2024-4-25

17

0

0

Кетрин
Предложение Джаспера переехать застало меня врасплох. Я ничего не имела против уединенного острова, в иной ситуации я бы с радостью поддержала его идею, проблема была совсем в другом. И я совершенно честно сказала, что если я хочу, чтобы меня нашли, мне лучше остаться здесь. Но общеизвестно, что честность еще никого ни к чему хорошему не приводила.
Я с ужасом наблюдала, как после моих слов темнеют от злости глаза Эдварда. Ох, я представляю, что он сейчас себе напридумывал!
Бешено сверкнув глазами, он больно схватил меня за руку и потащил за собой на улицу. Я даже не успела открыть рта, как он подхватил меня на руки, и мой вестибулярный аппарат в ужасе замер, хорошо зная, что сейчас будет. Я зажмурила глаза, чтобы не видеть мелькающих деревьев. И я догадывалась, куда он меня тащит.
Конечно, это был все тот же обрыв над океаном. Эдвард буквально сбросил меня на землю, и мне пришлось приложить максимум усилий, чтобы удержаться на ногах и не распластаться по камням. А он шагнул к самому краю обрыва. Он чуть наклонился вперед, буквально нависая над пропастью, и обреченно запустил пальцы в свои непокорные бронзовые волосы. Я прекрасно понимала, насколько ему сейчас было тяжело и больно.
И я стиснула зубы от собственной беспомощности. Я не могла его успокоить, и не могла ничего объяснить ему. Я была в ловушке, расставленной для меня неумолимым временем. Мое прошлое осталось в будущем, а мое будущее было в прошлом. Сзади меня зияла пропасть, а впереди передо мной разверзлась бездна. И я стояла на тонюсенькой полосочке и осознавала, что скоро и она исчезнет из-под моих ног, и я с головокружительной скоростью полечу вниз.
Единственное, что могло утешить меня сейчас, это планы мести. Я поклялась, что тот, кто загнал меня в глухой угол, кто сделал это с моей жизнью, очень дорого заплатит за свои деяния. Я обязательно доберусь до него, и мы еще посмотрим, кто будет заказывать музыку.
Наконец Эдвард повернулся ко мне. Он не смотрел в мои глаза, он безучастно уставился в какую-то точку над моей головой.
– Ты помнишь это место? – мрачно спросил он.
Я обреченно кивнула. Разве я могла забыть? Я помнила все до последней детали. И мой безрассудный прыжок в океанскую пучину, когда он, не теряя ни секунды, бросился меня спасать. И рассвет, который мы с ним тут встречали под бдительным надзором Джаспера. И наше импровизированное венчание, и те клятвы, которые мы дали друг другу здесь, на краю пропасти.
– Ты помнишь, что ты обещала мне здесь, когда согласилась надеть мое кольцо? – продолжал допытываться он.
– Я прекрасно помню каждое слово, – подтвердила я.
– И что изменилось с тех пор? – с горечью спросил он.
– Ничего, – я в отчаянии замотала головой, – я по-прежнему люблю тебя, и ничто не сможет это изменить.
Эдвард смотрит на меня с недоверием, в его золотистых глазах плещется боль. Он вдруг срывается с места, и я уже вижу его силуэт очень далеко, на фоне леса. Я провожаю взглядом его неимоверно быстро удаляющуюся фигуру, и мое сердце обливается кровью, и волна безысходности окатывает меня.
Сделав круг, он возвращается, и бесцеремонно хватает меня за плечи, и я ясно ощущаю боль, которую причиняют мне его твердые как гранит пальцы. Но эта физическая боль меркнет и тушуется по сравнению с той болью, которая разрывает сейчас мою душу.
– Тогда что происходит? – спрашивает он, и я слышу обреченность в каждом его слове, – ты хочешь уйти? Ты хочешь забрать Олега? Так скажи мне об этом, я пойму! Я же не изверг!
– Я не хочу уходить, – шепчу я, и это правда, абсолютная правда, я ничего не хочу больше, чем быть рядом с ним.
– Скажи мне правду, – в его взгляде мольба, – хоть раз в жизни. Я не могу больше оставаться в неведении.
– Мне нечего тебе сказать, – одними губами выдыхаю я, но я знаю, что он четко слышит каждый звук.
