На уютной кухне в одном из тех старых домов Нью-Йорка, что в силу своего почтенного возраста по праву могли называться городской достопримечательностью, горел теплый, немного тусклый свет. Он освещал прекрасно декорированную кухню и добротный деревянный стол, выполненный из массива дуба, за которым сидело пятеро человек, потягивая итальянское вино.
- Это гениально, - пожал плечами Джаспер, накручивая на вилку очередную порцию ароматной пасты. – Моя жена – гений, - с несколько самодовольным видом сказал он и взглянул на ухмыляющуюся Элис. Сегодня она выглядела чудесно, явно довольная собой; даже в ее больших, немного детских глазах появился блеск, которого Джас уже давно не замечал.
- Что ты имеешь в виду? Эту пасту или эту квартиру? – усмехнулась Белла, делая еще один глоток вина и наблюдая, как Эдвард своей вилкой пытается поймать на ее тарелке маленький помидор черри. Когда этот треклятый овощ в пятый раз соскользнул с зубцов, не давая проткнуть себя, Белла не выдержала и аккуратно взяла его двумя пальчиками, протягивая мужу.
Эдвард улыбнулся, забирая губами помидор прямо из пальцев жены.
- Что бы я без тебя делал, - произнес он, посмеиваясь и целуя все еще протянутую ладошку Беллы. Она закатила глаза и неизменно покраснела. За столько лет ничего не изменилось – словно в первый день, когда он увидел ее в школе – все тот же нежный смущенный румянец.
- Я все имею в виду, - усмехнулся Джас, протягивая руку к Элис, в которую она тут же вложила свою маленькую ладошку. – Эл во всем гениальна.
- Да перестань ты, - пожурила его она, пока на ее милом, не потерявшем очарования молодости лице появлялась довольная улыбка.
- Да, сестренка, квартира очень красивая. И паста – выше всяких похвал, - проговорил Эммет, беря бокал в руки и вдыхая густой аромат красного вина.
Все повернулись к нему и замерли, всего на секунду растерявшись – обычно из Эммета хотя бы несколько фраз приходилось вытаскивать клещами... Это явно был хороший знак.
- Спасибо, - немного поджав губы, ответила Эл и еще сильнее сжала ладонь мужа, когда заметила улыбку брата – ту, искреннюю, что уже давно не появлялась на его красивом мужественном лице.
Закончив с ужином, вся компания переместилась в гостиную и расселась на белоснежных мягких диванах, покрытых, казалось, десятками небольших ярких подушечек.
Девушки тут же устроились в руках своих мужей, прильнув к ним и согреваясь от тепла их рук, и потекла обычная для таких вечеров беседа – обо всем и ни о чем, приправленная смехом, шутками и общими планами на отпуск где-нибудь во Франции.
- Эммет, ты с нами? – спросил Эдвард, легонько стукнув друга в плечо.
Тот улыбнулся и с усилием потер ладонью лоб, упершись взглядом в мягкий ковер, послушно распластавшийся под его ногами. Даже от ощущения высокого ворса, чуть щекотавшего стопы, веяло уютом... Уютом, которого уже очень давно не было в доме самого Эммета, и, пожалуй, впервые за долгое время он почувствовал, что этого ему действительно не хватает.
- Конечно, с нами! – отозвался Джаспер, взглянув на Эма. – Боюсь, брат, у тебя нет выбора. Потому что Элис, если ты не согласишься, запихнет тебя в чемодан. В какой-нибудь... розовый. Представляешь, какое унижение?
Эммет слабо рассмеялся вместе со всеми, посмотрев на согласно кивающую сестру.
- Это еще надо такой чемодан найти, - усмехнулась Белла, выразительно окинув взглядом мощную фигуру брата подруги.
- Найду, - уверенно сказала Эл.
- Найдет, - подтвердил Джаспер.
- Ладно, - махнул рукой Эм. – Боюсь, что розового чемодана мне не пережить. Выбора нет.
- Отлично, - проговорил Эдвард и, как показалось Белле, облегченно вздохнул.
Они с Эмом всегда, с самого детства, были лучшими друзьями, и Эду очень не хватало Эммета – он просто не знал, как подступиться к нему – к новому.
Но, кажется, все начинало налаживаться. Как-нибудь. Если это возможно...
