Белла POV

- Мама?

Мелани стояла сбоку от меня и выглядела так, будто боялась обратиться ко мне, но все же была вынуждена сделать это. Я подумала, может, она испачкала платье, в которое я ее одела в дорогу, или, бегая, распустила косу, но видимых следов грязи на ткани не было, и ни один волос не выбился из прически, поэтому я не понимала, почему дочка позвала меня очень тихо, словно не хотела, чтобы я ее услышала.

- Мелани, ты что-то хочешь?

- А где мой зайчик?

Я подошла к дочке и села на кровать рядом с тем местом, где она стояла, зная, что неминуемо расстрою ее сейчас. Будто мало того, что Мелани подавлена уже несколько дней, с тех пор, как у нас состоялся непростой разговор. Слез не было, но мне казалось, дочке от их отсутствия только тяжелее, и совсем все стало плохо, когда мы с Эдвардом начали собирать вещи. Тогда Мелани и поняла, что ей, правда, придется проститься с Алиссой. Я все время думаю о том, что разбиваю сердце своего ребенка... и боюсь, что дочка возненавидит меня. Возможно даже, что это случится прямо сейчас и прямо здесь. Как только она услышит, что игрушка, которая могла бы ее утешить, убрана в сумку вместе с другими, и почти все наши вещи уже сложены Эдвардом в машину Карлайла.

- Милая…

- Ты уже убрала ее, да?

- Не обижайся на меня, прошу… Я не хочу, чтобы мы что-то забыли.

- Ты не достанешь ее?

- Обещаю, я достану ее сразу же, как только мы сядем в поезд.

- Я не хочу ехать, - сильно плача и прерываясь, выговорила Мелани и выбежала из комнаты, задев рукой дверной косяк. Но даже почти столкновение с ним не остановило ее, моя девочка, очевидно, хотела сейчас находиться с кем угодно, но только не со мной. Случись такое раньше, я поспешила бы за ней без промедления, но теперь у меня было двое детей, и я, развернувшись к Мэтью, который стремился дотянуться до моей руки, решила, что лучше останусь с ним и дам Мелани возможность пережить, наверное, первое разочарование во мне, своей маме, без моего присутствия. В любом случае с ней Эдвард или Эсми, и я могу не волноваться, что с дочкой что-то случится. Всем будет хорошо, если я пока соберу Мэтью в долгий путь и закончу последние приготовления к отъезду, до которого осталось не так уж много времени.

Через час мы с Эсми убедились, что ничего не забыто, и все самое необходимое собрано. Она вышла к машине, чтобы положить нам еду в дорогу, а я вернулась в комнату.

- Мой мальчик готов ехать?

Эдвард расположился в центре кровати рядом с Мэтью, довольным от того, что, пока я занята, пришел папа, который обратил на него свое внимание и играет с ним.

- Ты такой красивый, весь в маму. Мамочка ведь красивая? – Мэтью улыбнулся и повернул голову в верном направлении, что позволило ему увидеть меня. – Да, там мама, и мама очень красивая.

Наверно, Эдвард хотел, чтобы я улыбнулась, но любая радость для меня была невозможна в эту минуту, только не тогда, когда на сердце сохранялась тяжесть.

- Зачем ты говоришь все это? – я посмотрела на Эдварда с мольбой прекратить. – Для чего?

Он взял Мэтью на руки и прежде, чем подойти ко мне, положил его в кроватку. Приблизившись, Эдвард не коснулся меня, наверно, боясь, что это только все усложнит, ухудшит мое состояние, но его слова проникли вглубь меня, как будто я оказалась в его объятьях и почувствовала, как буквы зарождаются внутри него, и достигли моего сердца.

- Чтобы ты почувствовала себя лучше.

- Думаешь, это возможно? Когда моя дочь, может быть, считает меня плохой?

- Мелани не думает так. Расстроена, да, но любит тебя по-прежнему. Не случилось ничего, с чем мы не могли бы справиться. Разве не ты говорила мне, что дети быстро забывают все, что расстроило их? Я уверен, и Мелани уже забыла.

- Она хочет остаться.

- Не переживай, пожалуйста. Мелани не сможет без тебя. Ей просто нужно время.

Я в полном молчании отошла к окну и стала смотреть вдаль, будто горизонт мог ответить мне, правильно ли мы с Эдвардом поступаем. Внезапно возникло столько вопросов, которые до сегодняшнего дня даже не приходили мне в голову. Сомнения, а так ли необходимо нам вообще уезжать, и будем ли мы счастливы по возвращении в места, которые даже я, когда-то девочка, выросшая там, почти забыла, стали разрывать меня на части, но перед мысленным взором появились лица родных, и я поняла, что не могу с ними так поступить. И с Эдвардом тоже не могу так поступить. Мы оба хотим одного и того же, и наше общее желание неосуществимо без этой поездки.

- У нас не так уж много времени. Я не уеду без Мелани, Эдвард.

- Думаешь, я соглашусь оставить нашу дочь здесь? Все будет хорошо. Вот увидишь.

Эдвард несмело дотронулся до моей руки, им, очевидно, управляли эмоции, и они же делали его осторожным со мной, не давая нам стать ближе друг к другу, но я держалась и не собиралась расстраиваться, не ни при нем, не ни в его отсутствие, и тихо шепнула:

- Не надо меня бояться. Я в порядке.

