(Джаспер)
Я никогда не рассказывал вам о настоящей причине своего ухода от Марии. Да, конечно Питер и Шарлотта сыграли в моей судьбе не последнюю роль, и они, безусловно, оказали определенное влияние на мое решение. Их рассказы о другой жизни, о счастье и спокойствии… Их мнение было для меня важным, очень важным, но не решающим. Ведь ни Питер, ни Шарлотта никогда не задумывались о том, как вампир может обходиться без убийства живых существ. Они не убивали людей без надобности, но у них никогда не возникало желания сдерживать свою жажду или перейти на более пресную пищу. Со мной все было по-другому. Ты знаешь, ты помнишь, Элис, когда я встретил тебя, это было в то самое время, когда я в который раз пытался себя заставить вообще обходиться без крови. Ты никогда не задумывалась, почему я выбрал именно такой способ борьбы со своей сущностью? Почему мне самому, без твоей подсказки не пришло в голову заменить человеческую диету на животную? Неужели ты думаешь, что за столько лет активной жизни среди вампиров я ни разу не слышал о, так называемых, желтоглазых? Конечно же, я слышал о них. Но дело в том, что в моей голове к моменту ухода из вампирской армии уже был один очень яркий и неизбежно трагичный пример, образец для подражания, по многим причинам для меня недостижимый, но предель¬¬но ясный. Этот пример был мне настолько понятен, он настолько близко и точно соответствовал тем ощущениям и эмоциям, которые бурлили во мне, накопленные за долгое время, что я просто не мог думать о другой жизни. И если мои друзья, Питер и Шарлотта, вместе со свободой от смертной, построенной по нечеловечески жестоким правилам службы обрели счастье, то я был крайне далек от этого. Им помогала жить любовь, а я был движим ненавистью. И если бы не ты, любимая, если бы я не встретил тебя тогда… Ты знаешь, я был просто на грани…

(Сэт)
Знаешь, Бэллз, когда Сэм сказал, что он знает, кто ты, я сначала не мог понять, почему ни он, ни Билли не рассказали нам об этом с самого начала. Я спросил его об этом, но он на мой вопрос внятно не ответил. Сказал только, что не считал нужным давать нам эту информацию. Лишней ее считал или что-то вроде того. Но, с моей точки зрения, это просто абсурд. Ведь это важно, очень важно знать все о своих врагах и, конечно, о свих друзьях. Кто мог подумать, что такие как т¬¬ы, существуют. Я никогда не думал, что такое возможно: вампир, живущий для того, чтобы убивать себе подобных. То есть, все мы конечно слышали о великих вампирских войнах, но здесь совсем другое дело. Вампиры, в свое время, часто убивали друг друга в корыстных целях. Они, как животные, отвоевывали себе «плодородный», то есть густо населенный участок земли, уничтожая ради жалких авторитетных условностей сотни и тысячи людей и вампиров. Они не боялись смерти, не ценили жизнь, а любили только свежую кровь и хорошее положение, по человеческим меркам, высокий социальный статус относительно других вампиров. Об этом мы слышали. Условно говоря, именно такие вампиры и стали нашими врагами, именно от них мы и защищали людей. Но, как выяснилось, существовали среди них и другие. По словам Сэма, таких, как ты, были единицы, да и о тех обычно узнавали только после их смерти. Старый Блэк, предок Джейкоба, был до вчерашнего дня единственным оборотнем, которому довелось встретить такого вампира.
Но прежде, чем я продолжу свой рассказ, Бэлла, ответь мне на один вопрос: что ты готова сделать для безопасности Эдварда? Хм, я так и думал. Тогда слушай.

