штат Массачусетс, апрель 2010 г.

Колледж Уэллсли, расположенный в штате Массачусетс, в двенадцати милях к юго-западу от Бостона, буквально излучал спокойствие процветания и необыкновенной исключительности.
Изумрудные лужайки и ухоженные клумбы свидетельствовали о готовности администрации не жалеть средств на эстетику. Кирпичные здания колледжа поросли плющом. Они были выстроены в псевдоготическом стиле, типичном для конца девятнадцатого века.

Это солидное, безопасное учебное заведение, куда с легкой душой отправляли своих избалованных отпрысков самые богатые и влиятельные американские семьи. Даже в бурные шестидесятые колледж оставался незыблемым оплотом лояльности и консерватизма.
Кампус занимал большую территорию, где здания располагались несколько хаотично, полускрытые живой изгородью.

Джаспер Хейл, к собственному удивлению, сориентировался без помощи карты – аккуратные указатели и информационные табло красовались на каждом повороте, облегчая путь к общежитиям.
Был один из тех редких апрельских дней на новоанглийском побережье, когда кажется, что весна уже вступила в свои права. Ветерок колебал кроны столетних вязов, солнечные лучи задорно мелькали там и тут, прорываясь сквозь неплотные перистые облака.
Джаспер неторопливо вел серебристый Вольво, погрузившись в раздумья. Тихая инструментальная музыка ничуть не мешала ему в этом занятии, напротив, настраивала на нужный лад.

Ему нравился пригород Бостона, и он был не против приобрести здесь недвижимость. Не обязательно шикарный особняк, но что-нибудь более приличествующее университетскому преподавателю, чем холостяцкая квартира в Нью-Хейвене.
Гарвардские коллеги давно и в шутку, и всерьез советовали ему переехать поближе. Остепениться, завести японский садик, жену и собаку. Однако кафедра в Йеле накладывала определенные обязательства.

"Определенные обязательства…"
Джаспер, смеясь, покачал головой. Поразительно, как меняется стиль речи и мыслей, как только человек начинает преподавать.
Преподавать Хейл стал недавно, уступая просьбе научного руководителя. Профессор Клитуотер – крупный специалист в области семейной психотерапии, ярый сторонник эриксоновского метода(1), сколачивал исследовательскую группу на базе университетской клиники Йеля.
Джаспер Морис Хейл был ценным приобретением: молодой перспективный мозговед с сильными связями и чистой родословной – он подавал большие надежды еще в медколледже.
Кроме заурядных достоинств Хейл также обладал редким качеством, которое и помогало ему, и вредило. Он «видел» людей. Это особое внутреннее зрение, словно магическое зеркало, позволяло ему улавливать эмоции и душевные терзания собеседника.

То, чего коллеги-психотерапевты добиваются годами с потом, кровью и зубовным скрежетом, далось Джасперу легко, точно подарок феи. Ему судьбой было уготовано стать психиатром или священником.
Но такой дар таил в себе коварство, словно троянский конь. Прежде всего, Джаспер терял мотивацию к самоусовершенствованию, что было несомненным минусом.
А самое главное - он порой чувствовал себя беспомощным, утлой лодкой в бурном океане чужих эмоций. Точно чаша, которую может наполнить любой желающий, Джаспер вбирал в себя людскую боль, радость, надежды и отчаяние.
Иногда ему казалось, что он футляр, форма без содержания.

С такими мыслями было недолго пополнить когорту пациентов дурдома, поэтому Хейл с удовольствием занимался в лаборатории с экспериментальными животными. Так он отдыхал от людей.
Крысы никогда не жаловались на депрессию, упадок сил, низкую зарплату и недостаток секса.
Преподавание привлекло его по той же причине. Общение со студентами сулило разнообразие позитивных эмоций. Как лектор он себя ставил невысоко.

Джаспер не прибегал к традиционным уловкам маститых ораторов, не стремился развлекать публику анекдотами. Взгляды, между тем, он пропагандировал довольно смелые.
Хейл не только отказывался принимать психоанализ за «чистый» научный метод, помогающий извлечь истину из глубин бессознательного, но и утверждал, что психоанализ – искуснейшее мошенничество. Пациента опутывают по рукам и ногам, а единственный способ вырваться для него – пройти «лечение».

