Название: Love on fire
Музыка к фику: Eminem – Love the way you lie
Автор: -
Жанр: angst
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Эдвард\Белла
Саммари: У тебя не будет второго шанса,
Жизнь – не игра Нинтендо, но ты снова солгал,
Теперь смотри из окна, как она уходит.

Она медленно разводит колени. Хищная улыбка растянулась на красивом лице. В ее глазах равнодушие, гнетущая пустота. Язык, очерчивает контур пухлых алых губ. Его глаза скользят по женскому телу. Плоский живот с серьгой в виде черепа в пупке, загорелая кожа. Короткие рваные джинсовые шорты, те, что она купила в секонде неделю назад. Темно рыжие казаки с металлическими наконечниками и стрелами. Он смотрит на вытертую кожу ковбойских сапог, где только не ступал их деревянный каблук. Густой терпкий дым выпускают ноздри, пальцы ловко крутят складной ножик в руке. Смотрит на ее кисти, на длинные пальцы с черными ногтями, прикрывающие красное кружево трусиков, так пошло торчащее из-за кромки шортиков. Она нервно перебирает бронзовые браслеты на руках, они время от времени звенят, ударяясь о рога металлического быка на бляхе. Парень подносит к губам полную бутылку дешевого виски. Капли стекают по подбородку на клетчатую ткань рубашки. Грязный придорожный мотель, затхлые простыни и слой черной пыли. Сколько времени они живут вот так. Сколько дерьма они допустили в своей жизни. Какой это штат, какой сегодня день? Когда для них это перестало иметь значение. Когда жизнь перестала иметь смысл. Помнит ли он тот день, когда последней значимой ценностью стала она. Деревянные окна зашторены тяжелыми бежевыми шторами с сальными пятнами. Тусклый желтый свет отражается в металле ее украшений. Он освещает черные надписи на тыльной стороне ее рук. Это их признания, это их символы. Понятные только им истины на древней латыни. Сколько таких черных рисунков на их телах. Каждый город, каждая дорога. Они пытались запомнить все, что было в их жизни. Двести один, число, выбитое за правым ухом, чуть левее ее скулы. На этом шоссе она порезала ему живот ножом и оставила истекать кровью. Тогда парень нашел ее в закусочной у заправки в пяти километрах от этой дороги. Она ела блинчики с черничным сиропом, не имея и цента в кармане. Он слишком сильно ее любил, чем сильнее страдал, тем неистовей была его любовь. На чем построены их отношения. Может на взаимном унижении, на любви к бродячей жизни? Они не знали ответ на этот вопрос. Они просто продолжали жить дальше. Она опускает ноги на выцветший коричневатый ковер, острые локти упираются в стертые колени. Ее глаза притягивают его, они околдовывают. Девушка тянется к черным, как смоль волосам, пальцы гладят губы, касаются языка, увлажняясь. Она игриво закусывает мизинец. Его пугает ее молчание, пугает ее спокойствие. Он видит ярость в ее глазах. Ему не легче. Разве он не чувствует тоже. Разве и он не испытывает той ненависти. Дверь хлопнула, он даже не заметил ее уход. Большие глотки поила с надписью виски. Чистейший спирт, выкрашенный в янтарный цвет. Он заливал свою обиду, заливал свою любовь. Что они делили на этой жизненной дороге. Возможно один путь, скорее похожий на узкую тернистую тропу. Их никогда не интересовало, куда заведет их эта тропа, никогда они не произносили слово «завтра». Его глаза закрыты, он думает о ней. Вспоминает ванильный запах ее кожи, родинки на ее шее. Рука сжимается в кулак, как хотелось бы ему сжать так ее горло. Лишить ее жизни и возможности делать ему больно вновь и вновь. Вырвать ее сердце и навсегда забрать его себе. Пусть так, но она будет принадлежать только ему. Он бы без остатка отдал себя, только ей плевать на все. Мокрое пятно на стене, виски, стекающее по обоям, осколки стекла на покрывале. Руки сжимают голову, если бы он только мог изгнать ее из своей головы, если бы только мог больше не врать ей, удержать ее.
