Название: Дыхание огня
Автор: GiaMia
Жанр: Romance
Рейтинг: NC-17
Пэйринг: Джэйкоб Блэк/Розали Каллен
Саммари: После свадьбы Эдвард и Белла уезжают в свадебное путешествие, из которого девушка возвращается вампиром. Кажется, все испытания позади и каждый в семье Калленов обрел свое счастье. Каждый, кроме Розали. Она не может согласиться с выбором Беллы. Как и Джейкоб Блэк. И тогда вампир и оборотень понимают, что не такие уж они и разные.
От автора: Честно говоря, в моём заболевшем «Сумерками» разуме давно бродила идея свести оборотня и вампира. Останавливал страх, что читатели закидают тапками, подушками и прочими больно бьющими предметами. Ведь фантазия, прямо скажем, довольно не типичная. Поэтому хочу выразить искреннюю благодарность нашим модераторам за тему конкурса, в рамках которого я, наконец-то, смогла реализовать эту свою идею, и за сам конкурс в целом. Девочки, огромное спасибо за ваш труд и за то, что не даете нам зачахнуть от скуки!

1.

Он остановился у высокой сосны, низко опустив морду и пытаясь отдышаться. Неровное сердцебиение гулким эхом отдавалось в голове, дробный стук пульса мешал сосредоточиться на чем-то кроме собственного сбивчивого дыхания. Он бежал долго, отчаянно стремясь скрыться от того, что произошло. От свежих воспоминаний. От себя самого.

Белла все же сделала это. Добровольно согласилась стать вампиром. Кровопийцей. Бессердечным, холодным существом, высасывающим жизнь из людей. Он до последнего надеялся, что она передумает, что опомнится и не позволит пиявке сотворить с собой подобное. Он готов был молиться всем известным Богам, лишь бы из свадебного путешествия она вернулась человеком. И уже не столь важным казался тот факт, что она принадлежала Каллену, что вампир стал её мужем… Для Джейка она бы все равно осталась прежней Беллой, живой и теплой, подругой и… несбывшейся мечтой.

Он готов был драться за неё. Драться жестоко и отчаянно, с кем или с чем угодно. Если бы все дело было только в Каллене… Что ж, кто знает, как бы повернулась жизнь... Но его единственным, настоящим и реальным соперником был вовсе не Каллен. Это была она сама, его Белла, она и её любовь, бездумно брошенная в холодные мраморные руки вампира.

Джейкоб лег на влажную от вечерней росы траву и медленно опустил голову на лапы. Настала пора подводить итоги.

Месяц назад Белла вышла замуж и уехала вместе с кровопийцей. Сегодня они вернулись, об этом Джейку не без злорадства доложила Леа, которая видела их чертову дорогущую тачку, несущуюся по шоссе к вампирскому логову. Он тут же помчался туда, помчался, сгорая от желания увидеть Беллу и сжимаясь от страха при мысли, что Беллы больше нет.

Он вспомнил, как стоял у самой кромки леса, чутко прислушиваясь к возбужденным голосам, раздающимся из дома. Он пытался уловить её аромат, мягкий и свежий аромат яблок и дождя, но не смог ощутить ничего, кроме приторного удушливого смрада вампиров. А потом голоса смолкли – обитатели особняка почувствовали его присутствие и теперь прислушивались. Через несколько секунд дверь бесшумно распахнулась, и на веранду медленно вышла она. Скользящие, плавные движения, бледная кожа, слабо мерцающая в ярком лунном свете, кроваво-красные, чужие глаза. За её спиной смутными тенями маячили Эдвард и остальная семейка.

Джейку хватило лишь одного взгляда на её светящееся виной лицо, одного удара сердца, чтобы понять.

Все кончено. Битва проиграна. Его Беллы больше не существует.

Он развернулся и помчался прочь, не желая видеть её, слышать её голос, ощущать тяжкий груз собственного поражения. Он бежал долго и стремительно, не разбирая дороги и игнорируя боль от свежих кровоточащих царапин, появляющихся на волчьей шкуре от ударов сухих хлестких веток. Ночная тьма неотвратимо окутывала лес, а он все бежал и бежал, подгоняемый чувством вины перед прежней Беллой, спасаясь от необратимости произошедшей в ней перемены.

