пятнами и глубокими морщинами лице сейчас особо стали выделяться его глаза. Внимательный, цепкий взгляд выдавал в Джонсоне натуру опасного хищника, которым он всегда был, пока болезнь не скрутила его. Тем не менее, даже оставаясь немощным стариком, он по-прежнему оставался источником возможных проблем для меня. Несмотря на это, я продолжал испытывать неподдельное уважение к проницательному уму этого человека, десятилетиями контролировавшему весь городской бизнес.

Дин был человеком, про которых говорят – сделал себя сам. Будучи сыном простой учительницы и полицейского, он уже к тридцати годам стал одним из самых влиятельных, но при этом «невидимых» людей города. О Дине Джонсоне – правой руке главаря местной мафии – ходили легенды, но долгие годы никто не знал, как он выглядит. На него было совершено несколько покушений, а его родители охранялись боевиками мафии так, что и некоторым президентам стран не снилось, так как отец и мать были единственным уязвимым местом этого человека.

Живя отшельником и не позволяя себе длительных связей, он постепенно переводил активы мафии, значительная часть которых принадлежала лично ему, в легальный бизнес, формируя свой личный законный капитал, который ему просто не с кем было делить.

К моменту, когда моя компания начала поглощать своих конкурентов, я совершил огромную ошибку. Я позволил финансам Дина Джонсона попасть в структуру своего разрастающегося холдинга. Две из двенадцати компаний, поглощенных мною в течение одного года, оказались негласно принадлежащими Дину. В тот день, когда мне открыли глаза на этот факт, я думал, что моему бизнесу скоро придет конец, так как отчетливо понимал, что этот спрут специально запустил свои щупальца в мою компанию, добровольно позволив мне вытянуть у него часть своего бизнеса.

В день, когда Джонсон впервые оказался на пороге моего кабинета, я мысленно попрощался со своим холдингом и надеялся лишь отползти с минимальными потерями. Однако у Дина насчет меня были свои, далеко идущие планы.

Он подтвердил мои догадки о преднамеренном вливании части своих денег в мой холдинг. Вот только его целью было не разрушить его, а укрепить, чтобы разделить потом со мной. Он сразу же обозначил правила игры, следуя которым, я мог оставаться совладельцем своей собственной компании. По словам Дина, он хотел отойти от дел, и, не имея преемника, давно искал управляющего для своих финансов. Амбициозный и наглый Эдвард Каллен, который будет следовать его советам, его вполне, как распорядитель финансов, устраивал.

Благодаря вмешательству Дина и его связям, холдинг пошел в гору гораздо быстрее, чем я мог даже желать. Однако меня все время угнетало, что у Джонсона блокирующий пакет акций, и он поначалу довольно часто использовал свою власть для достижения своих собственных целей в обход моих. Правда, последний год он значительно ослабил хватку и, бывало, что я по несколько месяцев не слышал ничего о нем.

Совершенно очевидно, что старику осталось недолго. И совершенно очевидно, что любой, кому он оставит свой бизнес, не сможет уже так жестко диктовать мне свои условия. Болезнь Дина, в конечном итоге, благо для меня, как бы цинично это не звучало.

– Удивлен вашему визиту, Дин. Как здоровье? – я вылез из своего кожаного кресла и пересел поближе к старику. Так уж у нас заведено издавна. В присутствии Дина – я не начальник.

– Здоровье мое, как видишь, заметно ухудшилось. Врачи дают мне не больше двух месяцев, Эдвард.

– Ну-у-у… Дин, эскулапы часто ошибаются, может обратиться к другим врачам? – решил я вежливо предложить помощь, что обязывали меня правила игры. – Я могу узнать у отца о лучших специалистах, и вы…

– Не надо, мой мальчик. Ты же сам знаешь, что это ни к чему, – оборвал меня Дин. И это тоже соответствовало правилам нашей игры в большой бизнес и взаимное типа сотрудничество.