В его глазах непомерная тоска, и я ненавижу себя за то, что я с ним сделала, за то, что дала ему надежду на счастье, которой не суждено стать реальностью.
– Прости меня, – умоляю я, – я не имела права быть с тобой.
– Нет, – и он снова с силой встряхивает меня, – никогда не говори так! Никогда, слышишь?
Никогда. Он даже не представляет, какой бесконечно долгий смысл у этого понятия.
– Слышу, – обессилено повторяю я.
– Ты лучшее, что случилось со мной за всю мою никчемную жизнь!
Он притягивает меня, прижимая к себе, обхватывая руками. И я утыкаюсь в его такое родное холодное плечо, и чувствую, как впервые в жизни мне хочется зарыдать во весь голос, рвать на себе волосы, выть от отчаяния.
– Я правда не знаю, смогу ли я когда-нибудь вернуться домой и смогу ли я забрать с собой Олега, – шепчу я, – я бы хотела, я бы очень хотела остаться с вами здесь, но это скорей всего невозможно.
Он остервенело набрасывается на мои губы, пытаясь заглушить мои страшные слова, и я так же сумасбродно отвечаю ему, и мы оба знаем, что каждый раз может быть последним, что завтра у нас может не быть. Вся моя прошлая жизнь до встречи с ним кажется мне сейчас абсолютно бессмысленной, и я не могу себе представить своего будущего без него. Неужели для того, чтобы постичь, что такое любовь, необходимо понимать, что шансов быть вместе нет?

У меня был ребенок. Я не сразу свыклась с этой мыслью, потому что моя беременность пролетела слишком стремительно. Не зря мудрая природа определила на подготовку к родам девять месяцев, за это время женщина могла морально и физически подготовиться к материнству. Но мой малыш рос неимоверно быстро, и мне пришлось научиться быть матерью в максимально сжатые сроки. И очень хорошо, что рядом были Эсме и Розали, а также все Каллены.
Особенно это касалось кормления. Кроме крови, Олег кушал уже и человеческую еду, а для меня даже вид продуктов издалека был равносилен удару ножом в спину. Так что здесь меня полностью заменила Эсме, она с огромным удовольствием колдовала на кухне, выготавливая моему сыну всевозможные яства, которые он поглощал с огромным аппетитом. А я в это время дышала свежим воздухом.
Олег. Я назвала сына в честь своего любимого деда. Интересно, как бы он отнесся к тому факту, что его правнук родился на век раньше, чем он? Как такое могло случиться, до сих пор не укладывалось в моей голове. Всю беременность я с ужасом думала, что мой малыш не сможет жить в этом времени без защиты. И теперь, когда все обошлось, я задумалась, а сможет ли Олег существовать в моем времени, то есть в будущем? И самое страшное, скорей всего узнать ответ на этот вопрос можно будет только экспериментальным путем, а я никогда не осмелюсь так рисковать своим ребенком.
Единственное, что меня утешало, это то, что я оставлю сына в надежных руках, его отец и все Каллены души в нем не чают и никогда не дадут его в обиду. А мне останутся только воспоминания о нем и об Эдварде, о волшебном времени, проведенном в начале XXI века.

Время бежало нестерпимо быстро. Мы жили уединенно, в школу Каллены почти не ходили, все сидели дома и наслаждались обществом Олега. Мой сын уже ходил, смешно переваливаясь на коротеньких, еще не окрепших ножках, и немного разговаривал. И я никогда не забуду тот момент, когда впервые услышала от него слово мама.
И я уже видела, что он частично перенял мои способности, но я пока ничего не говорила об этом Эдварду. Олег мог показывать другим свои мысли. Так же как и мне, для этого ему нужен был зрительный контакт, он как будто проецировал свои картинки в сознания других. Посмотреть, будет ли он способен на большее, сможет ли он сам проникать в чужие сознания, я пока не решалась, боясь нанести вред его тонкой детской психике. Но чувство беспокойства не покидало меня, мой сын рос слишком серьезным ребенком, и такой дар, как у меня, мог оказаться слишком тяжелой ношей для него.
