Растрёпанный и рассерженный Гарри Поттер аппарировал во внутренний дворик дома своей лучшей подруги. Переместился парень не очень удачно, и теперь старательно выпутывался из мантии, шатаясь из стороны в сторону. Хотя, с помощью аппарации и можно передвигаться очень быстро, для Гарри она была не лучше, чем нелюбимая каминная связь. Он предпочитал свои собственные ноги, но ходить пешком между континентами невозможно, поэтому приходилось довольно часто использовать нелюбимый способ перемещения. Пытаясь удержать равновесие, парень злился всё больше, и ему казалось, что мантия становилась всё тяжелее и тяжелее. Правда, в этом не было ничего удивительного: она была сшита, чтобы спасаться от холода во льдах российской тундры, откуда он только что прибыл, а в Англии сейчас стояло неправдоподобно жаркое лето. Это задание в России получилось довольно опасным.
Чёрная мантия облепила тело так плотно, что появилось ощущение, что он вот-вот задохнется. Его униформа внезапно оказалась на редкость неуместной, и всё, что он сейчас хотел сделать – это расстегнуть её, снять и полежать на солнышке, греясь под его палящими лучами. Но от этой мысли тут же пришлось отказаться, потому что его везде выслеживают настырные папарацци. Поттер нахмурился, представив себе заголовки на первых полосах завтрашних газет: «Голый Гарри Поттер загорает около дома лучшей подруги», и поёжился от такой картины. Молодой человек, наконец, твёрдо встал на ноги и усилием воли подавил накатившую тошноту, вызванную мучительным приступом боли от ран.
Профессия аврора была более опасной, чем он мог представить. Гарри не думал, что, кроме Пожирателей, которых, после смерти Волдеморта, довольно быстро переловили, на свете так много тёмных волшебников. Он был неправ, когда думал, что тёмные искусства мало кого интересуют, кроме кучки психов, и дорого заплатил за свою наивность. «Вот, Мордред и Моргана, каким же я был идиотом!» - ругал себя Поттер, ухватившись за больное плечо. Эта была самая глубокая и болезненная рана из всех, что он получил на последнем задании. Встреча с несколькими тёмными магами в российской тундре прошла не в виде дружеской беседы.
Гарри выругался, когда заметил, что, пока прыгал и выпутывался из мантии, его палочка закатилась между двумя плитами, которыми вымощен дворик. Обозвав себя ещё раз, он упал на колени и подцепил палочку, но, неловко взмахнув рукой, опрокинул цветочный горшок, который разлетелся вдребезги, и вся земля высыпалась на каменные плиты. Он ругался снова и снова. Вряд ли лучшая подруга оценит его лексикон. Поттер негромко рассмеялся и с раздражением покосился на разбившийся горшок. Чёрные куски почвы разлетелись повсюду… парень убрал ноги, поскольку, недовольный таким обращением, зелёный стебель явно желал покусать незадачливого аврора за пятки. Как он, пройдя обучение в Аврорате, может быть таким неуклюжим?
Входная дверь распахнулась, и в дверном проёме возникла изящная фигурка Гермионы Грейнджер. Девушка насторожённо оглядывала дворик и держала наготове палочку, готовая немедленно пустить её в ход. Замерев на секунду, она закатила глаза и, опустив палочку, упёрла руки в бока.
- Гарри Поттер! - В её звонком голосе явно слышался смех: видимо, картина, представшая перед ней, не могла не развеселить. - Только посмотри, что ты натворил.
Волшебница взмахнула палочкой, и разлетевшиеся черепки вновь стали горшком, который стоял теперь рядом с Гарри. К сожалению, собрать почву с помощью волшебства не выйдет. Гарри виновато улыбнулся и, не обращая внимания на боль в ранах, начал собирать почву в горшок. К счастью, ярко-зелёное растение больше не покушалось на его ноги, ограничившись сердитым тявканьем, которое означало, что действия Поттера в отношении этого представителя флоры – просто возмутительны. В ответ на это недовольство Гарри сердито на него зарычал.
