В это утро меня буквально распирало от бурлящей во мне энергии. Предстоящие активные действия держали меня в ожидании необычайно волнительного события. Я была настолько поглощена своими эмоциями, что была слишком рассеяна, и безучастно дала горничной увести себя в гардеробную. Мила суетливо крутилась вокруг меня, одевая меня. В выборе одежды и украшений я полностью полагалась на горничную, и не ошиблась. Несмотря на то, что Мила была служанкой, но в вопросах красоты и элегантности разбиралась не хуже самой искушенной светской леди.

Для поездки на пикник Мила выбрала для меня легкое сиреневое платье с квадратным вырезом и рукавами длиною три четверти с кружевными оборками. Длинная юбка спереди подчеркивала узкую талию, плоский животик и бедра, а сзади - была пышной, собранной в крупные складки, украшенной белоснежными кружевами и белыми атласными лентами. Для того чтобы я комфортно чувствовала себя целый день на природе, Мила притащила мне белые туфельки из мягкой кожи с элегантным острым носком и широким низком каблучком.

Из украшений я надела длинные серьги, подчеркивающие мою длинную шею, и золотую цепочку тонкого плетения с кулоном. Мила предложила мне накрутить волосы, и я без колебаний согласилась. В итоге, она соорудила высокую прическу, состоящую из густой массы светло-русых локонов. Когда горничная втыкала мне в волосы последнюю шпильку, в комнату горделиво вплыла мадам Элен, облаченная в шелковое платье нежно-фиалкового оттенка и в полной экипировке. На ее лице играла фальшивая улыбка, от которой мне сразу стало как-то не по себе, а в руках она вертела веер, томно обмахиваясь. Мила присела перед своей хозяйкой в реверансе и молнией метнулась в сторону шляпок.

- Доброе утро, дочь моя, - ласково проворковала мадам Элен. – Как опочивала? Как твое здоровье?

Она нежно, ну, по крайней мере, ей так казалось, поцеловала меня в щеку и аккуратно расправила два локона, лежащих на моей шее. Я не повернула головы, а продолжала спокойно смотреть в огромное зеркало.

- Доброе утро, маменька, - тем же сладким и фальшивым тоном отозвалась я. – Все просто чудесно.

Ее отражение в зеркале улыбнулось мне, и я была вынуждена контролировать не только выражение лица, а и еще выражение глаз. Я с подчеркнутым вниманием смотрела на свое свежее лицо и пощипывала щеки для того, чтобы появился румянец. В этот момент к нам подошла Мила с маленькой шляпкой в руках. Соломенный головной убор был украшен белыми атласными лентами, белыми перьями и сиреневыми мелкими искусственными цветочками, и призван крепиться каким-то чудом на голове у дамы.

- Вот и славно, - отозвалась мадам Элен, зорко следя за всеми движениями моей горничной.

Хотя чуда-то и не было, служанка кокетливо уложила шляпку немного набок и для надежности приколола шпильками к прическе. Затем Мила метнулась в сторону туалетного столика и притащила стеклянный флакончик с грушкой-пульверизатором на горлышке. Невидимое облако нежного аромата сирени окутало меня с головы до ног, дополняя мой образ девушки-весны. Я невольно распрямила плечи и по-иному взглянула на свое отражение. Элегантно одетая дама с большими фиалковыми глазами пытливо и с неподдельным восхищением смотрела на меня из зеркала.

- Отлично выглядишь, Гэйби, - ободрительно отозвалась мадам Элен, аккуратно расправляя ленты на шляпке. – Ты - сама свежесть и юность.

Я лишь лукаво улыбнулась и отвернулась от своего отражения. Зеркало мне было не нужно, чтобы знать о том, что выгляжу я просто великолепно и в полной боевой готовности. Натягивая короткие перчатки на руки, я из любезности вернула ей комплимент:
- Спасибо вам, маман. Вы тоже отлично выглядите, будто на десять лет помолодели.

