Они стояли рядом. Всего один невыносимый шаг, несколько злополучных сантиметров отделяли Елену от него, но он ничего не мог с этим поделать. Только что он признался ей, что убивая её брата, ничего не знал о кольце. Он признался ей в том, в чем бы никому и никогда не признался и лишь потому, что она об этом попросила. Она сказала, что хочет знать правду, и он сразу же дал ей её, потому что в глубине души продолжал верить в то, что она уже простила его. Он продолжал верить в её симпатию (да, именно симпатию, потому что понимал, что любить сильнее, чем любит он просто невозможно), продолжал надеяться на взаимность, хоть и понимал, что шансов у него стало значительно меньше, после того, что он натворил. Деймон Сальваторе никогда не был идиотом. Возможно, ублюдком, но идиотом никогда. Он знал, что говорить ей правду про кольцо было сродни с тем, что он сам опустит руки и перестанет бороться за её сердце, но все же сказал это. Глядя ей в лицо, он разрушил все то, что давно пытался выстроить и только потому, что она попросила правды. Глупо, но для него это было так важно и так необычно, что он даже сам слегка растерялся. Сейчас перед ней стоял не сильный, бесчувственный вампир, а неуверенный в себе мальчишка. Сейчас он скинул свой панцирь отчужденности и открыл ей душу. Снова. Хоть и поклялся себе больше никогда этого не делать.
- Да. Ты потерял меня навсегда, - после минутного молчанья прошептала она, надевая на лицо маску «Я ненавижу, тебя чертов ублюдок Деймон Сальваторе». В мире, в котором он прожил более ста пятидесяти лет не было ничего способного причинить ему боль сильнее, чем эта маска.
- Но ты ведь уже и так это знала. Сегодня ты меня использовала, - его голос был пропитан болью и обидой, с которой это говорило его сердце. Он больше не мог держать себя отчужденно. Только не с ней. Не с той, кто был для него самым жестоким инквизитором на свете. Да, именно инквизитором, потому как каждое её слово медленно убивало его.
- У тебя была информация о Кэтрин которая мне нужна, - не моргнув, произнесла она и земля словно ушла из под ног вампира. Елена. Та, в которой он не видел ничего, кроме света и тепла оказалась такой же земной, как и все остальные. Такой же жестокой, как и он сам.
- А я думал, друзья не манипулируют друг другом. У тебя с Кэтрин намного больше общего, чем просто внешность, - выплюнул он и медленно спустился по крыльцу. Где-то в глубине души маленькая частица его былой всемирного размера гордости ликовала, поскольку он увидел в шоколадных глазах своего ангела ту же боль, которую чувствовало его сердце. Наконец, он смог достучаться до её сердца, и ему было совсем не жаль, что добился он этого именно таким способом.
Оказавшись в просторном особняке Сальваторе, он налил себе полный стакан виски и моментально его осушил. Налил следующий и повторил процедуру. Уже второй раз он делал ей больно, но понимал это слишком поздно. Он убил её брата, чтобы показать Елене как бывает невыносимо больно, когда разрывается твое сердце. Он только потом, когда обернулся и увидел её слезы и всхлипы, только когда заметил опустошенность её души, когда она прижимала к себе мертвое тело брата, понял, что готов вынести боль в миллионы раз сильнее, лишь бы не видеть её слез. Он ненавидел себя сильнее, чем она ненавидела его. Он казнил себя сильнее, но это не помешало ему сделать ей больно во второй раз, сравнив её с этой сучкой Кэтрин. Сучка Кэтрин. Ещё несколько месяцев назад он переломил бы хребет любому, кто посмел бы так выразиться, а теперь и сам называет её так. И сегодня он сравнил её с Еленой. Фактически назвал так её саму… Идиот.