И первой сделала шаг навстречу Эдварду, чтобы скорее оказаться в его спасительных объятьях, в которых мне никогда не бывает страшно.

***

- Солнышко, я буду очень счастлива, если ты уберешь руки от окна и слезешь со стола.

Мои слова не возымели никакого действия, но я успела подготовиться к тому, что для дочки какое-то время не буду существовать. Как мне казалось, она имела полное право обижаться, и я заслужила это. Мелани ничего не ответила и даже никак не показала, что услышала меня, продолжая прижиматься к окну поезда, за которым снаружи стояли Карлайл и Эсми. До этой самой минуты я даже не думала, что будет так тяжело уезжать, и видение того, как болезненно дочка переносит все происходящее, как она замахала рукой бабушке с дедушкой, когда поезд тронулся, и махала до тех пор, пока они не скрылись из виду, внутренние мои муки не облегчало ни капельки. В поиске поддержки я взглянула на Эдварда, и он кивнул, показывая, что понял меня.

- Мелани, поезд движется, и тебе не за что держаться. Нам еще очень долго ехать, ты не сможешь стоять всю дорогу. Это очень опасно. Мы с твоей мамой сидим, Мэтью лежит, и ты тоже должна сидеть или лежать. Помочь тебе слезть?

- Пап?

- Да?

- Я могу сидеть рядом с тобой?

Эдвард извиняющимся взглядом посмотрел на меня, но я прошептала ему, чтобы он не пытался повлиять на Мелани сейчас, и просто поступил так, как она того хочет, чтобы не разобщить нас еще больше и сохранить на всем протяжении нашей поездки настолько спокойную обстановку, насколько это нам удастся.

- Да, милая.

- Ты поможешь мне спуститься?

- Я всегда и во всем тебе помогу. Будешь смотреть на деревья?

- А можно?

- Конечно, садись у окна. Все хорошо?

- Да.

Мелани улыбнулась впервые за несколько часов, и, хотя эта улыбка предназначалась не мне, я ощутила, что дочка, возможно, уже к вечеру сможет оставить позади обиду на меня, и никто из нас утром следующего дня, который нам также предстоит провести в дороге, о том, что было, и не вспомнит.

***

Все, к счастью, действительно сложилось благополучно. Мелани не дружила со мной в течение дня, и за ней всюду и везде, когда она уходила гулять по вагону, ходил Эдвард, но, когда за окном стемнело, и я легла вместе с Мэтью, накормленным и уже почти спящим, дочка попросилась ко мне. Пришлось потесниться, и, хотя Мелани все равно не смогла разместиться в полный рост и потому вся сжалась рядом с моими ногами, в то время как Мэтью лежал у моей груди, я сказала себе, что лучше это, чем оттолкнуть дочь снова. Эдвард, лежащий на своем месте у другой стены, тем не менее, переживал, что я не выдержу так всю ночь, и спустя некоторое время шепотом предложил забрать Мелани к себе, когда ее сон станет крепким.

- Я ценю, что ты заботишься обо мне, но лучше не стоит, - отклонила я эту мысль, - все только-только наладилось, и я не хочу, чтобы она, помня, что заснула здесь, проснулась в другом месте, даже если оно рядом с тобой и все равно близко ко мне. Со мной все хорошо. Постарайся заснуть.

- Не знаю, смогу ли. Я не чувствую тебя, а я, и ты знаешь это, привык к другому.

- Речь лишь об одной ночи.

- Кажется, это будет длинная ночь.

Ночь, и правда, тянулась долго. Уснуть получилось далеко не сразу из-за стука колес поезда и других звуков, сопровождающих его движение. Но спала я беспокойно, потому что, засыпая, продолжала прислушиваться к тому, что происходит вокруг, а в остальное время или не могла прекратить думать о том, что ждет меня дома, и как пройдет встреча с родными и прежде всего с папой, или кормила Мэтью, или тихо говорила с ним, чтобы успокоить. И я знала, не оборачиваясь и ничего не спрашивая, что Эдвард тоже находится в состоянии тревоги и, конечно, как и я, то засыпает, то просыпается, но большую часть времени все же не спит.

- Я могу взять тебя за руку, - тихо сказала я, по моим ощущениям было около пяти утра. – Кто-то из нас еще может и должен поспать. Время есть. Мне хотелось бы, чтобы ты уснул. Ты вчера целый день за Мелани ходил.

Но Эдвард покачал головой, и я, замолчав, сдалась, поняв, что все это бесполезно, когда у нас обоих мысли определенно не о сне.

К полудню стало очевидно, что этот день не задался с самого утра, а точнее с ночи. Мэтью сильно расплакался, и неважно, у кого на руках он находился – у меня или у Эдварда – ничего к лучшему не менялось. Пожалуй, единственное, что было хорошего в этом дне к этому мгновению, заключалось в том, что, когда я поцеловала Мелани в минуту ее пробуждения, она обняла меня и долго не отпускала, на самом деле даже очень долго для нее, к моей большой радости. Невозможность же успокоить Мэтью вызывала лишь отчаяние.

