Кричи! Пока не поздно звать на помощь…
Ты не справляешься одна!
Решай! Пока еще есть выбор…
Только не ясна сторона.

Сотри! Воспоминания о чести,
Теперь в них больше смысла нет.
Порви! Натянутые нервы.
Тебе придется дать ответ.
(Автор: Серена)

***

Гермиона лежала на кровати поверх покрывала, разглядывая потолок спальни и напряженно размышляя о положении, в котором оказалась. Волан-де-Морта сегодня не было, занятий он не назначал, значит, давал время на раздумья. А время было, как никогда, кстати. Необходимо было разложить все по полочкам, хорошенько проанализировать и принять правильное решение. Но мысли разбегались, а эмоции мешали думать.

Абсолютная беспомощность и беспросветное одиночество. Иррациональная жалость к Темному Лорду. Горечь и обида на поведение Драко. Разочарование в Дамблдоре — лидере сопротивления, наставнике, которому она готова была доверить свою судьбу, чьи приказы выполняла беспрекословно. От этих чувств в сердце разрасталась щемящая пустота, но избавиться от них никак не получалось. И все же это было необходимо, иначе, Гермиона знала, она так и погрязнет в них, упиваясь жалостью к себе и окружающим из-за несправедливости мира.

«Хватит, — твердо сказала себе девушка. — Никаких слез, никаких домыслов и оговорок. Только факты».
Первый факт. Сторона Дамблдора и ее идеалы были ложью, но от этого не переставали существовать. Все еще были люди, которые верили в то, что Величайший волшебник всех времен и Избранный спасут мир и воцарится гармония и счастье. Гермиона же отныне видела самую суть, не обращая внимания на бессмысленные теперь понятия благородства, чести и добра. Власть и звание героя, позднее - лишь мудрого наставника героя — вот чего добивался Дамблдор. Прикрываясь сначала «всеобщим благом», затем «спасением магического мира», бывший директор Хогвартса шел лишь к своей корыстной цели. И хотя со стороны Дамблдора это было верхом бесчестности, в сегодняшнем положении его сторона была все же лучше бессмысленного террора Волан-де-Морта, чья правда держалась лишь на патетике и страхе его слуг. Гермиона была уверена, что не только Люциус разочаровался в Лорде, но и многие другие Пожиратели. Особенно учитывая постоянные проигрыши Тома Реддла в схватках с мальчишкой Поттером. Только Беллатриса и несколько ей подобных Пожирателей продолжали верить в каждое слово Волан-де-Морта и преданно служить ему.

Подобные мысли сводились к одному: если не можешь выбрать ни одну из существующих сторон — создай свою собственную. Мысль казалась абсурдной, но, по большому счету, все, что происходило с Гермионой с сентября, было одним сплошным абсурдом.

Стать третьей независимой силой было очень заманчиво, еще более заманчиво, чем быть просто двойным шпионом. Но Гермиона понимала, что для этого нужно не только иметь собственное мнение, отличающееся от двух существующих, но и обладать властью, непревзойденными магическими способностями и аналитическим умом, а также иметь сильных и убежденных сторонников. Только в этом случае она бы смогла противостоять одновременно и Темному Лорду с Пожирателями Смерти, и Ордену Феникса.

На данном этапе у Гермионы не было ничего из перечисленного, поэтому она не могла прямо сейчас выступить против всех. Чтобы достичь такой цели, необходимо было действовать тихо, незаметно, разрушая веру людей и подрывая авторитет лидеров изнутри. Но все же и для этого была нужна хоть какая-то власть, которую Гермиона могла получить одним единственным способом: заслужив полное и безграничное доверие Волан-де-Морта, притворившись, будто воспоминания о Дамблдоре подействовали именно так, как надо, заставив ее окончательно разочароваться в Светлой стороне и броситься к Пожирателям. Это было несложно, к тому же не противоречило первоначальному плану Гермионы. Казалось, все складывается как нельзя лучше, но это было далеко не так. Гермиона знала, что, ступая на этот скользкий путь, она приговаривает себя к постоянному страху, гриффиндорка, которая ни за что не станет пытать и убивать, которая обязательно придумает выход, не только для себя, но и для него, вытащит его из этой змеиной ямы. Теперь же, увидев то, что она собирается сделать, Драко просто-напросто разочаруется и уйдет, оставив ее наедине со своей ложью и угрызениями совести. Уйдет, обвинив во всех смертных грехах, так же как он сделал это лишь за то, что она пыталась заботиться о нем.

