Я сидела в своей комнате в общежитии и вспоминала жизнь дома после смерти мамы и Джейка. Вспоминала свои слезы. Наши отношения с отцом. Нашу домработницу. Она единственная, кто помогал мне после всего случившегося. Она всегда была рядом, готова выслушать и поддержать. Помню, как мы вместе плакали, вспоминая мое с Джейком детство. Она рассказала, что брат не сразу принял то, что у него теперь есть сестра, но потом начал этим хвастаться, ведь у него единственного во дворе была маленькая сестренка. Женщина рассказывала, как мама светилась счастьем, когда я родилась. Про отца Линда ничего не говорила, как будто он все время отсутствовал. Как оказалось, мои догадки верны. Чарли находился в Японии, когда мама была мной беременна и во время родов. Домой вернулся, только когда мне исполнилось полгода, но никаких отцовских чувств не проявлял и вообще не вспоминал о присутствии в своей жизни маленькой дочери. А вот с Джейком все наоборот: он везде брал его с собой, рассказывал о мальчике, хвастался и гордился, что у него есть сын. Возил в разные страны, в то время, как мы с мамой всегда оставались дома. Рене вместе со мной было запрещено выходить дальше нашего двора. Одна, пожалуйста, иди куда хочешь, а с дочерью – не смей.

После этих откровений Линды мне стало немного обидно: от того, что не знала отцовской любви, нежности и ласки. И даже: что такое, когда у тебя имеется отец. Да он, конечно же, есть, но в то же время его и нет. Я не ощущала его присутствия, и даже сейчас, когда наши отношения наладились, все равно видела его отстраненность и холодность, да и сама не проявляла особого интереса к его персоне. Я теперь сама по себе. А сегодня у меня день воспоминаний, а, точнее, все началось с ночи. Сначала мне снился Джейк, потом мама, и после пробуждения воспоминания ни на минуту не оставляли меня. Эдварда я вспоминала каждый день. Несмотря на произошедшее между нами, то, что он меня бросил, я все равно очень его любила. Любила и хотела, чтобы он сейчас оказался рядом. Избавил меня от одиночества. Я даже писала ему письма. Письма, которые некуда отправить. Например, прямо сейчас я сочиняла очередное письмо, такого содержания не было еще ни в одном послании:

«А я хочу от тебя ребенка. Обязательно мальчика, чтобы он как две капли воды походил на тебя. Он будет самым красивым малышом на свете. Русые волосы, зеленые глаза, нежная улыбка. Он вырастет и станет таким же, как папа. Будет считать себя большим и сильным, стремиться ко всему самому лучшему, учиться добиваться своего. Он будет брать с тебя пример, ты станешь для него самым лучшим человеком на свете: помощником, другом и авторитетом. А потом он подрастёт. Я уже вижу эту картину: наш город, начало зимы, я смотрю на два идущих впереди силуэта. Один из них высокий, сильный и безумно красивый – держит за руку маленький, который копирует движения папы, его жесты, манеру говорить. Я хочу от тебя ребенка. Желаю носить под сердцем маленькую копию тебя, маленькую копию того, с кем желаю провести всю жизнь. А сейчас главное – будь со мной. Верь мне. Люби меня. А я буду любить тебя и нашего будущего мальчика. Пусть даже пока в мыслях».