Я начала думать о доме, который мы покинули, о кровати, на которой мой мальчик так любил лежать, и, осматриваясь вокруг, ощущала, как невозможность покинуть вагон, выйти на улицу хоть ненадолго и тем самым сменить обстановку, что могло бы помочь Мэтью, подавляет меня и заставляет чувствовать себя запертой. О себе давала знать накопившаяся усталость, но она же и подтолкнула меня встать и пойти за Мелани, которая и сегодня продолжала исследовать вагон. Мэтью, увидев вокруг что-то новое, немного оживился и прекратил плакать. Не будучи уверенной, что успокоился он надолго, я обрадовалась передышке и, почувствовав казавшееся уместным желание продлить ее, решила подольше походить по вагону от окна к окну, за которыми быстро мелькали поля и деревья, а не возвращаться вот так сразу к Эдварду. Меня немного огорчало, что он остался один, но вскоре Мелани побежала в обратном направлении, я тоже развернулась, в первую очередь для того, чтобы убедиться, что мимо нашего купе она не пройдет. Но мои переживания и по поводу нее, и по поводу любимого человека оказались напрасными, потому как дочка спешила именно к своему папе, и на моих глазах Эдвард уверенным и сильным движением поднял ее вверх, надежно удерживая нашу девочку от падения. Я улыбнулась, впрочем, как и всегда, когда мне случалось наблюдать со стороны за тем, как они оказываются в своем тесном мирке, где даже мне иногда нет места, видеть незримую связь между ними и то, как проявляется их любовь друг к другу. И пожелала, чтобы таких памятных сердцу мгновений и просто мгновений, когда происходит что-то хорошее, в нашей жизни день за днем становилось только больше.

И мои желания осуществлялись каждое утро. И сегодняшнее не стало исключением. Эдвард придвинулся ко мне ближе, настолько близко, что между нами телами не осталось совершенно никакого свободного пространства, и пробуждение любимого, то, что при этом он поспешил убедиться, что я рядом, вернуло меня в счастливую реальность из воспоминаний о том, что предшествовало нашему возвращению в родные для меня места, где мы когда-то впервые встретились. Со времени нашего приезда прошло чуть больше недели, и, кажется, за эти несколько дней я полюбила Эдварда еще сильнее за всю оказанную им помощь и за проявленное терпение в меняющихся условиях жизни. Наверное, по этой причине мне становится не по себе от мысли о том, как я собираюсь с ним поступить. В голове возникли его слова, сказанные несколько месяцев назад, когда Элис несколько часов считалась пропавшей и, возможно, исчезнувшей навсегда. Обещай, что никогда не будет такого, что я не буду знать, где ты. Обещай, что никогда мне не придется искать тебя, мучаясь от неизвестности и борясь с самыми худшими мыслями. Обещай, что никогда не напугаешь меня подобным образом. Я пообещала, но вскоре определенно собираюсь нарушить свою почти клятву, и, если Эдвард узнает, ничем хорошим это не закончится. Но сегодня его день, день, когда его черед спать днем вместе с детьми, и для меня это возможность без лишних осложнений отправиться к Джейкобу, чтобы поговорить, и вернуться домой до того, как мое отсутствие будет замечено. Мне немного не по душе, что я собираюсь осуществить наши совместные с Эдвардом планы в одиночку, когда некоторое время назад обещала ему совсем другое, но внутри меня все восстает против встречи моего прошлого с моим настоящим и будущим, которую можно избежать. Основываясь на этом, я и приняла свое решение и уже не передумаю. Как бы сильно мне не была нужна поддержка Эдварда, он не должен заниматься исправлением ошибок, совершенных мною в прошлом. Они же мои, так что и разбираться с ними я должна сама. Я сама справлюсь с помехой на пути к нашему счастью, потому что она возникла из-за меня, из-за решений, принятых мною, когда я хотела изо всех сил доказать себе, что могу жить нормальной жизнью и двигаться дальше без Эдварда. Только поэтому я подпустила к себе Джейкоба слишком близко. Нужно сделать что-то, чтобы он отпустил меня, и, говоря об этом, я имею в виду, что желаю освободиться от нашего брака, от его оков. Я пока не знаю, что скажу пока еще мужу при встрече, но не желаю из-за этого откладывать ее и дальше, я просто подумаю о грядущем разговоре позже. Мне не нужно, чтобы любимый заметил, что мысленно я не с ним, а совершенно в другом месте.

- Доброе утро.

- Доброе утро, - ответила я, когда обернулась к Эдварду и заключила его лицо в свои ладони. Всего несколько секунд мы смотрели в глаза друг другу, без слов признаваясь в любви, а потом он, поглаживая мою спину через ткань одежды одной рукой, а другой убирая мешающий локон волос мне за ухо, приблизил свои губы к моим, и я улыбнулась ему прежде, чем он вовлек меня в поцелуй. Медленный, неторопливый, спокойный и наполненный чувствами. Все, что составляло мое счастье и вернуло его в мою жизнь, находилось прямо здесь, в этом доме, в этой комнате, в этой кровати. Если бы я могла, то проводила бы в ней все время, не отпуская Эдварда от себя ни на шаг. Но есть реальная жизнь, жизнь за нашей дверью, и много вещей, о которых мы должны заботиться и никогда не забывать. Наши дети, наша семья. И как бы сильно я не желала притвориться, что, кроме этого, больше ничего не имеет значения, это не так. Я знаю, Эдвард хочет видеть меня своей женой, и я тоже желаю стать его полностью. Я хочу быть счастливой и любить без всяких ограничений того единственного, без кого не представляю себя. Я не я без Эдварда, он может сказать то же самое о себе, и я не могу дождаться, когда мы станем еще ближе друг к другу, чем сейчас, и нас точно ничто не разлучит, и никто не встанет между нами.