– Чем тогда могу помочь? – это означало, что «мальчик» и правда понимает про неизбежность смерти главного акционера компании и вежливо пытается скрасить последние дни умирающего.

– Я хотел бы поговорить о своем преемнике, Эдвард, – не откладывая в долгий ящик серьезный разговор, объяснил Джонсон цель своего сегодняшнего визита ко мне.

От напряжения моя спина даже взмокла. Вот оно. День «Х». Конец эпохи всесильного Дина Джонсона. Конец тотальному контролю. Свобода.

– Слушаю Вас внимательно. – И я несколько не кривлю душой, произнося это.

– Ты знаешь, Эдвард, как я отношусь к тебе. Несмотря на некоторые разногласия в работе, ты всегда импонировал мне.

Я сдержанно кивнул один раз. Ага, у нас прямо любовь-любовь. Не смешите меня. Однако надо держать эмоции при себе. Лев хоть и умирает, но зубами еще может клацнуть или напоследок перешибить увесистой лапой мой хребет.

– Человек, который придет на мое место в компанию, очень дорог мне,
Эдвард. – Почти задушевно начал старик. – Все, что я делал последние двадцать лет, я делал именно для него. – Сейчас обрыдаюсь просто, как это мило. Интересно, о ком это он? – Ты понимаешь меня, Эдвард? – пронзительный взгляд стального цвета глаз парализовал меня на время.

– Понимаю, – просипел я, так как внезапно у меня в горле пересохло.

– Ни черта ты не понимаешь, мой мальчик. Слишком молод еще. Но ты поймешь, когда будешь на моем месте. А ты будешь. Тут без вариантов. – Вздохнул он. – Ну, да ладно, я отвлекся. О моем преемнике. Имей в виду, тебе не удастся манипулировать им после моей смерти.

– Я и не собирался, – сделал я наигранно-обиженный вид.

– Ну да, ну да. Охотно верю. – В глазах моего визави промелькнула легкая усмешка. – Собирался, Эдвард. И собираешься. Или я совсем ничего не смыслю в людях.

– Дин… ну, что вы право…

– Это нормально. Я бы на твоем месте попытался бы сделать то же самое. Но, я сделал все возможное, чтобы обезопасить его от любых твоих попыток убрать его из компании. Я смогу тебя достать даже из ада, в который попаду после смерти. Обещаю тебе. – Опираясь на трость, Джонсон поднялся на ноги. – Вот и все, что я хотел тебе сказать.

Я опешил.

– Как все?

– Все. Я тебя предупредил. Предупредил лично. Больше мне нечего тебе сказать. Правильные выводы ты сделаешь сам. Ты ведь не дурак. Прощай, Эдвард. – Дин замер в дверях кабинета на короткое время, как-то по-особому разглядывая меня. – Наверное, не свидимся больше, мой мальчик. – От этих слов, произнесенных тихим спокойным голосом мне стало не по себе. До меня только сейчас дошло, что этот человек и правда умирает. Повинуясь каким-то неизвестным доселе эмоциям, я приблизился к старику, не решаясь сделать последний шаг.

– Ну, давай, можно, – слабо улыбнулся Джонсон, позволяя нам обоим одно быстрое и от того неловкое объятие. – Все-все, мой мальчик. Все будет хорошо. И помни, что я везде, даже если меня нет.

Я сглотнул ком, образовавшийся в горле.

– Я понял, Дин. – Одна жалкая улыбка на прощание человеку, которого больше никогда не увижу. – Преемник ваш будет в безопасности, обещаю.

– Ну и хорошо, ты же умный мальчик, правильные выводы сделал. – Дин медленно развернулся и направился к выходу из приемной.

– Только вы мне не сказали, кто он! – спохватившись, крикнул я в спину сгорбившемуся старику.

– Узнаешь, когда придет время. – Не оборачиваясь, ответил мне Джонсон и ушел. В этот раз ушел навсегда.