Эдвард больше не задавал мне никаких вопросов, мы просто безоглядно отдавались нашей любви и боялись говорить о будущем. При первой же возможности мы уединялись на нашей вилле, и наслаждались каждой секундой, каждым мгновением, которые нам удалось урвать у судьбы.
Но мне иногда становилось грустно. Я не привыкла к такой скучной, размеренной жизни. Это конечно хорошо ничего не делать, а потом еще немного отдохнуть. Но мне необходимо было куда-то бежать, кого-то преследовать, мои охотничьи инстинкты просто вопили от возмущения, что их не используют в полную силу. И чем дальше, тем больше мне хотелось полазить в чьих-нибудь мозгах, подсмотреть чужие чувства и эмоции.
И единственное, что я могла себе позволить, это тренировки. И здесь я нашла союзника в лице Эммета, который с огромным удовольствием подставлял себя под мои бесконтактные удары. И, несмотря на молчаливое неудовольствие Эдварда, я с головой погрузилась в эти тренировочные бои. У меня была цель, я хотела освоить бесконтактные удары ногами, которыми в совершенстве владел мой друг Валька, и которым ему так и не удалось меня научить.
Но теперь у меня было просто море свободного времени, так что я надеялась наверстать упущенное. Я была уверена, что мне это умение будет просто необходимо, хотя точно не знала, зачем. И я остервенело билась об каменного Эммета, безуспешно пытаясь сосредоточить энергию в ногах, но он только смеялся, наблюдая за моими бесполезными попытками. И я стойко сносила настороженные взгляды Джаспера и укоризненное бормотание Элис, которая справедливо считала, что приличной девушке не пристало махать ногами, а следует больше времени уделять своей внешности и нарядам. Но я никогда не была приличной девушкой, и не собиралась таковой становиться.
И, в конце концов, я достигла некоторых успехов в этой области. Теперь с помощью ног я могла отразить удар надвигающегося на меня с огромной скоростью вампира. Это не значило, что я могу выдержать честный бой с самым сильным хищником в мире, но это давало мне шанс воспользоваться моим главным талантом, установить зрительный контакт для проникновения.

Я точно не знала, насколько может хватить заряда моей защиты. Чисто теоретически, по инструкции, при постоянной подзарядке от солнечной энергии ее должно было хватить на год. Но я не знала никого, кто проверил бы эту истину на практике, обычно все бывали в прошлом не более недели. Еще в инструкции было примечание, что экстренные обстоятельства, связанные с угрозой жизни и здоровью, вызывают повышенную активизацию защитных функций и, соответственно, снижают срок ее действия. А таких обстоятельств было как минимум два: нападение вампиров и рождение Олега. Так что скорей всего времени у меня оставалось очень мало. И счет уже шел даже не на недели, счет скорей всего шел на дни.
Еще после рождения Олега я начинала ощущать первые признаки легкого недомогания. Сначала это была легкая усталость к концу дня и повышенная сонливость – я стала спать по двенадцать-четырнадцать часов в день. Позже к этому добавился горький привкус во рту по утрам и небольшая ломота в суставах перед сном. Все эти изменения мне не удалось скрыть от Карлайла, всегда активно интересовавшегося состоянием моего здоровья. Между нами состоялся не очень приятный для меня разговор.
– Кетрин, ты плохо себя чувствуешь? – спросил он, улучшив момент, когда никого не было рядом.
– Ничего страшного, это обычная послеродовая депрессия, – попыталась успокоить его я.
– Кетрин, – он подошел ближе и доверительно положил мне руку на плечо, – ты можешь довериться мне. Не как отцу Эдварда, а как врачу. У меня есть диплом психолога. Я не буду никому ничего рассказывать из нашего разговора.
– Эдвард может прочитать твои мысли, – напомнила ему я.
– Знаешь, за девяносто лет нашего с ним знакомства я научился держать некоторые свои мысли при себе, – улыбнулся он, – так что все останется между нами.