(Джаспер)
…Вторая половина щедрого кровопролитными войнами XIX века была в самом разгаре. Был конец 1875 года. Каждый следующий день моей жизни походил на предыдущий. Я не замечал, как пасмурные военные дни перетекали в серые бесцветные ночи. Я не видел различия между светом и тьмой, поскольку не умел тратить время на созерцание. Двадцать четыре часа в сутки я непрерывно выполнял самую важную часть своей работы. Мир вокруг меня то и дело взрывался отчаянными эмоциями моих подопечных. В условиях войны мне приходилось гасить внезапный страх в сердцах новообращенных, заставляя их с радостью подставлять свою глотку врагу. Это была моя маленькая уловка: молодым вампирам ни в коем случае нельзя было идти в бой спокойными, так они могли просто образумиться и отказаться от выполнения своих обязанностей или, что еще хуже, полностью выйти из-под моего контроля. Мне нужны были полусумасшедшие, плещущие энергией бесстрашные войны, и поэтому я вселял в них сильнейшую эйфорию и они, таким образом, погибали чуть позже с блаженством в душе и легкой улыбкой на белых, исчерпанных болью лицах. Я не знал жалости и поэтому был хорошим стратегом, однако победы давались мне теперь сложнее, чем в первые годы моей службы, поскольку противники уже знали, чего можно от нас ожидать. Теперь они мало чем отличались от нас: не мы одни обладали теперь неоспоримым преимуществом в виде армии дрессированных и натасканных новообращенных.
Той ночью все шло к тому, что победа будет нашей. Противников осталось совсем мало. Бой завел нас в глубокий лес, где обезумевшие вампиры теперь кружились вокруг толстых стволов деревьев, извиваясь и повторяя изгибами тела каждую неровность старой коры. Будто в судорожном последнем танце мы двигались совершенно бесшумно, и лишь изредка острый треск столкновения пробивал дыру в мутном плавающем в ночи воздухе.

(Сэт)
…Он пришел в резервацию на рассвете. Не удивляйся, естественно, стая почувствовала его издалека, но он перемещался слишком быстро, неожиданно быстро даже для вампира. Оборотни встретили его у дома Блэка. Он остановился за несколько метров до них и поднял глаза, черные и глубокие, как подвальная тьма.
«Вампир, да еще голодный! Как ты посмел явиться сюда?» – спросил, хорохорясь, Блэк.
«Я не голоден, - спокойно возразил вампир. – И я не вижу никаких причин тому, чтобы уходить отсюда сейчас».
Не спуская глаз с Блэка, он наклонил голову и сделал один уверенный шаг вперед. Стая людей-волков за спиной своего вожака сжалась в единый комок гнева.
«В таком случае, у тебя, вероятно, есть причины, чтобы здесь находиться», - заметил Блэк.
«Есть. И я хотел бы обсудить их с тобой наедине», - глаза вампира на долю секунды скользнули по группе волков, словно оценивая положение. – «Это не займет много времени».
«Хорошо, - помолчав, ответил Блэк. – Я поговорю с тобой в доме. Но только с условием, что стая будет находиться неподалеку».
«Главное, чтобы они были за пределами слышимости», - согласно кивнул незнакомец и, не дожидаясь приглашения, невидимым движением проскользнул в дом.
Разговор действительно оказался коротким и, как поначалу казалось Блэку, невразумительным. Самозваный гость отказался называть свое имя. Он также отказался сообщить, откуда он пришел и куда собирался направиться дальше. Пробыв в доме не более десяти минут, он вышел на улицу вслед за Блэком и, не удостоив никого даже мимолетным жестом прощания, скрылся среди деревьев. Под вопросительным негодующим взглядом стаи Блэк равнодушно спустился с крыльца и, оглядев своих братьев, сказал, что незнакомец просил разрешения поохотиться в окрестностях Ла Пуш на каких-то особенных львов. Просьбу свою он высказал лично вожаку, поскольку не хотел нарваться на неодобрение стаи. Это событие оставило волков в недоумении, но поскольку никаких следов вампира никто с тех пор не обнаружил, растерянность скоро забылась, утянув за собой в овраг памяти даже воспоминание о нем.

(Джаспер)
…Я помню шок, ударивший мне в голову, когда я вдруг без предупреждения, совершенно неожиданно заметил краем глаза тень, нечто, мелькнувшее в нескольких метрах от меня, и одновременно почувствовал резкий щемящий запах с примесью жженого сахара. Запах вампира. Но этот вампир почему-то передвигался с такой скоростью, что даже мое сверхидеальное зрение не могло уловить траекторию его перемещения. Он будто расщеплялся на мельчайшие частицы и моментально собирался в телесный облик в месте своего назначения. Следуя его движениям, в воздухе хаотично вращалась полоска потревоженной легкой пыли. Я успел ощутить вспышку страха, сковавшую тело одного из наших врагов и услышать панический неразборчивый шепот: «Нет, только не ты..!» Я увидел, как незнакомец впился ему в горло, а спустя мгновение обескровленное его тело мягко, грациозно даже в смерти сползло к его ногам. Один из моих солдат, дернувшись, кинулся было в его сторону, но был встречен парой беспросветно черных, неподвижно наставленных на него глаз.