- Вот и славно, - мягко улыбнулась Элис и прижалась к мужу еще сильнее, на секунду спрятав лицо на его груди.
- Ах, Париж... француженки, - мечтательно произнес Эдвард и тут же получил удар в бок маленьким кулачком Беллы, что заставило его только рассмеяться и потянуться поцеловать жену, бросающую на него недовольные взгляды.
- Доиграешься, - предупредила она его с улыбкой, пока Эд оставлял поцелуй на ее нежной щеке.
- Да, Белла умеет мстить, - заговорщически подметила Элис.
Разговор снова потек в каком-то новом направлении, когда Эммет почувствовал вибрацию в кармане брюк. Он достал телефон и, взглянув на дисплей, нахмурился, увидев незнакомый номер.
Прежде чем поднести трубку к уху, нажав кнопку приема, Эм почувствовал, как сердце его замерло в предчувствии...
- Да? – сказал он твердо, пока смех друзей опять разлился вокруг них.
- Эммет МакКарти? – послышался резкий мужской голос с латинским акцентом, и даже всего по двум произнесенным им словам можно было понять, что говорит очередной «хозяин жизни», настолько была откровенна наглость, что сквозила в его тоне.
- Да, - сухо ответил Эм, пытаясь спрятать то напряжение, которое обрушилось на него, как струи ледяного душа, смывающие расслабленное состояние покоя, окутавшее его в доме сестры. Он сел ровно, плечи его напряглись, а голоса вокруг стихли – все друзья, без исключения, обратили свои взгляды к Эммету.
- С вами тут хотят поговорить, - с ехидством произнес незнакомец, и Эм закрыл глаза, не смея вздохнуть. Казалось, телефон сейчас рассыплется в его руке – он знал, чей голос сейчас прозвучит...
- Эммет? – слабый, почти неслышный, почти забытый голос... Почти.
- Розали, - выдохнул он, и голова его непроизвольно упала на большую сильную ладонь.
- Розали? – переспросила Белла, испуганно взглянув на Эдварда, еще крепче прижавшего ее к себе.
- Нет, - прошептала Эл и мелко закачала головой. Вся краска в одну секунду покинула ее лицо, делая похожей на фарфоровую куклу, которой художник своей кистью опрометчиво забыл нанести румяна. – Не может быть, - скорее самой себе сказала она, даже не чувствуя, как ее ладошка окунается в тепло рук Джаспера, обеспокоенно смотревшего на нее.
- Где ты? – еле слышно спросил Эммет, вставая с дивана.
- Нет! Ты не поедешь к ней! – вскрикнула Элис, резко поднимаясь, но брат даже не взглянул в ее сторону.
- А, узнал свою цыпу? – вместо голоса Розали в трубке снова заговорил латинос, противно растягивая каждое слово. – Ну, если не хочешь, чтобы она сдохла, то приезжай в «Родос» с двумя штуками. Спросишь Тайлера, тебе покажут.
На этих словах связь оборвалась, и в ухо стрельнули прерывистые гудки, заставившие Эммета вздрогнуть.
Он отнял от головы телефон и уставился на него, несколько секунд бездумно глядя на все еще светившийся экран и пытаясь собрать разрозненные мысли в нечто четкое, систематизированное.
Но на уме было только одно...
Розали...
- Я сказала, что ты никуда не поедешь, - почти прорычала Эл, подходя к брату и выхватывая у него телефон.
- Она жива, - пробормотала Белла и взглянула на растерявшегося Эдварда, нервно поглаживающего плечо жены.
Эммет все так же бездумно взглянул на сестру, в глазах которой злость смешалась со страхом, придавая ее лицу выражение полного отчаяния, и медленно покачал головой.
- Я не могу, Эл. Я должен, - словно в бреду проговорил он и, круто развернувшись, направился в прихожую.
- Нет! – вскрикнула Элис, бросившись за ним.
- Милая, - испуганно позвал Джаспер, пытаясь догнать жену.
Эдвард с Беллой поднялись, и через несколько секунд все собрались в прихожей.
- Ты не посмеешь! Не ходи к ней – сколько можно! – никак не могла угомониться Эл, вырываясь из объятий Джаса, безрезультатно пытавшегося сдержать ее.
- Сколько можно? – переспросил Эммет, начиная шнуровать свои высокие ботинки. Он не смотрел на сестру – ему было страшно от того, насколько больно ей сейчас. Ему было страшно от того, насколько она сейчас права. – Эл, но как иначе? – нахмурившись, спросил он.
