Меня разбудил телефонный звонок. Ворвавшийся в мой недобрый сон, на этот раз он послужил спасителем. Почему на этот раз? Просто я помню тот роковой звонок, и холодный, безразличный к моей боли голос, сообщающий, что мой муж поступил в больницу с огнестрельным ранением, что он до сих пор не пришёл в себя и, скорее всего, погрузился в глубокую кому.
Сегодня ночью мне опять снился Эммет. Я никогда не помнила, что именно мне снилось: ни лиц, ни действий, ни событий, ни слов, - просто я знала, что там, во сне был мой муж. И каждый раз, с чего бы ни начинался сон, заканчивался он всегда одинакового недобро. Пусть даже я не помнила сути кошмара, но тяжёлое послевкусие, страх и горечь, вяжущиеся на языке, каждое утро преследовали меня.
- Алло, - хрипловатым после сна голосом произнесла я в трубку.
- Миссис Свон? - раздался на другом конце уверенный мужской голос.
- Да, - я приподнялась на локте, потянувшись к прикроватной тумбочке, и перевернула к себе электронные часы. Два часа! Это ж сколько я проспала? Полдня прошло. Я в ужасе подскочила на кровати.
- Меня зовут Джонатан Пайк, я из "Редвал", - тем временем продолжал мужчина. - Приношу свои соболезнования с безвременной кончиной вашего мужа, - теперь в его голосе звучало смущение. - Сожалею, что тревожу вас, но мистер МакКарти должен был переслать нам часть рукописей по электронной почте. Увы, мы так ничего не получили. Не затруднит ли вас...
- Нет-нет, конечно, я всё сделаю, - прервала я его просьбу. - Скажите мне названия, чтобы было проще разобраться. Только секунду, я возьму ручку.
Аккуратно положив трубку на край кровати, я соскользнула на пол и помчалась к столу. Найдя бумагу и карандаш, вернулась и записала, что продиктовал мне мужчина.
- Спасибо, мы будем очень благодарны, - было заметно, что он расслабился, выполнив эту, по его мнению, неприятную миссию.
Ещё раз, заверив, что он нисколько не побеспокоил меня, я распрощалась и положила трубку.
Спрятав лицо в ладонях, я потёрла усталые глаза. Они опять горели, значит, я снова плакала во сне. Эти эмоции не поддавались моему контролю. Откинув волосы, я поднялась с кровати и направилась в ванную, намереваясь привести себя в порядок. Мой гость уже, наверное, давно встал. Надеюсь, он нашел, чем бы позавтракать. Мне было очень неудобно, что я так долго провалялась в постели, совершенно забыв об элементарном гостеприимстве. Но мне почему-то казалось, что Эдвард не обидится, и его совершенно не смутит отсутствие свежеприготовленного завтрака на столе.
В то время как Эммет, в этом смысле отличался от брата. Каждое утро я готовила ему небольшие кулинарные шедевры, но мне не было это в тяжесть, и совсем не в обязанность.
Побрызгав на лицо ледяной водой, я посмотрела на себя в зеркало. Измученная и осунувшаяся. Родная мать не узнает. Пора прекращать думать и жить прошлым, - решила я. – Иначе я сама себя скоро не узнаю.
Скинув ночную рубашку, я включила душ и шагнула под успокаивающий горячий поток воды, моментально смывший следы слёз с моих щёк.

***
Нахмурившись, я взирала на абсолютно пустую раковину на кухне. Из неё куда-то исчезла вся вчерашняя гора использованной посуды, да и обеденный стол сверкал чистотой. Кроме как Эдварду, навести порядок на кухне, было некому. Мне стало вдвойне неудобно. Ведь он был гостем в моём доме.
Есть совершенно не хотелось, поэтому, заварив себе чашку земляничного чая, я, прислонившись к стене возле окна, наблюдала за пустой дорогой, потягивая горячий ароматный чай.
Прожив два года на юге, я поняла, что пить в жару разумнее что-то тёплое или горячее, чем ледяное. Срабатывал какой-то принцип обратного эффекта, к тому же меньше шансов простудиться, а я никогда не отличалась крепким здоровьем.
Донёсшийся до меня еле слышный скрип, не смазанных петель, сказал о том, что мой гость сейчас на веранде. Я вышла на улицу. Эдвард сидел в шезлонге, подвешенном за массивные железные крюки. Эммет смазывал их несколько раз, но из-за постоянной влажности, железо настойчиво ржавело, словно бы хотело побыстрее закончить свой век на этой земле, и побороть этот процесс не представлялось возможным.