«Нет», - услышал я низкий отчетливый голос. – «Ты не подойдешь. Ляг, полежи минуту».
И мой солдат послушно развернулся спиной к говорящему и упал лицом в траву. У меня оставалось еще пять бойцов. «Не смотрите ему в глаза», шепнул я, и они по одному моему кивку метнулись в сторону странного вампира. А я остался стоять в стороне, пытаясь нащупать эмоциональное наполнение незнакомца. К моему удивлению, он был совершенно лишен эмоций. Пустой, гладкий, без единого чувственного бугорка, он вырисовывал сложные петли, уворачиваясь от пяти оскаленных ртов. Он казался почти неуязвимым, этот необыкновенно быстрый и уверенный гипнотический монстр, но новообращенные были чуть менее быстры, но зато более многочисленны. Через несколько секунд он уже лежал у моих ног, удерживаемый непреодолимой хваткой вампирских каменных рук. Я знал, что должен убить его, да и он, казалось, совершенно не страшился смерти, но, тем не менее, что-то удерживало меня от того, чтобы отнять жизнь у такого выдающегося вампира. Я вслушивался в его эмоции и не мог уловить ни намека на страх или какое-то другое чувство. Я мог бы подумать, что он блокирует меня, но нет, я прекрасно, отчетливо ощущал его пустое, ровное, непробиваемое спокойствие.
«Расскажи мне о себе», - потребовал я голосом, привыкшим командовать.
«Нет», - ответил мне непокорный голос.
«Но у тебя нет выбора», - заметил я, распаляясь.
«Зато у тебя есть выбор. Ты можешь либо убить меня, либо отпустить».
Я обошел взглядом его внимательные черные глаза и с удивлением отметил, что даже не разозлился от такой его наглости. На мгновение я все же остановился в его затягивающих зрачках и почему-то сразу понял, что ему абсолютно все равно, какой из двух предложенных им вариантов я выберу. Стоп. Предложенных ИМ? Он, мой пленный, смеет ставить меня перед выбором? Я вновь встретился с ним взглядом – он совершенно ничего не выражал – и отдал внезапный, непредвиденный приказ: «Отпустить».
Мне кажется, если бы Мария не ценила так сильно мои способности, я бы не пережил этой второй трещины в ее доверии. Сначала я отпустил Шарлотту и Питера. Теперь – этого незнакомого вампира неизвестной мне силы.
Я проохотился всю ночь. Не знаю, скольких невинных я тогда убил. Когда я вошел в комнату, она стояла, отвернувшись к стене. Я закрыл за собой дверь и остановился, глядя на ее прямую неподвижную фигуру. Она уже все знала. Эмоции сдержанными мелкими каплями пузырились в ней, выдавая ее чувства. Горькая досада, тщетно подавляемое разочарование и ни капли гнева.
«Ты хоть знаешь, кто это был?»
Она легко развернулась и тут же оказалась в шаге от меня. Ее ледяное дыхание цветочным запахом обволакивало меня. Я покачал головой и задержал дыхание, пытаясь противостоять ее ежедневным попыткам соблазнить меня. Казалось, она даже сейчас готова была отложить серьезный разговор. Придвинув свое лицо почти вплотную к моему, она глубоко вздохнула и прислушалась – я не дышал, и это было так очевидно. Мария, сдерживая нахлынувший гнев, тряхнула головой и резко отстранилась от меня. На ее лице сформировалось деловое выражение. Глаза опустели и напряглись. Я молчал, почти расслабившись, зная, что истерики уже не случится. Она снова повернулась ко мне спиной и отошла к узкому, заросшему облупившейся краской окну.
«Ты ведь ничего о них не слышал, так?»
«О ком?»
«Темные вампиры. Это те, кто ненавидит нас, пьющих человеческую кровь, больше всего в этом мире. Они одиночки. Им нечего терять, и поэтому они ничего не боятся».
