Каждая первая мысль о тебе.
И вторая, если честно, тоже.
Пробирает сладкая дрожь, когда прикасаюсь к твоей коже.
Вижу тебя, когда смотрю на случайных прохожих.
Во мне кипят миллионы эмоций ни на что не похожих.*

Некоторые слова жутко переоценены Снаружестью.

Я боюсь той пустоты, что несут они с собой. По мне, лучше молчать. Лучше смотреть в глаза и разделять тишину, чем волновать воздух пустотой.

Чем «прости» за толчок в спину отличается от «прости» за нож туда же?

Сожалением во взгляде? Извиняюще тихим голосом? Интонацией?

Человек, в среднем, произносит более пяти тысяч слов в день.

Сколько из них действительно имеют силу и подразумевают именно тот смысл, который был в них заложен изначально?

Всё стало слишком легким, простым, незамысловатым. Поверхностным.

То, что действительно имеет цену – это действия. Искренние чувства, от которых трещишь по швам. По пунктиру.

Эмоции, которые комом стоят в горле.

То, что имеет значение для меня – это её слезы. Это хрипящий шепот, который не скрывает ни одной ноты в мелодии её души.

Это мягкие прикосновения дрожащими пальцами, взрывающие нервные окончания.

Это блестящие от соленой влаги глаза, из которых сплошными потоками льются благодарность и счастье.

То, что мне важно – это её пальчики, пробегающиеся по моему лицу утром.

Запах кофе вперемешку со смехом, отражающимся от всех поверхностей и заражающим хорошим настроением.

Я хочу видеть её улыбку, вызванную мной или адресованную мне. Это стимулирует, направляет, придает силы.

Я откликаюсь только на её голос.

Я, словно замок с голосовым кодом, настроен лишь на один тембр.

Это то, что мне необходимо каждый день.

А слова… Иногда мне кажется, что это лишнее. Даром потраченные силы и резервы.

Мне сегодня приснился странно-необычный сон. Необычный, потому что не был привычно-каштановым. Странный из-за своей наполненности.

Это был сон без слов. Без сурдоперевода.

- Каким ребенком ты была?

Мы сидим в кинотеатре на одном из современных фильмов. Я не слежу за сюжетом и вообще не смотрю на экран.

Белла хотела, чтобы я пошел с ней. И я пошел, так как тоже хотел.

Так как мне не нужны причины, чтобы делать для неё что-то.

- Несносным, - тихо шепчет она.

Шепчет потому что в кинотеатрах принято шептать. Как принято мальчикам звонить первыми. Как принято девочкам носить каблуки.

И не важно, что мы единственные, кто сейчас находится в зале на этом утреннем сеансе.

И никого не убедишь в том, что подчас девочка должна сделать первое движение.

И всем плевать на то, что высокие каблуки вредят здоровью.

Так принято. Так приняли. Привыкли.

- Хуже, чем сейчас?

- Определенно... Эй! – Белла поворачивает ко мне голову и мастерит оскорбленное выражение лица. – Не такая я уж и несносная.

Я показываю ей мою самую раскаявшуюся улыбку, и она отвечает мне своей - довольной.

- Будь уверена, такая.

Белла в притворном шоке распахивает глаза и показушно выдергивает свою руку из моей.

- Что-то я не вижу недовольства на твоем лице, - она улыбается и отворачивается к экрану.

- Но ты ведь на меня не смотришь.

Она тихо смеется. Я целую её в висок и снова беру за руку.

- Несносной в чем? – через некоторое время я решил возобновить тему.

- Ну, как и все дети, знаешь? Требовала к себе внимания.

- Дети нуждаются во внимании. Ты вправе была требовать его.

- О, Эдвард, ты слишком серьезно относишься к этому.

Я не понимал, как относиться не слишком серьезно, поэтому просто замолчал.

Мне сегодня снился сон без слов. Без субтитров.