- Это же Роуз, - тихо добавила Белла, но, поймав полный негодования взгляд Элис, закрыла лицо руками, тихо всхлипывая, и прильнула к груди Эдварда, тут же обнявшего ее.
- Ооо... – прохрипела Эл, и на ее глазах, словно вторя Изабелле, начали скапливаться слезы, а рыдания, еще не вырвавшиеся из ее груди, уже начали душить ее, и оттого обычно звонкий, мягкий голос Элис звучал рычаще, надрывно. - Как это несправедливо с вашей стороны! – прохрипела она, оглядывая всех почти безумным взглядом. – Как это несправедливо – делать из меня монстра! Вы ведь знаете, что я любила Розали не меньше вас!
- Мы знаем, солнышко. Никто... – попытался возразить Джаспер, и испуг за свою любимую вытеснил все остальные эмоции на его красивом лице.
- И я тоже пыталась вытащить ее! Не меньше, чем каждый из вас! – почти срываясь на крик, не слыша никого, продолжала Элис, и две крупные слезинки потекли по ее щекам, оставляя дымчатый след размазанной туши. - Но всему есть предел! – Эл повернулась к Эммету, уже стоявшему возле двери и мрачно глядевшему в ее сторону. - Она не имела права... Она не имеет права так поступать!
- Элис, - вздохнул Эм, ощущая, как сердце болезненно сжалось, когда его младшая сестра согнулась почти пополам в мучительной судороге рыданий, - она столько пережила...
- Она пережила? – вскрикнула Эл, натянуто, будто болезненно выпрямившись и быстрым, даже слишком ловким движением, встав между братом и входной дверью. – Я пережила не меньше! Я потеряла Джейкоба, я потеряла ее, я чуть не потеряла тебя! Из-за нее! – голос Элис сорвался и в конце почти превратился в хрип.
Эммет коротко вздохнул и закрыл глаза, не желая слышать этих слов, жестоко жалящих своей правдой. Он громко сглотнул и до скрежета зубов сжал челюсти, прежде чем снова взглянуть на Эл – ему было тяжело бороться с подступившими слезами – он давно, слишком давно не плакал...
Эм взял Элис за вздрагивающие плечи и притянул к себе, вызывая очередной приступ рыданий в ее хрупком теле. Поцеловав сестру в висок, он прошептал:
- Я не могу ее потерять...
Эл закачала головой, отстраняясь от брата.
- Как ты не понимаешь? - шепотом спросила она, устремляя свои заплаканные покрасневшие глаза к его глазам – голубым, когда-то лучистым, но теперь таким тоскливым, словно до времени состарившимся. - Ее нет. Той Розали – уже нет. Ты уже потерял ее...
Эммет ничего не ответил, но на секунду, перед тем, как он исчез за входной дверью, Элис увидела на лице брата осознание, промелькнувшее болезненной складкой между его бровей. Он знал... Он все понимал, но не мог остановиться.
Эммет бежал по лестнице вниз, так и не дождавшись лифта. Каждое его движение: как он садился в машину, как нашел банкомат и снял две тысячи долларов, как выехал на трассу, разгоняясь до предельных скоростей – все это было автоматически, бездумно, потому что в голове крутилась одна только мысль: «Родос», спросить Тайлера».
Больше ничего для него не существовало в тот момент, и слова Элис, так больно ударившие, оставившие след от пощечины на его сердце, сейчас притихли, почти пропали, и весь мир, как уже бывало не раз, сузился до одной только цели – Розали.
***
- Знаешь, а ведь это не так уж и больно, - нежно потянувшись, Роуз прижалась своей румяной щекой к груди Эммета, пока он перебирал пальцами ее светлые волосы. Солнечный свет, проникавший в окно его комнаты, играл с ними, придавая их шелку золотой блеск, и Эм никак не мог отвести глаз от этого зрелища и не мог поверить, что эта златовласка теперь его...
- Я рад, - немного улыбнувшись, сказал он, и Розали приподнялась на локте, взглянув ему в лицо своими неподражаемыми зелеными глазами. Сейчас, без косметики, которую она обычно обильно накладывала на свое прелестное лицо, Роуз была похожа на какое-то мифическое существо – нимфу, может быть, или фею – Эммет не мог решить. Он зачарованно разглядывал пушистые светлые ресницы и веснушки, проступившие на ее изящном носике под лаской весеннего солнца.