Маман польщено улыбнулась и впервые за все время, проведенное в моей гардеробной, улыбнулась по-настоящему. Хотя, я отлично понимала, что мадам Элен явилась сюда неспроста, и продолжала стоять перед барыней, ожидая ее дальнейших действий. Мое чутье в очередной раз не подвело мня. Не прошло и минуты, как мадам Миллер отослала Милу из комнаты и по выражению ее лица, я поняла, что сейчас она мне скажет нечто очень важное. На какую-то долю секунды я даже испугалась выражения холодного расчета на красивом личике графини Миллер, а сердце неприятно екнуло в груди, пропуская удар.

- Видишь ли, милая, - начала свой монолог мадам Элен, избегая прямо смотреть мне в глаза. – Всем очевидно, что князь Баринский не равнодушен к тебе. Так что будь умницей, закрепи его интерес и влечение к себе, ведь он такая выгодная партия для нас. Быть княгиней Баринской очень почетно. Говорят, что у него есть далее поместье где-то под Краковом...

Я мрачно и без улыбки наблюдала за своей собеседницей и размышляла о том, как можно быть такой корыстной и меркантильной. Уже не слушая ее торопливую речь, мне лишь оставалось взирать на нее с немым удивлением и наблюдать, как загорается знакомый уже тщеславный огонек в ее глазах. Когда она закончила, я еще несколько минут раздумывала над тем, что ей сказать и как в данный момент решить эту проблему, но, так и не придумав ничего путного, небрежно бросила:
- Хорошо, как скажете. Сделаю, что смогу.

- Ты уж постарайся, дочь моя, - радостно отозвалась мадам Элен, обнимая меня с большой претензией на искренность. – Я же хочу тебе добра. Понимаешь, Гэйби?

Меня передернуло, и я сморщилась от отвращения к этой женщине. Как она могла вот так вот спокойно говорить мне в лицо, что хочет мне только все наилучшего, а вместе с тем приказывать женить на себе князя. Да какая же она мать, что не беспокоится о счастье своей дочери и даже не удосужилась подумать об этом хоть секундочку. Хотя я не могла ни на мгновение показать свои истинные чувства, пришлось слабо улыбнуться и с деланным смущением пробормотать:
- Да, маменька…

Мадам Элен с видимым облегчением вздохнула, словно снимая с себя часть непосильного для нее груза. Она тут же торжественно вручила мне веер из белых страусиных перьев и прибавила:
- Идем, милая, нас уже ждет коляска.

Сесиль терпеливо ожидала нас в холле, когда мы спустились вниз по широкой лестнице. В огромном помещении гулял прохладный сладковатый ветерок, а сестрица нетороплива мерила шагами начищенный до зеркального блеска пол и томно обмахивалась веером. Эта грациозная и хрупкая девушка была одета в золотисто-кремовое платье, лиф и юбка которого были щедро расшиты кружевными рюшами. Несколько детское выражение личика Сесиль придавало ей некоторую схожесть с куклой, ее большие оленьи глаза смотрели на меня с неподдельным восторгом.

- Доброе утро, сестрица! – воскликнула Сесиль, и с радостью кинулась меня обнимать, когда я подошла поближе. – Я так рада, что ты выздоровела. Мы так волновались за тебя с маменькой.

- И тебе доброе утро, милая сестра, - с искренней радостью отозвалась я, в душе отпуская комментарии по поводу того, как сильно за меня волновалась мадам Элен.

Я мрачно улыбнулась, взяла Сесиль под руку и вместе с ней пошла в сторону выхода. Маман о чем-то восторженно распространялась, старательно разыгрывая передо мной доброжелательность и материнскую любовь. Видимо, она каким-то непостижимым чувством поняла, что я против того, чтобы женить на себе князя Баринского, и теперь на все лады показать мне свою искреннюю заботу обо мне.