Мой гость медленно раскачивал шезлонг, ногой касаясь пола, но, не убирая её, чтобы сохранить небольшую амплитуду. В его бронзовых волосах запутался солнечный свет, робко проникающий на веранду сквозь заросли обвивающего её опоры и перилла винограда.
Я рассматривала его профиль: серьёзный и сосредоточенный. Он читал книгу. Вдумчиво и медленно.
- Доброе… ммм… добрый день. И спасибо, что убрали на кухне, - вежливо нарушила я наше молчание.
Он не вздрогнул от звука моего голоса. Конечно, он уже давно понял, что я вышла к нему, просто, по каким-то своим причинам решил предоставить мне право решать начать разговор или скрыться обратно в доме.
- Добрый день. И мне совсем не сложно, - его ответ был коротким. Он поднял голову, задумчиво глядя вперёд, словно представляя что-то, - образы или звуки, - затем снова опустил глаза на текст.
Обхватив себя руками, я шагнула к нему. Эдвард подвинулся, освобождая место рядом.
- Не помешаю? - уточнила я, прежде чем опуститься на мягкие, разбросанные по шезлонгу подушки.
- Нисколько. Ведь это я в вашем доме. И надеюсь, вы не возражаете, что я взял книгу из вашей библиотеки?
- Нисколько, - вернула я ему слова, и он улыбнулся мне краешком губ. - Что читаете?
- Хемингуэя "По ком звонит колокол", - он медленно развернул голову в моём направлении, вглядываясь в мои глаза.
Необычный выбор. Мне стало немного неуютно под таким взглядом, но стоило ему снова улыбнуться, как скованность и неудобство куда-то пропали. Это улыбка преображала его лицо. Знает ли он, что ему стоит улыбаться почаще? Тогда он не будет казаться таким отстранённым и далёким, и непонятным.
- Читали? - спросил он.
- Да, конечно, серьёзная литература, - решила я развить эту мысль, или мне попросту хотелось поговорить, а он своим вопросом дал мне шанс вступить в беседу. - Я очень люблю Хемингуэя, у него лёгкий слог, и его приятно читать. Но после прочтения, не могу найти себе места. Такое ощущение, что душу вывернули, понимаете?
- Понимаю. Когда-то и я чувствовал подобное, но сейчас воспринимаю всё более спокойно.
- А что изменилось? - полюбопытствовала я.
Эдвард глубоко вздохнул и снова посмотрел куда-то вдаль. Я проследила за его взглядом, но кроме уходящей вдаль дороги и частого леса, идущего по её кромке, ничего не заметила.
- Многое, - был его ответ.
Проведя рукой по волосам, я откинула отросшую чёлку, начавшую настойчиво лезть мне в глаза.
- Вы, например? - в лоб спросила я. Меня немного раздражала эта его привычка отвечать немногословно.
Он тихо рассмеялся. - Нет человека, который был бы как Остров, сам по себе, каждый человек есть часть Материка, часть Суши; и если Волной снесет в море береговой Утес, меньше станет Европа, и также, если смоет край Мыса или разрушит Замок твой или Друга твоего; смерть каждого Человека умаляет и меня, ибо я един со всем Человечеством, а потому не спрашивай никогда, по ком звонит Колокол: он звонит по Тебе. (1) - Эдвард глубоко вздохнул. - Никогда не задумывались о смысле этих слов? Да, я изменился. А вы? Разве вы не изменились?
- В какой-то степени, - после небольшой паузы ответила я, немного ошарашенная его внезапным цитированием. - Но не думаю, что слишком сильно. Сколько себя помню, всегда была такой.
- Разве вас не изменил колледж? Встреча с Эмметом? Ваша свадьба? Жизнь вдали от больших городов? Работа? Убийство мужа?
На последних словах я вздрогнула. Про себя я не называла это убийством, предпочитая более мягкий термин - кончина или даже смерть, но это слово, озвученное им, повисло в воздухе.
- Да, конечно, изменили, - отрывисто бросила я. - Не слишком ли много вопросов, вам не кажется? И, по-моему, кто-то вчера обещал ответить на мои.
Я выгнула бровь, и хоть он не смотрел на меня, пассаж не остался не замеченным.
- Задавайте, - чуть погодя кинул он.
- Почему вы поссорились?
- Вот так в лоб с самого главного, - он, наконец, перевёл на меня взгляд. Я вгляделась в серьёзную глубину его глаз, но там не было никаких эмоций.
- Да, я тоже любопытная.
Теперь он вскинул брови и покачал головой.
- Любопытство - не всегда хорошо.