- А Элис говорила, что это очень больно, - кивнув головой, заявила Розали и стала похожа на ребенка, когда для большей выразительности широко распахнула веки. – Она сказала, что крови было...
- Ой, нет! Пощади меня! – буквально заныл Эммет, закрывая лицо руками. – Она же моя сестра! Я не могу слышать о том, как она лишалась невинности – мне сразу хочется убить Джаса – а ведь он мой друг!
- Ладно, - мелодично рассмеялась Розали, - так и быть, сжалюсь над тобой.
- Ох, спасибо, - благодарно выдохнул Эм, снова обнимая свою фею и глядя на нее с нежным восхищением, пока на ее лице еще больше разгорался румянец.
- Ты так смотришь... – неожиданно смущенно пробормотала она, опуская глаза.
- Знаешь, ты самое восхитительное из всего, что я когда-либо видел в своей жизни. Я бы смотрел на тебя все время. Честное слово – даже отказался бы от сна! – усмехнулся Эммет.
Розали по-детски довольно улыбнулась, услышав такой комплимент, и бросила хитрый взгляд на Эма, прищурив глаза.
- Ммм... и от тренировок отказался бы? – уточнила она, прикусив губу.
- И от тренировок, - со вздохом ответил Эммет, притягивая ее для очередного поцелуя, прикасаясь к ее мягким желанным губам.
Он отказался бы от всего...

***
Визг тормозов черного «мерседеса» пронзил ночной воздух, наполненный приглушенными звуками громкой музыки, звучавшей в клубе, и заставил подвыпивших посетителей, вышедших на улицу шумной компанией, бросить раздраженные взгляды на автомобиль.
Эммет даже не взглянул на них, когда, выходя из машины, направился прямиком в «Родос», по пути ставя авто на сигнализацию.
Зайдя внутрь, он сразу ощутил жесткие биты, передаваемые по полу мощной аудиосистемой – солнечное сплетение Эммета содрогалось в том же ритме, в котором звучала музыка, а легкие его моментально наполнились дымом, в котором легко угадывалась смесь табака и марихуаны. Он хорошо знал оба эти запаха, и оба ненавидел.
Эм огляделся: огромный зал, заполняемый яркими световыми всполохами, создававшими эффект покадрового изображения, заставлял невольно щуриться, вглядываясь в окружающие лица.
Какой-то мужчина возле барной стойки внимательно смотрел на Эммета, немного прищурив глаза и еще сильнее впившись пальцами в округлый зад фигуристой брюнетки, прижимавшейся к нему. Такое часто происходило – Эм обладал внушительным ростом и очень развитой мускулатурой – даже с улыбкой на лице он частенько заставлял напрячься представителей сильного пола, которые, по воле случая, оказывались с ним в одном помещении. Просто на уровне инстинкта, подчиняясь некоему атавистическому порыву самца, они принимали почти явную оборонительную позицию.
Эммет направился к бару – спросить Тайлера можно было именно там. Бармен – это всегда что-то вроде справочной в подобных местах, и Эм уже хорошо выучил это правило.
- Эй, - позвал он высокого чернокожего парня, и тот, с маской добродушного безразличия, подошел к Эму, продолжая мягкой салфеткой натирать до блеска прозрачную рюмку. – Мне нужен Тайлер, - повышая голос, чтобы перекричать музыку, сказал Эммет.
Бармен оглядел гостя с ног до головы, будто решая, стоит ли ему отвечать, но затем коротко кивнул и, вытянувшись во весь рост, подозвал кого-то рукой. К стойке, пробираясь сквозь толпу, подошла девушка, совсем юная, на вид ей было не больше девятнадцати. Ее голову украшала копна рыжих вьющихся волос, в свете ночного клуба казавшихся скорее красными, а кожа была белее, чем Эммет когда-либо видел. И даже несмотря на вызывающий наряд, больше открывающий, нежели скрывающий ее хрупкое тело, она совершенно не вписывалась в окружающую обстановку – один ее немного напуганный, ищущий взгляд мог сказать о том, что она была здесь лишней.
- Вики, проводи этого мистера к Тайлеру, - крикнул бармен, и девушка украдкой взглянула на Эммета, непроизвольно вжав голову в плечи.