И теперь, когда сил не осталось, когда волчье тело, повинуясь инстинкту, потребовало отдыха, когда болела каждая мышца, а легкие обжигало после очередного крошечного глотка воздуха, когда в голове не умолкали сочувствующие и подбадривающие голоса стаи, Джейкоб заставил себя закрыть глаза и осознать, что для него Белла потеряна навсегда. Больше не будет посиделок в гараже, прогулок по пляжу и телефонных звонков. Не будет ссор и споров, объятий и разговоров ни о чем. Не будет дружбы. Не будет совместного будущего. Не будет ничего.

Он приготовился к волне невообразимой боли, к ощущению тяжести на душе и горя на сердце, к одиночеству, от которого захочется выть… Но в том месте в груди, где раньше жила Белла, которое было заполнено её теплом и воспоминаниями о ней, которое ныло и болело всякий раз, когда она уходила – в том месте не было ничего, кроме пустоты.

Его любовь была не настолько сильна, чтобы пережить перерождение Беллы Свон. Эта любовь умерла в тот момент, когда сердце девушки перестало биться. Он не мог смириться с тем, что она предпочла существование вампира человеческой жизни. Такой выбор был недоступен для его понимания, этому противилась каждая клеточка его тела. Была ли его настоятельная потребность в Белле настоящей, или он все это время путал любовь с сильным и древним инстинктом, живущим в крови и приказывающим любой ценой защитить человеческую жизнь от кровопийц? А может все это – полная ерунда, может боль вернется, когда он оправится от шока? Может, любовь жива, просто глубоко спряталась, скрылась, не желая верить одному лишь взгляду в кроваво-красные глаза Беллы?

Он не мог, да и не хотел думать об этом сейчас. Все, что он чувствовал – изнеможение и опустошение. Хотелось лежать и не думать ни о чем, просто вдыхать прохладный ночной воздух и смотреть на мерцающие звезды.

Джейкоб встал и перекинулся, чтобы оградиться от голосов стаи, нестройным эхом звучавших в голове. Затем лег на спину, закинул руки за голову и позволил всем мыслям исчезнуть, а глазам – вглядываться в полную луну, показавшуюся из-за облаков.

**********
Сон и реальность причудливо смешались в этом тихом старом лесу. Темные кроны деревьев еле слышно шумели, о чем-то рассказывая далеким холодным звездам. Он ощутил чье-то присутствие, но не смог открыть глаза. Понимая, что кто-то наблюдает за ним, Джейк не ощущал ни намека на опасность. Только покой. Тишину. Чей-то ласкающий взгляд. Сон. Конечно, это – всего лишь сон. В реальности он бы никогда не чувствовал себя в безопасности под взглядом незнакомца. Легкий порыв ветра принес с собой какой-то сладкий аромат. Вампир? Но инстинкт молчал, и Джейк не торопился просыпаться. Шли минуты, было так же тихо, пока откуда-то сверху не послышался едва различимый шелест листьев. Он заставил себя приподнять отяжелевшие веки, чтобы в просвете между ветками увидеть золотистые глаза и копну длинных светлых волос. Секунда – и она исчезла. Странный сон. Он вновь закрыл глаза и погрузился в темноту.

2.

Розали легко и бесшумно спрыгнула на землю неподалеку от того дерева, под которым спал оборотень. По её телу не пробегала дрожь – вампиры не дрожат, её сердце не билось чаще – оно вообще не могло биться… Но ею владело странное, незнакомое или давно забытое ощущение, когда грудь сжимается от предчувствия чего-то нового, чего-то желанного и волшебного. И если бы она могла краснеть, на её щеках точно горел бы румянец. Не смущения, нет – удовольствия.

Наблюдать за спящим обнаженным парнем оказалось на удивление приятно, даже как-то… возбуждающе. Неверный лунный свет падал на его расслабленное тело, и смуглая кожа казалась совсем гладкой и бронзовой. Широкие плечи, крепкие бедра, внушительные мышцы, выступающие стройным рельефом на руках и животе, дорожка темных волосков, спускающаяся от пупка ниже, к…

Роуз улыбнулась, в деталях вспоминая увиденное. Что ж, оборотень был неплохо сложен, очччень даже неплохо.