От таких мыслей приходила тупая ноющая боль в сердце, заставляющая сжиматься в комок и прятать голову под подушкой в надежде, что эта боль пройдет.

«До чего ты докатилась? — спрашивала себя Гермиона. — Если собираешься делать такое, что даже Драко Малфой будет не в силах понять и простить? Готова ли ты пойти на это, когда Драко стал для тебя чуть ли не единственным близким человеком, и потерять его будет намного больнее, чем тебе хочется верить? Готова ли ты остаться совсем одна?»

Не думать. Только не об этом. Она все равно должна это сделать ради всех, в том числе и ради Драко. А подобные мысли заставляли лишь глубже опускаться в пучину боли и отчаяния, чувствовать себя еще беспомощнее.

Второй факт, в отличие от первого, являлся еще более важной проблемой. Волан-де-Морт опасен. И не имеет значения, что, на самом деле, его впору пожалеть, что таким его сделали приют и Дамблдор…

Неожиданная мысль пронзила сердце Гермионы надеждой. А что если все воспоминания, показанные Темным Лордом — ложь? Такая же ложь, которую они создавали на протяжении нескольких недель со Снейпом? В этом случае не все было еще потеряно, Гермиона все еще могла бы верить…

Но нет. Как бы радужно не звучало это предположение, это было неправдой. Это подтверждали и газеты, рассказывающие о прошлом Дамблдора, и книга Скитер, и разговоры, которые слышала Гермиона еще на свадьбе. Тогда это была очень популярная тема, и все, кто помнил Дамблдора молодым, мгновенно становились самыми уважаемыми людьми. Так что насчет отношений Альбуса и Геллерта сомнений быть не могло, так же как и насчет их планов на соединение магловского и магического миров. Кроме того, реакция портрета Дамблдора, когда Гермиона потребовала ответов на свои вопросы, была вполне однозначна. Он боялся того, теперь она была в этом уверена, что мог показать ей Волан-де-Морт.

Что же касается отношений Тома и профессора в школе, тут, конечно, Темный Лорд мог ее обмануть. Но почему-то Гермиона чувствовала, что это не так. Ведь подобное обращение с ним Дамблдора прекрасно объясняло, почему Том стал таким, почему превратился в тирана, желающего завоевать мир. И то, с каким вдохновением говорил Волан-де-Морт о своей мести Дамблдору… Нет, как бы не хотелось Гермионе верить в то, что все это ложь и актерская игра, обманывать себя она не хотела.

В любом случае не важно, довел ли Тома до такого состояния Дамблдор или нет. Важно лишь то, что Волан-де-Морт не изменится, не раскается и ни за что не отступится от своих идей. Особенно теперь, когда война была почти выиграна, Министерство и Хогвартс подчинялись ему, и оставалось всего несколько очагов сопротивления и пресловутый Поттер, который не очень-то его и волновал. В любом случае, это означало одно: Волан-де-Морта необходимо уничтожить, иначе никаким планам с третьей стороной, новой политической системой и законодательством не суждено было исполниться.

Гермиона горько усмехнулась. Как ни крути, а разбираться с крестражами и защищать Гарри все равно придется. Девушка упорно отмахивалась от мыслей, чего ей самой это будет стоить, и запрещала себе думать об этом.

Третьим фактом являлась весьма плачевная ситуация в Хогвартсе, которую уже не возможно было игнорировать. Гермиона понимала, что одними речами тут не разобраться. Клуб хотел от своего лидера реальных действий. А открыто разворачивать межфакультетную войну в крупных масштабах было неразумно и попросту опасно.

Единственный выход, который видела Гермиона из существующего положения, был, конечно, далеко не лучшим, но хотя бы действенным. Необходимо было официально ввести в школе военное положение, предусматривающее армейскую дисциплину. А чтобы поддерживать ее, припугнуть студентов наказаниями Кэрроу. Жестоко, но мягкие правила и наказания Главной старосты уже не действовали на тех, чьи родные и друзья погибали в войне против родных других студентов. Дети уже не могли оставаться в стороне. Они хотели отомстить. Именно поэтому Отряд Дамблдора приобрел такую популярность, ведь, фактически, там уже никто никого ничему не учил. А это значило, что придется отобрать у них разрешение на собрания, потому что с последним нападением они уже перешли все границы. Конечно, встречи не прекратятся, но так, по крайней мере, студенты будут бояться наказаний и перестанут уже устраивать постоянные разборки.

