Жаль…Жаль то, что хоть ты больше и не общаешься со своими ровесниками и постоянно сидишь дома, ну в моем случае еще и находишься в больнице по несколько часов после школы, но ты ни капельки не становишься умней.
Ну а если бы эти обстоятельства каким-то волшебным образом делали из тебя действительно умного человека, то сейчас в моей жизни было бы на одну проблему меньше, и я бы не сидела над своим домашним заданием.
Готовое домашние задание, пусть только наполовину, но стало частичкой моей новой жизни. Почему? Да все просто. Это вовсе не из-за того что я взялась за ум, и хоть через силу, но заставляю себя делать уроки. И не из-за того что во мне внезапно проснулось желание учиться.
Нет, это все от скуки. Решая разные задания, я могу убить хоть сколько-то времени. Это плюс. Но есть огромный минус. Я не могу делать долго то, что не поддерживает мой интерес. А в домашних работах меня мало что интересует.
Я в который раз вздохнула над потрепанной книгой по алгебре и через пару секунд с удовольствием захлопнула ее.
Ничего не собираюсь делать! Надоело.
Я встала из-за письменного стола и подошла к окну. Я почти ничего не видела того, что твориться на улице, но предполагала. Предположить можно всегда. Это очень легко сделать и чаще всего предположения являются верными, просто-напросто потому что люди обычно гадают в знакомых ситуациях. В незнакомых случаях мало кто рискует, хоть риска-то, например в моем случае, нет.
Все всегда одинаково.
Темная, пустая улица. Ни машин. Ни прохожих. Ни даже бездомной собаки.
Для меня это полная безопасность. Для кого-то, возможно, что-то другое.
А на самом же деле я видела в окне не это. Только легкое очертание самой себя.
Так темно, а еще всего лишь девять часов.
Лето уже давно закончилось, а я все никак не могу привыкнуть к тому, что и так пасмурный Форкс еще раньше погружается в темноту.
Я отвернулась от окна, и на меня внезапно нахлынуло чувство того, что я больше не могу находиться в этой комнате. Стены давили на меня.
Я решила спуститься в гостиную и посмотреть там телевизор.
Мне просто надо выйти отсюда.
Я не стала выключать свет в своей комнате, а наоборот полностью открыла двери, чтобы в темный коридор попадала хоть капля света. Пошла к лестнице.
Дома было непривычно тихо.
Обычно в это время отец сидит в своем старом, уютном кресле у телевизора и смотрит очередную футбольную игру, но сегодня он на ночном дежурстве. За эти смены больше платят, и он часто берет их. Нам нужны деньги.
Он и раньше работал по ночам, но мной этот факт оставался чаще всего незамеченным. Либо я просто радовалась, что не придется придумывать очередную историю из серии «почему несовершеннолетняя дочь, пришла домой среди ночи».
Но я никогда не любила оставаться в довольно-таки немаленьком доме одна. И не оставалась. Не трудно догадаться, кто составлял мне компанию в такие ночи, особенно последнее время…
Я не стала включать свет в гостиной. Просто подошла к кофейному столику, поверхность которого теперь была завалена книгами и журналами с фотографиями на обложках маленьких детей и взяла пульт. Нажала на нем первую попавшуюся кнопку. В комнате тут же раздалась музыка.
Но я не поднимала глаза на экран, мне было достаточно того, что вокруг меня был какой-то шум.
Так было спокойней.
Освещение в комнате менялось вместе с цветом картинок, которые мелькали на экране. Звук становился то невыносимо громким, то он вообще обрывался, а потом внезапно снова раздавался очередной оглушительный рев музыки смешанной с голосом певца.
В какие-то моменты я «отключалась». Не задумывалась, не засыпала, а просто «отключалась». Я была и не была в этом мире.
Мне снова стало не по себе. Мне захотелось чувствовать себя в безопасности. Мне захотелось в безопасность.
Ни раздумывая и минуты, я встала и пошла к выходу из дома, накинула на себя верхнюю одежду и оказалась мрачной улице.
Первое что бросилось в глаза - то, что свет на крыльце не горел. Второе - в неподалеку стоящем фонаре мигала лампочка. Третье - на улице раздавался лишь звук сильного ветра.
Сейчас мне хотелось домой, но я уже была не на крыльце, как сейчас мне казалось безопасного, а пару минут было совсем наоборот, дома, а посреди дороги.
Медленно шагала куда-то.
То, что казалось безопасностью - пугало меня.
Но иногда было такое, что меня пугают какие-то вещи, но я их не боюсь. Непонятно? Странно? Но это я. И это мои особенности.