Он удивился, когда после года преподавания в Йеле прочел о себе статью в бостонской «Star». Доктора Хейла назвали «потрясающе харизматическим лектором», отметив «непроницаемое и ироничное лицо».
Как бы то ни было, курс лекций по клинической психиатрии входил в число самых популярных на отделении.
Сегодняшнюю лекцию пришлось перенести, чтобы выкроить время для поездки в Уэллсли, причиной для которой была, собственно, Элис.

Декан колледжа, заядлый теннисист и партнер Джаспера по корту, намекнул, что успеваемость мисс Каллен угрожающе снизилась. Не желая беспокоить Карлайла, Джаспер поехал разбираться сам. Хотя уже подозревал, в чем причина.

Проблемы девушек ее возраста целиком на совести латентных педерастов от модельной индустрии, которые рекламируют противоестественные параметры женской фигуры. Палки, швабры, гладильные доски, дефилирующие по подиуму с отсутствующим выражением лица, заставляют тысячи девушек по всему миру губить себя в стремлении приблизиться к псевдоидеалу.
Анорексия невроза стала болезнью века, изводя все новые жертвы.

Джасперу пытались подбросить таких пациенток, но он всякий раз отказывал. Сложно и малоперспективно. Работать необходимо с семьей в целом, что неудобно, когда речь шла о коллегах-врачах.
У Элис все по-другому: невзрачная худенькая девчонка расцвела в шестнадцать лет. Фигура оформилась, грудь и бедра налились, появилась женственная томность во взгляде - бабочка вылупилась из кокона.
Пубертат милостиво избавил ее от угрей и гормональных вспышек. Однако без эксцессов не обошлось.
Лет в семнадцать вообразила, что очень полная. Не иначе, как какой-нибудь жалкий недоносок проехался по поводу ее фигуры. Короче, Элис взялась худеть. Бег, плавание, суровая диета, больше похожая на голодовку, - она таяла на глазах, и Карлайл запаниковал.
Бог знает, к чему бы это привело, если бы не вмешательство Эдварда. Он остановил марафон, грозивший закончится плачевно.
Тогда Мейсен переехал к отцу, невзирая на то, что собственная квартира находилась в двух минутах от клиники. К своей роли старшего брата он относился крайне ответственно, даже в колледже Элис находилась под присмотром.
Отъезд брата оставил ее без опеки – Карлайл слишком доверял дочери, чтоб унизить контролем. Хейл, напротив, считал, что попустительство чревато, но навязывать свою точку зрения Карлайлу не мог.
Джаспер поступил иначе – молча принял на себя обязанности Эдварда.

Сворачивая на стоянку, расположенную рядом с административным корпусом среди буйно цветущих вишен, Джаспер пытался вспомнить фамилию куратора группы Элис. Правила тут строги: попасть в общежитие имеет право лишь родственник, да и то по особым случаям.
Хейл сравнительно легко получил доступ в святая святых, обаяв цербера в плиссированной юбке изысканностью манер в комплекте с преподавательским удостоверением.

Чинные коридоры студенческой обители встретили его приглушенным гомоном девичьих голосов и какофонией запахов, в которой аромат цветочного парфюма, лака для волос и горького шоколада сочетался с мышиным душком несвежего белья.

Мисс Каллен занимала комнату в северном крыле, где жили старшекурсницы.
Пока Джаспер искал нужную дверь, мимо прошмыгнули две-три особы, одетые весьма условно, с нарочито смущенными взорами и сдавленным хихиканьем за его спиной.

Элис на месте не оказалось.
- Семинар по французскому закончится через полчаса, доктор Хейл может подождать здесь, если не возражает остаться в одиночестве, - все это скороговоркой выпалила Джессика Стенли, соседка Элис - долговязая грудастая девица с выщипанными бровями и жевательной резинкой, не покидающей рта.