Июльское утро было в самом разгаре. На небосводе, глубокого синего оттенка, ярко светило солнце, предвещая ясный погожий день. Где-то на горизонте со стороны моря, на небе толпились легкие кисейные облачка. С далеких морских просторов веял прохладный бриз, пахнущий солью и нагретыми на солнце скалами. Неторопливая езда в открытой коляске безумно нравилась мне, успокаивала и убаюкивала. Мимо нас проплывали горы, роскошные южные сады, а между зелеными кипарисами и высокими кустами белели дома наших ближайших соседей. Каменистая дорога шла под гору, и запряженной гнедой паре холеных лошадок было несколько тяжело, что они едва дыша и изнемогая на жаре, тащили тяжелую лакированную коляску. Поэтому ехали мы неторопливо, а Михей старался, чтобы лошади не повредили ноги о камни. Я с интересом наблюдала, с какой любовью кучер обращается с кобылами, запряженными в коляску. Даже было как-то странно, что с виду отстраненный и недолюбливающий людей, человек с такой трепетной заботой и любовью относится к животным. В некоторых особенно трудных местах Михей спрыгивал с козел и вел своих подопечных под уздцы. Суровый с виду мужчина никогда не жалевший крепкого словца для двуногих собратьев, теперь же разговаривал с нашими лошадьми, как с малыми детьми, ласково успокаивая и подбадривая. Впрочем, мне вскоре надоело наблюдать за Михеем, и я переключилась на кипарисы, росшие с обеих сторон дороги. Несмотря на то, что было еще утро, солнце уже порядочно припекало, а деревья на обочине не давали должной тени, посему нам приходилось загорать под прямыми солнечными лучами.

Несмотря на то, что я представляла себе дом князя Баринского серым и безликим, в реальности же он был просто великолепен. Вскоре в этом я и сама убедилась. На повороте к подъездной дорожке, по обе стороны, стояли две красивые статуи в виде прекрасных ангелов с раскрытыми крыльями, утопающих в роскошной вечной зелени пихт. Я невольно залюбовалась их грациозными телами в длинных струящихся туниках и с лавровыми веточками в руках. Эти фигуры будто приглашали посетить дом князей Баринских. Когда мы подъехали к широкому невысокому крыльцу, украшенному изящными колоннами в античном стиле, меня поразила грандиозность самого дома. Украшенный богатой лепниной передний фасад не казался слишком перегруженным и отлично вписывался в окружающий ландшафт. Периметр здания окаймляла широкая веранда с ажурными перилами. На миг я утратила дар речи и с огромным восхищением взирала снизу вверх на бесподобное творение архитектора, мысленно перебирая в уме всевозможные дворцы и особняки, которые сохранились до моего времени. С огромным огорчением я осознала, что вряд ли он пережил одну революцию и две войны. Если бы меня спросили, хочу ли я посетить еще раз этот дивный дворец с роскошными фонтанами, изумрудными лужайками и диковинным садом, то непременно ответила бы согласием, даже через сотни лет.

Наконец-то я оторвалась от созерцания дома и заметила, что на подъездной аллее стояло множество всевозможных карет, повозок и колясок, вокруг которых ловко лавировали лакеи. Они любезно помогали гостям выйти из своих экипажей. Разряженные в пух и прах дамы, и сопровождающие их кавалеры, весело переговаривались на террасе, шутили и смеялись, неторопливо прогуливались и слушали играющий оркестр. Все гости терпеливо ожидали прибытия всех приглашенных гостей и отправки на место отдыха.

Новоприбывшие гости неторопливо поднимались по ступенькам, любезно здоровались с хозяевами дома, и присоединялись к остальным. На верхней ступеньке стоял сам князь Баринский со своей маменькой и сестрицей, чуть поодаль хозяев, стоял сам граф Макс Нирский. На лицах встречающих хозяев дворца, как маски, застыли приветственные и любезные улыбки. Я криво улыбнулась при виде того, как галантно здоровался, кланялся дамам и о чем-то негромко рассказывал Дэниэль Баринский. В глубине его карих глаз застыло выражение смертной тоски. Мне на минуту от всего сердца стало жаль аристократов, окружающих меня. Даже стали смешны их потуги шутить, смеяться и веселиться. Хотя в душе они ненавидели друг друга, и, по сути, были очень несчастными людьми, хотя они ни за что бы не признались, а все так и продолжают жить, закованные в золотые цепи условностей, морали и правил приличия. Они ежедневно ходят в гости, общаясь с людьми, которые были им не интересны, и все лишь только потому, что так было принято.