- Вы мне угрожаете? - хмыкнула я.
- Я - нет.
Повисла недолгая пауза, после которой он соизволил ответить на мой вопрос. Но складывалось такое ощущение, что каждое, произнесённое им слово, было по своей ценности на вес золота. Отвечал он избирательно, и я не могла не отметить этого.
- У нас возникли недопонимания... на определённой почве.
Так и подмывало спросить: На какой? Но что-то в его изменившемся взгляде, удержало меня от вопроса.
- Мы тогда сильно разругались, он уехал, и я больше не видел его, - продолжил Эдвард.
- Вы не пытались связаться с ним?
- Нет, в этом не было необходимости, - он снова опустил взгляд на книгу и через несколько секунд перевернул страницу.
Что же это, он умудряется читать параллельно с нашим разговором?
- Почему вы позвонили мне? Как узнали, что Эммет... умер? - на последних словах я поколебалась, но всё же предпочла использовать более привычное слово.
Он заметил мою заминку.
- Видите ли, Белла, - я невольно вздрогнула от звука собственного имени, слетевшего с его губ, - если я не пытался связаться с ним, это не значит, что я не был в курсе, где он и что с ним.
Удивлённо я взирала на него, но он снова углубился в книгу. Выходит, он всё же следил за жизнью брата? Правда, каким образом, если они не общались, и тут в Стентонвилле никаких общих знакомых у нас не было. Но тогда непонятно, знал ли он обо мне, о нашей с Эмметом свадьбе?
- Сколько вам лет? – спросила я.
- Двадцать семь.
- Получается, вы старше Эммета…
- На два года, - закончил он.
- Почему вы прожили последний год в Сан-Диего?
- Взял отпуск. Он немного затянулся.
- Затянулся на год? – удивлённо переспросила я. – Но почему?
- Были свои причины. У нас допрос? – он, наконец, оторвался от книги
Некоторое время мы сверлили друг друга взглядами. Мне не хотелось отводить глаза первой, но и он не сдавался. Складывалось такое ощущение, что подобная игра в гляделки для него не внове. Мне казалось, что я падаю в тёмную пропасть его зелёных глаз, постепенно приобретающих какое-то животное выражение. Было в этом застывшем взгляде что-то хищное и предупреждающее о том, чтобы я не переходила невидимую черту, которую он провёл между дозволенным и запрещённым.
В итоге, я первая отвела взгляд, не выдержав напряжения.
Эдвард оттолкнулся ногой, и шезлонг легко качнулся. Еле ощутимый ветер, взметнул уже начавшую подвиваться от жары чёлку.
- Мне бы хотелось съездить в город. Составите мне компанию? - предложил он, словно бы извиняясь.
Переведя дыхание, я ответила:
- С удовольствием.
Я не лукавила, мне отчего-то безумно хотелось уехать из дома. А к обществу Эдварда я постепенно привыкала, несмотря на все его странности. Но стоило давно понять, что все люди разные, кому-то проще открыться, кому-то сложнее, кто-то может выложить малознакомому человеку, чуть ли не историю всей своей жизни, другой, напротив, так скрытен, что не скажет даже мало-мальски значимого слова, наполненного смыслом, и от всех вопросов будет стараться уходить. Эдвард, я решила дать ему время. Возможно, через несколько дней, когда мы привыкнем к обществу друг друга, нам будет проще общаться, и тогда, он расскажет мне что-нибудь о себе, уже сам, без моего, как он сам предпочёл это назвать, допроса.
Эдвард задрал голову, смотря на железные крюки, некоторое время назад они снова начали покрываться неприятным красно-коричневым налётом.
- Я могу сделать так, чтобы они больше не ржавели, - он перевёл взгляд на меня.
- Мы пытались... - начала я, но он отмахнулся от моих слов.
- Даю стопроцентную гарантию, поверьте мне, я год прожил на солёной воде, а там этот процесс происходит ещё быстрее. Надо будет только заглянуть в супермаркет.
Мне даже стало немного неудобно оттого, что я усомнилась в нём и в его знаниях.
- Надеюсь, в нашей глуши найдётся всё необходимое, - попыталась пошутить я, и он поддержал меня своей редкой улыбкой.
- Тогда пойду, переоденусь, - сказал он, вставая и захлопывая книгу.
Я поднялась следом.
- Хорошо, я буду в кабинете, - уточнила я, внезапно вспомнив об утреннем звонке мужчины из издательства. - Мне надо кое-что отправить в компанию, где работал Эммет, с его е-мэйла. А кабинет – это на первом этаже справа.