Я закончила писать, из глаз капали слезы, стирать их не успевала: тут же набегали новые. Мне было так больно, я так хотела, чтобы все это случилось не в мыслях, а наяву. Чтобы сейчас я сидела в нашем большом доме, на пальце поблескивало бы венчальное кольцо, а внутри меня билось еще одно сердечко, совсем крошечное. А потом Эдвард вернулся бы с работы, подошел к нам, обнял, поцеловал и, здороваясь с малышом, погладил бы мой животик. Как же я хотела, чтобы все это было по-настоящему. Я сидела и утирала слезы, стараясь успокоиться. Мне не хотелось больше оставаться в комнате, поэтому я пошла на улицу. Там было тепло, все вокруг освещало яркое солнце. Я повернулась к светилу, прикрыла глаза ладонями, чтобы защитить их от ослепительного света, и засмеялась. Хорошо. Никогда я еще так сильно не радовалась солнцу. Мне захотелось петь. Впервые за этот год я искренне засмеялась. Складывалось ощущение, что у меня выросли крылья. Хотелось взмахнуть ими и улететь, просто воспарить к небесам. Я оторвалась от созерцания и побежала на стоянку к своему байку. Я хотела домой. Запрыгнула на этот драндулет, завела его, надела шлем и рванула вперед. Пока ехала, ловила на себе взгляды прохожих. Мужчины открыто пялились на меня: в глазах сияло восхищение, девушки тоже погладывали: кто-то с восторгом, а некоторые – с презрением. Но мне плевать. Я счастлива. Мне хотелось закричать и рассказать всем, что я наконец-то счастлива. Приближаясь к дому, увидела, как мимо меня промчалась «тойота камри». Я бы приобрела такой автомобиль. Подъехав к дому, спрыгнула с байка, сняла шлем и побежала к двери. Нажала на звонок, и дверь открыла тетя Линда. Она улыбнулась и распахнула руки для объятий. Кинувшись в них, я почувствовала, себя дома. Ее объятья были такими родными, теплыми. Боже, как же я скучала. Мы перестали обниматься и прошли в дом. Там все было по-прежнему, как и в последний мой визит.

– Белла, малышка, будешь чай? Я испекла твой любимый брусничный пирог, как чувствовала, что приедешь, – с доброй улыбкой спросила Линда.

– Брусничный пирог? Господи, вы даже не можете себе представить, как в последнее время я о нем мечтала. – Мы вместе рассмеялись.

– Тогда пойдем на кухню. Только сначала помой руки, – погрозила мне пальцем Линда.

Я поднялась на второй этаж в ванную, открыла кран и намылила руки. Закончив, посмотрела в зеркало: увиденное доставило мне удовольствие. На меня смотрела девушка: каштановые волосы, большие карие глаза. Легкая улыбка на губах, а глаза светились счастьем. Правда, скулы очень выдавались. Но это и неудивительно, за этот год я похудела на десяток килограмм, и это очень сильно отразилось на теле. Я бросила на себя последний взгляд, улыбнулась и спустилась на кухню. Линда уже приготовила чай и поставила на стол пирог. Первые за долгое время, мне очень захотелось есть.

– Линда, не представляете, насколько я голодна. Такое чувство, будто смогу съесть слона.

Женщина глянула на меня и сказала: – Ты очень похудела, детка. Сколько ты весишь? Сорок килограмм или меньше? У тебя кости торчат. Удивляюсь, как ты до сих пор можешь передвигаться. Белла, детка, ну вспомни, какой ты была хорошенькой. Пухлые щечки, красивые ножки. А что сейчас? Скулы торчат, все остальное – тоже. Просто скелет, обтянутый кожей, и все. Я требую, чтобы ты сейчас же переехала обратно домой. Уж я-то тебя откормлю, – в ее глазах читался укор.

– Аха, вы-то откормите. И я буду выглядеть как воздушный шарик, и мне уже не понадобятся ноги: стану кататься по полу. – Мы вместе рассмеялись, и я принялась за пирог. Когда с едой было покончено, Линда принялась расспрашивать меня про жизнь.

– Белла, а как дела в институте?

– Все хорошо, на своем потоке я лучшая. Мне даже предложили вести колонку в одном из журналов. – Мне действительно поступило приглашение вести одну рубрику, но я пока медлила с ответом.

– Неужели? Детка, я так за тебя рада. Ты согласилась? Что за журнал? – Линда засыпала меня все новыми и новыми вопросами.

– Я пока думаю: не знаю, стоит ли соглашаться. Понимаете, это ведь будет занимать много времени. А журнал… эм, не помню его названия, он только что открылся. – Это надо же – вылетело из головы.

– Конечно, соглашайся, а потом переезжай домой. Я стану тебя откармливать. Будешь советоваться со мной. А о чем нужно писать-то?