Деревянная дверь бара с шумом ударяется о стену. Он всегда пугал людей своим видом. Рваные джинсы, заправленные в коричневые сапоги. Клетчатая рубашка, поверх белой майки. Бронзовые волосы, давно не видевшие ножниц, как и его щетина, не видевшая бритву. Его зеленые глаза, горящие, безумные, повидавшие так много в своей жизни. Сейчас в них была пустота, они были, как стекло. Он искал ее. Он нуждался в ней. Дым сигарет, звон бокалов, южный акцент здешнего сброда. Парень знал, где ее искать. Среди шумной толпы пьянствующих дальнобойщиков. Среди таких, как она, живущих ради цели впереди. Грудастые подружки байкеров кидают ему поцелуйчики, липнут к его телу. Блондинистые куклы на любой вкус. Там в глубине бара на бильярдном столе сидит она. Скрестив ноги, увлеченно натирает кий мелом. На зеленом покрытии стола «американка». Конечно, она пришла выиграть пару сотен. Она любит это, ставить всех на колени, видеть поклонение, видеть обожание. Она готова на любое дерьмо лишь бы мир пал к ее ногам. Последний глоток пива в стороне от ее глаз, последний удар в лузу. Пальчики, пересчитывающие сотни, и всего лишь один невинный шлепок по заднице. Она просто наблюдает, как он ломает кий о голову этого бедняги. Зеваки не в силах его удержат. В нем нет здравого смысла, в нем нет сострадания. Это сон, сон в черных красках жизни, где он убьет ради нее, где он умрет во имя нее. Она бережно берет его за лицо. Теплые руки, он чувствует запах недавно выкуренной сигареты. Он смотрит в глаза, в них так много секретов, так много тайн. Сколько лет жизни он бы отдал, чтобы прочитать их, чтобы понять ее. Сердце бешено колотится в груди, перед глазами только она. Не отпустит . Не отдаст. Он до сих пор жив, ни разу не проиграв в этой войне. Ладони властно хватают ее ягодицы, притягивая к себе. Только его, больше ничья. Они одни в этой жизни, в этом номере, в этой темноте. Она шипит от боли, слишком сильно пальцы впиваются в бедра, оставляя дорожку синюшных пятен. Нет смысла кричать, просить. Воздух свистом выходит из легких от удара спиной о стену. Наслаждаясь вспышками острой боли, она отдает ему всю себя. Каждый дюйм своего сердца, каждый пуд своей души. Любила ли она так сильно когда-то? Так сильно, что собственная жизнь теряет смысл. Так сильно, что готов отдать последний глоток воздуха и умереть в агонии удушья. Нет. Так она никогда не любила. Хрупкие ладони скользят по мускулистой спине. Подушечками пальцев ощущают бугристые шрамы. Пули, что насквозь проходили через его тело. Глубокие порезы от кастетов, оставленные ударами под ребра. Сколько раз она становилась причиной этих отметин. Сколько раз она доставала пули из кровоточащих дыр размером с ядро бразильского ореха. Помнит ли она число тех ночей, когда он истекал кровью на ее руках. Эту ли жизнь она хотела? Такой ли путь для себя выбирала? Просто все из памяти стерлось. Ничего не имеет значение. Зубы вонзаются в его шею, как приятно чувствовать эту власть. Знать, что ты одна его вселенная, его вода, его воздух. Сейчас им движет безумие, им движет страсть. Ее спина касается постели, глаза в панике наполняются слезами. Острые осколки битого стекла врезаются в нежную кожу, теплая кровь стекает по его рукам, ласкающим спину. Ее губы скользят по груди, пальцы путаются в непослушных волосах. Стекло сильнее вонзается в спину. Она не чувствует этой боли. Сейчас она вся его, сейчас слышны только тихие вздохи и признания. Эта любовь не знает границ, эта любовь не имеет предала. Зачем он делает ей больно, рушит их хрупкий мир. На кой черт ей этот мир, если в нем не будет его. Все сгорит в огне, и она будет пылать с ним. С каждым вздохом, с каждым движением она пыталась простить его. Забыть его измены, его ложь. Ночи, наполненные дешевым бухлом и мимолетными девками. Дни, в ожидании вердикта. Месяцы одиночества, когда он сидел в тюрьме округа Клейтон. Она готова простить все, лишь бы он осознал свои ошибки. Те слова, что говорит он в порыве ярости. Упреки, обвинения. Он шепчет ей слова любви, сжимая стройное тело в своих руках. Тонкие кисти, он касается их губами, обещая быть с ней вечно. Может и это ложь. Его тайные желания, ее призрачные мечты. Когда рухнут и эти надежды, даст ли ему жизнь второй шанс, она неустанно бежит. Время рекой уносит с собой его спасение. Это не игра, не нажмешь на паузу, не перезапустишь бой. Здесь ты истечешь кровью, в считанные секунды испустишь дух. Он обещал ей, он должен сдержать слово. Красноватые осколки звонко бьются о дно умывальника, он достает их пинцетом, заливая раны русской водкой. Порезы кровоточат, беззвучные слезы стекают по ее щекам. С ними уходит все. Уходит обида, ненависть, страх. Сегодня просто счастлива, сегодня он рядом с ней. Как устала она жить в вечном страхе, боясь потерять, не спасти. Как устала она жить в потемках. Словно слепые младенцы бредут они, разбивая колени в кровь.