Гермиона тихо рассмеялась и подошла к другу, чтобы помочь. Гарри оглянулся, когда услышал за спиной тихие, едва слышные шаги. Её маленькие ступни шагали по каменным плитам, как магнитом притягивая его взгляд. С трудом оторвав взгляд от её лодыжек, он поднял глаза и только сейчас обратил внимание, во что одета его лучшая подруга. Её обнаженные колени опустились рядом с ним, тут же выпачкавшись в земле. Гарри провёл взглядом вверх по её бедру и увидел, что Гермиона в юбке, в очень короткой чёрной юбке. Она очень редко их носила, почти никогда, а, если и надевала, то они были ниже колен. Поттер замер и посмотрел выше, и теперь почва, которую он сгреб в горсть, высыпалась из его ладони. Девушка надела очень подходящую к юбке белую рубашку, которая подчеркивала её женственные формы и была расстёгнута на две верхние пуговички. Очень скромно, но обычно она считала, что подобные наряды слишком смелые.
Глаза Гарри распахнулись, когда он почувствовал, что это зрелище не добавляет ему спокойствия, а лишь усиливает возбуждение. «Это неправильно», - он шумно сглотнул и отвёл взгляд, стараясь отвлечься, уставившись на стену из сланца. Однако перед его глазами всё ещё стояли стройные ножки Гермионы, покрытые бронзовым загаром. И это не давало отвлечься, а только дразнило фантазию, которая живо представила девушку целиком. Блестящие каштановые завитки, которые забавно подпрыгивали на спине, когда она шла лёгкой пружинистой походкой, её глубокие глаза цвета каппучино… Он застонал. Внезапно пропали все мысли – и о ранениях, и о тёмных магах, о поимке которых ему предстоит писать отчет, и о вредном растении, которое он уронил – а остались только стройные ножки лучшей подруги. Неправильные мысли о ножках лучшей подруги. Абсолютно неправильные мысли о ножках лучшей подруги, которую знаешь десять лет. Очень-очень неправильные, просто кошмар. Он зажмурился.
Поттер не мог объяснить свои фантазии. Ему нельзя так думать о Гермионе. У него не должно быть никаких чувств к лучшей подруге, кроме дружеских. Это было неписаное правило. Гермионе он нужен только, как друг, и не более. Она не может принадлежать ему, и не важно, насколько сильно он её хочет. Это правило для себя он установил давным-давно. Это была черта, которую он не должен пересекать, и это приводило его в бешенство. Дурацкая черта, идиотская, проклятая черта. Гарри ненавидел их только потому, что они замедляли движение и не позволяли использовать разнообразные ситуации с выгодой для себя. Не то, что круги. Круг – замечательная геометрическая фигура. С последней мыслью перед глазами возникло очаровательное лицо Гермионы. Девушка не просто симпатична – она красавица, умница, и… Стоп! – остановил себя Гарри. Это, конечно, правда. И, кроме того, всё это имеет для него огромное значение, но… Гермиона – просто подруга. Только так. Иначе он разрушит всё, что есть между ними, если продолжит думать и фантазировать в том же духе.
Гарри понятия не имел, когда это началось. Наверно, это ему в наказание за все разбитые сердца. Он слыл Казановой. Ни один из его романов не длился дольше месяца. А всё потому, что герой магического мира всегда сравнивал каждую свою девушку с лучшей подругой и не делал из этого секрета. И, тем самым, доводил очередную пассию до бешенства, и они с радостью с ним расставались. «Стоп!» – вновь оборвал он себя. «Ты же знаешь, что ни одна женщина не сможет сравниться с Гермионой. Так почему же мы не можем пересечь эту треклятую черту?»
Гарри давно боролся со своими чувствами и обычно старался не заходить в рассуждениях так далеко. Но сейчас, то ли из-за жары, то ли из-за ранения, то ли просто любуясь легко одетой девушкой, все его мысли и желания взбунтовались и грозили вырваться из-под контроля. «Но Гермионе не нужны очень близкие отношения, тем более, с ним. Только не со мной» - попробовал он осадить свои разбушевавшиеся фантазии.
- Гарри? – Кто-то его окликнул. - Гарри? – Парень медленно повернул голову на голос, стараясь собраться с мыслями. И их глаза встретились.
- Мм? – промычал Поттер, не в состоянии ответить что-то более осмысленное, и вообще боялся сейчас открыть рот.
