Название: Alea jacta est
Музыка к фику: James Horner - OST Braveheart
Автор: -
Жанр: drama, romance
Рейтинг: PG-13
Пэйринг: Эдвард/Белла
Саммари: Иное время, иной мир. Между королевствами Хауберон и Ториба идет кровопролитная война, но кое-что еще объединяет их - два сердца, что тянутся друг к другу сквозь тернии, но чья любовь запретна. Эдварду и Белле предстоит сделать один-единственный выбор, который либо приведет их к счастью, либо к пропасти. Alea jacta est - жребий брошен, господа.

Так уж принято, что для любви не имеет значение ни происхождение, ни знатность рода, ни богатства, ни титул. Придя внезапно, она одним мановением лишает рассудка и подчиняет себе, заставляет кровь кипеть в венах, а сердце, все быстрее разносящее по телу сладкую истому, сжиматься в приступе беспричинного счастья. От нее не сбежать – она не щадит никого, не существует лекарства, способного вылечить «одержимость» ею. Такая любовь страстна и желанна до безумия. Она может вылепить Человека из грязи, но и уничтожить все, что ему было когда-то ценно, однако… она остается все такой же бескрайней и по сей день, как океан, не имеющий берегов.

- Клянусь служить моему Королю и всецело посвятить себя исполнению Его воли; помнить, что моя честь и достоинство есть честь и достоинство Его Величества; всегда и везде способствовать славе и процветанию Хауберона; не допускать, чтобы мое личное тщеславие или распри подрывали силу и могущество королевства; беспрекословно выполнять приказы Его Величества. И если я нарушу эту клятву, пусть мои доблести будут забыты, имя покрыто позором, а жизнь забрана вместе с честью. - Твердый голос торжественно пронзил темное сырое пространство полуразвалившейся хибары.
Преклонив колено, Эдвард продолжал стоять на грязном полу, мозаикой выложенном из крупных плоских камней, почерневших от плесени и сырости. Опустив голову, он с замиранием сердца ждал, когда король Калеб Эносский примет его клятву. Секунды медленно плелись друг за другом, сопротивляясь обычному бегу времени. Будто их специально распяли на дыбе, делая еще длиннее и бесконечнее. В груди Эдварда по капле нарастало напряжение, угрожая вылиться в нечто неуправляемое и огромное. Но этого не произошло…
- Я принимаю твою клятву, – раздался хладнокровный голос короля. Плеча Эдварда коснулось идеально отточенное острие меча, покрытое свежими мазками потемневшей крови. Оно вмиг охладило горячую кожу сквозь грубую льняную ткань рубашки. – Помни свои слова до конца своих дней, Эдвард.
Все напряжение, уже готовое вылиться в неуправляемый поток, резко рассеялось, словно вода, вылитая из ведра и обрушившаяся на иссохшую землю скопищем облегчения и благодати. Эдвард осторожно поднял голову и взглянул прямо в глаза Его Величества, пронизывающе серые, настороженные и неимоверно уставшие. Король, гордо подняв голову, крепко стоял на ногах, хотя его левый бок был залит темнеющей кровью. И Эдвард видел, каких усилий ему стоила эта бравада. Но он был королем, и это отличало его от остальных людей. Это заставляло его быть сильным и великим в глазах подданных, он не имел права быть слабым.
- Ты будешь должен доказать свою верность, - сквозь крепко сжатые от боли челюсти процедил Калеб, прижав руку к окровавленному боку. – Пока этого не случится, мое доверие ты не получишь. Сейчас в моих глазах ты не больше, чем человек, предавший своего короля, пусть даже спасший мою жизнь.
- Да, Ваше Величество, - покорно ответил Эдвард, вновь склонив голову.
- Почему ты это сделал? Отвечай. – Калеб жестким взглядом смотрел на него, желая знать, почему этот человек совершил поступок, порочащий любого воина – переметнулся в стан врага. Ему было необходимо докопаться до истины, во что бы то ни стало. Серые глаза, словно стрелы, пронзали сердце Эдварда, но он стойко выдержал этот выпад, не отводя глаз.