Но прежде, чем настало время решительных действий с моей стороны, я вышла прогуляться верхом на Мечтателе. Он забыл меня, но потихоньку начинает вспоминать, наши прогулки после завтрака становятся все дольше с каждым днем, и я счастлива вновь находиться в седле, когда единственное, что осознается четко, это шум ветра в ушах, и буду еще счастливее, если Эдвард согласится разделить все эти невероятные ощущения со мной. Но, кажется, он боится, и в предшествующие дни мне не удалось уговорить его даже на пятиминутную прогулку. Но я решила попытаться в последний раз.

- Поехали со мной.

- Я лучше останусь.

- Ты каждый день это говоришь.

- Хочешь знать, что я еще делаю каждый день?

- Да, - тихо ответила я, голос у Эдварда был какой-то странный, и я засомневалась, что на самом деле хочу знать, но было уже поздно отказываться от своего слова.

- Смотрю тебе вслед и остаюсь здесь в ожидании твоего возвращения.

- Ты не через окно замечаешь, что я возвращаюсь?

- Нет, не через окно.

- Я этого не знала.

- Вот теперь знаешь. В тебе нет страха, но я боюсь за двоих, как если бы ты боялась за себя, и как я боюсь за тебя. Ничего не могу с собой поделать.

- Я могу остаться.

- Оставаться не нужно. Просто пообещай, что будешь осторожна.

Я кивнула и тут же почувствовала, как внутри возникло горькое чувство, наверное, от осознания того, что за один день в случае неудачи я могу нарушить сразу два обещания. Но я не отказалась от своих планов, и позже даже слова Дени не убедили меня остаться дома со спящими Эдвардом и детьми.

- Мне все это не нравится.

- Я... Я просто не хочу, чтобы Эдвард с Джейком встретились. Мы можем просто поехать?

- Пойдем.

- Откуда ты знаешь, где он живет? – спросила я, когда мы уже отъехали от дома. – Вы продолжили общаться, да?

- Когда все прояснилось. Для тебя это проблема? Ты, кажется, забыла…

- Я помню, что он хороший человек.

- Постарайся не забыть об этом позже.

Оставшуюся часть дороги мы с Дени ехали в тишине, не говоря ни слова. Он смотрел вперед, а я думала о том, какой Джейкоб сейчас, как выглядит, что скажет мне при встрече. Мы не виделись с тех пор, как у меня начались роды, прошло около четырех месяцев, и, задумавшись об этом, я поняла, что простила его и не держу на него зла. Что было, то было, все плохое осталось в прошлом. К тому же я помню и хорошие вещи, и вообще спустя время мне кажется, что он любил меня, правда, любил, а то, что разлюбил, так это из-за меня, из-за того, что шло время, а я не отвечала взаимностью и, что еще хуже, стала ненавидеть наш брак. Думаю, такие вещи заметны, как ни старайся скрыть их, спрятать, сохранить в тайне. Я никогда не относилась к Джейкобу так, как он того заслуживал, так что, кроме себя, мне некого винить в том, что его отношение ко мне изменилось в худшую сторону. Возможно, я должна сожалеть, что у нас ничего не вышло, но я ведь и не прилагала никаких усилий ради нашего возможного счастливого будущего, не хотела этого, всегда желала только Эдварда, даже будучи замужем за другим и продолжая убеждать себя долгое время, что все хорошо.

Движение машины замедлилось, а потом она и вовсе остановилась.

- Мы приехали. Это здесь. С тобой пойти?

- Нет, - покачала головой я, но не спешила покидать свое место. Было ли мне страшно? Да, очень. Я боялась того, как все пройдет, и уже начинала жалеть, что Эдварда нет рядом. У меня есть веская причина желать развода, мне недостаточно того, что Джейк оставил меня в покое, но я не уверена, что она есть и у Джейкоба, и он пойдет мне навстречу. Может быть так, что брак ему никак жизнь не усложняет, и Джейк живет так, будто меня не существует и никогда не существовало. В таком случае ему без разницы, разведены мы или нет. Так как я тогда смогу убедить его, что больше так продолжаться не может? Возможно, он даже не станет меня слушать. Я не принесла ему счастья. Если все пойдет плохо, то мне нетрудно будет понять причину.

- Нервничаешь?

- Очень сильно.

- Тогда, может, уедем отсюда?

- Нет, я просто должна попробовать.