Лучи яркого утреннего солнца падают ей на лицо. Она нежно гладит его руки, обводя контуры массивных колец. Изучает татуировки на костяшках его пальцев. Каждый набитый перстень напоминает ей о времени, когда его не было рядом. О сроках, которые он мотал за решеткой. Она сходила с ума, увядала, как лепестки давно срезанной розы. Высыхала словно земля, годами лишенная дождей, спасительной влаги. Ей так хотелось улететь ввысь к небосводу, почувствовать свободу, ощутить невесомость. Она просто слишком сильно любила, просто обреченно ждала. Ждала бы его всегда, не смотря на время, не смотря на жизнь, проходящую мимо нее. Черные крылья на ее спине, не сбывшиеся мечты. По перу она выбивала их, отсчитывая дни до его возвращения. Разве его любили так отчаянно когда-то? Так отчаянно, что осознанно губили свою жизнь. Так отчаянно, что не останавливают проклятия родной матери. Нет. Она будет смотреть, как огонь подобно раскаленной лаве уничтожает все на своем пути. Будет смотреть, как кожу покрывают ожоги, вдыхать запах сгорающей плоти. Она пойдет на все, лишь бы он держал ее за руку. Лишь бы чувствовать его любовь. Помнит ли он те дни, когда она почти ушла? Сколько раз она уходила, один, пять, десять? Сколько раз он просил прощение, обещал, клялся? Столько же раз она прощала, верила, надеялась. Шла дальше, живя в убогих мотелях, питаясь в грязных забегаловках. Проживая жизнь, что шла вдоль пыльных дорог страны. Новый день, новый путь, незнакомые лица. Лица, тех мразей, что разрушали ее счастье. Сосчитает ли она число тех женщин, измен, пустых обещаний. Новый день, новый бар, уже знакомая боль. В грязных туалетах, в соседних номерах, на заднем сидении их старого пикапа. Втоптанная в грязь, униженная она прощала его вновь. Крепче прижимает его к себе, удерживая, пытаясь привязать. Целует ладонь, причитая в нее заповеди их любви. Пять девять девять восемь два нуль, Келли. Черные зрачки расширяются, в грудь, словно тысячами ножами врезается понимание. Эта другая боль, всепоглощающая, та, что бьет в самое сердце. Ногти впиваются в ладонь, раздирая грубую кожу до мяса. Резкие движения. Его безумные глаза, ее сильные удары. Он хватал за руки, пытаясь ее остановить. Громкие крики, бьющееся стекло. В своей ярости, в своем гневе она сметала все на своем пути, не слыша его слова, не веря в его отговорки. Есть семь слов, есть номер, есть имя. Это ложь, это крест. Просто ночь, просто конец. Не смог удержать. «Малыш, пожалуйста, вернись!». Сейчас он видит свой конец, тот рубеж, что переходить не стоило. Разве он не понимал, что всему приходит конец? Разве не знал, у терпения тоже есть черта? Он кричит в пустоту, хватаясь руками за голову. Он знает, что наделал, он знает – это его вина. Своими руками разрушил свой хрупкий песочный замок. И она, как песок просачивается сквозь его пальцы, ускользая. Как остановить, как собрать воедино то, что хрустальными осколками лежит у твоих ног. Быть может, так и нужно? Это не отношения, это не жизнь. Долго ли проживешь на вулкане? Где ты укроешься от надвигающегося торнадо. Есть ли место, где огонь не спалит твои кости. Быть может, стоит ее отпустить? Дорог в жизни много, тех путей, что ими не изведано. Тех мест, где солнечный свет не слепит глаза. Где ждет ее счастье? Он не знает этого. Знает лишь то, что любит слишком сильно, чтобы отпустить. Слишком сильно чтобы дать шанс жить дальше. Сколько времени прошло, сколько шагов ею пройдено. Он садится за руль ржавого красного шевроле. Выжимая из него все, предельную скорость, маневрируя среди припаркованных машин. Перекресток. Стоит вывернуть руль, всего лишь выбрать направление. И окажешься на неверном пути, том, где ее нет. На пути, ведущем к одиночеству, потерявшем смысл. Серые дни, в которых глаза не видят света, холодные ночи, пустующая кровать. Он задыхается, в его легких нет кислорода. Перед глазами пелена, руки выпускают руль, борясь с головокружением. Ему плевать какой это раз, жизнь должна дать ему еще один шанс. Он не готов ее отпустить, это неясное чувство внутри, будто вытащили сердце, а в груди зияет рана. Колеса выворачивают на дорогу, руль вправо. Он несется по направлению ветра, туда, где заходит солнце. За этой стервой, что украла его покой. Там вдали хрупкая фигура, бредет вперед, глядя себе под ноги. Рука в стороне, останавливая попутки, в надежде убежать, вычеркнуть все. Душа ее горит, пылая, как карточный домик их жизни. Она готова сгорать изнутри, терпеть ту боль, что причиняет ей он. Готова слушать свой крик, глотать собственные слезы. Ведь с ним она летает, словно птица, поднимаясь высоко к небосводу. Ведь с ним жизнь приобретает смысл. Это ее выбор, ее желание. Она будет слушать его ложь, ей так нравиться, как он лжет. Машина тормозит у обочины, пыль бьет ей в лицо, ветром раздувая волосы. Пусть никто не понимает этого. И ярость охватывает их, порой они ядом выплевывают проклятия, порой ненависть правит балом. Пусть все говорят, что время разойтись, так жить нельзя. Она любит его сегодня, он будет любить ее всегда.
Сжигая мосты они по-прежнему любят друг друга.