Гермиона вздохнула, представив взгляды ее бывших друзей, когда она примет все эти меры. После этого у нее уже не будет никакого шанса помириться с ними. Впрочем, положа руку на сердце, Гермионе уже это не было нужно. Она достаточно наслушалась о себе, чтобы снова захотеть общаться с этими людьми. В конце концов, у нее есть Джинни. Этого вполне достаточно.

Гермиона устало прикрыла глаза. Все было не так уж плохо, могло быть гораздо, гораздо хуже, если бы она не смогла закрывать сознание, если бы Джинни не поговорила с ней, если бы... Нет, об этом она приказала себе не думать. Она могла с этим справиться. Но почему же тогда так больно? Почему кажется, что все ее действия не закончатся ничем хорошим? Почему ощущение безнадежности и горечи накрывают с головой?...

***

Хлопки трансгрессии разорвали ночную тишину. Почти не различимые во мраке фигуры в длинных черных плащах с капюшонами появились посреди полумагической деревушки на севере Англии. Они начали двигаться одновременно, словно отрепетированными движениями взмахивая палочками и бесшумно распахивая входные двери спящих домов. Потребовалось всего несколько минут, чтобы сонное безмолвие ночи наполнилось криками. Испуганными, душераздирающими, предсмертными.
Одна за одной над домами появлялись черные метки, выпускаемые Пожирателями смерти. Маги — жители деревни — еще пытались как-то противостоять темным волшебникам, выскакивая на улицы с палочками наготове, но это было бесполезно. Обычно этих людей хватало на пару-тройку заклинаний, прежде чем их настигали зеленые лучи Авады Кедавры.

Среди всего этого хаоса Гермиона чувствовала себя словно посторонним наблюдателем. Будто это не она сейчас медленно скользит по улице, разбрасывая в беззащитных людей зеленые лучи убивающего заклятья, не к ее ногам падают мертвые тела с все еще отражающимся в стеклянных глазах ужасом. Мысль о том, что прежде она никогда не убивала, казалась глупой и незначительной. Девушку охватила апатия и странно знакомое чувство одновременной реальности и нереальности происходящего. Гермиона не помнила, когда уже ощущала подобное, да это было и не важно. Все было не важно, когда в голове звучало лишь сумасшедшее шипение Волан-де-Морта: «Убей». Гермиона не запоминала лиц. Это было неправильно, аморально, пугающе. Она как будто выключила все эмоции, запретив себе видеть, слышать, думать и, главное, помнить. В ее сердце разливалась бездонная пустота, блокирующая все: переживания, мысли и чувства. Гермиона просто знала, что должна поддерживать это состояние, что она просто не может допустить даже возможности выйти из этой спасительной апатии. Единственная мысль, бьющаяся в ее голове, была: «Я просто сойду с ума, если прекращу закрываться от мира».
Наконец, Гермиона достигла своей цели — свежепобеленного двухэтажного домика. Поднявшись на крыльцо, девушка распахнула дверь, отперев ее заклинанием, и стала осматривать гостиную. Только сейчас она заметила, что не одна. Чуть позади нее стоял смутно знакомый светловолосый парень. Кажется, он что-то значил для нее тогда, в прошлой жизни… А когда она вообще была, эта прошлая жизнь? Не думать…

Парень сделал пару шагов вперед, хмуро оглядывая комнату, и повернулся к ней. На Гермиону уставились глаза цвета осеннего утра, в которых плескалось непонимание, страх и еще какое-то чувство. Девушка знала, что это, но не могла вспомнить.

— Гермиона?... — чуть слышно прошептал знакомый незнакомец.

Имя резануло по ушам, в голове противно зазвенело. Гермиона прижала руки к ушам и кинулась вверх по лестнице, подальше от этого странного человека. Распахнув первую попавшуюся дверь, она столкнулась с двумя молодыми людьми: парнем и девушкой, оба лет восемнадцати, наверное, еще студенты, а может, даже школьники. Парень смело выступал вперед, загораживая собой дрожащую девушку. Он что-то прокричал, и Гермиона вдруг вспомнила, зачем она здесь.

Звон в ушах не прекращался. Голова раскалывалась, из глаз брызнули слезы. Барьер, защищающий Гермиону от самой себя, грозился вот-вот рухнуть.

«Нет…нельзя, только не сейчас, когда я уже почти у цели….», — пронеслась паническая мысль.