Доктор Хейл не возражал, и мисс Стенли ускользнула, на прощанье наградив его
оценивающим взглядом из-под накрашенных ресниц.

К таким знакам внимания он давно привык. Не обладая яркой внешностью Мейсена, Джаспер Хейл был по-своему недурен. Светлые вьющиеся волосы обрамляли смуглое лицо с правильными чертами, на которых лежал отпечаток некой меланхолии.
Сухощавый, выше среднего роста, он на первый взгляд казался изнеженным, однако, свободный крой классического костюма скрывал крепкую мускулатуру теннисиста.

Оставшись один, Хейл рассеянно оглядел девичьи апартаменты. Ванная комната, спальня и крошечная гостиная, где он сейчас находился, обставлены несколько вычурно, с претензией на стиль модерн.
Канапе, обитое сиреневым шелком, казалось настолько хрупким, что Джаспер предпочел постоять.
Твидовый пиджак с его плеч нашел приют на спинке стула. Книжный стеллаж около письменного стола был, пожалуй, самым громоздким предметом мебели. В нем теснились разношерстные томики и брошюры, учебники соседствовали с глянцевыми изданиями для скучающих домохозяек.

Насмешливая улыбка тронула губы Джаспера, когда он заметил среди книг собственную монографию «Архетипы сознания», написанную еще в бытность стажером психиатрической клиники.
Один экземпляр подарен Эдварду, но тот, скорее всего, даже не заглянул в аннотацию. Неудивительно, что книга оказалась у Элис – девчонка читает запоем все подряд, и в свои двадцать два – сущий кладезь премудрости.

Протянув руку, Хейл вытащил книгу из тесного плена, взметнув облачко махровой пыли. И в этот момент что-то с шелестом упало на паркет.
Что-то очень знакомое.
Что-то, чего здесь быть не должно.
Негнущимися пальцами поднял артефакт. Смятый блистер из серебристой фольги. Наполовину пустой.

- Черт. Черт! Черт!!! – кулаки бессильно сжались. Джаспер задохнулся от злости, прочитав название на обороте.

«Где эта Элис? Где эта идиотка?»
Схватить бы за плечи и тряхнуть так, чтобы зубы клацнули. Чтобы в дурной голове и мысли не осталось.
С остервенением принялся обшаривать полки шкафа. Комод, ванная комната, аптечка, шкатулка с бижутерией, карманы пальто, под подушкой, в обувном ящике…
Все обычные места–тайники перерыл дважды.

Упаковку нашел под стопкой белья в тумбочке.
С еще одним непочатым блистером.
В леденящей ярости он выщелкал все таблетки в унитаз. Долго наблюдал, как они исчезают в шумном водовороте. В груди клокотал черный гнев, но ситуация требовала действовать благоразумно.
Сидя на бортике ванны, Джаспер старался взять себя в руки.

- Что ты делаешь? - знакомый голос вырвал его из оцепенения. На пороге ванной комнаты стояла Элис, удивленно разглядывая жуткий кавардак.
Внешний вид Элис подтвердил худшие опасения - запавшие глаза, лицо осунулось и заострилось, как лики на старинных православных иконах. Похудела, короткий плащ болтался на плечах, как на вешалке.

Бешенство исказило лицо Джаспера.
- Где? – голоса своего он сам не узнал.
- Что… - серые глаза испуганно расширились.
О, она знала, о чем речь. Она ведь уже заметила мятые блистеры на полу.
- Рецепт.
- Нигде, - тонкие наманикюренные пальцы теребили лямку сумочки из крокодиловой кожи. Джаспер поднялся и медленным шагом пошел к ней. Элис испуганно попятилась, едва не упав через порог ванной комнаты.

- Где. Рецепт. На Лазикс(2), - слова падали с уст, точно булыжники. Голубые глаза мужчины сузились, превратившись в стальные клинки.
- …
- Хорошо, я найду сам.

Рванул сумочку из рук, грубо вывернул кверху дном. Содержимое с громким стуком полетело на пол. Тушь, пудра, расческа. Разноцветные дисконтные карты веером выпали из расстегнутого кошелька. Осколки зеркальца усеяли паркет. Мятное драже покатилось в разные стороны.