- Теперь цветок в порядке. - Она улыбнулась, и улыбка показалась ослепительной, будто от неё исходил свет, который его согревал. Гарри посмотрел на горшок и увидел, что, действительно, всё вернулось на место, за исключением нескольких комочков земли, которые ускользнули от внимательного взгляда Гермионы. Как всегда, безупречна, совершенство во всём. Он перевел взгляд ниже и увидел её руки, перепачканные землей, её ладошки, такие маленькие и изящные и… - проклятье, опять эти мысли! Теперь Гарри разозлился уже на себя.
Вскрик Гермионы мгновенно пробудил навыки аврора и Гарри, быстро окинув взглядом дворик, занял наиболее удобную оборонительную позицию.
- Гарри! У тебя кровь! – брови Поттера сошлись на переносице, потому что Гермиона схватила его за руку. От этого прикосновения он вновь застонал, пытаясь сдержать чувства. К счастью, Грейнджер подумала, что причинила ему боль, и тут же отпустила парня.
- Идём, - пробормотала она, - нужно тебя подлатать, прежде чем ты умрёшь от потери крови! – Она, аккуратно взяв его руку, повела в дом. Усадив друга на диван, девушка побежала наверх за зельями.
Гарри раздражённо откинулся на спинку дивана. Судя по её реакции, ничего страшного, и смерть от потери крови ему не грозит. По крайней мере, он успокоился, а может, ему просто показалось. Поттер чувствовал себя некомфортно – перед глазами всё плыло, и даже порадовался, что его отвлекли (весьма оригинальным способом) от ран, а иначе он, наверно, уже валялся бы в обмороке. Ведь, судя по тому, что лучшая подруга заметила кровь, та успела пропитать даже плотную зимнюю мантию. Тут его мысли вновь перескочили на девушку. Почему он потерял голову? В чём причина?
Он повернул голову, услышав, как спускается Гермиона: её ступни мягко стучали по ступенькам, будя в нём какую-то запредельную нежность. Девушка набрала полные руки пузырьков и колбочек. Некоторые выскользнули и, подпрыгивая, с грохотом упали на пол. Шум заставил Поттера вздрогнуть и вновь почувствовать, что сознание пытается его покинуть, хотя парень не мог с уверенностью сказать, что дело только в кровоточащей ране… Гарри быстро отвел от неё пронзительный взгляд и уставился на фотографию над камином. На ней были он, Гермиона, и ещё один их лучший друг – Рон Уизли, который сейчас уехал в свадебное путешествие с молодой женой – Луной Лавгуд. Видимо, парень действительно отвлёкся, потому что, когда он перевёл взгляд обратно на девушку – Гермиона уже залечила его глубокую рану на плече и принялась за другие порезы, синяки и прочие следы тёмных проклятий.
Её руки, порхающие над ним, были прохладными и нежными. Она – замечательный целитель. Гарри всегда её убеждал, что девушка станет превосходным целителем, но теперь он с уверенностью мог сказать, что она – лучшая. И, хотя, Поттер никогда не сомневался в своей подруге, всё равно ею гордился. Он посмотрел на неё: выражение лица сосредоточенное, хмурый внимательный взгляд. Гарри всегда приходил к ней, а не в Святого Мунго или больничное крыло Министерства, и Гермиона никогда не возражала. Он оправдывал себя тем, что доверяет только ей, а не какому-то незнакомому колдомедику. А Гермиона – необычная. Несмотря ни на что, девушка всегда поддерживала Поттера. Временами, даже Рон его подводил, но только не она. Гермиона – особенная. Гарри всегда был в этом уверен, что бы он о ней не думал. В конце концов, разве не все парни время от времени мечтают о более близких отношениях со своими лучшими подругами? Такова мужская натура.
«Да, но не так, как ты думаешь о ней» - насмешливо заметил внутренний голос. Его брови вновь сдвинулись. Ну вот, теперь ещё и втрое «я» бунтует. Что бы это значило? Он вздрогнул, когда рука Гермионы легла на щеку, аккуратно втирая заживляющую мазь. Гарри распахнул глаза и уставился на неё. Девушка замерла: их лица находились совсем близко. Он чувствовал, что не может дышать, но это не мешает сердцу учащённо биться, разгоняя кровь и заставляя её кипеть и шуметь в ушах.