Девушка вскинула дрожащую руку с волшебной палочкой, направив ее прямо в грудь стоящему напротив юноше. Гермиона уже готова была произнести слова смертельного заклятья, когда звон неожиданно усилился, став невыносимым. Девушка в ужасе обернулась, глядя на появившегося в проеме светловолосого парня, называющего ее Гермионой. В следующий миг голова взорвалась ужасными образами, крики, запах крови и отвратительные картины убийств прорвались через так старательно построенную плотину, затапливая разум. Гермиона отчаянно закричала, падая на колени, царапая ногтями деревянные доски пола, захлебываясь рыданиями, пока милосердные объятия тьмы не сомкнулись над ней, позволяя провалиться в забытие.

***

Драко проснулся в холодном поту. Кошмар, который он сейчас видел, до боли напоминал другие сны, те, в которых он с начала каникул пытался найти хоть что-то в библиотеке. По ощущениям этот сон был похож на один из них, но чем-то все же отличался.

Неожиданная мысль, пришедшая в голову Малфоя, заставила его подскочить с кровати и кинуться в комнату Гермионы. Его опасения подтвердились: девушка беззвучно всхлипывала и металась по кровати. Драко упал рядом с ней и крепко обнял, прижимая к себе и шепча на ухо что-то успокаивающее. Через несколько секунд, показавшихся вечностью, Гермиона успокоилась и замерла в его руках, приоткрыв глаза. Увидев Драко, она облегченно всхлипнула и уткнулась лицом в его шею.

Малфой нежно провел рукой по ее волосам, зарываясь в них лицом, вдыхая пьянящий запах цветочных духов. Шею обдало горячим дыханием, и Драко почувствовал нежное прикосновение сводящих с ума губ девушки. Глухо застонав, он обхватил талию Гермионы и резко перевернул ее на спину, нависая над ней. Встретившись с затуманенным взглядом девушки, Драко наклонился и припал к ее губам, жадно и нежно, мягко и настойчиво, словно заявляя свои права на нее. Маленькие пальчики Гермионы пробежались по щеке парня, спускаясь ниже, погладили чувствительное место под ухом. Малфой скользнул языком в ее рот, запуская руки под шелковый топик девушки, лаская нежную кожу. Гермиона невольно выгнулась навстречу его ладоням, обнимая плечи Драко.

— Как ты узнал? — прошептала девушка, когда они разорвали поцелуй, чтобы отдышаться.

— Я…— Драко запнулся. Он не должен был рассказывать о своих снах, пугать ее еще сильнее. Он вообще не хотел с кем бы то ни было это обсуждать. — Ты… кричала.

Малфой понял, что сказал что-то не то, когда Гермиона нахмурилась и, выскользнув из-под него, схватила волшебную палочку и направила на дверь.

— Ты врешь! — разочарованно выдохнула она. — Заглушающие… они работают!

— Я…. Гермиона…— Драко сел, раздраженно проводя рукой по волосам и пытаясь придумать хоть мало-мальски правдивую версию.

— Почему? — отчаянно прошептала Гермиона. — Почему ты просто не можешь честно сказать..?

— Потому что я не обязан перед тобой отчитываться! — вырвалось из его рта прежде, чем он успел подумать.
Девушка прикрыла глаза и отвернулась.

— Тебе приснился кошмар, я тебя разбудил. Какая разница, как я узнал? — неуверенно закончил Драко.

— Я не спрашиваю тебя об этом из праздного любопытства, — процедила Гермиона, снова поворачиваясь к Малфою и впиваясь в него яростным взглядом. — Это может быть опасно для нас обоих, если кто-то узнает, что мы… И если мои заклинания по какой-либо причине не работают, то с этим необходимо разобраться!

— Хватит уже думать обо мне! Мы уже обсуждали это недавно, и если ты забыла…

— Ох, ну конечно, как я могла забыть? Наш гордый Малфой! — с ужасным сарказмом выплюнула Гермиона. — Сам постоянно трясешься за собственную шкуру, а другие пусть не смеют о тебе заботиться! Как же! Не дай Мерлин, должен останешься!

— Да, ты права! — заорал Драко. — Именно поэтому я, наверное, примчался сюда, чтобы тебя разбудить! Поэтому таскаюсь за тобой повсюду! Чтобы не остаться должным! Знаешь, ты уже задолбала со своим гребаным командованием, никто не обязан под тебя полностью подстраиваться!