Но самое главное – его лицо, на котором выражение почти детского умиротворения причудливо соседствовало с суровой красотой взрослого мужчины. Такой контраст завораживал и подкупал. Возникало чисто женское желание положить голову на его плечо, закинуть ногу на бедро, обнять, накрывая своим телом и уснуть. Совсем как человек.

Этого парня всегда окружала какая-то невероятно живая и теплая аура.

А взгляд… Она ведь едва не попалась, когда слишком увлеклась открывшимся перед ней зрелищем и неосознанно потянулась к нему, задев несколько листьев. Он моментально открыл свои темные, глубокие глаза и посмотрел прямо на неё. В этом коротком взгляде не было враждебности, но он заставил её немедленно скрыться. Там был огонь. Жаркий, пылающий, пронизывающий огонь прямо в его глазах. Конечно, это был всего лишь отголосок её собственного странного желания, желания подойти ближе, дотронуться до него, почувствовать себя обычной женщиной… Но в какой-то момент ей показалось, что его взгляд притягивает, словно магнит, заставляет подчиниться и уступить.

Роуз присела на влажную мягкую траву. В голове как-то сами собой закружились опостылевшие мысли, от которых она и пыталась убежать.

Эдвард и Белла вернулись. Глупая девчонка. Она все-таки сделала это. Добровольно отказалась от жизни, от всего того, что могла бы иметь… И вся семья, все Каллены искренне радовались этому! Карлайл и Эсме – потому что теперь их драгоценному Эдварду не угрожали века и века одиночества, Джаспер – потому что больше не нужно было обуздывать жажду в присутствии Беллы, Элис – потому что её лучшая подруга навсегда останется рядом, а Эммет – ну, Эммет радовался всегда и всему. Как ребенок.

Казалось, все просто старались сосредоточиться на положительных аспектах превращения и намеренно не хотели обсуждать отрицательные. Розали могла бы многое сказать, могла бы… да только какой смысл? Она пыталась, несколько раз говорила с Эдвардом, бесконечно спорила с Элис и даже предприняла попытку переубедить саму Беллу. Бесполезно.

Белла Свон была убеждена, что вечность рядом с любимым стоит любых жертв. Что ж, возможно, это и правда, Розали не бралась судить об этом… Любовь. Что это вообще такое?

Её собственное чувство к Эммету с трудом поддавалось логическому осмыслению. Много лет назад, когда она нашла его в горах, полумертвого и истекающего кровью после схватки с медведем, Розали не смогла справиться с желанием помочь, защитить и спасти этого человеческого юношу с темными мягкими волосами и по-детски непосредственным лицом, с которого даже в муках предсмертной агонии не сходил румянец. Что это было? Любовь с первого взгляда? Материнский инстинкт? Тогда у Роуз просто не было времени задаваться этим вопросом. Она взяла его на руки и помчалась к Карлайлу. Другого выхода не оставалось. А потом… Что ж, потом все произошло как-то само собой. Поначалу он был напуган, но когда прошел первый шок, Эммет с присущей ему жизнерадостностью и пылом принялся познавать радости вампирского существования. Его приводило в восторг буквально все – сила, скорость и могущество хищника, открывшиеся тайны ночи, новые возможности и желания. И конечно она – Розали. Он с трепетом и благодарностью смотрел на неё, восхищался её красотой и с каждым днем все больше и больше становился зависимым от своей спасительницы. Роуз не могла отвернуться от него – не смотря на впечатляющие габариты и необычайную силу, Эммет всегда напоминал ей ребенка. Несмышленого, кипящего энергией сорванца, за которым необходимо было постоянно присматривать и оберегать от самого себя. И потом, он так трогательно, так неловко, но настойчиво предлагал свою любовь, что без особых усилий сумел растопить холод, который невидимым облаком окутывал её сердце. Розали прекрасно понимала, что единственная альтернатива отношениям с Эмметом – вечное одиночество. А так… Хоть какое-то подобие семейной жизни.