Спустя минуты две или три я, глазами проследив, как брат уезжает, постучала в дверь и стала ждать звук шагов или движения с другой стороны. Но ничего не было слышно, и я немного вздрогнула, когда услышала звук поворачивающегося в замке ключа. Думая об этом моменте, я ожидала увидеть Джейкоба удивленным, но не он стоял по ту сторону порога. Передо мной была девушка, и она озадачено смотрела на меня, пока я подмечала детали ее внешности. Но когда я увидела, что ее платье длиной до пола с преобладанием зеленых и серых оттенков на ткани облегает ее фигуру, то тут же забыла о том, что у незнакомки широкие карие глаза и черные длинные волосы, почти достигающие поясницы. Она находилась в положении и была глубоко беременна. Пока я пыталась осмыслить это открытие и то, что, возможно, отец этого ребенка Джейкоб, девушка обратилась ко мне:

- Вам помочь? Вы кого-то ищите?

Прошло несколько секунд прежде, чем я собралась с мыслями и ответила.

- Вообще-то да. Мне нужен Джейкоб. Он здесь?

- А вы, собственно, кто?

И что, спрашивается, мне на это сказать? Я ведь фактически его жена, но если все обстоит так, как я думаю, то ничем хорошим моя честность не закончится. Эта девушка, возможно, любит Джейкоба, может быть, у них будет ребенок, и я не могу и не хочу все это разрушать никому не нужной правдой.

- Я... Я Белла, его давняя подруга. Мне просто нужно с ним поговорить. Мы не виделись некоторое время.

- Его сейчас нет, он отъехал на ферму, но должен скоро вернуться. Можете войти.

Ферма? У Джейкоба есть ферма? Возможно, у него не все так плохо, и я все же не испортила ему жизнь так, что возможностей для ее восстановления уже не осталось.

Я зашла в дом, думая ограничить свое пребывание стулом справа от входной двери, не желая особо вторгаться в чужую жизнь, но девушка представилась, как Леа, и предложила мне чай, отказаться было бы неудобно, поэтому я прошла вслед за ней на кухню. Она была очень просторной, светлой и уютной, а еще здесь вкусно пахло, потому что Леа что-то готовила.

- Садись, - указала она на деревянный стол, окруженный шестью стульями. - Вы женаты, да?

Я хотела солгать, но знала, что не смогу. Честности заслуживает каждый, как бы горька не была правда.

- Да, - прошептала я, опустив взгляд на руки, и, уже не глядя на Леа, тут же продолжила, чтобы как-то оправдать себя, Джейкоба и не испортить ему жизнь, не разрушить то, что, возможно, есть или скоро возникнет у них. - Но это было давно. И мы скоро разведемся, думаю.

- Что? - неожиданно Леа стала враждебной, что отразилось на ее голосе, из мягкого ставшего жестким. – Что, если ты причинишь ему боль? Джейкоб хороший человек и не заслуживает этого.

- Да ты ничего не знаешь обо мне! - воскликнула я, недоумевая, что она судит меня, не имея на это никаких прав, видя меня впервые в жизни. - Не то, чтобы тебя это касалось, но я люблю, всегда, всю жизнь, столько, сколько себя помню, любила другого. Мы расставались, нам пришлось, но сейчас мы снова вместе, и я мать его детей.

- А что же Джейкоб?

- Я думала, что с ним смогу забыть, но нет, не получилось.

- Извини, хорошо? Я не хотела тебя обидеть.

- Ты не обидела меня, все нормально. Ты просто не знала.

- И все же прости, что лезу не в свое дело.

Леа неожиданно побледнела, схватилась за живот, и я, не думая ни секунды, подбежала к ней, прижала к себе, чтобы поддержать. Из ее глаз брызнули слез, со мной тоже было такое неоднократно в последние недели беременности Мэтью, и мне стало очевидно, что ребенок Леи слишком сильно толкнулся изнутри, и ей очень больно именно по этой причине. Я ничего не могла поделать, кроме того, чтобы поглаживать ее волосы, просить дышать глубоко и ровно через равные промежутки времени и надеяться, что это поможет ей, как и мне когда-то помогало.

Когда все закончилось, я заставила ее сесть, раздумывая, чем еще ей помочь. Мой взгляд упал на немытые тарелки, и я стала чистить их, несмотря на протесты за моей спиной. Когда я уже убрала всю посуду и вытирала стол, то услышала обращенный ко мне голос до этого предпочитающей молчать Леи.

- Он даже не родился еще, я не знаю, каким он будет, и что принесет мне его появление, как все это изменит мою жизнь, а я уже заранее жалею об этом ребенке. Не слишком часто, но иногда.

Эта фраза не должна была меня пугать, ведь это не моя жизнь, не мое решение, но взволновала по причине того, что я мама и, как бы тяжело мне не приходилось, никогда не жалела о том, что у меня есть дети.

- Не говори так. Дети это большое счастье.

- Говорит та, кто растит своих детей вместе с их отцом и обеспечена его поддержкой.

- Так было не всегда.

Внезапно я услышала голос Джейкоба, а вскоре появился и он сам.

- Леа, с кем ты говоришь?

Задав этот вопрос, он увидел меня и явно напрягся. Определенно боится того, что я могу сказать или сделать. Подтверждением моих догадок стало то, что Джейкоб подошел к девушке, взяв ее светлые руки в свои, более темные.

- Ты почему здесь? Врач сказал, что нужно больше отдыхать. Ты обещала мне лежать.

- Но, Джейк... Я готовлю.