- Наш король не больше, чем тиран. Ведомый жаждой властью, он не остановится, а война будет продолжаться все дольше, - с готовностью твердо ответил он. – Я не хочу такого конца, и не желаю служить ему.
Эдвард понимал, насколько глуп его ответ, порочащий воина, должного преданно служить своему королю до самого последнего вдоха. Он был уверен, что сказанных слов вряд ли будет достаточно. Калеб ничего не ответил, лишь недоверчиво сузил глаза, и было видно, как пальцы его правой руки напряглись еще сильнее, прижимая окровавленный бок. Медленно кровь просачивалась между ними и тонкими алыми струйками сбегала, впиваясь в каждую морщинку, наполняя каждую складку кожи на жестких мозолистых пальцах.
- Помоги мне добрать до лагеря. И смени свои одежды, иначе тебя пристрелят сразу же на подъезде к крепости, как собаку, - выдавил король, чуть сгорбившись под тяжестью собственного веса, желая хоть как-то уменьшить боль.
- Да, Ваше Величество. Позвольте мне заняться вашей раной. – Эдвард приподнялся с колен и сделал шаг по направлению к Калебу.
- Делай то, что я тебе приказал, - жестким взмахом руки остановил его он. – Я сам могу справиться с этой царапиной.
Эдвард почтительно склонил голову и начал стаскивать с себя одежды, пропитавшиеся кровью Мадока, воина, пытавшегося убить короля Хауберона, и еще утром считавшего Эдварда своим товарищем. Теперь же он безжизненной кучей лежал в двух шагах от раненного короля, скривив ноги в неестественной позе и зажав руками меч, торчащий из груди. Его глаза были закрыты навсегда.
Калеб разорвал руками нижний край своего платья и туго перевязал бок, лишь на секунду скривившись от испытываемой агонии и с шумом выдохнув воздух сквозь стиснутые зубы. Переодевшись и получив разрешение своего нового повелителя, Эдвард покинул нутро старой хижины, чтобы отыскать лошадей. В глаза ему брызнул яркий свет, ослепив на мгновение и окатив жаром теплого лета, словно солнце хотело пожалеть его и не позволить увидеть картину, представшую перед глазами. Эдвардом с мужеством обвел взглядом огромное поле, на несколько сотен футов освобожденное от многочисленных насаждений деревьев. Когда-то оно, возможно, давало людям много зерна и могло прокормить несколько семей не одну зиму, но сейчас от почерневшей земли вместо налитых колосьев к небу взвивались лишь оперенные древки стрел, злобно пронзившие каждый кусочек благодатной почвы, да тонкие витиеватые струйки дыма, поднимающиеся от горящей травы и смолы. Теперь эту землю, потемневшую от пролившейся крови, покрывали не зеленые листья растений, а тела людей, чьи души уже унеслись далеко за пределы реального.
- Нам нужно спешить. – Хриплый, но по-прежнему твердый голос короля вырвал Эдварда из того оцепенения, что цепкими путами сковало его по рукам и ногам.
- Да, Ваше Величество. – Эдвард схватил под уздцы и подвел к королю двух коней, одиноко стоящих неподалеку в ожидании своих всадников, которые никогда уже не возвратятся к ним.
Калеб, вновь отказавшись от помощи, дрожащими руками схватился за седло, обливаясь холодным потом и подтягивая усталое измученное тело, чтобы взобраться на коня. Эдвард с волнением и жалостью смотрел на него, но не мог ничего сделать. Сейчас в его власти было лишь беспрекословно подчиняться. Пусть цена за то, что он сделал, была велика, но то, чего его сердце жаждало и к чему стремилось, было несоизмеримо больше. И только осознание этого давало Эдварду возможность простить самого себя за предательство своей Родины и Вьолета, только это давало ему силы, чтобы идти вперед, не оглядываясь.