POV: Белла

Белая рубашка Эдгара была видна издалека. Увидев его, прогуливающегося вокруг центральной клумбы с розами, я притаилась за живой изгородью у входа в парк и решила немножко понаблюдать за ним.

Эдгар поминутно поглядывал на часы. Значит, ждет.

Вот он ходит вокруг клумбы, словно тигр в клетке.

Теперь подцепляет носком туфли гравий, лежащий на тропинке.

Разглядывает что-то в центре клумбы.

Озирается вокруг и… лезет в цветник!

Он что собирается рвать там розы?

Я огляделась вокруг, слава Богу, никого у входа в парк сейчас не было, и помчалась навстречу с Эдом, стремясь как можно быстрее утащить его с клумбы. Еще попадется этот романтик на глаза полиции.

Пойманный с поличным розокрад протянул мне свою добычу из трех красных цветов и вдруг сгреб меня в охапку, стиснув так, что у меня чуть ребра не сошлись друг с другом. Вот это я понимаю соскучился! Я тут же забыла, что собиралась его отчитать и потребовать, чтобы он больше не геройствовал ради меня.

Выбрав скамейку в самом укромном уголке парка, подальше от массового скопления людей, мы расположились в следующем порядке:

– скамейка,

– на скамейке Эдгар,

– на коленках у Эдгара – я,

– на коленках у меня – три несчастные розы.

Первые полчаса мы доказывали друг другу как сильно рады видеть один другого, практически не прекращая целоваться всеми известными нам способами. Да еще, как мне кажется, мы изобрели парочку новых.

Когда губы уже увеличились в размере, мы взяли передышку, болтая обо всем на свете и ни о чем конкретном, пока Эд вдруг не озвучил насторожившую меня просьбу.

– Расскажи мне о себе, Белла.

– А что бы ты хотел узнать?

– Все, абсолютно все. Начни с детства, мне интересно все без исключения. Расскажи мне, пожалуйста.

Сама того не ожидая, я выболтала Эдгару все, что было в моей жизни, обойдя вниманием лишь мою «работу».

На его вопрос, почему у меня не сложились прежние отношения, я ответила, что их разрушила ложь, не вдаваясь в подробности. Тема Джеймса должна быть под запретом.

Я так увлеклась повествованием своей истории, а Эд оказался таким внимательным слушателем, что мы и не заметили, как стемнело.

Когда, держась за руки, мы вышли из парка, Эдгар притормозил такси. Внутри оказалось неожиданно тепло, и я поняла, что успела немного замерзнуть. Выпытав у меня домашний адрес, мужчина отдал распоряжения водителю.

Прижавшись к теплому мужскому боку, я, само собой, пообещала, что сама оплачу такси до дома, потому что ехать надо на другой конец города, и это стоит дорого.

– Еще чего, даже не смей, – разрушил мои благие намерения Эд.

– Тогда в следующий раз я пойду пешком, – согревшись у него под подмышкой, пригрозила я.

– Это мы еще посмотрим, кто и куда пойдет, – как-то неопределенно ответил он мне в макушку и приложился осторожно губами к моему лбу.

Теплая волна прокатилась по мне от этой едва уловимой ласки, пробуждая воспоминания о прошедшей ночи.

POV: Эдвард

«Ложь».

Ее прежние отношения разрушила ложь.

Белла произнесла это слово с такой горечью, что я был готов провалиться сквозь землю, зная, что и сам лгу ей.

Для меня было важным сегодня узнать о Белле все, что только я смогу.

«Ложь».

Это слово пульсировало в моем мозгу, вытесняя любые мысли и даже то, что мне продолжала рассказывать о себе девушка.

«Все разрушила его ложь».

Каллен, какой же ты мудак. Такой же, как тот. Вот зачем тебе надо было прикидываться кем-то? Развлечься хотел? Ну, как? Развлекся? Весело тебе?

Теперь придумывай способ, как сказать ей обо всем и не потерять ее. Если такое вообще возможно.