- Я все сделаю сам. Пожалуйста, пойдем, я провожу тебя, - он обнял Лею за плечи, не обращая внимания на то, что уходить она явно не хотела, и они скрылись из виду. Джейкоб долго не возвращался, а когда все же вернулся, выглядел как-то враждебно. Наверное, таковы были бы его эмоции с самого начала, если бы не присутствие рядом беременной женщины. Просто ради нее, ради ее спокойствия он скрывал их. Очевидно, что она дорога ему, иначе бы Джейкоб не увел ее отсюда, подальше от меня, желая уберечь от моих намерений. Но я пришла сюда не для того, чтобы причинять боль кому бы то ни было. Все совсем не так.

- Зачем ты здесь, Белла? - спросил Джейкоб, сделав мне знак идти за ним на улицу. Там, на небольшой веранде, он сел на лавочку. Пусть Джейк и не предлагал мне этого, но я села рядом с ним, рассудив, что не все так плохо, если он не отодвинулся и даже не шелохнулся.

- Ты построил замечательный дом. И еще у тебя есть ферма.

- Леа сказала? А знаешь, все же ты не совсем сломала мою жизнь.

- Кто она? - я не собиралась спрашивать этого, но само собой получилось так, что мои мысли нашли свое отражение в моих словах.

- Сестра моего давнего друга, - последовал быстрый ответ. - Мы росли все вместе.

- Кто она для тебя?

- Я забочусь о ней и ее ребенке.

- Он... Он не твой?

- Я считаю его своим и уже люблю его, но нет, он не мой.

- Ты любишь ее.

- Не знаю...

- Это был не вопрос, - осторожно заметила я.

- Так зачем ты здесь, Белла? Не думаю, что для того, чтобы послушать о том, как с ней поступил человек, которого она, может быть, и сейчас даже любит, как женился на ее кузине, заявил Лее, что не желает знать ни ее, ни ее ребенка, и она пожелала уехать, лишь бы не видеть предавших ее близких людей.

- Это все ужасно, но... Ты прав, я сюда не просто так пришла. Нам нужно поговорить.

Он непонимающе посмотрел на меня.

- Знаешь, я не понимаю тебя. Ты не должна быть здесь. Не после всего, через что прошла по моей вине. Я делал тебе больно, и ты чуть не лишилась самого важного в жизни каждого человека опять-таки из-за меня. И после всего этого ты сознательно искала встречи со мной и пришла сюда одна. Тебе лучше уйти. Эдварду не понравится все это.

- Ты его совсем не знаешь. И вообще-то я сама разберусь с ним и своими проблемами, если таковые возникнут.

- Хорошо. Так что ты хочешь? Зачем ты здесь?

- Нам нужно развестись, - выдохнула я. - Сегодня, сейчас.

Джейкоб весь напрягся, встал и начал ходить туда-сюда. Я следила за его передвижениями глазами и нервно стучала ладонями по коленям. Неожиданно резко он замер и посмотрел прямо в мои глаза так, будто хотел найти в них что-то. Потом кивнул, словно подтверждая для себя увиденное в моем взгляде, и сказал:

- Вижу, тебе недостаточно того, что я ушел. Почему не остановила меня тогда? Не пришлось бы решать все это сейчас. Все было бы уже в прошлом.

- Ты в порядке? - я проигнорировала его вопрос, задав свой. О, Джейкоб... Мне вдруг захотелось обнять его. Он был моим мужем. Формально и сейчас он остается им. И даже если я не представляю жизни без Эдварда и желаю быть только с ним, это вовсе не говорит о том, что Джейкоб плохой. Он другой, хороший, в этом Леа права. Все то хорошее, что он сделал для меня, превышает плохое. Хотя бы по этой причине я должна была подумать дважды прежде, чем незваной гостей приходить в его дом, врываться в его жизнь, когда в ней все вроде наладилось, но я не подумала, и потому что сделано, то сделано.

- А почему я должен быть не в порядке? Ты же считаешь, что я люблю девушку, лежащую в моей кровати, а раз так, то тогда у меня все хорошо, и мы счастливы.

Я сглотнула прежде, чем ответить.

- Может быть, потому что... Меня будто тошнит. И я подумала, вдруг ты чувствуешь то же самое.

- Заболела? Так возвращайся домой.

- Джейк... Не надо так. Ты же знаешь, что физически со мной все хорошо.

- А чего ты ждешь от меня? Чтобы я упростил все это, сказав, что и мне нехорошо? Но я не буду лгать, чтобы тебе стало легче. Ведь мы оба знаем правду. А правда в том, что у нас никогда не была возможности, а брак вместо того, чтобы что-то создать, только окончательно разделил нас и разрушил то немногое, что нас соединяло. И теперь у каждого из нас своя жизнь, и мне в твоей, как и тебе в моей, нет места.

- Я не хочу, чтобы все было так. Хочу, чтобы... Чтобы мы остались друзьями, чтобы ты остался в моей жизни и после... - вот, я сказала то, что занимало мои мысли с того момента, как зашел разговор о возможном разводе, о том, что, быть может, после него Джейкоба я никогда не увижу. А он все же был мне хорошим другом, и мне кажется, что мы еще сможем вернуться к тем отношениям, которые связывали нас до того, как мне впервые захотелось поцеловать его. Потом все усложнилось, но, возможно, у нас получится изменить это сейчас, если еще не слишком поздно. Конечно, я не считаю, что все произойдет само собой, но нам просто нужно толчок, которым вполне может стать наш развод. Странно звучит, но вся ситуация является таковой. Иначе даже не знаю, как еще ее определить.