Маленькие девочка с мальчиком, возможно, навеянные недавно придуманной сказкой. Я в точности помню, как они выглядели.

Кажется, тем самым мальчиком был я.

- Каким ребенком был ты, Эдвард? – всё тем же шепотом спросила Белла.

- Я был классическим единственным ребенком в хорошо обеспеченной семье.

- Тебя баловали? – она хитро улыбнулась.

- Меня любили, - я пожал плечами.

Наступило молчание, но Белла не переводила взгляд на экран. Она продолжила смотреть на меня всё с той же улыбкой.

- Да, тебя сложно не любить, - она подняла руку и дотронулась до моей щеки. – А когда ты был маленьким и не был таким вычурно умным и самодовольным, - её пальцы поднялись выше и попытались пригладить беспорядок на голове. - В тебя, наверное, был влюблен весь мир!

- Внешность обманчива, - я нахмурился.

- Не всегда. – Она вернулась к просмотру фильма.

Мой сегодняшний сон был без слов. Без пояснений.

Маленькая девочка со всей силы улыбалась всем вокруг. Мальчик, которым, скорее всего, был я, казался очень серьезным и по-детски важным.

Не было никакого посыла, скрытого смысла или подтекста.

Сон состоял из одной динамичной картинки, из одного действия.

Думаю, этой девочкой была Белла. Хотя, она не выглядела несносной.

Она выглядела милой. Любимой.

По экрану поползли титры. Водопад из букв. Дождь из фамилий и имен.

Белла сильнее сжала мою руку и легко прикоснулась к моим губам.

- Люблю тебя.

Я тяжело вдохнул воздух с её губ.

Это каждый раз так. Я будто ловлю несколько выстрелов в живот. Тех, которые не навылет.

Её слова Пули остаются внутри меня. Завязают.

Она говорит искренне, я знаю. Чувствую привкус честности на губах, когда целую её еще раз.

Почему это так очаровательно-больно?

Я, признаться, даже слегка завидую.

Моя любовь не произносится голосом. Не выражается буквами, цифрами, значками, нулями, символами, восклицательными знаками.

Не трансформируется в простые слова, возгласы, замечания.

Я не могу сказать это пустое «я люблю тебя». Я не могу так жестоко плюнуть внутрь собственной грудной клетки.

Это как осквернить памятник, сплясать в церкви, нарушить самые главные «не».

Как вообще Снаружесть смогла поместить такое большое, грандиозное, величественное чувство в три слова?

Как у неё это вышло?

Белла улыбнулась мне и встала со своего места. В зале уже включили свет, экран задули, словно свечку.

Она хочет слышать это издевательство. Я вижу. Она слишком привязана к этим глупым «принято».

Принято, чтобы влюбленная пара говорила друг другу это. Я люблю тебя. И томатный сок.

Мы выходим из кинотеатра. Пасмурно. Под ногами слякоть и толстый слой человеческих амбиций.

- Что с днем рождения Эсме? – спросила меня Белла.

- Он будет.

- Это уж точно, - она улыбнулась. – Нам надо придумать подарок.

Я пытался сохранить спокойное выражение лица.

Насколько слабым я был на самом деле? Мало того, что привязал к себе Беллу. Привязался сам.

Я захотел того, чего никогда не должен был хотеть. Жизни, взаимности, счастья, семьи. Будущего.

Мало того, что я титанической хваткой вцепился в Беллу и мне просто не хватает мужества, силы, смелости отдалиться от неё. Заставить отпустить мою руку.

Боюсь только, что если она сможет разжать пальцы, то я уже – нет.

И ведь я прекрасно, отчетливо и ясно понимаю, насколько ей будет плохо. Насколько просто будет мне.

А теперь, за несколько месяцев до, продержавшись шесть лет, я собираюсь и к родителям вернуться.

Раз уж начал давиться своим эгоизмом, то надо до удушья.

Может, еще друзей завести? Ну, чтобы обеспечить максимальное количество страдающих людей, заглядывающих в деревянный ящик.