Она смотрела в его глаза и молилась, чтобы он сказал, что видел это чертовое кольцо. Так было гораздо легче, так её мир не рушился. Её душа не разрывалась надвое, и ей не приходилось выбирать. Нет. Это был выбор не между Стефаном и Деймоном. Это был выбор между Еленой, хорошей девочкой и Еленой, готовой на все ради любви.
«Только скажи, что ты знал о кольце и мне не придется выбирать»,- молило её сердце, но в ответ Деймон сказал правду. «Зачем? Господи, зачем ты так жестоко со мной поступаешь?»
Она не могла простить ему убийства Джереми, ведь он её брат. Он её семья, а Деймон так легко через это смог перешагнуть. Она должна быть хорошей Еленой, иначе её совесть больше никогда не сможет позволить ей посмотреть в глаза брату. Она знала, что должна оттолкнуть Деймона так далеко, чтобы он хотя бы некоторое время не находился рядом с ней. Время, за которое она смогла бы забыть, как готова была отдать свою жизнь за него, и как он сегодня чуть не отдал свою. Она должна была врать.
- Да. Ты потерял меня навсегда, - прошептала она, молясь лишь о том, чтобы её голос был сильным и не передал те нотки отчаянья, о которых шептало надломленное сердце.
- Но ты ведь уже и так это знала. Сегодня ты меня использовала, - в ответ проговорил Деймон голосом, заставившим ком слез подкатить к самому горлу Елены. «Глупенький, глупенький Деймон», - нашептывало её сердце, - «сегодня я наслаждалась каждой секундой, проведенной с тобой»
- У тебя была информация о Кэтрин которая мне нужна, - вместо этого продолжала врать девушка. Каждое её слово больно резало сердце, но внешне это никак не проявлялось. Она просто умирала внутри. Тихо и болезненно.
- А я думал, друзья не манипулируют друг другом. У тебя с Кэтрин намного больше общего, чем просто внешность, - выплюнув эти слова ей в лицо, Деймон поспешно удалился. Её будто окатило ледяной водой. Она, молча стояла и со всей силы сжимала дверную ручку, чтобы не упасть на деревянный пол крыльца. Он ушел. Вырвал её сердце и ушел, оставив её истекать кровью. Она больше не могла стоять и опустилась на пол прям около двери, крепко поджав к себе коленки. Половина её умирала, та Елена, которая уже несколько недель страдала от любви, медленно умирала. Она распадалась на маленькие осколки и вопила со всей силы внутри души девушки. Но что она могла поделать? Как простить его?
- Боже, что я несу? – взмолилась девушка. Она уже давно простила его. Вся её ненависть была лишь обидой, которая вмиг испарилась, как только он попросил у неё извинение. А может быть и раньше? Черт! Елена ненавидела себя за это. Как можно простить убийство собственного брата? Как? В её голове это совершенно не укладывалось, но и ненависти тоже не было. Осталась только боль. Невыносимая, жгучая боль, которая сжигала её сердце. Боль, которую принес взгляд самых любимых голубых глаз. Никто и никогда не видел настоящего Деймона Сальваторе. Только она. Она видела его всякий раз, как врала им обоим, крича о своей любви к Стефану и ненависти к нему. Она была просто лгуньей, как назвал её Деймон в ту ночь, как впервые поцеловал. Это прикосновение его губ до сил пор жгло огнем губы девушки, и она ненавидела себя ещё сильнее, когда понимала, что готова была продать душу дьяволу за ещё один его поцелуй.
Обе Елены сейчас сражались в ней. Одна, та, которая хорошая и правильная, заставляла её зайти в дом и позвонить Стефану. Сказать, что у неё все хорошо, и она уже ложиться спать. Но победила другая. Та, которая заставила девушку сорваться и со всех ног побежать к особняку. Та, которая боялась потерять навсегда его, ведь понимала, что как только он поймет, что она ему не нужна, она погибнет. Больше в её жизни не будет тех постоянных ухмылочек и игривого взгляда глаз, цвета неба. Больше никогда он не посмотрит в её глаза так, что весь мир перестанет существовать и останутся только они двое. Как только он поймет, что сможет перевернуть страницу с названием «Елена Гилберт», она умрет от грусти и от любви.
