"Расскажите мне, как убили Эммета", - эти слова пульсировали в моей голове, словно яркая неоновая вывеска, над каким-то второразрядным магазином.
Невероятным усилием я вырвалась из лап окутавшего меня тумана, постепенно из белого становившегося чёрным. Мне было знакомо это состояние, предобморочное, когда слабость и бессилие накатывается на тебя и ложится на грудь, как многотонная плита, и тебе не сдвинуться, не пошевелиться.
Впившись ногтями в свою ладонь, я надавила, одновременно глубоко вздохнув и медленно, как будто пространство вокруг было наполнено вакуумом, поднесла руку к лицу и сжала переносицу.
- Воды? - сквозь звон в ушах донёсся до меня мужской голос.
И тут же, не дожидаясь ответа, Эдвард впихнул мне в руки наполненный водой стакан. Я немного отпила, ощущая, как охлаждённая ледяной жидкостью кровь разбегается по моим венам.
Мир постепенно переставал вращаться. Я снова сидела на собственной кухне, с незнакомцем напротив, так опрометчиво задавшим мне этот болезненный вопрос.
Но Эдвард имел право знать, да, и потом, скрывать мне нечего.
- О каком именно выстреле вы хотите узнать? О том, который отправил его на больничную койку или о том, который оборвал его жизнь? - я поразилась собственному тону: холодному, чужому, отстранённому.
- Я хочу знать обо всём, - он нарочно подчеркнул последнее слово.
Глубоко вздохнув, я поняла, что не способна издать ни звука. Мешали слёзы, горло сдавила удушливая боль. Переведя взгляд на настенные часы, довольно большие, круглые, одетые в резную деревянную раму, прекрасно вписывающиеся в интерьер, я сосредоточилась на их громком однонотном тиканье, заполняющим, повисшее между нами молчание.
- Рассказывать особо не о чем, - наконец, произнесла я, справившись с комком, прочно застрявшим посредине горла. - Две недели назад мне позвонили из больницы Стентонвилля, сказали, что к ним поступил мой муж с огнестрельным ранением в голову, - мой голос звучал монотонно и обыденно, словно бы я рассказывала о ком-то постороннем или о совершенно обычных вещах, о походе в магазин или об услышанной в новостях истории, случившейся с кем-то другим, а не со мной. - Сообщили, что надежды мало. Глубокая кома.
- А стрелявший?
Я мотнула головой. – Не обнаружен. Свидетелей тоже нет.
- Кто нашёл вашего мужа? Кто позвонил в больницу и участок?
- Миссис Саммер, владелица "Черри". Это местный кафетерий. Симпатичное место, семейное, там всегда много народу, большинство с детьми, - ну, что я вдаюсь в какие-то не нужные подробности? - одёрнула я сама себя, - Она выносила пакеты с мусором, вышла с чёрного входа в проулок позади здания. Вот там он и...
Заканчивать мысль, я не стала, лишь очередной раз глубоко вздохнула и уставилась на стол перед собой, пристально разглядывая прожилки на деревянной поверхности, сплетающиеся в волнообразный узор.
С головой уйдя в это бесполезное, но отвлекающее от вообще каких-либо мыслей занятие, я почти подскочила, когда Эдвард задал очередной вопрос.
- Он так и не пришёл в себя?
- Нет, - я отрицательно замотала головой в подтверждении своих слов. - Несколько дней я не отходила от него. Почти не отходила. Всё-таки мне надо было иногда спать, а на стуле в больничной палате, это не особо удобно. Ну, вот когда я очередной раз и ушла, его убили. На этот раз убийца не промахнулся, сделал всё, чтобы третья попытка не понадобилась, - с вызовом закончила я и посмотрела на сидящего напротив мужчину.
Он задумчиво смотрел на меня. У меня опять появилось это странное чувство, что меня оценивают.
- Что вы имеет в виду под "сделал всё"? - Эдвард вопросительно приподнял брови.
Качнув головой, я спрятала лицо в ладонях, но слёз не было. Удивительно, теперь глаза оставались абсолютно сухими. Неужто всё выплакала?
- Если я скажу, что хоронила его в закрытом гробу, этого будет достаточно? - даже для моих ушей, голос прозвучал приглушённо, еле слышно, но Эдвард разобрал меня, коротко и безэмоционально кинув односложное "да". - Вопросы закончились? - с надрывом спросила я.