Хейл опустился на колени, не обращая внимания на рассыпавшуюся пудру.
Вот он, рецептурный бланк. Подписано «доктор Эдвард Э. Мейсен».
Дата - март, почти через полгода после отъезда Мейсена. Два свежих отрыва.
«Слава Богу, только два».

Хейл поднялся на ноги, едва сдерживаясь, чтобы не заорать. Безмятежно тикали часы. Она стояла, не шелохнувшись, только губы мелко подрагивали. Упорно отводила взгляд. Лгать не могла, лицо выдавало с потрохами.
- Посмотри на меня, - Джаспер изо всех сил пытался говорить спокойно.
- …
- Смотри на меня, черт бы тебя подрал!!!
Крепко схватил за подбородок, повернул лицом к себе. Серые глаза Элис полыхали ненавистью. Нет, слез не было. Глаза сухие и горячие.

- Элис, ты знаешь, чем это кончается? Позволь, я расскажу. Я это видел много раз.
- Мне не интересно.
- А что тебе интересно?! Жить тебе интересно?
- Это моя жизнь. Мне решать…
- Наплевать на себя, подумай об Эдварде. Ты его подставляешь.

Молчание. Она растерянно нахмурилась, пальцы суетливо дергали молнию плаща. Во дворе визгливый женский голос призывал Джонни.

Страх. Липкий, ползучий страх за эту дурочку сдавил горло Джаспера, как тиски.
Хейл глубоко вздохнул, прежде чем заговорить.
- Элис, все это глупость. Вес, худоба, диеты – все для тех, кто не видит другого способа доказать, что чего-то ценного стоит. Тебе это не надо!
- Откуда ты знаешь? Что ты вообще обо мне знаешь? – в голосе звенели истерические нотки.
Руки Джаспера вцепились в ее плечи, прижав к стене. Под ногами хрустели мятные драже.
- Ты сама себя не знаешь, девочка. И никогда не узнаешь, если не остановишься. Это замкнутый круг.
- Я не твоя пациентка, Хейл!
- Будешь продолжать – станешь ей в два счета!
- Если мне что-то не нравится – я ненормальная?!

- Тебе всегда будет что-то не нравиться. Это – не выход! Научись с этим жить.
- А я не хочу так жить, понимаешь! НЕ ХОЧУ… - крик не громче шепота, из самой раненой души, заставил Джаспера вздрогнуть. Сколько муки, столько обиды в отчаянно заломленных бровях.
Вся бравада куда-то исчезла, испарилась, подобно туману. Слезы хлынули на бледные щеки, будто вырвали предохранитель. Элис судорожно хватала ртом воздух, пытаясь уйти, отвернуться, избавить его от жалкого зрелища.

- Иди сюда, - Джаспер притянул ее к себе, преодолев слабое сопротивление. Элис сжалась в комок, пряча лицо у него на груди. Тело сотрясали рыдания. Каждый ее всхлип отзывался тупой болью в сердце.

- Не плачь, все уладится, слышишь? Я обещаю, - Джаспер тихонько покачивал дрожащую девочку в крепких, надежных руках. - Только не надо больше таблеток. Ради меня. Не надо.
- Прости… Я…виновата. Я не знала… Эдвард…может пострадать.
- Ничего, я все сделаю.
Он укачивал ее, пока всхлипывания не прекратились и дыхание выровнялось. Рубашка на груди промокла от слез, а он не разжимал объятий, уткнувшись подбородком в макушку девушки.

Некоторое время стояли молча, и только двойное сердцебиение нарушало тишину комнаты. За окном кто-то истошно выкрикивал проклятия в адрес злополучного Джонни.
Ладонь Джаспера неторопливо поглаживала спину Элис.