«Ненавидит?» – растерянно повторил я. – «Но у него не было никаких эмоций».
Мария снова оказалась около меня. В ее глазах горел ужас.
«Ты уверен, что это был не щит?»
«Да, он был абсолютно спокоен. Просто неестественно спокоен. Я чувствовал его».
«Да ты понимаешь, что мог вызвать гнев Волтури?!» - ее голос взорвался и стих.
Тогда я впервые услышал о Волтури. Я не знал о них ничего, но мне было достаточно эмоций, исходивших от Марии рваными жгучими лучами, когда она, будто боясь повысить голос, говорила о них. Я не помнил, чтобы она когда-нибудь испытывала такой страх.
«Ты, наверное, заметил, что у того вампира были черные глаза», - неслышно сказала она потом. – «Причина не в том, что он голоден, а в том, что он питается кровью вампиров. Обычно кровь нам подобных делает нас сильнее. Волтури часто пользуются этим ее свойством перед потенциально провальными сражениями… и всегда выигрывают их. Но тот, кого ты видел, это практически уникальный экземпляр. Один из, так называемых, темных вампиров. Несколько десятилетий назад я была проездом в Вольтерре и виделась там с Волтури. Там я узнала о неприятной ситуации, произошедшей с группой туристов, предназначенной им на ужин. Там была одна семья: молодые, всего-то, наверное, по двадцать лет, родители с маленьким ребенком. Мать и ребенка убили сразу, а вот в мужчине Аро почувствовал какие-то способности и решил его обратить. Однако так случилось, что новообращенный не пожелал присоединиться к Волтури. Его первой кровью стал приставленный к нему охранник, и это все определило. Аро уже встречался с такими вампирами раньше, и они, по его словам, доставили ему немало хлопот.
В момент, когда первая капля крови касается губ новообращенного, развитие его вечного организма переходит на иной уровень, чем у обычных вампиров. Во-первых, у него атрофируются все эмоции. Во-вторых, он получает необходимый для всех темных дар убеждения, который ты уже видел в действии. Однако действует он довольно необычно, а именно временно. Жертва этого своеобразного гипноза вспоминает все в двух случаях: со смертью темного или по его особому желанию. Я не знаю, что бывает, если у вампира есть еще какой-нибудь врожденный дар, но есть некоторые опасения, что он никуда не исчезает, а просто становится его вторым талантом. Ну, и в-третьих, это, как ты уже заметил, сверхвампирская скорость и сила.
Все это конечно происходит постепенно, сразу исчезает только жажда, а чувства уничтожаются организмом по мере становления цели существования вампира и развития его дара убеждения. Кстати, о цели. Поскольку темные становятся теми, кто они есть, не от хорошей жизни, их целью обычно бывает уничтожение тех, кто нанес вред их близким или, в нашем случае, убил их. Поэтому нетрудно догадаться, ради чего существует только что отпущенный тобой темный, ведь меня есть все основания полагать, что это тот самый вампир, о котором говорил Аро. Он рассказывал мне, что самый легкий способ убить темного – это привести его в Вольтерру, а самый легкий способ привезти его в Вольтерру – это шантаж. Я навела некоторые справки и выяснила, что совсем недавно Аро направил ищеек во все концы земли в поисках желтоглазых вампиров, единственных, кого не трогают темные. Когда он соберет достаточное количество заложников, твой вампир прибежит к нему как миленький.
И все было бы вполне ничего, Джаспер, ведь это дело нас не касается, но теперь Аро может подумать, что мы, как это не абсурдно, помогаем темному. И поэтому нам нужно будет принять активное, очень активное участие в его поисках».
Она замолчала и нехотя оторвала от меня взгляд, переметнувшись к окну, словно ее интересовала сейчас звенящая уличными фонарями реальность.
«Но ведь у темных наверняка есть какое-то слабое место», - предположил я с надеждой.
«Да», - не оборачиваясь, хмыкнула Мария. – «Их, как и нас, можно убить».
Я думал целую минуту. Я вдруг почувствовал себя трусом и предателем, который бежит с поля боя, но тут меня осенило.