Я безучастно ждала, когда нам помогут сойти с коляски. В этот момент к нам подошел молоденький шестнадцатилетний парень, облаченный в новенькую ливрею. В глаза мне бросилось его юное с легким пушком на румяных щеках, лицо. Его большие доверчивее глаза с восхищением зыркали на меня из-под длинной косой челки. Было сразу видно, что в ливрее ему непривычно и неудобно и, казалось, что его только сегодня отозвали из деревни и обрядили в смешную ярко-синюю форму с золотистыми галунами на груди и рукавах. Парнишка при виде меня смущенно залился краской до самых зеленых, как весенняя трава, глаз. Но сказать мне что-либо он так и не решился, лишь только неловко протянул мне дрожащую руку в забавной белой перчатке, также несуразно сидящей, как и его смешная ливрея. Когда моя нога коснулась утоптанной дорожки, то в его огромных глазах как в зеркале увидела свое отражение и неподдельное ничем не обоснованное обожание. Мне стало жаль этого деревенского парнишку, смотревшего на меня со щенячьей преданностью как язычник встретивший свое божество во плоти. Наши взгляды встретились всего на миг, затем он мальчик смущенно опустил ресницы, словно боялся ослепнуть. В каком-то трансе я прошла пару шагов вперед, а сзади парнишка уже помогал маменьке сойти вниз.

Этот взгляд настолько поразил меня, что я еще долго впоследствии вспоминала об этом эпизоде, от всей души удивляясь такому врожденному раболепию. Но в тот момент этот инцидент вернул мне боевой дух, немного утраченный при взгляде на множество гостей, словно к Баринским съехался целый свет. Меня удивило в этот момент лишь одно – как обожание юного мальчишки смогло вернуть мне утерянную самоуверенность.

«Возможно, мне повезет сегодня, и я наконец-то выполню первый пункт моего плана» - размышляла я про себя, нервно вертя в руках свой веер.

- Добро утро, ваша светлость, - сладко проворковала над моим ухом мадам Элен. – Вы не представляете, какая честь для меня с дочерьми быть на вашем пикнике.

Я словно проснулась и огляделась вокруг себя. К моему огромному ужасу мы втроем уже стояли перед хозяевами дома, и мадам Элен и ее дочь присели в реверансе, а я все продолжала тупо стоять и смотреть на моих мнимых родственниц. Маменька покосилась на меня и с неудовольствием подала мне какой-то непонятный знак. Я с непониманием уставилась на нее пытаясь понять, что она хочет, но затем все же сообразила, что к чему и присела перед князьями в каком-то подобии реверанса. Мадам кисло скривилась и в ее взгляде я прочла то, что обучение этикету будет для меня не за горами. Я даже не успела, как следует испугаться, как в тот же момент уловила на себе насмешливый взгляд Дэниэля.

Его баритон нарушил напряженное молчание:
- Доброе утро, графиня Миллер. Барышни… Габриэль, Сесиль – мое вам почтение.

Мужчина галантно поклонился и по очереди поцеловал наши руки, а точнее воздух над тыльной стороной руки. Сесиль и я из вежливости любезно поприветствовали хозяев поместья. При взгляде на этого подтянутого молодого мужчину, у меня лихорадочно забилось сердце и перехватило дыхание. Он был слишком красив, чтобы быть настоящим. Все движения Дэниэля были настолько преисполнены самодовольства, что я невольно поморщилась и с негодованием отвернулась от фигуры, облаченной в бежевый льняной костюм. В моей душе вновь боролись самые противоречивые чувства. Я прикусила губу, исподтишка наблюдая за ним, когда мадам Элен и княгиня Баринская распространялись о том, какой урон нанесла садам помещиков позавчерашняя буря.

Я же молча, стояла рядом с маменькой и, опустив ресницы, старалась не смотреть на чувственные губы Дэниэля, которые были растянуты в любезной усмешке, а его карие глаза смотрели прямо на мадам Элен. Затем он перевел взгляд на меня и с интересом поинтересовался:
- Как вы себя чувствуете, графиня Габриэль?