Она остановилась у самой двери большого, красивого здания, стараясь перевести дыхание после быстрого бега. Ещё никогда в своей жизни она так быстро не бегала. Но сейчас она бежала навстречу своей судьбе и не могла останавливаться. Подбежав к крыльцу, она начала тарабанить по двери из последних сил, понимая, что её судьба решиться за этими дверьми.

У вампиров есть замечательная способность отключать свою человечность. Именно этим и занимался Деймон Сальваторе на протяжении уже нескольких минут. Он мысленно собирал всё, что касается Елены в своей душе и складывал в огромную коробку… да, чувств было много, но это ничего. У него очень большая коробка…
Громкий, резкий стук слегка отвлек его от душераздирающего занятия. Он почувствовал её сразу же, но не шелохнулся. Вновь испытывать эту боль ему не хотелось. Он понимал, что, скорее всего, она пришла снова выяснять отношения, ведь Елена была не из тех, кто способен закончить разговор на выражении: «Ты похожа на Кэт не только снаружи»
Тем временем стук в дверь продолжался, начиная нервировать Деймона. Он не мог на неё злиться. Никогда. Но понимал, что должен. Надев на лицо одну из своих безразличных масок, он распахнул дверь и еле удержался, чтобы не ахнуть. Перед ним стояла она. Та, которую он любил сильнее всех и всего на этой земле. Её мокрые от пота, спутанные в сосульки волосы были полностью закинуты назад, возможно одним из тех нервоуспокоивающих жестов, которые она так любила, на лице были остатки черных подтеков туши, а пухленькие губки вздрагивали. Он не мог смотреть на неё в таком состоянии, понимая, что эту боль причинил он. Это он заставил её так страдать. Но почему? Потому что сказал, что она похожа на Кэтрин?
- Деймон, - прошептала она и её голос поник. Она смотрела в голубые глаза парня не в силах пошелохнуться и произнести ещё хоть что-то. Он был здесь, совсем рядом.
- Елена, что случилось? – занервничал Деймон, затаскивая её в дом. Она глубоко вздохнула с облегчением, когда не расслышала в его голосе того яда, с которым он сказал ей последнюю фразу на крыльце. Он больше не злился на неё.
- Деймон, я должна сказать тебе…, - голос девушки дрогнул, и на глазах вновь появились слезы. Её сердце разрывалось от боли так же, как и его.
Деймон отошел от неё, зная, что его близость не была ей нужна. Ему не хотелось, чтобы ей было хуже. Если бы не эта чертова вербена на её шее, он бы уже давно заставил её забыть о тех словах, причинивших Елене такую боль. Это была бы только его боль, но он знал, что она никогда ему этого не разрешит. Она никогда не снимет ожерелье с вербеной, поскольку больше никогда не сможет доверять ему. Подойдя к стеклянному столику, он налил ей в бокал виски и осторожно его протянул, но девушка никак не отреагировала, продолжая смотреть ему в глаза. Это было, словно она резала его ножом. Мучительно медленно.
- Деймон, когда ты спросил у меня, почему я удивилась, когда ты сказал, что я ответила на твой поцелуй, - начала девушка, но не в силах выслушивать этого вновь, Деймон развернулся, поставил бокал на стол и попытался уйти. – Пожалуйста, прошу тебя, не уходи.