- В Роденбург, - сипло произнес Калеб и хлестнул вороного жеребца по крутой шее. Тот всхрапнул и поскакал вдоль кромки леса на запад. Эдвард последовал за ним, туда, где садилось солнце, туда, куда он всеми силами стремился попасть. И сердце его в ожидании гулко забилось, будто увеличиваясь в размерах и вытесняя из груди весь воздух. Счастливое ли будущее сулила ему Судьба? Этого Эдвард не знал. Лишь одну вещь он сознавал, скача вслед за своим новым королем: он готов принять это Будущее, каким бы оно ни было, лишь бы в нем была Она.

Хромая, Калеб шел к замку, поддерживаемый своими рыцарями. Эдвард, выполняя приказ следовать за королем, практически неслышно шагал вслед за несколькими воинами, окружившими Его Величество и бросающими на незнакомца взгляды, полные недоверия.
Лишь на закате Эдвард и король добрались до крепости Роденбург, единственного укрепления Хауберона, еще сдерживающего оборону и не позволяющего войску Вьолета проникнуть вглубь королевства с запада. Крепость была огромна, четверть войска была сосредоточена в ее стенах, тогда как остальные сдерживали натиск на севере и юге. Высокими толстыми стенами, словно высеченными из цельного камня, поселение было укрыто от непрошенных гостей. Мирных жителей здесь уже практически не осталось – большинство женщин, детей и стариков переселилось в более безопасные места, а мужчины пополняли ряды войск. Теперь опустевшие дома, сооруженные из дерева и камня, занимали лишь храбрые воины, отважно защищающие свою страну.
По вытоптанной сотнями ног дороге, размытой частыми дождями, Эдвард шел к замку, возвышавшемуся впереди. Его острые шпили упирались в небо, унизанное багрово-алыми предзакатными облаками. Невозможно было представить, как долго стоит на земле эта темная громада, словно высеченная рукой Бога из серого камня и глины. На концах шпилей, поддеваемые порывистым ветром, развевались зеленые флаги, на ткани которых был изображен парящий орел, сжимающий в когтистой лапе двуручный клеймор (прим. авт. – двуручный меч). Таков был герб королевства Хауберон, символизирующий силу единства природы и человека, свободы и доблести. Все башни замка были унизаны бойницами, предназначенными для обороны в случае нападения врага. Это сооружение, представшее глазам Эдварда во всем своем мрачном великолепии, внушало какой-то по-детски раболепный страх и заставляло невольно восхищаться.
Когда процессия почти подошла к замку вплотную, высокие деревянные ворота, украшенные красивой резьбой, медленно отворились. Эдвард застыл, глядя на женщину, выбегающую навстречу королю. Несмотря на положение его обладательницы, платье было столь скромным, что его постыдилась бы надеть любая придворная дама, но даже в этом одеянии она была прекрасна. Та, которую Эдвард полюбил с того самого первого дня, как увидел и вконец потерял сон в надежде быть с ней рядом. Ветер развевал почти черные каштановые кудри ее длинных волос, спускающихся ниже поясницы. Они не были убраны в высокую прическу, какие Эдвард привык видеть у дам при дворе Вьолета. И это отличало ее от других, делая ее образ еще более притягательным и нежным. Ее глаза, глубокие и карие, были наполнены беспокойством, а тонкие черты бледного лица искажены под натиском нахлынувших эмоций. Королева Изабелла, законная супруга Калеба, вплотную приблизилась к королю, взволнованно оглядывая его с головы до пят. Прислонив узкую ладонь к щеке супруга, она закрыла глаза, облегченно выдохнув. Дорожка слез очертила ее маленькую скулу. Она выглядела почти ребенком рядом со статным Калебом, но эта мысль ни единому глупцу не приходила в голову, потому что рядом с ней король преображался в иного человека. Морщины на лице, почти въевшиеся в кожу, мгновенно разглаживались, а взгляд теплел. Он всем сердцем любил ее, и сейчас Эдвард, глядя на то, как король притянул эту женщину к своей груди, чувствовал, насколько больно лишь наблюдать и не иметь даже малейшего права бороться.