- Что с тобой случилось? – спросила Гермиона, громко сглотнув и шумно выдохнув, изо всех сил стараясь отвести взгляд от этих пленительных зелёных глаз, которые затягивали её в неведомый водоворот. Но Гарри этого даже не заметил. Одна её рука мягко касалась его щеки, а вторая – опиралась о его колено, и от этих прикосновений по телу парня разливался такой огонь, что, казалось, пламя сожжёт одежду, кожу и всего Гарри. Кажется, Гермиона этого не заметила, но сейчас ему было всё равно. Поттер чувствовал апельсиновый аромат ее дыхания, вдыхал запах её кожи – ваниль и корица, и казалось, что вот-вот сойдёт с ума.
- У меня было небольшое сражение, - смог он, наконец, ответить на её вопрос, но голос был не громче шёпота. Правда, когда подруга начала отчитывать Гарри, её слова звучали не громче.
- Небольшое? Сколько раз тебе говорить, что эта работа – опасна. Хотя, что тут скажешь. - Волшебница замолчала, тяжело вздохнула, и нерешительно продолжила: - Ты всегда был ужасно упрямым.
Её взгляд переместился на его губы. Теперь Гарри был уверен, что сойдёт с ума, если сейчас не поцелует девушку. Ох, как же хочется её поцеловать! Но, он же просто провалится сквозь землю от смущения. Даже если Поттер соберётся с духом и признается, что питает к ней нежные чувства, то… разве она может испытывать к нему что-то похожее? Неужели Гермиона может в него влюбиться? Гарри отчаянно хотел узнать, о чём она думает, но внезапно мысли разлетелись в разные стороны, когда волосы Гермионы соскользнули с её плеча и коснулись его лица. Поттер не мог остановиться, совсем не мог, он должен к ней прикоснуться и проверить, что всё это не сон. Его рука легла ей на спину, после чего медленно опустилась вниз, и он почувствовал под пальцами бархатную нежную кожу бедра. Ему показалось, что вся кровь внезапно решила прилить к губам.
Глаза Гермионы закрылись, девушка тихонько вздохнула и внезапно задрожала. Когда её глаза вновь распахнулись, они лихорадочно блестели, а зрачки были расширены. «Как же так получилось, что одна нога Гермионы оказалась между моими коленями, а вторая упёрлась в диван справа от меня? Когда мы успели?» - пытался сообразить Поттер.
Теперь девушка была ещё ближе. Они не произнесли ни звука, и казалось, что время остановилось. Она так близко!
- Ты надела юбку, Гермиона, - пробормотал Гарри. Того и гляди, парень выпадет из реальности и сгорит от желания.
- Я знаю, - едва слышно произнесла девушка, шумно выдохнув, обжигая своим дыханием его щеку. - На улице жарко.
Он едва понимал, о чём разговор, поскольку пытался взять под контроль одну весьма своенравную часть тела. Девушка чуть-чуть придвинулась, и с его губ сорвался стон. Он впился в неё голодным взглядом. Его приоткрытые губы пересохли, а её выглядели такими мягкими и влажными! Он просто обязан попробовать их на вкус.
- Ты понимаешь, что сейчас будет? – медленно спросила она, всё ещё борясь сама с собой. – Мы не можем…
- Разве? – и Гарри заключил её в объятия.
Наконец, их губы встретились, сначала нерешительно. Это было похоже на дегустацию нового блюда, которое они никогда раньше не пробовали. Губы Гермионы были такими мягкими и податливыми, что Гарри ощутил себя человеком, который заблудился в пустыне, и вдруг наткнулся на оазис. Прервав поцелуй, они продолжали смотреть друг другу в глаза. Казалось, девушка пытается что-то такое разглядеть в глубине его души, и каждая секунда этого взгляда была мгновением вечности. Изучая изумрудные глаза, Гермиона, кажется, что-то искала. Гарри даже забеспокоился – что она хочет там найти? Но, что бы это ни было, её взгляд радостно засветился. Поттер наклонил голову, не отрываясь от прекрасных карих глаз. И, внезапно, ему показалось, что самая важная вещь – это поцеловать её снова, почувствовать её вкус, стать ближе, стать с ней одним целым. Он целовал Гермиону, и это не сон. Реальность. Гарри целовал свою лучшую подругу. Девушку, которую защищал, которой верил и восхищался. Девушку, которую любил, и теперь это не тайна. В течение долгих лет он часто представлял эту сцену в своих мечтах. Не раз и не два она возникала в его воображении, когда он приходил к Гермионе усталым и израненным. И сейчас она здесь, с ним. Все правила разлетелись вдребезги, и всё, что теперь имело значение – это она и он, и их первый поцелуй.