- Белла... Зачем тебе это после всего...?

- Ты... Я никогда не забывала твою доброту. Хочу, чтобы все стало, как было, когда мы только начали общаться. Но... Ничего страшного, если ты не хочешь быть моим другом. Я пойму. Ты не бойся задеть мои чувства, не бойся обидеть, - только не плакать, только не здесь! Я усилием воли загнала слезы назад, но на всякий случай отвернулась, чтобы Джейкоб не видел, как я расстраиваюсь из-за него, из-за того, что, возможно, теряю его. Я так растеряна, меня будто разрывает на части. Я состою из противоречий, ведь недавно я собиралась проститься с Джейкобом, закрыть эту дверь навсегда, а теперь все так резко переменилось.

Я почувствовала движение рядом, ощутила, как он садится рядом, и воздух вокруг меня наполняется его запахом. Краем глаза я уловила, что его ноги находятся невероятно близко к моим, и, тихо вздохнув, Джейкоб попросил:

- Посмотри на меня.

Я сделала так, как он сказал, и внезапно оказалась в его объятиях, которые сокрушили меня, разрушили всю мою выдержку, заставив всхлипнуть. Мои руки так сильно сжимали его плечи, что мне стало стыдно, когда я подумала о мыслях, возникших в голове Эдварда, если бы он увидел нас сейчас, но я все равно не могла отпустить Джейкоба.

- Прости меня, - рыдала я на его плече, - прости.

- Ш-ш-ш, все хорошо, - он, утешая, проводил руками по моей спине, и мои слезы постепенно высохли, и я задышала вновь. – И я должен кое-что сказать.

- Что? – спросила я, отстранившись, чтобы посмотреть на Джейка.

- Я должен был сразу сказать. Сам не знаю, почему стал ходить вокруг да около. Правда такова, что вообще-то мы больше не женаты. Мы уже разведены.

- Но как?

- Я же говорил, что отпускаю тебя. Вернувшись, я все сделал, как положено. Подал прошение, сославшись на то, что собираюсь вновь жениться, и довольно скоро все и случилось. Разве ты не хотела этого?

- Хотела. Я просто… Ты, и правда, женишься?

- Нет, - покачав головой, ответил Джейк и при этом улыбнулся. Улыбнулся по-настоящему, и мое присутствие не остановило его. Это порадовало меня, не помнящую, улыбался ли он когда-либо искренне, без притворства и фальши. - На ком бы я мог жениться?

- Не знаю, может, на Леа. Она о тебе хорошо отзывалась, даже защищала.

- Мы с ней только друзья.

- А мы с тобой? Мы с тобой друзья?

- А ты хочешь этого? Ты вообще надолго сюда? Или навсегда?

Ответить я не успела. Перед моими глазами появилась знакомая машина, я различила Дени за рулем и заволновалась. Потому что случилось то, чего я так боялась. Приехал Эдвард. Кажется, уже в следующую секунду я встала, а его рука оказалась на моем запястье, сильно сжав его.

- Ты расскажешь мне дома, что делала здесь, а прямо сейчас мы уходим, - никак не показав, что заметил Джейкоба, сказал Эдвард голосом, не допускающим возражений, и я знала, что скрывается за всем этим. Он огорчен. Возможно, даже зол.

- Отпусти ее, - вмешался неожиданно Джейк. Я даже не знала, благодарить его за то, что он вроде как пытается меня защитить, или попросить его отойти в сторону.

- А ты не вмешивайся. Это только между нами.

- Но не тогда, когда ты делаешь Белле больно.

Я вдруг испугалась, что словами со стороны Джейкоба дело не ограничится, и он сделает что-то недопустимое, возможно, прикоснется к Эдварду, чтобы помочь мне, и все станет только хуже, но, к счастью, Джейкоб не утратил благоразумия.

- Прекратите оба. Эдвард, постой, мы просто говорим, - я внезапно ощутила свободу, то, как Эдвард отошел на шаг назад, отшатнувшись, будто от удара. - Это не то...

- Не то, что я думаю? А что я должен думать, видя, как ты куда-то уезжаешь?

- Ты не спал...

- Я знал, что-то не так.

- Я здесь ради тебя.

Я медленно подняла свой взгляд, но еще больше времени ушло на то, чтобы позволить нашим с Эдвардом глазам встретиться. Они были расширены, дыхание - затрудненным, и он выглядел напуганным. Я подошла к нему вплотную и взяла его напряженные руки в свои, начиная расслаблять их движениями своих пальцев по его коже. Джейк все еще был где-то здесь, но Эдвард заполнил все мои мысли. Он шумно вздохнул, качая головой. То, что я делаю, не помогает. Ему хочется уйти, но нет, я не могу отпустить его.

- Не уходи. Скажи мне, чего ты хочешь.