- Срочно к лекарю, - твердо произнесла Изабелла, чуть отстраняясь от супруга, но все еще смотря в его лицо. Калеб лишь улыбнулся, чуть прикрыв глаза, словно безмолвно соглашаясь, а Эдвард подивился тому, какой она предстала перед рыцарями. Даже в бедном платье, с неубранной головой, она излучала властность умудренной годами взрослой женщины. И сейчас, глядя на нее, ни за что Эдвард бы не признал ее слабой или беззащитной, какой она показалась ему при первой их встрече. Ни хрупкий стан, ни легкая детскость черт не давали повода всем присутствующим даже усомниться в ней. Это было видно по их лицам, излучающим полное доверие и безграничную преданность своей королеве. А она взамен даровала им свою милость и свою любовь. Кусочек которой жаждал и Эдвард.
Два рыцаря, которых Калеб с силой оттолкнул, когда увидел Изабеллу, вновь подставили свои плечи для опоры. Вскоре король скрылся в воротах замка, а Эдвард и еще несколько воинов остались во дворе. Изабелла, провожавшая взглядом мужа, вдруг обернулась, в надежде узнать подробности недавней битвы. Ее вопросительный взгляд блуждал среди мужчин, пока не столкнулся с глазами Эдварда. Десяток эмоций разом выдал ее лицо, окончательно забирая с собой остатки красок и оставляя на месте лишь смертельную бледность. Он видел, что в ее глазах плескался страх, неверие, удивление, но еще он видел в них счастье. Оно слабым блеском осветило ее глаза, не трогая губы, по-прежнему крепко сжатые. В ее глазах скрывалась любовь, и это укрепило его дух.
- Галахам, кто этот человек? – властным голосом, не обремененным какой-либо чувственностью, спросила она воина, стоящего рядом с ней. Он был почти на две головы выше ее, статен и широк в плечах. Облаченный в длинное платье, опоясанный кожаным ремнем, к которому крепился меч и кинжал наперевес, он выглядел столь внушительно и величественно, что просто излучал силу. Черные, будто смоль, волосы мужчины были неровно пострижены и немного длинны, наполовину скрывая уши и лоб, но, не пряча пронзительно-черных глаз.
- Моя королева, - Галахам уважительно чуть склонил голову, - этот человек прибыл вместе с Его Величеством. Он спас жизнь короля.
Изабелла кинула взволнованный взгляд на Эдварда. Тот мгновенно среагировал и опустился перед ней на колено.
- Мое имя Эдвард, моя госпожа, - ответил он, стараясь скрыть дрожь в голосе. В ответ ему некоторое мгновение было одно лишь молчание.
- Благодарю тебя за спасение короля Хауберона. Теперь мы все перед тобой в неоплатном долгу, - тихо произнесла королева. – Думаю, ты очень устал с дороги. Отдохни, а потом поведаешь нам свою историю. Галахам, - она нехотя оторвала взгляд от Эдварда и перевела его на мужчину, - прикажи слугам сопроводить его в свободные покои.
- Ваше Величество, правильно ли мы поступаем, доверяя ему? – вдруг сурово спросил Галахам. Эдвард вскинул голову и, нахмурившись, взглянул на него. Изабелла медленно подняла голову на своего рыцаря.
- Верит ли король этому человеку? – холодно спросила она. Галахам лишь мгновение сомневался, но потом ответил:
- Да, моя королева. Он сказал, что доверяет ему.