Их губы встретились вновь. Этот поцелуй был глубже, дольше, жарче. Гарри чувствовал, что, с самого начала войны, он не жил, а всего лишь существовал. Но теперь он жив, на самом деле жив. Её язык скользнул в его рот и завязал там борьбу. Казалось, что от этого по телу пробежал разряд тока, и закружилась голова. Гарри закрыл глаза, полностью отдавшись ощущениям, а рука скользнула к подолу юбки. Это было самое восхитительное чувство, из всего, что он когда-либо испытывал. Он слышал, как Гермиона дышит всё чаще и чаще, и казалось, что сердце вот-вот выскочит из груди. Наверное, сейчас оно качало кровь со скоростью тысяча миль в час.
Она прикусила его нижнюю губу, срывая стон, отчего тихо рассмеялась. Гарри никогда не слышал более приятных и мелодичных звуков. Гермиона прижалась ещё крепче и углубила поцелуй. Теперь она сидела у Гарри на коленях, а её юбка опасно задралась. Жара на улице, свет, бьющий в окно, высвечивая пылинки, танцующие в золотых лучах солнца, страсть, накрывшая парочку с головой – от всего этого было так горячо, что им казалось – ещё немного, и они растают. Их языки медленно, мучительно дразнили друг друга, сводя Гарри с ума. Поцелуй стал ещё глубже, вызывая новые вспышки огня, а стук сердца напоминал пулемётную очередь.
Её вкус – апельсин и специи. Это напомнило о жарких восточных странах. Она выглядела такой знакомой, домашней, уютной Гермионой, но на вкус была очень необычной. Целуя её, Гарри подумал, что это самое правильное решение в его жизни: правильнее, чем стать аврором, правильнее, чем победить Волдеморта, правильнее, чем поцелуи с любой другой девушкой.
Когда поцелуй закончился, он взял её ладошку, и их пальцы переплелись. Теперь он знает. Знает, что такое любовь. Он, наконец-то, понял. И когда Гермиона счастливо улыбнулась и расслабилась в его объятиях, Гарри почувствовал, что она тоже поняла.
- У тебя руки грязные – все в земле, - звонко рассмеялась Гермиона. Он пристально всматривался в её лицо: глаза широко распахнуты, зрачки расширены, а губы распухли от поцелуев.
- Так же, как и твои колени, - усмехнулся парень, и свободной рукой откинул локоны с её лица. Ему абсолютно не хотелось двигаться, прерывая их такие естественные объятия. Сейчас он чувствовал себя в безопасности, и не надо было никуда бежать и изображать из себя невесть кого. Последняя тень исчезла из его души. До сих пор, так или иначе, но все ужасы, вся боль этой войны отравляли им жизнь, мучали, не отпускали. Поттер так и не смог найти в этом мире свой дом.
Но теперь, когда в его руках уютно устроилась Гермиона, Гарри был дома.
Он любил Гермиону, чувствовал это, и к чёрту платонические отношения! Это самая настоящая любовь, он в этом просто убеждён! Он бредил, раз позволял себе столько лет убегать от любви, не зная – что это такое, и каково – испытывать это чувство. Прежде, чем он поцеловал Гермиону, ему показалось, что это неправильно, что он сошёл с ума. Но, если, чтобы найти свою любовь, нужно потерять голову, то он готов это делать снова и снова. Теперь он знал, почему был таким потерянным. Потому что он не чувствовал себя одним целым. И догадывался, почему ни один из его романов не продолжался долго. Ему было нужно что-то ещё, кто-то другой. Кто-то, более близкий и родной. Ему нужна Гермиона.
И, если для того, чтобы это почувствовать, нужно бредить, как он….
…. тогда, проклятье, пусть будет бред!