В сущности, ведь она еще девчонка. Выросшая без мамы. В окружении таких титанов, как Эдвард и Карлайл немудрено обзавестись комплексом неполноценности. Слишком гордая, чтобы просить помощи. Достаточно изобретательная. Самонадеянная, как и любая в ее возрасте.
Губы Джаспера осторожно прикоснулись к ее виску.
- Знаешь, я проголодался. Обыск – чертовски энергоемкая работа. Может, составишь мне компанию?
Она еле слышно фыркнула на эту убогую попытку пошутить.
- Здесь есть буфет, - голосок, охрипший от рыданий, звучал невнятно. Элис обнимала Хейла за талию, прижимаясь к широкой мужской груди. Темные волосы рассыпались по плечам, и Джаспер легонько поцеловал шелковистый локон, скрывающий розоватую ушную раковину.

В голубых глазах заиграли бесенята.
- Это скучно! Давай вот что, я приглашаю тебя на ланч в Локе-Обер(3). Сейчас!
- Нет…
- Да!
- Ты не обязан меня никуда приглашать!
- Но я хочу!
- Вряд ли.

- Боже! – взмолился Хейл. – Ваше семейство доконает меня своим упрямством.
- Джас, я, правда, не могу, - она назвала Хейла как в детстве, и он заулыбался. Мелочь, а приятно.
- Почему, что тебе мешает?
- Я… ужасно выгляжу.
- Чушь!
- Опухшая и зареванная.

- Ну-ка, идем, - он потянул ее за руку по направлению к ванной комнате. Девушка, несмело улыбаясь, последовала за ним.
Подведя к зеркалу, он встал рядом, взяв ее за плечи.
- Смотри. Что ты видишь?
- Чудовищную образину, - неуклюже пробормотала Элис, отворачивая лицо. Джаспер усмехнулся.

- На меня внимания не обращай. Взгляни на эту девушку, - мужская ладонь легонько сдавила плечико. Голос Джаспера стал тягучим, словно кленовый сироп.

- Обворожительная сероглазая брюнетка, с…
- С красным опухшими глазами – брр, - передразнила она, шмыгая носом. Хейл продолжал, мягко поглаживая ее руки.
- С пасмурным взглядом, перламутровой кожей, изящной формы носом, высокими скулами, коралловыми губами...
Элис застыла, не отрывая глаз от мужской фигуры в зеркальном отражении.

Джаспер Хейл был отчасти педант, но обладал душой и зрением истинного художника. Он не лгал. Во всем ее облике было какое-то неуловимое, бледное, боттичелевское очарование, которое покрасневшие веки ничуть не портили – напротив.

- Припухшие веки придают тебе особый шарм. Мне нравится. Если бы я был твоим мужем, заставлял бы плакать каждый день. В свое удовольствие, - Хейл говорил негромко, чуть задумчиво, так, как говорил бы о погоде или о биржевых тенденциях.

Элис протестующе открыла рот, но Джаспер уже был в комнате и, надевая пиджак, заявил тоном, не оставляющим возможность возразить:
- Плащ можешь оставить – мы на машине. Напиши Джессике записку, что вернешься поздно. Сумочка тебе не понадобится, - и он небрежным жестом опустил рецептурный бланк Эдварда в карман пиджака.

Через пять минут они вышли во двор, где их едва не сбил бешено несущийся парень с кружевным бюстгальтером наперевес. За ним с криком «Джонни, убью!» следовала рыжеволосая фурия в спортивном костюме.

Джаспер придержал Элис за талию, и оба расхохотались.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»
1. Эриксоновский метод – психотерапевтическая методика, использующая активную суггестию (гипноз), основа НЛП (нейролингвистического программирования).
2. Лазикс (фуросемид) – сильное мочегонное. Часто используют для быстрого снижения веса спортсмены и другие заинтересованные товарищи. Много побочных эффектов. В США строго по рецепту, у нас – список В, на деле продадут всем желающим.
3. Локе-Обер – знаменитый ресторан в Бостоне на Винтер-плейс.
«»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»»

Дорогие читатели! С нетерпением жду Ваших отзывов по этой проблемной главе.
Возможно, кому-то она показалась нудноватой?

Добро пожаловать на ФОРУМ
Выражаю глубокую признательность моей Бете! Саша, ты Ангел Терпения!