«Я ухожу, Мария. Причин две. Первая причина вчера заставила меня отпустить темного вампира, а вторая – это твоя безопасность. Не бойся, Волтури ничего не узнают, ведь в твоей армии меня больше не будет», - произнес я твердо и потом, поразмыслив, добавил: «С теми, кто его видел, я разберусь сам».
Мария не стала удерживать меня. Она давно ждала от меня этих слов, и ей были неважны причины.
Следующей ночью я убил моих пятерых солдат и ушел из города.

(Сэт)
…Это случилось неожиданно. Без всяких прелюдий. Блэк проснулся среди ночи и вдруг все вспомнил. Он сел на скрипучей кровати и посмотрел на свои красноватые, покрытые рыжими старческими отметинами руки. Как давно это было. Стая, азарт, молодость… И эта забытая встреча. Он словно опять увидел перед собой пару глубоких глаз, таких черных, что, заглянув в них, успеваешь заметить, что нет грани между радужкой и зрачком, и тут же обо всем забываешь. Последние слова медленно проступали в голове. «Ты вспомнишь это, когда я умру. А сейчас посмотри мне в глаза…» Далее последовала та самая взлохмаченная чушь, которую сам Блэк до этого момента считал правдой. Но теперь он знал, что произошло: незнакомец из прошлого умер, а он сможет, наконец, вспомнить ценную информацию, переданную ему тем июльским утром. Блэк напряг память и начал выуживать из нее по кусочкам нужные воспоминания.
Вампир говорил спокойно, слова соскальзывали с его губ, краткие, будто методично нарезанные ломти хлеба.
Такие как он живут только для того, чтобы свести на нет существование красноглазых, поэтому, по его словами, у него с оборотнями одна цель. Кроме того, он сказал, что если когда-нибудь здесь появятся вампиры с золотыми глазами, оборотням следует не воевать с ними, а наоборот держаться вместе, в мире и согласии, поскольку желтоглазые не пьют человеческую кровь. И еще он сказал, что если вдруг Блэк встретит однажды такого же странного вампира, необходимо передать ему, чтобы он был крайне осторожен со своими эмоциями. Стоит ему попасть в ситуацию, подобную той, которая произвела на него самое сильное впечатление при жизни, обычно негативное, как все эмоции, накопившиеся в нем за весь период равнодушия, обрушатся на него разом. Такому как он не так уж и сложно побороть их в себе, но сложнее ему будет справиться с подступившей изнуряющей, разрывающей жаждой – жаждой крови вампира. Это может привести к ослаблению конспирации или абсолютному разоблачению, поэтому нужно побыстрее найти подходящего вампира и выпить его. Для полного восстановления силы, хватит всего одного. Все чувства, в том числе и жажда, сразу исчезнут, и все вернется на свои места.
На этом речь незнакомца заканчивалась, уступая место гипнотическому воздействию и связанной с ним белиберде.
Вскоре после этого Блэк, не объясняя никому причин, заключил договор с Калленами.

***
Мы уже подходили к резервации, когда Сэт замедлил шаг и повернулся ко мне.
- Давай остановимся.
Мы остановились.
- Бэллз, ты же знаешь, что Джейн сбежала, - он сделал паузу, предлагая мне самой догадаться о его следующих словах.
Я догадалась, но промолчала.
- Я пошлю кого-нибудь к Денали. А вы с Эдвардом должны будете найти Калленов. Мы должны покончить с Волтури.
- Но Сэт… - вырвалось у меня (как же я не привыкла к эмоциям). – Как же я поеду с Эдвардом?
- Бэллз, мне жаль, но тебе нужно сделать выбор. Помнишь, в начале нашего разговора я задал тебе вопрос? И ты ответила «все что угодно». Как ты думаешь, что тебе нужно сделать, чтобы те, кто тебе дорог, были в безопасности, хотябы находясь рядом с тобой? В ситуации войны очень важно, чтобы участники из одного и того же лагеря не боялись быть съеденными на обед своими же союзниками. Кстати, в Сиэтле сейчас орудует жестокий и мерзкий кровосос, мы давно уже за ним гоняемся, а тебе поймать его будет несложно.
- Но тогда я снова стану бесчувственной.
- Да. Но зато сильной и безопасной для своих близких.