Эдвард вздрогнул, услышав его слова. Калеб еще в Дении поспешил уверить, что не может ему доверять, не сейчас. Уж слишком большой наградой было бы его доверие к перебежчику. Лгал ли он тогда? Или сейчас прибегнул ко лжи, чтобы оградить от гнева со стороны своих воинов и предотвратить раздоры?
- Значит, твой король не достоин доверия, Галахам? – с вызовом вновь спросила Изабелла. Не дожидаясь ответа, она взмахнула полами платья и направилась в замок, напоследок одарив Эдварда взглядом, который мгновенно согрел его озябшую душу.
- Идем, - грубо приказал Галахам, обращаясь к незваному гостю. Эдвард последовал за ним. Он был готов ко всему, что ждало его в стенах этого замка.

Вот уже несколько часов Эдвард лежал на деревянной кровати, не в силах заснуть. Подстилкой ему служил старый матрас, набитый сеном. Рядом на табурете возвышался оловянный поднос со скромным ужином, состоящим из куска сыра, хлеба и воды в высоком глиняном кувшине. Его поселили в маленькой комнатке, но ему этого было достаточно, ведь комнатка располагалась в западном крыле замка, где жила его возлюбленная.
Что ждет его в этих стенах? Примет ли его король, сможет ли доверять? Эдвард считал глупостью надеяться, ведь, в конце концов, он прибыл сюда только ради нее, а стало быть, ему с самого начала придется лгать своему новому повелителю. Осознание этого вдруг причинило Эдварду необъяснимую боль, уколов прямо в сердце. Калеб был достойным своей короны и своей славы справедливого правителя. Не обремененный стремлением к власти и господству, тщеславием и прочими пороками, что очернили сердце Вьолета, он умело и мудро правил своим народом, ратуя за процветание родных земель. Эдвард даже смирился с мыслью, что посвятил бы себя служению этому человеку и даже сложил голову во имя короля, но это уже было невозможно. Все его сердце и разум занимала лишь одна женщина, и ничто другое не могло оттеснить ее. Эдвард уже давно сделал свой выбор между долгом и чувствами, он уже давно попрал свое достоинство и честь, и теперь дороги назад не было. Сделав выбор, он подписал под своим прошлым смертный приговор и смирился, полностью посвятив себя женщине, в которую безумно влюблен и которой сердце его было отдано навечно.
В дверь тихонько постучали, прежде чем отворить. Эдвард резко привстал, опустив ноги на пол. Почти бесшумно к нему вошла Изабелла, прикрыв дверь и наклонившись на нее, будто боялась подходить ближе.
- Изабелла! - воскликнул Эдвард, вскакивая и приближаясь к ней с желанием обнять. Но женщина, вскинув руки, не позволила ему быть к ней так близко.
- Зачем ты пришел сюда? – срывающимся шепотом произнесла она, глядя на него. Ее глаза сверкали от невыплаканных слез. – Почему? Ради чего?! – с убийственной горечью вопрошала она. – Неужели тебе не дорога твоя жизнь?
Он с нежностью смотрел на нее, прекрасную, вмиг растерявшую всю свою былую твердость, и чувствовал ее страх. За него. Но это не могло его остановить, ничто не могло его остановить на пути к ее сердцу.
- Что ты такое говоришь, любимая? – Голос Эдварда чуть дрогнул, пропитанный эмоциями, что переполняли его в этот момент. – Я здесь, чтобы быть рядом с тобой. Ведь я люблю тебя! Неужели ты забыла? Моя милая, нежная Белла, – Он протянул к ней ладонь, желая ощутить тепло гладкой кожи. Изабелла осторожно наблюдала за его жестом и порывисто вдохнула, когда он ее коснулся. Прижавшись к его ладони, словно кошка, истосковавшаяся по ласке, она слабо улыбнулась, роняя слезы.
- Как же я ждала тебя, - все также тихо продолжила она, - не спала ночами, плакала втайне от супруга. Я почти смирилась с мыслью о том, что мы никогда не свидимся, Эдвард. – Она опустила руки, позволяя ему прижать себя к груди. Эдвард крепко обвил ее спину и припал губами к волосам, вдыхая их аромат. – А теперь ты здесь. Неужели Господь внял моим молитвам!