Он говорил таким тихим и чувственным тоном, что мурашки неоднократно прогулялись по моей спине. Я дернулась будто от электрического тока, пораженная настолько, что даже была не в силах отвечать. Вот уж странно – он интересуется мной. Хотя мне казалось, что для Баринского мое спасение было лишь мелким эпизодом в его блестящей богатой жизни и никогда не застуживало должного внимания. Подняв глаза на «красавчика» я встретилась с взглядом его карих глаз. Из глубин черных зрачков ушло выражение скуки, уступив непонятному для меня чувству. Я, наверное, сделала огромную ошибку, что вообще осмелилась посмотреть на Дэниэля. Его взгляд гипнотизировал, хотелось дотронуться своими губами его губ, исследовать изгиб верхней губы, ощутить их мягкость и вкус...

«Стоп!!!» - изо всех сил надрываясь, кричал мой внутренний здравый голос, и я буквально силой воли отвела свой взгляд в сторону.

- Ей уже лучше, - отозвалась мадам Элен, сообразив, что я оставила без ответа любезный вопрос Дэниэля. – Еще раз спасибо вам, ваша светлость.

Его светлость как-то кисло улыбнулся и неопределенно махнул рукой. Этот жест означал что угодно, кроме его единственно правильного значения. Дэниэль нахмурился и отвел глаза, я же с подчеркнутым интересом рассматривала лепнину на ближайшей ко мне колонне.

- Проходите к гостям, - любезный мягкий голос княгини Баринской окончательно привел меня в чувства.

Мы вновь присели в реверансе, и отошли к остальным гостям. У меня в груди гулко колотилось сердце, коленки подгибались и дрожали, жутко хотелось оказаться подальше от губительного обаяния князя. Когда мы смешались с толпой аристократов, я окончательно пришла в себя и к собственному стыду до конца осознала то, каким откровенным взглядом смотрела на Дэниэля, и, судя по строгому взгляду маман, дома меня ждет разбор полетов.

«А ей не угодишь, то лезь к Баринскому, то не лезь! Вот только опять прокололась по собственной глупости» - мысленно я мрачно и язвительно отметила этот факт, лениво обмахиваясь веером.

Мадам Элен вскоре бросила нас, углубившись в толпу в поисках свежих светских сплетен. Я и Сесиль скромно пристроились возле мраморного ограждения террасы, прихватив с собой бокалы с настоящим лимонадом, но без газа. Кисловатый напиток приятно освежил меня и утолил жажду. Былое самообладание вновь вернулось ко мне, и я, облокотившись о широкие перила, лениво наблюдала за прибывающими гостями, краем уха слушая надрывный плачь скрипки и виолончели. У меня не было желания разговаривать, а Сесиль даже не настаивала и с тем же равнодушным молчанием наблюдала за веселящейся знатью.

В этот момент к ступенькам лихо подкатила открытая белая коляска, богато украшенная позолоченными цветами на лакированных дверцах. Все это блестящее великолепие было слишком помпезным и граничило с откровенной безвкусицей. Мне моментально вспомнился вечер у Зиминых, а также их кричащая роскошь зала и обилие украшений. Я интуитивно сообразила, что приехала Лидия. И не ошиблась, на солнце яркой гривой блеснули две головы – мать и дочь. Верхом их сопровождали - сам господин Зимин и его младший сын в военной форме с позолоченными пуговицами в два ряда и галунами. С запозданием лишь только сейчас заметила, что все присутствующие кавалеры приехали верхом, сопровождая экипажи с дамами.

Мне от души стало жаль парнишку, когда я поближе увидела страдальческого выражение лица, когда он поправлял тесный стоячий воротничок. Вскоре его юношеское свежее лицо приобрело горделивое выражение, когда старого полковника приветствовали другие джентльмены, и они же невольно переносили частичку своего уважения и гордости на юного Георгия Зимина. Уж ради этого юнец был готов терпеть жарких мундир хоть целый день. Тщеславие загорелось в глазах кадета, и я тут же поняла, что этот мальчишка с самого детства избалован родителями и окружающими людьми. Жалость сменилась неприятным чувством отвращения к маменькиному сынку.

- На что так смотришь? – тихо спросила Сесиль, ловко прикрываясь ото всех веером.

- Да вот младший Зимин, будущий офицер. Смешно ведет себя, вижу, что жарко ему в мундире, а терпит, - лениво отозвалась я, кивая головой в сторону отца и сына и пряча свою ехидную улыбку за большим бокалом.