Что ж, почему бы мне не поделиться с ним. Иногда просто нужно, чтобы тебя кто-нибудь выслушал, и тогда становится легче. А мне сейчас просто необходимо отвести душу, а с Эдвардом я не хочу разговаривать на эту тему. Он все равно не сможет ничего сделать, зачем же я буду его зря мучить. Чтобы обняться и вместе горько рыдать над моей тяжелой долей? Насколько я знаю, вампиры не умеют плакать. Да и я не умею. Это ничего не даст, это не выход, и мне совершенно не нужно, чтобы меня жалели. Сейчас все так рады появлению Олега, что мне не хотелось расстраивать моих любимых вампиров, а тем более грузить своими проблемами. Но поделиться с Карлайлом – это совсем другое. Он уже заметил перемены во мне, и обманывать его не имеет смысла. И я решилась, не вдаваясь, конечно, в технические подробности.
– Я уже говорила, что существую в вашем мире только благодаря защите, – начала я, – но я утаила очень важную деталь. Защита не вечна. Ее хватит на определенный период времени. И, похоже, что этот период уже заканчивается.
В добрых золотистых глазах Карлайла мелькнуло сочувствие.
– И ты так спокойна? – совершенно искренне удивился он.
– Если я буду нервничать, что-то изменится? – насмешливо возразила ему я.
– И нет никаких способов?
Я покачала головой. Ох, если бы они были…
– Но у тебя же есть шанс, – успокаивал он меня, – за тобой обязательно придут.
– Только на это я и надеюсь, – вздохнула я.
Дальше мне становилось все хуже и хуже, я теряла силы с каждым днем, таяла моя надежда и дурные мысли все чаще и чаще лезли мне в голову.
А если я все-таки попаду в будущее? Для вампиров пару веков не такой большой срок, и мой сын, судя по всему, тоже будет бессмертным. Но нужная ли я буду им, спустя столько времени? Эдвард наверняка найдет себе другую, более ему подходящую, да и сын мой уже будет взрослым. Если они доживут…
Кто же хотел уничтожить Калленов? И кто защитит их и моего сына, если меня не будет рядом? Безусловно, как вампиры они довольно сильные противники, и таланты Элис, Джаспера и Эдварда только повышают их шансы, но что они смогут против медальонов в форме головы волка? Или против дара того человека, который покопался в сознании Стена Стивенсона? Они ведь все, ну разве что за исключением Джаспера, привыкли к мирной, спокойной жизни, у них нет никакого опыта борьбы. А в данной ситуации было гораздо важнее вовремя распознать надвигающуюся опасность и принять необходимые меры предосторожности.

После некоторых колебаний я все-таки решилась кое-что рассказать Джасперу. К моему предложению покататься на мотоциклах он отнесся с явной опаской. После рождения Олега он вообще старался держаться от меня подальше, скорей всего опасаясь ревнивых взглядов Эдварда.
Но сегодня он покорно поплелся за мной в гараж, и даже сделал вид, что спорит со мной, кто на каком байке поедет. И стоило нам отъехать от дома на расстояние, достаточное, чтоб Эдвард не смог прочесть его мыслей, Джаспер резко затормозил, и я последовала его примеру, сделав круг и вернувшись к нему.
– И что ты хотела мне сказать? – недовольно поинтересовался он.
– Скорей показать, – усмехнулась я, – следуй за мной.
И мы приехали к тому дереву, где я спрятала изъятые у Стивенсонов медальоны. Пока я засовывала руку в дупло, Джаспер следил за мной с некоторой долей насмешки, и его золотистые глаза недоверчиво поблескивали из-под светлых ресниц. Но как только он увидел, что я достаю, его как будто ветром сдуло. Я даже не успела открыть рот, как его силуэт уже замаячил за самыми далекими деревьями. Вернув медальоны на место, я побрела за ним.
Он смотрел на меня напряженно, готовый сорваться с места в любой момент, и я подняла руки, показывая, что медальонов у меня нет.
– Откуда ты это взяла? – поинтересовался он, все-таки приближаясь ко мне очень осторожно, по полукруглой траектории.
– Изъяла у друга рыжей, – пожала плечами я.
– Это медальоны охотников за вампирами? – задумчиво спросил он, – у меня как будто сознание затуманилось. Со мной такого не было со времен моей человеческой жизни.
– Я не все вам тогда рассказала, – призналась я.
– Уж кто бы сомневался, – недовольно буркнул Джаспер.
– Тот человек, который был с рыжей, – напомнила ему я, – он еще кое-что сказал мне.