Так все и оставалось. Год за годом, десятилетие за десятилетием они были вместе. В какой-то степени Эммет заменял ей и мужа, и ребенка. Она с удовольствием принимала участие во всех его шалостях и проказах, наслаждалась его детской непосредственностью и выполняла роль то подруги, то матери. Да и секс с ним ей нравился, действительно очень нравился. Это всегда было пылко и сильно, горячо.

С появлением Эммета Роуз стала меньше тосковать, научилась радоваться каждому дню и подпитываться его буйной кипучей энергией. Но маску самовлюбленной стервы так и не сбросила окончательно, даже перед ним.

Эта маска… Эта роль… Когда-то давно, в своей человеческой жизни Розали была именно такой. Немного эгоистичной, чуточку избалованной, капельку подверженной самолюбованию и… умножьте все это на десять. Она шла по жизни, не сомневаясь в своем пути, точно зная, что впереди ждут долгие годы успеха и счастья, состоятельный муж и куча розовощеких карапузов. Она была уверена, что станет хорошей матерью и женой, сможет без труда вести хозяйство, воспитывать детей и следить за собой. Будет уважаемой дамой и с блеском войдет в круг богатых и наделенных властью деловых партнеров мужа. Собиралась ходить на чай к их женам и приглашать их к себе, и чувствовать спиной завистливые взгляды, слышать недобрые перешептывания о своей красоте. Она привыкла к этому и никогда не обижалась – напротив, это была данность, это льстило самолюбию и подтверждало, что нет никого успешнее и счастливее.

Какой же идиоткой она была! Тогда, в восемнадцать лет, Розали еще не знала, что невозможно наперед знать свою судьбу, чем сильнее веришь в свои фантазии – тем больнее будет смириться с реальностью. Все изменилось за считанные часы, и изменилось безвозвратно. Ни положения в обществе, ни счастья, ни успеха, ни мужа, ни детей. Только жгучая боль превращения и тяжесть потери и предательства. Несколько лет понадобилось для того, чтобы полностью осознать масштабы трагедии. Чтобы понять – черт с ним, с положением и богатством, но семьи и любящего мужа не будет никогда. Как не будет и детей. А ведь она так мечтала стать матерью, так живо представляла, как под сердцем будет расти и биться новая жизнь…

Чтобы убежать от боли, спрятаться от реальности, чтобы не чувствовать понимающего и сочувствующего взгляда Эсме и не слышать банальных и бесполезных слов утешения от Карлайла, Розали вернулась к старому, но теперь ставшему чужим образу избалованной-блондинки-не-расстающейся-с-зеркалом. Тем более это было актуально в присутствии всезнающего Эдварда. Если все думают, что её занимает исключительно собственная внешность, значит никто и не станет копаться в душе.

Год за годом Роуз училась скрывать свою боль под маской безразличия и самолюбования. И, черт возьми, она явно преуспела, если даже Эдвард со своим неординарным талантом искренне полагал: все, что заботит Роуз – это сама Роуз. Да и никто из Калленов не подозревал, как мучительно для неё было смириться со своей судьбой. Она не хотела ранить Эммета, поэтому позволяла ему видеть лишь легкую тень, отголоски того мрака, что царил в душе. Позже, с появлением в их семье Джаспера, пришлось учиться контролировать не только мысли, но и настроение. Так она и жила. Всегда собранная, готовая в любую секунду подавить свои эмоции, постоянно концентрируясь и заставляя себя зацикливаться на одном и том же, одном и том же.

Меня ничего не заботит. Меня никто не волнует. Я – это самое главное. Я идеальна. Я красива. Я безупречна. Я совершенна. Я! Я!! Я!!!

И к черту боль! К черту мечты! К черту настойчивое желание сделать что угодно, поменяться местами с любой самой обычной человеческой женщиной, лишь бы хоть на день, хоть на час ощутить, каково это – когда под сердцем растет новая жизнь, когда в крови гуляет ни с чем несравнимое, обжигающее и прекрасное чувство любви к своему малышу! К черту сводящую с ума потребность стать обычной и нормальной, чтобы никто, ни один мужчина больше никогда не смотрел на неё остекленевшими, сальными глазками, полными вожделения и липкого желания! К черту эту чертову проклятую красоту, которая принесла ей столько горя! К черту ком в груди, пустоту и бессмысленность существования! К черту слезы, которые не могут пролиться так много лет, и не смогут уже никогда! Никогда не смогут…

Помимо её воли, из груди вырвалось приглушенное низкое рычание, полное тоски и боли. Рычание, в очередной раз напомнившее о том, что она не женщина, а монстр. Вампир.