Он нахмурился, когда заметил ее реакцию, но беспокоиться о том, что эта девчушка боится его, Эм не собирался – все его эмоции будто отключились, подавляемые одной единственной мыслью – он у цели.
Вики развернулась и стала пробираться сквозь толпу, проделывая это настолько юрко, что Эммету оставалось только следить за пятном ее рыжих волос, мелькавшем впереди, и распихивать широкими плечами возмущенно вскрикивающих людей.
Когда они вышли в узкий коридор, девушка обернулась, чтобы взглянуть на Эммета и снова съежиться, обхватывая себя руками.
- Да не бойся ты, - не выдержал он, следуя за Вики, семенившей по каменному полу, от которого отражался стук ее высоких каблучков.
Она коротко взглянула на него через плечо и теперь явственно задрожала – похоже, его слова возымели противоположное их смыслу воздействие.
Эммету стало не по себе, и чувство вины, или потребность защитить эту напуганную Вики, будто начали пробивать его щит, которым он укрылся, как только переступил порог дома Элис.
Но Эммет не успел ничего сказать или спросить у нее, потому как девушка резко остановилась, и ее белая, в полутьме пустынного коридора казавшаяся светящейся рука схватилась за ручку сливающейся со стеной двери.
Тускло-красный свет прорвался через открывшийся проем, и Вики, потупив взгляд, нервным движением предложила Эммету войти, что он не замедлил сделать.
Оказавшись в небольшой комнате, где воздух был настолько задымлен, что, казалось, будто это туман поселился в помещении клуба, Эм окинул ее холодным взглядом: вокруг были расположены кожаные диваны, напротив одного из которых стоял телевизор, безмолвно прокручивающий тусклую черно-белую картинку - в нее пялился молодой парень со стеклянными глазами.
Посредине комнаты стоял круглый стол, усеянный картами, среди которых виднелись пепельницы с дымящимися сигаретами и пара серебряных подносов с аккуратными дорожками белого порошка.
За самим же столом сидели трое мужчин – двое молодых, примерно одного возраста с Эмметом, и один постарше – лет сорока.
Все трое повернулись к Эму, и один из них, в черной бандане, криво усмехнувшись, спросил:
- Виктория, любовь моя, кого ты привела к нам?
Его голос был свободен от акцента, хотя, судя по внешности, в нем имелась часть латинской крови, и Эммет сразу отмел его кандидатуру – он не его искал.
Вики хотела что-то сказать, почти в панике переводя взгляд с Эма на вальяжно рассевшегося латиноса, когда Эммет ровным голосом с пугающим спокойствием нарушил молчание:
- Я Эммет МакКарти, и мне нужен Тайлер.
- МакКарти... – вставая из-за стола, протянул второй молодой парень в белоснежной майке и волосами, забранными в тонкий хвост. Эммету не нужно было больше слов, чтобы понять, что это он и есть, Тайлер. - Пришел за своей цацей? А деньги принес?
- Где Розали? – спросил Эм, борясь с желанием подойти и оторвать голову этому наглецу – он вполне мог это сделать, судя по тщедушному телосложению шантажиста.
- Где деньги? – ответил он вопросом на вопрос, как бы невзначай доставая нож из кармана джинсов и начиная поигрывать им.
Эм не удержался от ухмылки – наивный парень, думает, что может его этим испугать...
Эммет достал из кармана пачку стодолларовых купюр и показал их Тайлеру, наблюдая, как на его лице расползается мерзкая алчная улыбка.
- Эрик, приведи девку, - приказал он, не отрывая взгляда от денег.
Тот мужчина, что был постарше, встал из-за стола, задевая круглым животом стакан со спиртным, стоявший на краю столешницы. Он грузным шагом вышел из комнаты в одну из неприметных дверей, находившихся за спиной Тайлера.
Эммет стоял неподвижно, не торопясь переводя взгляд с одного недоноска на другого. Тот, что первым заговорил, когда Эм вошел в комнату, казалось, вовсе не замечал его присутствия, затягиваясь почти докуренной сигаретой и оглядывая липким взглядом все еще находящуюся в комнате Викторию. Она будто боялась уйти без разрешения и, хмурясь, смотрела в пол перед собой.