Джаспер выжидающе смотрел на меня, ничего больше не спрашивая. Он, скорей всего, был просто ошарашен моей неожиданной откровенностью.
– Из всех Калленов в живых должен был остаться кто-то один, – продолжала я, – и угадай, кто это?
На его лице отразилась напряженная игра ума.
– Даже не знаю, что предположить, – озадаченно сказал он после некоторого молчания, и добавил с нескрываемой горечью: – неужели Элис?
– Нет, ты не угадал, – и, выдержав эффектную паузу, добавила: – это должен был быть ты, Джаспер.
Теперь вся его поза выражала откровенное недоумение.
– Я? – несколько рассеяно переспросил он, – странно. Если это Волтурри, они должны были интересоваться талантами Эдварда или Элис. Вряд ли мой дар представляет для них такую ценность, чтобы играть в столь сложные игры, тем более привлекать для этого людей.
Тревожное подозрение закралось в мой мозг.
– Джаспер, скажи, – я приблизилась к его лицу, – ты когда-нибудь видел таких, как я? В черных комбинезонах и с браслетами?
– Думаю, да, – согласился он, – это было, когда я еще был человеком.
Черт, это ж надо было так проколоться! Он видел. Я так и знала, и почему я не поговорила с ним раньше? Мне срочно надо это увидеть, и придется влезть в его мозг, постараюсь сделать это как можно более деликатно.
Я взяла его ладони в свои, притянула его к себе, осторожно ловя его взгляд. Он напрягся от неожиданности, не понимая, что я от него хочу.
– Джаспер, – и я чуть-чуть, самую малость, надавила на его сознание, ненавязчиво подчиняя своей воле, – расслабься.
– Подумай об этом человеке, – с нажимом попросила я, держась где-то на самой грани его сознания, – вспомни все о нем от начала до конца.
И бережно, стараясь не причинить вреда, я приоткрыла завесу его мыслей.

/Тяжелый, невыносимо жаркий летний день. Огромное поле, на котором еще совсем недавно разворачивалась кровавая битва. Выгоревшая от зноя трава буквально усеяна раненными и трупами, невыносимый запах крови и гнили бьет в нос. Среди разбросанных в беспорядке тел внимание привлекает скорченная фигура человека в странном черном комбинезоне без рукавов. У него полностью разворочен живот, очевидно, в него попал осколок от пушечного ядра. Но кровь из тяжелой, явно не совместимой с жизнью раны сочится на редкость медленно, края стягиваются буквально на глазах. Человек поворачивается в мою сторону, и его слегка затуманенный от боли взгляд вдруг принимает осмысленное выражение, увеличиваются его зрачки, прорезаясь желтыми радиальными прожилками, неестественно краснеют белоснежные глазные яблоки, и я испытываю суеверный ужас, и хочется спрятаться, убежать, но мои ноги словно ватные. Но это всего на мгновение, глаза загадочного человека постепенно становятся нормальными, в его взгляде теперь проскальзывает легкое разочарование, он тяжело поднимается и медленно бредет прочь, зажимая руками зияющую дыру в своем животе. Я заворожено смотрю ему вслед, и только теперь обращаю внимание на два необычных браслета чуть выше его левого локтя, и странную татуировку, поднимающуюся по его левому предплечью… /

И хоть образ этого человека был несколько смазан в сознании Джаспера, я была на сто процентов уверена, что я узнала его. Это был мой лучший друг Валька. И я даже помню, как он, посмеиваясь, рассказывал мне про случай, когда ему в XIX веке осколком разорвало живот. И он еще что-то говорил, что в тот раз он перепутал человека, которого он должен был найти и остановить, с его братом-близнецом.
– Что ты со мной сделала? – оторвал меня от размышлений раздраженный голос уже пришедшего в себя Джаспера.
И я поняла, что до сих пор держу его ладони.
– Просто прочла твои мысли, – нехотя объяснила я, отпуская его руки.
– И часто ты такое делала с нами? – с подозрением спросил он.
– На самом деле один раз, – призналась я, – когда Эдвард нашел меня на поляне.
Джаспер недовольно сдвинул брови, очевидно, переваривая полученную информацию, а мне пришла в голову одна интересная идея.