Если бы только у неё был выбор… Тот самый выбор, от которого с легкостью отказалась Белла. За это Розали готова была её возненавидеть. Все это время, пока она наблюдала за возлюбленной Эдварда, в ней поднималась и росла волна жгучей зависти. Зависти черной и зловещей. У этой девчонки было все, чего никогда не будет у Роуз. Столько возможностей, столько счастья… Она могла бы выйти замуж. И родить детей. Выбрать не Эдварда, а кого угодно еще! Да хоть этого оборотня, который спит всего в нескольких метрах. Он сильный и, кажется, добрый. Он бы любил её… И заботился… Они бы вместе засыпали каждую ночь, грея друг друга в жарких объятиях. Вместе встречали бы каждый рассвет. Она могла бы сидеть у него на коленях, а он держал бы раскрытую ладонь на её округлившемся животе в надежде почувствовать, как толкается ребенок. Невольно Роуз представила на месте Беллы себя. Эта она сидит на коленях у Блэка, и на её животе он держит руку… И ей улыбается своей солнечной, открытой и счастливой улыбкой…

Ну почему? Почему так? Почему та, у которой была эта драгоценная возможность, с легкостью пренебрегла ею, а она, Розали, готовая отдать за такое счастье все, что угодно, навсегда потеряла шанс стать матерью?

Впрочем, теперь, когда Белла превратилась в одну из них, завидовать, в общем-то, было нечему… Возможно, со временем возлюбленная Эдварда еще пожалеет о своем поспешном решении и вспомнит все предостережения. Возможно, она еще ощутит те же отчаяние и безысходность, что вот уже много лет переполняют душу Роуз. А сейчас – сейчас не осталось поводов для вражды. Все кончено, выбор сделан, а после драки кулаками не машут. Так откуда появилась эта горечь, затопившая сердце при виде новорожденной Беллы? Ведь благодаря Элис все знали, что жена Эдварда вернется обращенной, и было время подготовиться. Почему пришлось спешно покинуть дом и сломя голову бежать подальше от семьи, из последних сил удерживая под контролем бурю ненависти и разочарования, чтобы Эдвард и Джаспер их не заметили? И какого черта катализатором для этого неожиданного и мощного взрыва послужил именно он, оборотень? Ведь это его появление перевернуло что-то в груди, сломало хрупкий самоконтроль. Тоскливый взгляд его глубоких черных глаз заставил сжаться в оцепенении и с новой силой ощутить собственное отчаяние и бесконечную тоску. Он смотрел на Беллу так, что не оставалось сомнений – он тоже прощался с собственными мечтами и надеждами.

Так она и сидела на земле, обхватив колени руками, склонив голову к груди и укрывшись от всего мира за плотной завесой длинных светлых волос. Пока не услышала за спиной низкий, чуть хрипловатый, похожий на рычание голос.

- Какого дьявола ты здесь делаешь?

3.

Его разбудил чей-то глухой стон. Моментально открыв глаза, Джейк бесшумно встал и прислушался к звуку. Нет, не стон. Скорее рычание, но такое отчаянное и тоскливое… Кто-то из волков попал в капкан? Ха, смешно. Впрочем, вдруг Сета угораздило? Он же почти ребенок, да и вечно сует нос, куда не следует. Может по глупости побежал утешать его, Джейка, а по дороге под ноги совсем не смотрел. Впрочем, от капкана он бы смог легко избавиться, всего то и надо, что прижать штуковину одной лапой и сломать – сталь ведь не самый прочный материал для оборотня, верно? Так что версия, прямо скажем, не особо удачная.

И откуда этот запах? Тот же, который преследовал его во сне.