– Вы, правда, думаете, что нужно согласиться? Писать? Мне сказали, что это будет зависеть от меня. Что хочу, то и пишу. Но, главное, чтобы рейтинги журнала не падали.

– Еще бы. Соглашайся и даже не думай. Тем более ты можешь писать то, что хочешь. И не придется описывать очередные похождения всяких звезд, не перемывать им косточки. У тебя будет возможность освещать, то, что, на твой взгляд, очень важно. Это ведь большой плюс. И не нужно будет бороться с собой, если действительно хочешь работать в этой сфере. – Я задумалась… а ведь она права.

– Боже, Линда, спасибо. Вы мне сейчас очень помогли. Я дам согласие. – Она улыбнулась, но в глазах осталась какая-то печаль. – Линда, что случилось?

– Что? С чего ты взяла? – ее голос был неуверенным.

– Ну, вы какая-то странная. Улыбаетесь, а глаза грустные. Что вас тревожит? – мне хотелось узнать, что же ее так беспокоило.

– Малышка, все хорошо. Просто ты так редко приезжаешь. А сейчас снова уедешь. Мое сердце разрывается. Ты мне как дочь, – расплакалась Линда.

– Ну, что вы! Не плачьте, пожалуйста. Я перееду обратно, слышите? Я обязательно перееду. Обещаю. – Она улыбнулась и обняла меня.

Ближе к вечеру я начала собираться в общежитие. Около десяти уехала. Дорога много времени не заняла. Поставив мотоцикл на стоянку, я решила немного прогуляться и пошла по одной из аллей. На лавочках сидели влюбленные пары и целовались. Но тут я наткнулась на одну пару, непохожую на других. В их взглядах не было влюбленности, только уважение, любовь, счастье, в волосах просвечивала седина. Было видно, что они уже очень долго вместе. Я стояла и любовалась ими. Тут к ним подбежала маленькая девочка и потянула к фонтану, который находился неподалеку. Скорее всего, это их внучка. Мужчина взял на руки девочку, обнял свою супругу, и они ушли. «Я тоже так хочу», – мелькнуло в голове. Я еще немного понаблюдала за ними и отправилась к себе. К моему глубокому сожалению соседка была дома. Значит, уснуть сегодня не удастся, потому что она всю ночь будет разговаривать по телефону.



Удивительно, но соседка не собиралась болтать по телефону, а просто сидела на кровати и не шевелилась. Мне стало любопытно, что же произошло? Может, это звучало смешно, но я даже не знала ее имени. Поднявшись со своей постели, подошла к ней. Не зная, как к ней обратится, просто дотронулась до ее плеча, она подняла голову, и я увидела следы слез.

– Что-то случилось? – поинтересовалась я.

– Нет. С чего ты взяла? – ответила соседка.

– Ты плачешь. Расскажи, что случилось? И давай знакомиться. Я – Белла, – представилась я.

– Я знаю, кто ты, все вокруг только и говорят, какой у тебя крутой байк. Я – Аманда. – Мы рассмеялись.

– Серьезно? Меня обсуждают из-за моего средства передвижения? – мне стало жутко интересно.

– О да. Ты еще не слышала, что именно говорят. Например: «Глянь на нее, наверное, она жутко богатая. Смотри это же у нее тот крутой байк. Я бы трахнул ее», и все в этом роде. Иногда слушать противно. – Я не верила ушам.

– Да уж. Ладно, рассказывай, что у тебя произошло? Сколько мы уже живем в одной комнате, а такой я тебя никогда не видела. И, если честно, думала, что сегодня у меня будет очередная бессонная ночь. – Аманда погрустнела.

– Ты прости, просто мне казалось, что ты какая-то выскочка, и хотелось, чтобы ты съехала отсюда.

А ведь я и так скоро съеду. Но вслух этого говорить не стала, лишь улыбнулась.

– Ладно, ладно. Ты не увиливай от темы. Говори, что случилось.