– Джаспер, у тебя был брат? – поинтересовалась я.
– Да, – недоуменно кивнул он, – брат-близнец. Его звали Питер, мы были с ним похожи как две капли воды.
Сомнений у меня уже не было, Валька искал в прошлом именно его брата. Значит, его брат нарушал законы времени и во что-то серьезно вмешался. К сожалению, Валька не рассказывал мне подробностей, в его интерпретации эта история звучала скорей как веселый анекдот. Так что я даже не знаю, нашел ли он тогда этого самого загадочного брата.
– А не стоит ли за всем этим твой братец? – продолжала развивать свою мысль я.
– Он же давно умер, – Джаспер глянул на меня, как на умалишенную, – если бы он стал вампиром, я бы об этом знал.
Ох, Джаспер, как же много ты не знаешь! Может, твой брат уже и умер, но это может совсем не мешать ему побывать здесь. Я вот, например, еще даже не родилась, и тем не менее сей прискорбный факт нисколько не мешает нашей с тобой милой беседе.
Мне бы еще посмотреть на его брата, но второй раз подряд лезть в мозги Джаса не очень хорошая идея, у него от такого моря впечатлений может просто съехать крыша.
– Джас, расскажи мне о своем брате, – я все-таки решила использовать традиционные способы добывания информации.
– Да нечего особенно рассказывать, – пожал плечами он, – я почти не помню его. Мы рано потеряли родителей, нас воспитывала тетка. Питер был слишком упрямым, все время спорил со всеми, часто дрался. И однажды, когда нам было лет по тринадцать, он просто исчез. Поиски не дали результатов, мы прочесали окрестный лес, но он как будто в воду канул.
Я так и знала. Он исчез, он вполне мог переместиться во времени. Но где он взял браслеты в XIX веке? Кто-то ему помог?
– Джас, скажи, а у твоего брата были какие-нибудь способности?
– Мне кажется, что да. Он имел дар убеждения. Он мог просто посмотреть в глаза, и человек выполнял то, что он хочет.
Замечательно. Его брат умел проникать в чужие мозги, и, похоже, его специализацией было внушение.
Неужели тот человек, которого я видела в сознании Стена Стивенсона, и есть этот самый Питер? Я пыталась соединить образ Джаспера и подсмотренный мной нечеткий силуэт, но точно сказать не могла. Вроде тот человек был темненький, а Джас, и, соответственно, его брат, блондины. Информации явно не хватало. Но картинка вырисовывалась довольно удручающая: врагов могло быть несколько. И если за всем этим стоит загадочный брат, то зачем ему Джас? Неужели воспылал братскими чувствами? Не похоже.
И при чем же здесь Валька? Это не может быть простым совпадением, что он охотился именно за братом Джаспера. Тогда что? Что скрывал от меня мой лучший друг? Неужели он знал, что я окажусь здесь?
Я не видела самого главного – причину всех этих событий. Для чего был весь этот цирк? Какова цель? Очевидно, уничтожение Калленов было только этапом, ступенькой к чему-то еще, вот только к чему? И почему-то чем дальше, тем больше я убеждалась, что основной целью была я, а все остальное было всего лишь мишурой для отвода глаз. И вариантов здесь тоже было несколько: месть, отстранение меня от каких-то важных событий или использование моих чересчур развитых способностей. И последний вариант казался мне наиболее правдоподобным. Мне как будто предлагали череду испытаний и наблюдали со стороны, как я с ними справлюсь.
И неужели все-таки целью была моя смерть? Я все еще надеялась, что мой брат успеет забрать меня отсюда. Но если нет, если все-таки мне придется умереть, я не хочу, чтобы Каллены это видели. Проще будет, если они будут думать, что я вернулась в свой мир. Когда мне станет совсем плохо, я уйду.
– Кетрин, – голос Джаспера отвлек меня от размышлений, – скажи мне… Этот твой мир… Он в будущем?
Смысл его вопроса доходил до меня невообразимо медленно. На меня как будто вылили ушат ледяной воды. Ощущая легкий холодок страха, предательски щекочущий мой позвоночник, я оторопело смотрела в его золотистые прищуренные глаза. И что я могла ему ответить? Может, будет лучше, если я заставлю его забыть эту версию?