Он кивнул. - Знаю, я же был там сегодня, брал книгу.
- А, да, точно. Кстати, можете оставить, почитать.
- Спасибо, так и сделаю, - он развернулся, чтобы уйти в дом, но, чуть помедлив, бросил через плечо. - Как соберусь, зайду за вами.
Кивнув в ответ, я наблюдала за тем, как он скрылся за дверью. Подождав пару минут, последовала за ним.
Просторный кабинет был светел. Лёгкие зелёные портьеры на окнах приятно гармонировали с тёмным натуральным деревом, из которого была сделана стоящая в комнате мебель.
Широкий массивный стол с компьютером стоял развёрнутым к окну. На столешнице царил беспорядок. У меня так и не дошли руки прибраться на нём. Я села в удобное кожаное кресло с высокой спинкой и смахнула со стола налетевшую за прошедшие недели пыль. Рука сама по себе потянулась к стоявшей возле монитора фотографии. Взявшись за край простой металлической рамки, я провела пальцами по улыбающемуся и такому родному лицу Эммета. Голубые глаза сияли, светлые кудри растрепал ветер; подбородок он положил на мою макушку, и я, задрав вверх голову, с широкой улыбкой смотрела на него. Этот снимок был сделан ещё до свадьбы, Анжелой. Сколько мы тогда были знакомы: три-четыре дня? Как быстро всё у нас случилось. Но я ни капли не жалела, это были чудесные два года моей жизни.
Все стены от пола до потолка занимали книжные шкафы, заставленные различными изданиями, здесь были и современные глянцевые обложки, и более старые, добротно сшитые и напечатанные на плотной бумаге.
Эммет постоянно сетовал на то, что книжный бизнес затухает. Конечно, переиздавать классику было беспроигрышным вариантом, чем многие издательства, кстати, и занимались. А авторы современных бестселлеров требовали внушительных гонораров. Искать новые дарования и свежие имена - дело трудное, похожее на игру в рулетку, вот этим он и занимался. Читал рукописи, ставил свою резолюцию, иногда довольный исходом, иногда возмущённо вздыхающий. Однажды я просила о причинах его недовольства, и он ответил:
«Понимаешь, по художественному содержанию книга никакая - бессмысленная и нелепая, она не несёт ничего нового, но и прописным истинам не учит. Но она станет популярной, а автор прославится. Потому, как это - лёгкое чтиво. Проходное... но я вижу его будущий успех. И меня гнетёт, что я должен пропускать подобные книги в печать. Но иначе не могу, издательству нужна прибыль. А на этой ерунде можно хорошо заработать».
Тогда я обозвала его снобом, но ведь он действительно был прав. Кто сейчас читал Хемингуэя по собственному желанию? Время мудрых книг отходило куда-то в прошлое, и оставалось надеяться, что, следуя законам истории, оно всё же когда-нибудь вернётся.
Отставив в сторону фотографию, я включила компьютер, словно загипнотизированная, наблюдая за тем, как мелькают на экране монитора буквы и цифры. Наконец, система загрузилась. Я нажала на значок входа, тут же передо мной выскочило окно, запрашивающее пароль.
Нахмурившись, я взирала на мигающий курсор в белом поле. Ну, хорошо, сколько времени я не включала компьютер Эммета? Несколько месяцев? Полгода? Год? У меня был свой лэптоп в спальне, поэтому никакой нужды пользоваться компьютером мужа, я не испытывала. Но почему он поставил на него пароль? И главное - от кого? От меня? Бред. Гостей в доме у нас почти не было.
– Хорошо, - успокоила я сама себя, хотя неприятное чувство от такого вот посмертного недоверия, росло во мне, увеличиваясь с каждой секундой. - Пароль не может быть сложным.
Испробовав несколько комбинаций, таких как дни его и моего рождения, имена, номер машины, дату нашего знакомства и ещё каких-то незначительных мелочей, я сдалась.
Откинувшись на спинку кресла, я устало потёрла лоб. Почти неощутимая, но уже начавшаяся зарождаться головная боль, робко пульсировала в голове. Утомление, слёзы и бессонница не прошли даром. Теперь к вечеру у меня частенько болела голова, хотя прежде я мигренями не страдала.
Набрав ещё несколько слов наугад, я сдалась. Иррациональное чувство обиды на Эммета полностью захватило меня.
- Какие-то проблемы? - заглянул в кабинет Эдвард.
Я посмотрела на него, одетого в тёмные джинсы и однотонную, голубую рубашку, уже готового отправиться в город.
- Похоже, что да, - выдохнула я, и он вошёл в комнату.