- Кадетом быть почетно. Это гордость для родителей, - отозвалась Сесиль, усиленно обмахиваясь веером. – Но день будет жарки и парень намучается.

В ее последней реплике мне почудилась жалость к мальчугану. Девушка бросила последний взгляд на Зимина-младшего, укоризненно покачала головой и отвернулась. Мы переглянулись с ней и дружно захихикали.

- Неужели нельзя было одеть ребенка во что-то полегче, - будто сама себе тихо пробормотала я и неторопливо отпила лимонад.

В этот момент мои глаза вновь наткнулись на семейство Зиминых, стоящих перед хозяевами дома. Баринский галантно поклонился дамам и любезно поцеловал их ручки. Лидия о чем-то торопливо говорила княгине Баринской, ослепительно улыбаясь и низко приседая в реверансе. А последней заискивающие манеры рыжей гостьи, по-видимому, очень нравилось. Ее маменька вела себя также, и с первого взгляда было видно, у кого Лидия перенимала поведение и манеры. Обе дамы были одеты в изумрудно-зеленой гамме. Платье Лидии было с более пышной юбкой и богато украшенной кружевами, а декольте было до неприличия низким, буквально обнажая розоватые полушария груди. Затем рыжая бестия переключилась на Дэниэля, она о чем-то оживленно болтала и строила глазки. Со стороны мне было видно, что глаза князя горят неподдельным вниманием и восхищением, и было понятно, куда его глаза норовят заглянуть. Словно она, Лидия, была здесь единственной, и только одна интересовала его в данный момент. Лидия буквально пожирала подтянутую фигуру Дэниэля, а ее хищный взгляд обещал ему все доступные плотские утехи. На уровне интуиции, я ощутила безотчетную злость не только на заклятую подругу, но и на себя, и все из-за того, что мое поведение было схожим с поведением рыжей бестии. Волна жгучего стыда накатила на меня, и я тут же пообещала себе впредь, что никогда не попадусь на удочку Баринского.

- Ты только посмотри, Сисси, - раздраженно прошептала я сестрице. – Она буквально предлагает себя. Разве прилично ходит с таким декольте?

- Утром нет, вечером – да, - лаконично ответила Сесиль, сдержанно улыбаясь мне.

Я разочарованно прикусила губу, так и не найдя должной поддержки в лице сестрицы, стараясь унять непонятное раздражение на этих голубков. Эти двое составляли собой очень красивую пару. Сначала раздражение сменила злость, а затем накатила острая боль, поразившая меня в самое сердце. Я с новой силой мысленной отругала себя за то, что так малодушно сдалась под горячим взглядом Дэниэля, мечтая о его поцелуях и чувственных губах. Ну а теперь Лидия, также как и я, таяла под этим обольстительным взглядом. Он смотрел также как и на меня, с той же чувственной и кривой усмешкой. Я отвернулась от Лидии и Дэниэля, стиснув зубы и едва сдерживая слезы. Кто бы мог подумать, что мне будет так больно из-за человека, которого третий раз вижу за всю свою жизнь.

- Не переживай, - шепнула мне на ушко Сесиль. – В самом деле, ему нравишься ты, а не Лидия.

Я с болью в душе оглянулась на сестрицу. Ее большие оленьи глаза были полны сострадания.

- Я так не думаю, - с неохотой отозвалась я, с огромным трудом сдерживая слезы. – Зачем он тогда с ней любезничает? Ты видела, какими они взглядами обменялись. Он ее едва не поцеловал.

- Тс-с-с-с, милая, - прошептала Сесиль, испуганно оглядываясь, видимо опасаясь того, чтобы нас не подслушивали. – Не знаю…

«Зато я знаю, он просто играет, забавляется с нами двумя! Развлекается, так сказать! Ему же скучно» - мысленно выкрикнула я, но вслух промолчала и, снисходительно пожав плечами, небрежно бросила:
- Забудем это, просто вы с маменькой ошибаетесь.

Я залпом допила свой лимонад и поставила пустой бокал на перила. Сесиль хотела мне что-то возразить, но в этот момент мажордом попросил оркестр прекратить игру и торжественно объявил об отправке на место пикника.