Гермиона, задыхаясь, смотрела, как Малфой разворачивается, чтобы встать с кровати и уйти, как пару дней назад, и оставить ее наедине со своими кошмарами и отчаяньем, и понимала, что не важно, позволит ли он ей заботиться о себе, командовать, только пусть не уходит. Драко уже почти поднялся, когда она бросилась вперед и, вцепившись в него, потянула на себя, заставляя сесть обратно.

— Нет…— зашептала она, утыкаясь лбом между лопаток парня. — Не уходи… Пожалуйста. Ну, как ты не понимаешь? Мне же просто страшно! Так страшно, что я стараюсь не думать об этом никогда, даже мысли не допускать… Не думать о тебе, о нас… У меня же теперь вообще никого нет, ни друзей настоящих, ни… И тебя у меня тоже нет. Хотя иногда, когда ты рядом, мне кажется, что я могу тебе доверять, положиться на тебя, но потом ты смеешься надо мной или обвиняешь в чем-то или, еще хуже, просто уходишь! А я остаюсь и стараюсь не думать, что все равно ближе тебя у меня никого нет… И если я потеряю тебя...

Голос Гермионы сорвался, и она всхлипнула, отстраняясь от Драко и пряча лицо в ладонях. Малфой же пораженно молчал, задержав дыхание. Это было так… Необычно. Никто еще не говорил ему подобного, никому он еще не был нужен — настолько.

Гермиона истолковала его молчание по-своему.

— Прости…— произнесла она, не отнимая рук от лица. — Я не должна была все это на тебя вываливать. Я только думала… Неважно! Просто забудь!

Драко резко обернулся, схватил девушку за руки, отнимая ладони от лица, заглядывая в карие глаза, в которых отражалась странная смесь отчаяния и надежды. Парень притянул ее к себе, обнимая и заговорил:

— Думаешь, мне не страшно? Еще как страшно. Я привык заботиться только о себе, трястись за собственную шкуру, как ты выражаешься, а теперь я постоянно волнуюсь за тебя, боюсь, что ты снова во что-то вляпаешься. Ты же никогда не говоришь мне, что собираешься делать! Я не знаю, какой у тебя план, существует ли он вообще, или ты просто кидаешься с головой в каждую пришедшую в голову затею.

— Ты ведь понимаешь, я не могу тебе рассказать. Я бы хотела, очень… Но от этого зависит слишком многое, — пробормотала Гермиона.

— Боишься, что я расскажу Темному Лорду? — горько усмехнулся Драко.

— Боюсь, что он прочитает это в твоих мыслях!

— Да ему плевать на меня! — сорвался Малфой. — Я - никто! Трус, предатель и слабак! С чего ему копаться в моей голове?

— Не смей так говорить! — воскликнула Гермиона, глядя ему в глаза. — Ты сильный, ты смог противостоять ему, им всем! Ты сумел сохранить свой авторитет на Слизерине, несмотря ни на что!

— Да я просто струсил, не смог поднять палочку на более сильного! — выкрикнул Драко и уже спокойнее, но с горечью добавил: — И о каком авторитете идет речь? Если ты забыла, я использовал тебя для этого! Не путай меня с Гарри Поттером, я не такой: не смелый, не благородный, не герой!

— А ты и не должен быть Гарри Поттером! У вас нет ничего общего! Он рос сиротой с родственниками, которые его ненавидели и заставляли работать на себя, как домового эльфа, жил в чулане. Хогвартс, магия — для него это было сказкой. Только никто не дал Гарри ей наслаждаться, каждый год с ним случалось что-то: Квиррел с Волан-де-Мортом в голове, пытавшийся убить его уже на первом курсе, Тайная комната с Василиском, Турнир Трех Волшебников. Единственное, о чем Гарри всегда мечтал — спокойная жизнь, и когда он понял, что она могла у него быть всегда, если бы не Темный Лорд, он просто слетел с катушек. То, как он ведет себя — это не смелость. Ему просто наплевать на все. Единственное, чего он боится - что снова кто-то пострадает из-за него. Он думает обо всех, кроме себя. Так что не нужно сравнивать себя с Гарри. Я и не жду от тебя героизма, как ты это называешь!

Всю эту речь Малфой слушал с широко распахнутыми от удивления глазами. Он никогда не смотрел на Мальчика-Который-Выжил с такой стороны, ему казалось, что Поттер просто выделывается, что у него есть все, о чем можно только мечтать. Но оказалось, что все было как раз наоборот. Теперь Драко даже стало немного стыдно за свое поведение в течение всех этих лет.