Третий парень все так же сидел перед телевизором, и экран освещал его лицо, придавая коже сероватый оттенок – Эммет не удивился бы, если бы он оказался таким же мертвым, как и его взгляд.
Но все это перестало иметь хоть какое-то значение: Тайлер с ножом, Виктория – потерянная и беззащитная перед этим окружением – все поблекло вокруг, когда Эммет услышал тяжелые шаги Эрика, приближающегося с той стороны двери.
И когда она распахнулась, Эм почувствовал, как на секунду сжалось его сердце, чтобы затем забиться в несколько раз сильнее – в руках немолодого мужчины была она – Розали. Он практически тащил ее, пока она из последних сил перебирала ногами.
В этой женщине: со спутанными грязными волосами, цвет которых померк, превратившись из золотого в тускло-серый, в рваных растянувшихся джинсах, с кровью, растекшейся под носом и покрывавшей подбородок багряной коркой – в этой женщине вряд ли кто-нибудь смог бы узнать Розали МакКарти... Но только не Эммет. Он узнал бы ее даже через сорок лет, поседевшей и покрывшейся морщинами, обрюзгшей и потерявшей молодость – он узнал бы ее всегда, любой.
Эм смотрел на нее всего несколько секунд, осознавая свое неверие – он не верил до последнего, что увидит ее. Когда Роуз пропала восемь месяцев назад, он думал, что это все... Теперь же, глядя на ее измученное лицо, Эммет ожидал, что почувствует радость, гнев, отвращение – что угодно... Но в голове его возникла только одна мысль: «Наконец-то...», - и вздох облегчения вырвался из его сильной груди, когда он, не думая, бросил пачку денег на стол и подошел к Розали, выхватывая ее, обессиленную, из лап Эрика.
- Все, - прошептал он, когда ее голова упала ему на плечо. – Все, моя хорошая...
Покидая красную комнату, этот жалкий притон мелких наркодилеров, Эм не услышал ни единого слова – все молча наблюдали за их с Розали уходом – возможно, они просто потеряли интерес.
Только усталый, загнанный взгляд больших карих глаз Виктории, провожавший странную пару, заставил Эма на секунду замедлить шаг – теперь она смотрела не напуганно. Она смотрела с тоской.
По дороге домой Эммет то и дело поглядывал на впавшую в беспамятство Розали, лежащую на переднем сидении и накрытую его свитером. Салон медленно заполнял смрад, исходящий от ее одежды, да, возможно, и от нее самой, но Эму было все равно. Какая-то усталость и немое безразличие навалились на него, делая окружающие бытовые мелочи, на которых часто зацикливаются люди, теряясь в повседневной суете, совершенно неважными. Какая разница, как пахнет машина, какая разница, останутся ли пятна крови на дорогой обивке сидений? Какое все это имеет значение, когда она рядом? Когда она дышит, живет? Какая разница...
Эммет припарковался в подземном гараже своего дома, вытащил Розали из машины, взяв на руки, и только теперь заметил, какой легкой она стала.
Он поднимался на двенадцатый этаж на лифте, прижимая к себе хрупкое тело Роуз, опасаясь, что если нажмет сильнее, то что-нибудь ей повредит. Когда двери лифта открылись, оповестив об этом звонким сигналом, Эммет вышел в чистый широкий коридор, освещаемый множеством лампочек теплого света, и направился к массивной металлической двери, чувствуя, как Розали напряглась в его объятиях.
Он опустил глаза и встретился с ней взглядом – она больше не спала. Ее зеленые глаза, цвет которых казался темнее на фоне белков, иссеченных мелкими воспаленными сосудами, были застланы слезами, почему-то не желавшими падать на перепачканные впалые щеки.
Эммет ничего не говорил, как и Розали. Эмоциональный ступор захватил его, мешая понять, что же он чувствует сейчас, держа ее в руках... Только одно Эм понимал – пазл сошелся, и пусть картинка получается неприглядной, не такой, которую рисуют в юности в своих мечтах отчаянные сердца, какими обладали и они с Роуз... Но все же теперь эта картинка целая... Теперь Эммет – целый.
Они просто смотрели, молча разглядывая свою боль в отражении глаз друг друга. Боль, которая оказалась сильнее Розали.
Эм неловким движением умудрился открыть дверь, не опуская свою драгоценную ношу на пол, и зашел в квартиру, которая была когда-то их домом.