В такси Белла прижалась ко мне, доверяя мне полностью. Без остатка.

В груди защемило, когда девушка в очередной раз пообещала, что будет платить за такси сама. Я ответил ей грубо, злясь на себя, и тут же обнял ее, чувствуя вину за грубость.

Я лишь хотел просто поблагодарить ее, коснувшись губами прохладного лба. Но в ответ на мой поцелуй, Белла просунула свою ладошку мне под рубашку, отправив восвояси все мои «правильные» мысли.

Волна безумного желания накрыла меня целиком, вытряхивая из головы все «можно - нельзя», «правильно - не правильно», и лишая меня остатков безвольного разума.

Помню лишь то, как приехав к дому Беллы, я всунул водителю гораздо больше денег, чем следовало бы, судя по его округлившимся и обалдевшим глазам. Затем девушка тащила меня за руку куда-то наверх по лестнице, обдавая горячим дыханием мою шею каждый раз, когда я в темноте притормаживал, стараясь нащупать ступеньки. Сквозь туман желания до меня долетали обрывки ее фраз, что какая-то там Элис ночует сегодня у какого-то там Джаспера, так как они помирились, хотя с утра поругались почему-то из-за торта и какого-то француза. Француза? И при чем здесь вообще торт? Какой-то бред. Видимо, я не так расслышал. Но это все было неважно. Было жизненно важно поймать все время убегающую куда-то хрупкую фигурку, поймать и не отпускать от себя. А она все ускользала, маня меня за собой, пока вспыхнувший вдруг свет не озарил ее. Захлопнувшаяся за мной дверь остановила наш бег, оградив нас от всего мира.

Срывая с остервенением одежду друг с друга и круша все, что оказывалось рядом с нами в этой маленькой квартирке, мы словно вели безумный танец, меняя очередность ведущего и ведомого партнера.

В какой-то момент у меня вдруг щелкнул выключатель в голове. Черт, не правильно! Опять не правильно! Опять все слишком быстро, скомкано, кувырком и черти как.

Прижав Беллу к стене, я поймал одной рукой ее руки, расстегивающие ремень на моих брюках, а второй – приподнял ее голову вверх за подбородок, заставляя посмотреть мне в глаза.

Изумление полыхнуло в глубинах ее почти черных сейчас глаз.

С трудом контролируя сбившееся напрочь дыхание, я произнес, глядя ей прямо в глаза.

– Нет, Белла, сегодня я не хочу с тобой секса, я хочу заниматься с тобой любовью. Пусть все будет по-другому. Позволь мне любить тебя.

Девушка, озадаченная, замерла на мгновение, а потом кивнула мне, улыбаясь.

– Да.

Этого для меня было достаточно. Подхватив ее на руки, я по какому-то наитию нашел приличную кровать в этом, с позволения сказать, доме.

Эта ночь разительно отличалась от предыдущей. Сегодня я хотел, чтобы в первую очередь хорошо было Белле. И, если быть честным, это было круче, чем когда хорошо было только мне. В эту ночь я смог вдоволь налюбоваться девушкой, подаренной мне свыше.

Обласкав каждый изгиб ее тела, я искал ее чувствительные зоны и изучал их с терпением, достойным самого нежного и заботливого любовника. Чередуя едва весомые ласки с ощутимым воздействием, я слушал, как музыку, каждый стон, пробуждаемый мной. Я ловил эти звуки, срывающиеся с ее губ своими губами, выпивая их без остатка.

Под утро, когда Белла обессилев от ночи любви, уснула, я просто лежал рядом, оберегая ее сон.

Да, я солгал ей. Обманул. Но теперь я не боюсь сказать правду. После такой ночи быть не может, что она не простит меня. Она нуждалась во мне не меньше, чем я в ней. Я чувствовал это. Или, как говорит Дин Джонсон, я ничего не смыслю в людях.

Сегодня вечером, она узнает правду. Я уже знаю, как я это сделаю.