Удушливый, сладкий, приторный запах вампира. Впрочем, не такой невыносимый, как у чтоб-его-черти-взяли-Эдварда. Без всякого холодного гниловато-омерзительного душка лилии, от которого скулы сводит. В этом запахе присутствовал оттенок корицы и… апельсинов? Если бы можно было отделить вампирскую вонь от этого аромата, получилось бы даже… приятно…

Где-то он это уже чувствовал… Точно, у Калленов. Значит, один из них.

Но который?

Каждому вампиру был присуща своя собственная, неповторимая вонь, но в то же время все они воняли одинаково, приторно-холодно-мерзко. Джейкоб никогда не пытался различить их по запаху, тем более что почти не сталкивался с кем-то из них поодиночке. Ну, естественно, Эдвард – его он бы мог безошибочно распознать, вонючие лилии. Была еще ясновидящая пиявка – она пахла ванилью и тмином. Карлайл – сладкий кофе, типа мокко, без вариантов. Еще бы не запомнить, после боя с новорожденными вампирами и последующего лечения у доктора-клыка Джейкоб перестал пить кофе. Совсем. Хоть с сахаром, хоть без сахара.

Остальные – это вопрос. Кому из них был присущ запах апельсинов, Джейкоб не помнил, хоть убейте.

Он потихоньку двинулся в том направлении, откуда послышалось рычание. Что там происходит? Кто-то из них на охоте? Забавно было бы посмотреть, как он или она попытается напасть на оборотня… Ведь в такие моменты они, вроде бы, «полностью отдаются инстинктам» и не соображают, на кого нападают. Ха! Как будто в любое другое время кровососущие пиявки не являются прирожденными убийцами.

Волнующая дрожь начала сотрясать все тело, а в груди возник обжигающий жар. Джейк позволил этому жару растечься в руки и ноги, позволил всем мыслям покинуть разум, сосредоточился на запахе и сделал последний шаг к тому дереву, из-за которого доносилась вонь.

Он уже почти обратился – не хватило лишь крошечного светящегося импульса, который раскаленной ниточкой должен был достичь сердца – когда увидел белобрысую. Она сидела под деревом, сжавшись в дрожащий комок. То есть не дрожащий – вампиры не дрожат – но… Если бы она могла, точно бы дрожала. И, кажется, даже рыдала бы. Такая безысходность сквозила в судорожно сведенных плечах, такая печаль окутывала хрупкую фигурку…

Хрупкую? Ну все, Джейки, ты окончательно спятил. Белобрысая пиявка – и вдруг хрупкая. Пять баллов! Может, еще обнимешь, чтобы утешить?

Ясно одно. Никто не охотится, никто на него не нападет и драки с одним из Калленов не предвидится. А жаль.

Джейк изо всех сил попытался подавить желание успокоить сидящую перед ним девушку. То есть не девушку, а… Ладно, к черту. Он попытался настроиться на привычную волну ненависти к кровопийцам, чтобы заговорить с ней презрительно, как она того и заслуживала. Придал голосу как можно больше грубости и отрывисто спросил:

- Какого дьявола ты здесь делаешь?

Получилось не так уж и грубо. Скорее хрипло. Ладно, сойдет.

Она подпрыгнула вверх на добрых пять метров и в полете умудрилась развернуться и отскочить назад еще десятка на два. Черт возьми, это было красиво. Приземлившись на полусогнутые ноги, она на мгновение неподвижно застыла, впившись в него злобным взглядом. Видимо, не часто её застают врасплох. А потом вдруг выпрямилась и принялась изучающее рассматривать его своими большими золотистыми глазами. Медленно, очень мед-лен-но взгляд скользнул по лицу, затем вниз – на грудь, еще ниже – к талии, а потом, еще мед–ленн–нее и еще ниже, прямо к… Джейк почувствовал, как непрошенное и возбуждающее тепло разливается в том месте, на котором остановились её глаза. Это еще что такое, и какого, спрашивается, черта, она пялится на него так, будто он голый?..

О НЕТ! ВАШУ МАТЬ!

Джейкоб опустил голову и увидел то, о чем вспомнил лишь секунду назад. Точно, он ведь и правда голый. Захватить шорты не успел – слишком спешил оценить новый облик Беллы. Чудненько.