Почему-то во мне поднималась волна возмущения. Так и хотелось крикнуть ему в лицо, что полная информация - в полицейских отчётах, всё остальное - мои эмоции, нервы, слёзы, страхи, которые вырывались в реальный мир через ночные кошмары, начавшие мучить меня, - не подлежит разглашению.
Но ведь это странно, ещё неделю назад я испытывала потребность выговориться. Одной, в этом огромном доме мне было так одиноко и неуютно. И тогда, осознав, что горе в слезах не утопишь, я чувствовала надобность делиться с кем-то, говорить о случившемся снова и снова, не переставая.
Анжела смогла приехать буквально лишь на один день, на сами похороны и, переночевав, снова улетела, очередной раз, качая головой и утверждая, что я живу вдали от цивилизации, на прощанье, посоветовав выбираться из этой глуши. Может, она была права? Может, в большом городе, в его ритме, среди скопления народа, мне будет легче перенести потерю, и у меня совершенно не останется времени на то, чем я сейчас занимаюсь - лелею свою утрату. Но я не хотела никуда уезжать. И я не готова бросить дом, Стентонвилль... Эммета…
С Анжелой мы проговорили полночи, но только о добром, светлом, счастливом. Говорят, когда человек уходит, надо смириться и вспоминать лишь хорошее. А вот мне эти воспоминания добавили лишь новой боли и сожаления, что нет возврата к прошлому. Да, и человек мой не ушёл, его совершенно немыслимым образом насильно отняли у меня.
- У меня есть ещё пара, - прервал ход моих мыслей ровный, наполненный богатыми интонациями голос. Голос мужчины, сильного и уверенного.
- Пара чего? - не понимающе переспросила я, уже и, забыв, на чём мы закончили.
- Вопросов, - коротко бросил он.
- Да? - самое сложное я уже проговорила в слух, и теперь, по сути, мне было всё равно, о чём он ещё может спросить меня. Вгонять нож глубже было уже некуда. Он и так вошёл в сердце, по самую рукоять.
- Что говорит полиция об убийце?
Это был один из самых болезненных вопросов.
- Ничего, банальное ограбление. У Эммета пропало все ценное, бумажник... обручальное кольцо, папка с документами, хотя Бог его знает, что они могут найти там ценного, одни бумаги.
- Бумаги? - переспросил Эдвард.
- Да, рукописи, которые ему присылали из редакции. Он работал на Рэндом хауз, вы не знали?
- Не знал, - бросил он в ответ.
Я очередной раз задумалась, как же давно они не общались, и что разъединило их, раз Эммет ни разу не упомянул о брате, а Эдвард даже не знал, чем тот занимается.
- Какая версия у полиции? Почему преступник вернулся?
Крепко, до боли сцепив руки, я не без удовольствия заметила, что могу ещё реагировать на внешние раздражители. Боль я чувствовала, а ведь казалось, что окаменела.
- Испугался, что поймают, что Эммет очнётся и начнёт говорить. Поэтому легче было придти и добить, - с горьким смешком закончила я. - Думаю, дело постепенно переместиться в архив нераскрытых преступлений.
- А вы не хотели перевести мужа в другую больницу, покрупнее. Не думаю, что местный госпиталь оснащён необходимым для лечения оборудованием, - спросил он, почему-то снова возвращаясь к началу нашего разговора.
- Хотела и даже договорилась о переводе в Арлингтон, впрочем, сомневаюсь, что там помогли бы, но этого уже не узнать.
Эдвард нахмурился и, откинувшись на спинку стула, взглянул на часы. Я проследила за его взглядом.
- Хотите спать? - неуверенно спросила я. Время было не позднее, но, возможно, он устал после перелёта, к тому же с Сан-Диего у нас была разница, хоть и небольшая, но я знала, как утомляет смена часовых поясов.
- Нет, пока не хочу, - он снова, словно бы что-то обдумывая, посмотрел на меня. - Я бы прогулялся. Вы составите мне компанию? Если это возможно.
Я кивнула. - Прогулка? Почему бы и нет.
Он мягко улыбнулся, и я в очередной раз удивилась, как меняет его лицо эта простая изогнутая полуулыбка. Он сразу становится каким-то более открытым. Более... земным?
Эдвард действительно был обаятельным, когда хотел этого. К сожалению или к счастью, я уже давно вышла из полудетского, наивного возраста. Возможно, развод моих родителей способствовал этому, а может я, как часто любила говорить моя мать, Рене, уже родилась взрослой женщиной.