Он замер, не в силах сделать и шагу. Сильный, жестокий, невозмутимый вампир чувствовал себя всего лишь марионеткой в её руках. А она была искусным кукольником, поскольку так ловко им управляла. Он повернулся к ней и посмотрел на искаженное болью лицо. Тогда он решил, что даст ей все, чего бы она ни попросила. Даже если она попросит его уехать и никогда больше не появляться в её жизни он её послушает. Он в этот же день уедет из этого города и она больше никогда не услышит никакое упоминание о нем. Конечно, он так просто её не оставит. Просто не сможет, поскольку прожить день и не увидеть её прекрасного лица для него стало недопустимым. Он всегда будет где-то рядом, будем охранять её покой, но она никогда об этом не узнает. Да, ему вполне хватит недолгих минут ночью в её комнате, когда он сможет вблизи налюбоваться её прекрасными чертами лица. Он позволит ей идти дальше, если она попросит. Вот только сердце его всегда будет лежать у её ног разбитое вдребезги.
- Я слушаю тебя, Елена, - он больше не притворялся невозмутимым. Его маска полетела прочь, обнажая его душу перед этой девчонкой. Но если это их последний разговор, он должен быть с ней откровенным. Она заслуживала этого.
- Ты был прав, - прошептала она, все ещё сверля его взглядом. – Ты был прав, назвав меня лгуньей. Это правда. Я вру всем: Стефану, тебе и даже себе. Я сказала, что беспокоюсь о тебе, но всегда буду любить Стефана и только его, и соврала. Я кричала, что ненавижу тебя, но старалась в этом убедить, прежде всего, себя. Сказала, что ты потерял меня навсегда, но это снова ложь.
Сердце Деймона сжалось, словно мягкая губка. Он не верил ни единому её слову. Не верил счастью, с которым воспринимала его душа каждый слог, слетающий с уст Елены, но он продолжал испытывать ту странную эмоцию, которая зародилась в его сердце совсем недавно – надежда. Черт, он продолжал надеяться.
- Елена ты…, - он хотел спросить у нее, о чем она вообще говорит, но девушка опередила его. Она в секунду оказалась около него и крепко сжала ладони на его лице.
Он чувствовал её тепло на своей коже и не мог шелохнуться, не мог произнести ни слова. Он просто стоял и ждал, пока девушка осторожно, бережно и мягко его поцеловала. Он не ответил на поцелуй и тогда, она поцеловала его более стремительно. Он снова не ответил на её поцелуй. Почему? Почему он боялся пошевелиться рядом с ней? Почему боялся даже моргнуть, опасаясь, что это просто сон, и он вот-вот проснется?
Девушка отстранилась и отошла на шаг назад, пока Деймон все ещё стоял приросший к деревянному паркету.
- Сейчас я кое-что спрошу у тебя, и ты должен пообещать ответить мне очень-очень откровенно, Деймон, - прошептала Елена, сбитым голосом. Деймон слегка махнул. – Я готова уничтожить часть своей души, которая кричит во мне, что ты ублюдок и убийца, способный только причинять боль всему, что я люблю. Я обещаю тебе уничтожить навсегда эту меня, поскольку без неё я смогу выжить в отличие от той части, которая кричит о любви к тебе. Та часть намного сильнее и я начинаю подозревать, что как раз она во мне и есть главная. Она так сильно любит тебя, что готова простить абсолютно все, готова принять тебя таким, какой ты есть. Ты просто должен сказать мне, глядя в глаза, что больше никогда не сделаешь мне больно и я забуду абсолютно все плохое, что было в моей жизни. Просто скажи, что больше не будет никого кроме нас и мы начнем все сначала, с чистого листа, будто ничего никогда не было. Просто скажи мне это.
Деймон по-прежнему стоял на месте, не веря в то, что здесь происходит. Ещё несколько дней назад примерно то же самое он говорил Кэтрин, но не чувствовала даже малой доли тех эмоций, что душат его сейчас. Он готов был кричать от счастья, плакать. Но продолжал стоять напротив той, которую ценил больше мира и смотрел в её шоколадные глаза, наполненные слезами и решительностью.
- Я люблю тебя, Елена. И это всегда будешь только ты.
- Я люблю тебя, Деймон. И это всегда был и будешь только ты.