— Хорошо, ты права, я больше не буду пытаться нас сравнивать. Но вернемся к вопросу, почему Темный Лорд станет читать мои мысли.

— Потому что он не дурак, — вздохнула Гермиона, — и прекрасно понимает, что я не рассказываю ему всего. Но Волан-де-Морт - очень хороший стратег: Он не станет отпугивать такую полезную сторонницу, как я, силой вытягивая из меня информацию. Сейчас он пытается доказать мне, что его сторона хороша, чтобы я сама согласилась. Однако если найдется человек, знающий что-то о том, что я скрываю, ему придется все рассказать. Я не хочу подставлять тебя еще больше, поэтому так старательно делаю вид, будто ты мне неприятен.

Глаза Драко расширились в ужасе:

— Так ты думаешь, что Темный Лорд понимает, что ты говоришь ему не все? — прошептал он.

— Я уверена в этом. Иначе он бы не стал тратить на меня столько времени.

— Да, вместо этого он мог бы поискать того же Поттера, — мрачно усмехнулся Малфой.

— У Волан-де-Морта нет такой необходимости. Если бы он хотел, то нашел бы Гарри в два счета.

— Как это?

— Поисковые зелья, заклинания…— пояснила девушка. — В них нет ничего сложного.

— Но тогда почему он…?

— Не делает этого? Он хочет, чтобы Гарри пришел сам. И он придет, будь уверен.

— Зачем это Поттеру? Я, правда, не понимаю! — пробурчал Драко, когда Гермиона снова улыбнулась.

— Гарри не пытается спасти себя, спрятаться или что-то подобное. Его цель — избавить мир от зла в лице Волан-де-Морта. На этот раз Гарри готов. Готов столкнуться с ним лицом к лицу. Я видела это в его глазах летом.

Драко покачал головой. Он мог бы еще многое узнать о Поттере, но вместо этого спросил:

— Ты никогда мне не расскажешь о своих планах, да?

— Я не знаю, — Гермиона заметно погрустнела. — Я могла бы… только если ты сможешь достичь того же уровня в окклюменции, что и я.

— Подожди…. То есть, это только окклюменция? Никаких заклинаний, зелий? Ты можешь закрыть сознание от Темного Лорда?!

— Да, и ты смог бы, если позволишь меня научить тебя, — спокойно сказала Гермиона. Но внутри нее билась надежда, что Драко согласится. У него обязательно получится, девушка была уверена в этом, и тогда она больше никогда не будет одна.

— Мой отец учил меня окклюменции, — хмуро сказал Малфой. — Это были не самые приятные моменты в моей жизни. Но с тобой… хорошо, я согласен.

Гермиона счастливо улыбнулась и, притянув Драко ближе, поцеловала в губы.

***

— Сегодня наше последнее занятие на этих каникулах, только на этот раз мне нечего показать тебе. — Волан-де-Морт медленно расхаживал по гостиной, в которой проходили все их уроки. Его змея Нагайна обвивалась вокруг его ног. — Уверен, этого и не потребуется.

Гермиона, расположившаяся в кресле, кивнула.

— Ты сделала выводы, — утвердительно сказал Темный Лорд, опускаясь в кресло напротив, — и приняла решение. Я хочу его услышать.

— Я выбрала сторону, мой Лорд, — твердо ответила девушка. — Возможно, я все еще не уверена во всем, во что верите Вы и Пожиратели смерти, но Вы, по крайней мере, честны. В отличие от Дамблдора.

Последнее слово Гермиона постаралась произнести с как можно большим отвращением.

— Я выбираю Вашу сторону, мой Лорд.

— Я рад, что ты приняла правильное решение. Скажу больше, я рассчитывал на это. Ты умная, талантливая ведьма, к тому же, дочь Беллатрисы, с которой мы всегда были довольно близки.

Это прозвучало странно. Нет, то, что Волан-де-Морт рад, было видно невооруженным взглядом: его глаза блестели торжеством, а губы вот-вот грозили растянуться в ухмылке, но часть про близость с матерью Гермионы покоробила девушку. Мысль о том, что Том Реддл из дневника был довольно привлекателен, никак не хотела ее покидать. Могло ли это означать…?

— Однако, надеюсь, ты осознаешь, что твой выбор накладывает на тебя определенные обязательства, — тем временем продолжил Темный Лорд, заставляя отложить эти мысли на потом. — Согласна ли ты на них?

Убийства, пытки, похищения, метка. Она уже все решила.
— Разумеется, мой Лорд.

---