Здесь почти ничего не изменилось, кроме одной комнаты, которая теперь пустовала за наглухо закрытой дверью. Эм до сих пор помнил, как сидел в своей спальне, схватившись за голову, пока Джаспер с Эдвардом вытаскивали маленькую, такую... игрушечную мебель и вещи в холл под четким руководством Элис. Она была права: этот музей болезненных воспоминаний, который Эммет устроил в своем доме, только затягивал его глубже в горе, что невозможно было пережить.
Эммет аккуратно поставил Розали на ноги и, лишь убедившись, что она может стоять самостоятельно, запер дверь.
Он разулся под ее пристальным молчаливым взглядом, снял с нее истрепавшиеся кроссовки, которые когда-то, судя по слабо проглядывающему рисунку, возможно, были розового цвета, и, выпрямившись, снова подхватил ее, направляясь в ванную.
Усадив Розали на стиральную машину словно маленького ребенка, Эм стащил с себя футболку, оставаясь в одних только джинсах.
Он раздевал ее с напряженной сосредоточенностью, а Роуз, все время смотря куда-то перед собой, послушно вынимала руки из рукавов и привставала, когда он стягивал с нее грязные порванные джинсы. Они продолжали молчать – Эммет не спрашивал ее ни о чем: ни где она была, ни что она делала... Он знал все это и так, и ему не нужно было слышать ее оправдания или рассказы – все это только что осталось за металлической дверью, запертой на все замки. Теперь были только он и она.
Эммет завел Розали в душевую кабинку и включил теплую воду, которая рассеянной струей начала ласкать ее бледную, прозрачную кожу, смывая кровь и грязь, коричневатой мутной субстанцией стекающие в канализацию.
Роуз блаженно прикрыла глаза, когда руки Эммета коснулись ее волос, намыливая ароматным шампунем. Они все же остались такими же мягкими, как раньше...
Он смывал пену, легко поглаживая вновь посветлевшие волосы, и в первый раз внимательно оглядел ее с головы до ног.
Как же она похудела... Плечи Розали заострились, ребра были нещадно обтянуты кожей, на которой повсюду виднелись синяки, ссадины, следы от уколов... Отметины, которые оставляли ее жестокие случайные любовники, дарившие Роуз взамен минуты столь необходимого ей забытья.
Она отдавала им себя, а они брали – бездумно, с насмешкой, с презрением... Использовали ее как жвачку, как презерватив, не понимая, что держат в своих грязных руках не одноразовую вещь, а сотворенную Богом женщину.
Все в ее теле: тонкие руки, ноги, не потерявшая былой красоты грудь – все было божественно, и именно так к ней относился Эммет. Именно так, благоговейно, он становился перед ней на колени и с трепетом, полным восхищения, целовал ее округлившийся живот, где зародилась жизнь, где рос их сын, их Джейкоб...
Эммет замер, чувствуя, как горечь заполняет его – он даже мог почувствовать ее вкус на языке, когда в его разуме вновь возник вопрос: «Как мы дошли до этого?».
Он положил ладони на талию Розали – столь тонкую, что, казалось, она может переломиться пополам – и почувствовал, что даже под теплой водой она не может согреться. Прохлада, исходившая от ее бледной кожи, обожгла горячие ладони Эма, разрушая его странный ступор. Эммет почувствовал испуг, настоящий, резкий, ошеломляющий. Он словно только теперь понял, что Роуз у него в руках и что вся та жизнь, оставшаяся в ее хрупком, озябшем теле, в один миг может исчезнуть. Просто покинуть ее, и он уже ничего не сможет сделать.
Это откровение заставило его содрогнуться, и впервые за этот бесконечный вечер он ощутил потребность прижать ее к себе, согреть, почувствовать, что она жива... что они живы.
Эммет почти вскрикнул, когда ощутил прикосновение ее ладони к своему животу – там, где виднелся шрам, оставшийся от удара кухонным ножом, нанесенный ею же в исступленном припадке наркотического голода. Тогда он чуть не расстался с жизнью, тогда Элис отреклась от Розали, тогда Розали покинула его...
- Эммет, - прозвучал ее голос почти неслышно, сливаясь с шумом воды.
Эм поднял глаза, встречаясь с ней взглядом – ее истощенное, измученное, любимое лицо поплыло перед ним, и только тогда он понял, что плачет.