– Я встречаюсь с парнем с Майклом Хоррисом, мы вместе всего лишь месяц, а он настаивает, чтобы мы занялись сексом. Но я не готова, понимаешь? Мне очень страшно, я ведь девственница. Все время ему говорила, чтобы еще немного подождал, и он нехотя соглашался, но сегодня словно озверел. Прибежал сюда и набросился на меня. Начал раздевать. Мне было так противно. Он меня даже ударил. Не знаю почему, но потом остановился. Мне очень страшно, Белла. Как быть? – под конец она начала плакать.

– Господи. Он сильно тебя ударил? Что ты к нему чувствуешь? На твоем месте я бы его бросила. А можно и в полицию заявить, – я чувствовала отвращение от осознания того, что в наше время есть такие мужики.

– Нет, не сильно, но это очень неприятно. Что чувствую к нему? Я люблю его, очень люблю… Раньше этого не понимала, а сейчас... Белла, почему любить так больно? Ты когда-нибудь любила? – спросила она. А я не знала, что ответить. То, что испытываю это чувство до сих пор, или соврать? Нет, определенно я не собиралась лгать.

– Любила и люблю до сих пор. И это действительно больно. Но я привыкла к этому. – Аманда удивленно на меня посмотрела.

– Любишь? А где он? Ну, тот, кого ты любишь? – пояснила она.

– Эдвард? Не знаю где. Но чуть больше года назад он улетел в Лос-Анджелес, больше я его не видела и не разговаривала с ним, – на меня снова нахлынули воспоминания.

– Боже, а сколько вы были вместе? И за что ты его до сих пор любишь? Он ведь улетел и не пытается связаться с тобой. Скорее всего, уже нашел там себе девушку. Однозначно нашел, – Аманда очень внимательно смотрела на меня.

– Знаешь, любят не за что-то, а вопреки. И это действительно так. Сколько бы я не пыталась забыть его, задавить все чувства к нему, у меня не получается. Каждый раз что-то мешает распрощаться с ним. До сих пор тешу себя надеждой, что, может быть, он еще вернется, и все будет, но, наверно, ты права, подобные ему не остаются надолго одни. Вероятно, у него сейчас новая любовь. – В груди заныло. В горле появился комок, и мне хотелось плакать. Аманда, видя мое состояние, обняла меня и начала покачивать, как маленького ребенка, а я разрыдалась. Плакала от отчаяния, от того, что все в этой жизни несправедливо, от боли, которая меня не отпускает. Просто плакала, пытаясь найти освобождение, но, увы. Аманда шептала всякие фразы типа: «Поплачь, и будет легче», но это я могу оспорить: не будет легче или «все хорошо», но я все-таки ухватилась за эту фразу. Мне так хотелось, чтобы все было хорошо. Хотелось, вернуться назад, чтобы брат с мамой были живы, чтобы Эдвард никуда не улетал, чтобы все снова было, как и прежде. Но я понимала, что подобное невозможно, и от этого становилось еще хуже. Я осознавала, что ничего не могла сделать, ничего не могла изменить, и довольно долго проплакала на плече Аманды. Уснуть не получилось ни у меня, ни у нее. Мы проболтали всю ночь: про цветы, погоду, страны, музеи, учебу, про все, кроме личной жизни. Нам не хотелось тревожить все еще кровоточащие раны. И тут я вспомнила о стихотворении, которое написала чрез 3 дня после похорон матери, и решила поделиться им.



Я закончила, и внутри все словно перевернулось. Странное чувство. Я посмотрела на Аманду и вспомнила девчонок. Элис и Розали. Соседка была очень похожа на них. В ней сочетались красота и грациозность Роуз с детской непосредственностью Элис. Я улыбнулась, подумав о них. Впервые за это время поняла, насколько мне их не хватает: звонкого голоска Элис, белых локонов Розали. Я так хочу к ним. Отвернувшись от Аманды, решила, что завтра поеду к ним, и если они живут все там же, то буду стоять на коленях, вымаливая у них прощение. За размышлениями я не заметила, как соседка засопела. Поэтому я тоже перевернулась на другой бок, закрыла глаза и начала проваливаться в сон.