То, что пугало меня, но чего я не боялась, первый раз произошло, когда мне было двенадцать лет. Тогда отец на целый месяц разлучил меня с друзьями. Хотел задобрить поездкой в отпуск, о которой я уже давно мечтала. Он надеялся, что я изменюсь после этого. Напрасно Понадобилось больше времени и что-то более существенное.
Что же это такое произошло? Да, по-моему, самое банальное, полное клише, что может произойти с девочкой, девушкой, женщиной. Это не было даже близко попыткой изнасилования. Тот мужчина просто хотел потрогать меня. Что и сделал. А я просто стояла и ждала, когда он уберет свои руки с меня. В конечном итоге я дождалась этого и вышла с пустого бара на пляже, где покупала сок, и просто направилась к тому месту, где был папа. Отдала напиток и бесцветным голосом попросила разрешения вернуться в гостиничный номер, но только одной. Я легла на кровать и пыталась заставить себя заплакать. Но у меня не получалось, и я просто заснула.
Второй раз нечто похожее случилось с парнем, с которым я просто развлекалась. Мне было пятнадцать. Я не хотела большего, он хотел. Но для меня это уже не было новым. Так что его приставания даже не зашли далеко. Я ушла из комнаты со смехом, но со странным чувством пустоты внутри себя. В ту ночь я осталась дома, в своей спальне. Тоже лежала на кровати и пыталась заставить себя заплакать. Но я лишь заснула.
Конечно же, был и третий раз. Совсем недавно. Отношения с отцом достигли самой напряженной точки. Мы вообще не разговаривали. Только по самой крайней необходимости. В тот день он позвонил мне, когда я возвращалась домой, и сказал, чтобы я заехала к нему на работу и забрала какой-то пакет, который он забыл. Папа сам не мог, он уже уехал на рыбалку со своими друзьями. Естественно я могла сказать, что не буду делать этого, и отец не стал бы заставлять меня, но почему-то я решила быть в этот вечер хорошей дочерью.
Когда я подошла к небольшому полицейскому участку, то увидела дежурного коллегу отца на улице, он курил. В городе было всем известно, что в участке на ночь остается только один работник. Для большего количества людей не было необходимости.
Я знала этого парня. Мне нравилось дразнить его. Я не отказала себе и тогда в этом удовольствии.
Заметив татуировку у него на руке, я тут же придумала, как повеселиться. Мои действия были простыми, не провокационными, но это было на мой взгляд. Для меня не было ничего такого в том, чтобы немного стянуть спортивные штаны, оголить бедро, взять руку парня и положить на открытое место его теплую ладонь, сказать, что хочу там себя татуировку.
Кажется, молодой парень был немного ошарашен, но быстро пришел в себя и, докурив сигарету, подразнил, поинтересовавшись для чего и почему там. На оба вопроса у меня был один незаменимый ответ: для интима. Открыв дверь в участок, и пропустив меня вперед, парень посоветовал не забыть предохраняться. Я заверила его в том, что это точно не забуду и пошла в кабинет отца.
Когда я вышла в коридор, уже с пакетом, там не горел свет. Я ничего такого не подумала об этом. На втором этаже никто не работал.
Но свет был включен в небольшом коридорчике, через который надо было пройти, чтобы попасть в раздевалку или в зал, где находился выход на улицу. Это и было мое назначение. Но как только я оказалась в этом самом маленьком, освещенном коридорчике, то попала в крепкие и нежеланные объятия, больше похожие на захват.
Я помню лишь только, что его рука как-то очень быстро оказалась у меня в лифчике, вторая начала стягивать спортивки.
Почему-то я ничего такого не ожидала. Я была будто парализована.
В полицейском участке? Служитель закона? Дочку начальника?
Хотя таким как он без разницы: где, кто он сам и кого.
Я знаю, что он не сильно старался, потому что я по-прежнему была одета, но он крепко держал меня в своих руках. Я слышала, что он что-то шептал мне на ушко, но не помню что. Я знаю, что отвечала ему на эти вопросы, но ответы тоже не остались в моей памяти.
А потом у меня в голове промелькнула мысль. Я вспомнила, что в зале есть камера. Мне надо было всего лишь встать напротив входа в главный зал, и тогда камера заснимет наши фигуры.
Что было задумано - было выполнено.
Я просто делала маленькие шаги, он не останавливал меня, а тупо тоже ступал вперед. И как только он понял, что сейчас все будет запечатлено на пленке, от которой без последствий ему не избавиться, отпустил меня, с тяжелым шлепком по заднице.
Оказавшись на улице, я надела свои любимые солнечные очки, включила музыку и вставила в уши наушники, пошла с привычным чувством пустоты внутри себя и чего-то еще.
Эдвард уже сидел на крыльце дома, ждал меня. Мы зашли внутрь и сразу же поднялись ко мне в спальню. Я легла на кровать, и на этот раз мне не надо было заставлять себя плакать. Я заплакала и так. Когда парень таким же образом, как и дежурный полицейский начал стягивать с меня штаны.

Ничего хуже просто по определению случиться не могло. Или я просто не видела то, что могло быть хуже.
А я же даже ходила на следующий день в участок. Но уже дежурил другой коллега отца. Вообще-то я ходила туда по вечерам всю следующую неделю, но никогда не видела свое бывшее развлечение.
Бывшее, потому что, по-моему, в какой-то момент я стала его развлечением.
Зачем ходила?
Может быть, хотела просто посмотреть ему в глаза и увидеть испуг. Может быть, хотела услышать дрожащим голосом извинения и просьбу не говорить отцу. Но больше всего я склонялась к тому, что снова хотела испытать удачу. Увидеть, останется ли и на этот раз это всего лишь попыткой.

Сейчас мне понятно, что я хотела. Я хотела увидеть боль. И через боль этого человека почувствовать удовольствие.
Должно быть это хорошо. Ведь Эдварду это так сильно нравится.