Что ж, кажется для того, чтобы смущаться, он слегка опоздал.

Джейк поднял глаза на белобрысую. Она все еще рассматривала его с нескрываемым интересом. Но самое страшное было не в этом, а в его реакции. Казалось, этот взгляд ласкал все его тело, окутывал каким-то необычайным теплом и… Это возбуждало. Очень. Сильно.

Только этого не хватало… Пришлось напомнить себе, что перед ним вампирша. Кровопийца. Пиявка. Кровососущий монстр. Ошибка эволюции. Что там дальше по списку?..

Он глубоко вдохнул её запах, это должно было помочь отвлечься. В первый миг в нос ударила морозная приторность, а потом – корица и апельсины. Его мозг полностью сосредоточился на приторности, пытаясь передать телу команду испытать привычное отвращение. Но тело, кажется, реагировало только на апельсины. И реагировало, прямо скажем, совсем неожиданно…

Вот тогда Джейкоб наконец разозлился. Не на нее – на себя. Чтобы хоть как-то загладить неловкость и заставить её отвлечься от созерцания взбунтовавшейся части его предательского тела, Джейк ляпнул первое, что пришло в голову:

- Увидела что-то, чего нет у твоего кровососущего?

Это – слава Богу! – наконец отвлекло её от созерцания его тела. Золотистые глаза озадаченно остановились на его лице, будто смысл вопроса от неё ускользал. Джейкоб не ожидал такой реакции, а еще меньше ожидал, что она ему понравится. Но ведь понравилась, и даже очень.

Чтобы вернуть должок, он так же неспешно принялся изучать её. Немного приоткрытые розовые пухлые губы, слегка расширившиеся и ошеломленные большие глаза, густые и длинные светлые волосы, завивающиеся крупными кольцами и каскадом спадающие на плечи, черное тонкое платье, облегающее, словно вторая кожа, высокая грудь, тугие камешки сосков, отчетливо обрисованные материей, тонкая талия, крепкие бедра, стройные ноги, голые маленькие ступни…

Вообще-то этот осмотр был задуман только для того, чтобы вернуть ей долг и скрыть собственное смущение. Не помогло. Он только сделал себе хуже. Нам-но-го хуже.

Она была красивой. Очень красивой. Пришлось срочно напомнить себе, что она могла бы быть красивой, если бы не была вампиром. Точка.

Ладно, хватит лирики. Он попытался придать своему голосу как можно больше враждебности – которой, надо сказать, вовсе не чувствовал – и снова спросил:

- Так что ты здесь делаешь?

Казалось, ей потребовалось несколько секунд, чтобы собраться с мыслями. Странно, он то всегда считал, что с пиявками такого не случается, у них ведь на все есть готовые ответы, мозг ведь работает иначе, верно?

Единственное слово прозвучало тихо, не громче шепота листьев.

- Думаю.

Исчерпывающий ответ. Замечательно.

- Не могла бы ты думать в другом месте? Не очень-то приятно спать, когда поблизости от тебя думает кровососущая тварь.

Джейк совсем не ожидал, что его слова причинят ей боль. Честно. Из всех Калленов белобрысая – Розали, её зовут Розали! – всегда казалась самой высокомерной, стервозной и… пиявчатой. Он думал, что она в лучшем случае пожмет плечами и уйдет, а в худшем – ответит какой-нибудь колкостью. Но в её золотистых глазах отразилась боль, плечи сжались, словно от удара, а уголки пухлых губ поползли вниз. Он ощутил потребность забрать назад свои жестокие слова, вообще их не произносить, подойти к ней, обнять и утешить.

Ну, это уж ни в какие ворота! Докатился! Если ты нагрубил вампиру и жалеешь об этом – дело труба! (с)*

- Эй, с тобой все в порядке?

- Нет.

Казалось, она вот-вот расплачется. То есть, если бы могла…

Он сделал два шага по направлению к ней, прежде чем заставил себя остановиться.

- Что не так?

- Все. Я – вампир.

*Стефани Майер «Рассвет». Глава 14.

ПРОДОЛЖЕНИЕ ТУТ