- Я никогда не покину тебя, любовь моя, - произнес он, поглаживая ее по спине. – Там в Дэнии я принес клятву королю…
- Что? – Изабелла вскинула на него глаза, полные отчаяния и страха. – Клятву?
- Я должен был. Только так я могу получить возможность быть с тобой рядом, пусть даже тайно.
Изабелла качала головой, не в силах поверить его словам.
- Ты хоть понимаешь, что ты наделал, Эдвард? Идет война, а наши силы слабеют с каждой битвой. Тысячи наших воинов погибли. Нам не выиграть эту войну. – Она обреченно опустила голову на его грудь, отчаянно всхлипнув. – Я не вынесу еще одного расставания с тобой!
- Глупая, - улыбнулся Эдвард, обхватив ладонями ее лицо и поцеловав в лоб. – Для меня нет второго варианта, кроме как быть с тобой, или быть убитым вражеской рукой.
Изабелла застыла, услышав его последние слова. Все еще глядя на возлюбленного, она медленно качала головой, не веря. Не желая верить. Сейчас она, такая хрупкая и печальная, была совершенно не похожа на ту Изабеллу, представшую глазам Эдварда у ворот замка.
- Ты не умрешь. Этого не будет. Никогда. Никогда. Никогда. – Она продолжала говорить, прерывая каждое свое слово поцелуем. Мягко, но жадно касалась она его широких скул, маленькой горбинки носа, миндалевидных глаз, скрывающих горящую зелень под темными завитками ресниц, гладких прохладных губ, по ласке которых она так тосковала, о которых грезила каждую бесконечную ночь. Белла с жадностью запускала хрупкие пальчики в его волосы, отливающие солнцем и спутанные от ветра. Она осыпала Эдварда поцелуями, отдавая всю свою горькую любовь, всю свою нежность, которую была способна породить.
- Будь со мной в эту ночь, пожалуйста. Эдвард, - тихо прошептала ему Изабелла. – Будь со мной.
Она чуть отстранилась, поднесла дрожащие пальчики к тонкой шнуровке, стягивающей грудь, и начала медленно развязывать ее. Освободившись от пут, Белла улыбнулась, шагнув навстречу околдованному Эдварду, словно даря ему себя. Он, почти не веря в реальность происходящего, обхватил ладонями ее плечи и заскользил по ним вниз, увлекая за собой теплую льняную ткань платья. Безжизненным куском материи оно спустилось по ее телу, обнажая женственные линии, оголяя самое сокровенное и чувственное. Белла почти незаметно переступила через упавшее платье, словно переходя последнюю черту, что разделяла грех и наслаждение.
- И я, моя Белла, люблю тебя всем сердцем. – Эдвард подхватил ее на руки, увлекая за собой, навстречу объятиям солнечного рассвета и бескрайнего чувства, что объединяло и грело их всю эту ночь, показавшуюся им самой сладкой и самой короткой из всех пережитых.

Был конец весны, когда король Хауберона прибыл в маленький городок Тироп, чтобы подписать временное перемирие с Вьолетом. Калеб нуждался в передышке, но за нее пришлось заплатить огромную цену, позволив королю Торибы отхватить от королевства добрый кусок лесов и охотничьих угодий.
Эдвард Элингтон – один из лучших воинов, обладающих особыми привилегиями, – входил в свиту Вьолета, которой было приказано охранять короля во время переговоров и подписания временного договора. Однако в момент прибытия короля Калеба Вьолет освободил их от этих обязанностей, оставив подле себя лишь двух рыцарей, тогда как остальным было приказано следить за периметром замка.