- Эдвард? – Белла остановилась и взволнованно посмотрела на меня. – О чем ты думаешь? Ты так сильно сжал мою руку.

Я сразу же расслабил пальцы.

- Всё в порядке?

- Да. – В порядке бреда.

- У тебя в голове опять происходит очередной консилиум?

- Думаешь, так хорошо меня знаешь? - я улыбнулся и притянул к своей груди.

- Я просто внимательная и стараюсь всё запоминать.

- Зачем? – я сжал зубы.

- Например, чтобы напомнить тебе об обещании съездить в больницу, - она подняла голову и хитро посмотрела на меня.

- Я не давал такого обещания.

- Вот видишь! Хорошо, что в нашей семье есть я – человек с хорошей памятью! – она рассмеялась и потянула меня дальше.

Я обнял её за плечи и поцеловал в макушку:

- Хорошо, что есть наша семья, - выделяю последние слова. Подчеркиваю.

Белла поднимает на меня испуганные глаза и моментально окрашивается во что-то нежно-розовое.

- Я…В смысле… - она разговаривает, кажется, с моей грудью, по крайней мере, смотрит именно туда.

- Белла.

- Так глупо… Просто… - бубнила она, разгораясь красным еще ярче.

- Белла.

- Я не имела в виду…

- Белла!

Она резко подняла на меня глаза.

- Хорошо, что в нашей семье есть ты.

И мы идем дальше, в молчаливом спокойствии. До дома мы добираемся, основательно продрогнув. Белла делает чай для себя и кофе для меня. Рассказывает о том, что ей надо сделать за сегодняшний день.

Мне нравится её слушать. Это держит на плаву. Когда её голос замещает мои мысли, становится легче и проще.

Я сажусь за ноутбук в гостиной. Мне надо оцифровать и доработать недавно написанные мелодии. Белла что-то делает на кухне. Тихо, почти беззвучно проходят минуты.

Я перекладываю компьютер на ковер и встаю. Белла стоит у окна, о чем-то задумавшись. Я подхватываю её почти у самых колен, поднимаю и несу в гостиную. Она смеется и визжит.

- Боже, Эдвард!

- Ни один из них сейчас не на твоей стороне, - улыбаюсь я и усаживаю её рядом с моим ноутбуком. – Побудь со мной.

- Я ведь и так с тобой, - опускает голову на моё плечо.

- Мне мало. Белла, мне постоянно тебя мало. И даже сейчас. Мне хочется знать, что в твоей голове. О чем ты думаешь, что чувствуешь.

- Мне нравится это.

- Это очень мучительно! Что здесь может нравиться?

- Ты не оставишь меня, пока чувствуешь так, - тихо говорит она.

- Я не оставлю тебя. – По собственному желанию.

Она вздыхает, поднимает голову и оставляет несколько поцелуев на моем подбородке. Я чувствую, что её губы размягчены любовью. Мне нравится понимать это без слов.

Я люблю тебя. Слишком мелко.

Я не смог бы любить, если бы её не было. Я не был бы сейчас в состоянии чистейшего счастья, если бы не Белла.

Жизнь не представляла бы собой что-то необычайное. Каждый день не был бы настолько одинаково разным.

Ночь не наполнялась бы шепотом. День не сверкал бы улыбками. Наш ковер никогда бы не влюбился, как я.

Сны были бы просто снами, а не раскрашенными в каштановый всплесками. Музыка была бы просто моей, а не для неё.

Эта квартира была бы пустой. Я был бы пустым.

Я люблю тебя. Чрезвычайное преуменьшение.

- Спасибо, - целую её в лоб.

- За что? - я только улыбаюсь и целую еще раз.

Спасибо тебе за меня.

За окном всё застлано серо-пасмурным небом. А где-то там, внизу, радостно расцеловывает щеки всем прохожим моя последняя весна.

________

*Максим Волохань

P.S.