Поэтому мне не составило труда понять, что все последующие действия Эдварда были своеобразным извинением за ту боль, что он причинил мне ранее, заставив вытащить на свет все болезненные воспоминания. Мне правда было тяжело говорить о последних днях, и я сомневалась, что когда-либо станет легче.
Мы вышли на улицу, и я повела его по лесной тропинке к озеру. Вечерний лес постепенно успокаивался, но в то же время наполнялся и новыми ночными звуками. Всё было привычно, всё было как всегда. Дорога оказалась недолгой, она быстро привела нас к прохладе водоёма. Широкая, спокойная гладь ничем не нарушалась. Ветра не было. На небе одна за другой зажигались звёзды, находящие своё отражение на поверхности озера.
Мне действительно нравилось это место, я не кривила душой, утверждая, что полюбила свой новый дом и эту землю.
В отличие от Эммета...
- Красивые здесь места, - тихо произнёс Эдвард.
- Спасибо.
- Спасибо природе, - усмехнулся он, заставляя меня хихикнуть в ответ.
- А вы ещё не устали от воды в Сан-Диего? Я не представляю, как это, жить на яхте. Вы явно не страдаете морской болезнью, - кинула я пробный вопрос, ожидая, что он поддержит беседу, но Эдвард предпочёл уйти от ответа.
- А вы не устали от этой жизни? От Стентонвилля? От небольшого города? От одиночества?
- Я не... - я хотела сказать "одинока", но тут же вспомнила, что это не так. С ужасающей ясностью до меня доходило, что теперь я одна и по сути ничто, кроме воспоминаний не держит меня здесь. Мне двадцать четыре. И я снова свободна. Слово «свободна» в моих мыслях мне жутко не понравилось. Но Эммета больше не было. И смысла оставаться одной в одиноко стоящем доме тоже не было.
Эдвард всё верно прочёл по моему лицу.
- Да, Белла, может быть, вам лучше уехать? Обратно к родным или к друзьям. Ведь эта жизнь, которую вы ведёте, она - не ваша.
Я нахмурилась, поглядывая на окутанное полумраком лицо Эдварда.
- Не хочу, - сказала я, чувствуя, что мой ответ напоминает слова капризного ребёнка изо всех сил вцепившегося в понравившуюся игрушку в магазине, не желающего выпускать её из рук.
- Вы подумайте. Возможно, это будет наилучшим решением. Продать дом и уехать.
Хоть и говорил он невыразительным тоном, какая-то тонкая нотка настойчивости неприятно поразила меня.
- Я люблю этот дом.
Продолжать прогулку расхотелось, и я развернулась, желая оставить его одного. Дорогу обратно найти не составит труда. Всё элементарно. Но он ушёл вслед за мной.
Возвращались мы молча, так же молча зашли в дом через заднюю дверь. Кинув взгляд на оставленную на столе посуду, я подумала, что приберу всё завтра.
Усталость накатилась внезапно, хотелось лишь одного - быстрее добраться до спальни и рухнуть на кровать. Впрочем, не уверенна, что засну, вероятнее, опять пролежу без сна до самой зари. Но сейчас мне хотелось остаться одной, хотя с другой стороны, какая-то часть меня радовалась приезду Эдварда, заполнившему образовавшуюся в доме после "ухода" Эммета пустоту.
Мы стояли на самом верху лестницы. Я - уже в полушаге от коридора, ведущего к спальням, он - на пару ступенек ниже меня. Прежде чем уйти к себе в комнату, я обернулась.
- Завтра у меня тоже будут к вам вопросы, - сказав это, я тут же смутилась. Звучало так, будто я намерена устраивать ему допрос с пристрастием. Видимо, я совершенно потерялась в себе, потерялась настолько, что из моего рта вылетают какие-то грубости вместо нормальных слов.
Эдвард удивленно приподнял брови, оценивая сказанную мной фразу, и я, смущённо опустив взгляд, была готова уже извиниться, но он ответил первым.
- Конечно, теперь ваша очередь спрашивать.
Я кивнула и отвернулась, направляясь к своей двери, слыша за спиной удаляющиеся в противоположном направлении шаги. Уже у двери, я замешкалась и посмотрела в сторону его спальни.
Вдали, в темноте коридора чётко выделялся застывший, высокий силуэт. Эдвард молча смотрел на меня.

Высказаться можно на ФОРУМЕ.