Вот и Эдвард, покинув душные каменные стены, устремился к саду, где уже вовсю цвели яблони. В тот день солнце пригревало своими лучами землю, будто расплачиваясь за свое отсутствие по время зимы. Этот сад Эдвард обнаружил почти сразу, как прибыл сюда вместе с королем и остальными рыцарями. Его восхитило немыслимое богатство свежей зелени, опустившейся на черные ветви, и аромат белых цветов, которые гроздьями цвели, являя людям красоту природы. Вся эта картина настолько отличалась от настоящей реальности, в которой вот уже год шла кровопролитная война, что Эдвард просто не мог не раствориться во всем этом, не мог не наслаждаться уединением вдали от низменного и порочного. Находясь здесь, ему хотелось совершать подвиги, он жаждал чего-то нового, того, чего не могла дать ни война, ни его положение при дворе короля.
Именно здесь, прогуливаясь по аллее, он встретил ангела, ладонями ловящего опадающие лепестки, которые медленно покрывали землю белоснежными хлопьями, танцуя в воздухе крошечными бабочками. Эта была молодая женщина. Бледное лицо ее было устремлено в небо, губы изогнуты в нежной улыбке, а глаза, опушенные ресницами, излучали надежду. Именно надежду увидел в них Эдвард. На ней было самое простое платье, а волосы заплетены в неаккуратную косу, из которой выбивались непослушные пряди волос. Она была самым прекрасным существом, что еще приходилось ему видеть, самим воплощением нежности. Словно эта женщина была рождена для любви.
По ее одеянию Эдвард решил, что она, возможно, одна из слуг, но он никогда не замечал ее раньше. Возможно, она прибыла вместе с королем Хауберона и его свитой. Медленно он начал приближаться к ней, пока она танцевала, взметая полами платьица осыпавшиеся лепестки. Сделав очередной поворот, она наткнулась на Эдварда и отшатнулась, округлив глаза.
- Простите, я не хотел вас напугать, - опомнился Эдвард, обеспокоено следя за тем, как незнакомка удаляется от него с каждым новым шагом. – Пожалуйста, не уходите! Я не причиню вам вреда.
Она остановилась, не отводя от него настороженных прекрасных глаз. Все еще глубоко дыша, она попыталась избавиться от обуявшего ее страха, но и что-то еще заплескалось в ее глазах, когда она пристально оглядела незваного гостя. Эдварда это порадовало, и он чуть улыбнулся.
- Кто бы мог подумать, - с восхищенным придыханием произнес он, - что ангелы действительно спускаются на землю.
- Не все ангелы безгрешны, - ответила она, чуть улыбнувшись, давая Эдварду возможность подивиться ее голосу, насладиться столь чудным переливом ярких красок. – И не для всех есть место подле Бога.
- Пусть кощунственны мои слова, но я благодарен Ему за это.
Она с нежным любопытством подняла на него глаза, чуть смутившись.
- Не стоит заблуждаться на сей счет, не ангел я, вам показалось. – Эдвард качнул головой.
- Вовсе нет, хотя, быть может вы и правы. Вы прекрасней.
Она засмеялась чистым звонким смехом, вскинув голову и глядя прямо на солнце, заворожив Эдварда своим видом еще больше.
- Именно так рыцари обольщают глупеньких женщин. Но, - она чуть склонила голову, изящно передернув плечами, - кажется, вы не желаете мне дурного.
- Благодарю вас за доверие, прекрасная леди, - он поклонился, улыбнувшись, – я не ожидал встретить здесь столь прекрасное создание и потому повел себя несколько неверно. Позвольте представиться, я – Эдвард.
- Белла, меня зовут Белла, - тихо произнесла она. Услышав это имя, он улыбнулся так искренне, что сам был удивлен. Эта прекрасная особа творила с ним чудеса.
- Кто же вы на самом деле, Белла? Я не видел вас раньше. – Услышав его вопрос, она слегка нахмурилась, чуть прикусив нижнюю губу. Эдвард понял, что смутил ее, и решил продолжить: - Вы из Хауберона? Я прав?
Белла вздрогнула, услышав его, и кивнула головой, внезапно погрустнев.
- Вы, наверное, ненавидите меня, - глухо прошептала она, отводя взгляд. Эдвард ужаснулся ее словам. Хотя в чем-то они были правдивы, но одна мысль, что он должен ее возненавидеть, внушала ужас и сеяла странную панику, настолько она была кощунственной. Он подошел к ней, остановившись на расстоянии всего двух шагов.
- Взгляните на меня, прекрасная Белла, - мягко, но с необходимой твердостью попросил он. – Посмотрите в мои глаза и ответьте искренне, видите ли вы в них ненависть?
Она с осторожностью подняла лицо, следуя его словам, позволив Эдварду насладиться в полной мере их близостью. В этот момент он почувствовал что-то иное, никогда не затрагивавшее его сердце. Это чувство размягчало тот стержень сильного воина, взращенного десятилетиями тренировок и боев, оно заставляло его тонуть в ее глазах, неимоверно теплых и нежных, как само солнце. Все вокруг меркло, застланное сиянием, исходящим от этой женщины. Сердце отстукивало бессвязный ритм, и Эдварду хотелось смеяться от счастья, вдруг переполнившего его до краев. Белла с волнением и трепетом разглядывала его, но потом резко отвела взгляд.
- В ваших глазах нет ненависти, - тихо ответила она. – Но в них есть то, чего быть не должно, Эдвард. Простите, я должна покинуть вас. – Она проговорила это и резко дернулась в сторону, желая убежать. Эдвард инстинктивно обхватил ее узкую ладонь, не желая отпускать это видение. Белла застыла, почувствовав его горячее прикосновение, ощутив его кожей.
- Не уходи, пожалуйста, - почти молил Эдвард, не понимая, что непочтительно обратился к даме. Пусть даже она безродна, возможно, бедна. Он вдруг понял, что ему это совершенно безразлично, только бы она осталась здесь. – Побудь со мной еще совсем немного. Позволь…
- Нет, - резко оборвала его Белла, пытаясь высвободить руку. – Я действительно должна…
Эдвард не видел ее лица, но почувствовал, как дрожит ее тело, как трясутся плечи, словно в невидимом плаче.
- Если сможешь, приди сегодня вечером в этот сад, я буду ждать тебя, Белла, - горячо попросил он ее, не понимая, что вместо слов желает развернуть ее, прижать к своей груди и никогда не отпускать. Белла резко вытащила свою ладонь из его крепкой хватки и тихонько всхлипнула.
- Не думаю, что смогу, - хриплым голосом выдавила она и быстрым шагом направилась по аллее в сторону замка.
- Я буду ждать тебя сегодня вечером. Буду ждать столько, сколько будет нужно, Белла! Я буду ждать! – крикнул ей вдогонку Эдвард. Его отчаянный голос вспугнул двух птах, скрывающихся в яблоне. Они, возмущенно щебеча, вспорхнули со своих насиженных мест и взмыли в небо, постепенно растворившись в голубой синеве. Эдвард прижал руку к сердцу: почему-то оно вдруг показалось ему необычно пустым. Внезапно он почувствовал себя деревом, вырванным с корнем и брошенным оземь. Холодная струйка чего-то неизведанного ядовитой змеей проникла в душу и заполнила ее. И почему это было так больно?
- Я буду ждать, - прошептал он, наблюдая за тем, как лепестки яблони осыпают его, задевая лицо и лаская кожу бархатными прикосновениями. Что бы он почувствовал, если бы это были пальцы Беллы? Может быть, необъяснимое трепетание души и оглушающий стук сердца, желание чувствовать эти прикосновения всю свою жизнь и касаться в ответ, желание смотреть неотрывно в ее глаза и каждый раз находить в них что-то новое, жить, стареть и умереть вместе? Именно Это означает любить?

Продолжение