Эдвард посмотрел на наши соединенные руки, а потом нашел мои глаза и, выглядя твердо уверенным во всех своих словах, заговорил:

- Хочу, чтобы ты прямо сейчас вернулась домой. Я хочу, чтобы ты не забывала, что я люблю тебя, и больше никогда не заставляла меня терзаться неизвестностью. Этот человек чуть было не... А ты здесь, рядом с ним... И я испугался, понимаешь? Я хочу, чтобы ты понимала, что ты моя семья, моя жизнь, и что только с тобой я обрел счастье, что только с тобой я счастлив, и если тебя не станет, то все, моя жизнь тоже закончится. Я смогу пережить то, что мы не женаты, если буду знать, что ты в безопасности, и тебе ничего не угрожает. Я не могу потерять тебя... Не могу. Пожалуйста, пойдем со мной. Сейчас, прошу.

Только когда Эдвард остановился, объяснив мне все, я по-настоящему смогла осознать, что он чувствует, и через что прошел, пока не увидел меня, то, что я не ранена, жива и здорова. Возможно, он и разочарован во мне, расстроен и зол из-за меня, но сильнее всех этих чувств страх. Я понимаю это, как никто. Ведь и мне иногда страшно, страшно от того, что Эдвард снова уедет, и я снова останусь с разбитым сердцем. И этот же страх заставляет меня любить Эдварда сильнее день ото дня, с каждым часом все больше и больше, ведь ничто не усиливает наши чувства, как вероятность потерять того, к кому мы их испытываем.

- Я не уйду отсюда без тебя, Белла. Прошу, любимая, - он протянул руку, и я вложила в нее свою ладонь, делая шаг к Эдварду, чтобы он обнял меня. Я растворилась в его руках и в их тепле, но голос Джейкоба заставил меня чуть отстраниться.

- Все хорошо? - он смотрел только на меня, ожидая ответа.

- Да, - кивнула я.

- Я подожду у машины, - моей руке стало холодно, и я разрывалась между желанием пойти за любимым и узнать, что же хочет сказать мне Джейк.

- Так ты совсем вернулась? – спросил он, возвращаясь к нашему разговору, который нам пришлось ранее прервать.

- Да, кажется.

- Тогда приходи, когда хочешь. Если, конечно, будет желание и время.

- Спасибо.

Заметив, что я то и дело смотрю, где Эдвард, и не уехал ли он без меня, Джейк сказал:

- Не думаю, что он тебя тут оставит, но все равно не заставляй его ждать.

- Думаю, еще увидимся.

- Возможно.

- Я лучше пройдусь, - сказал Эдвард, когда я подошла к нему. Я почти сказала, что пойду с ним, но все слова возражения оказались забыты, когда я увидела детей в машине. Все правильно, Эдварду пришлось взять их с собой, потому как не мог же он оставить их одних. Мои родные живут все вместе, но не с нами, а у тети и дяди. В поезде, возвращаясь домой, я нередко думала о подобном развитии событий, потому что не была уверена, что смогу видеть отца каждый день. Но, увидев его, встречающего меня и мою семью у поезда, я осознала, что уже давно переступила через боль, причиненную им. Не было бы никакой проблемы в жизни под одной крышей с близкими людьми, и я их не выгоняла, это было полностью их решение, отдать дом, где я выросла, в наше с Эдвардом распоряжение. Но я все равно чувствую себя так, будто выставила их за дверь. Наверное, потому, что не уговаривала отца с братом и тетю с дядей остаться. Но, возможно, сейчас это к лучшему. Они не узнают о нашей с Эдвардом размолвке. О том, как, уходя, он даже не обернулся. В это мгновение мое сердце будто остановилось.

***

Не смотреть, не смотреть, не смотреть. Я сидела в кресле у кроватки Мэтью, занимаясь лишь тем, что убеждала себя не поворачивать голову к часам каждую секунду. По правде говоря, выходило плохо. Если уж быть совсем честной, полностью и до конца, то это мне совсем не удавалось. Я снова и снова переводила взгляд на минутную стрелку, но она двигалась мучительно медленно или... вообще не двигалась, и я ощущала, что слезы не за горами. Слезы по человеку, который уже давно должен был прийти, но, по всей видимости, пропустит ужин. Голода я не чувствовала, и еда была последней вещью, о которой я сейчас думала. Я просто нуждалась в Эдварде, в том, чтобы он обнял меня и сказал, что у нас все хорошо, даже если это будет ложью. Мне важно объясниться и дать ему понять, что я не хотела причинить ему боль. Но он, наверное, не желает видеть меня, раз все еще не дома. Вернется ли Эдвард? Боюсь, что нет, потому что в таком случае у меня даже не будет возможности заговорить с ним. И боюсь, что да, потому что велика вероятность, что он оттолкнет меня. Даже не знаю, что из этого хуже, что больнее, а что я смогу как-то выдержать.

В очередной раз мои глаза посмотрели на тумбочку, и я, больше не видя другого способа прекратить все это, быстрым движением руки повернула часы задом наперед, чтобы больше не видеть цифры. Как раз в этот момент я услышала шум со стороны двери, неожиданно громкий из-за непривычной слуху тишины в доме, и меня охватили смешанные чувства. Облегчение, что с Эдвардом все настолько хорошо, насколько это вообще возможно в нашей ситуации, и страх, что он даже не зайдет в комнату. Я приготовилась ждать, что будет дальше.

Время шло, и я, кажется, перестала вдыхать необходимый легким воздух, замерев в ожидании. Наконец, Эдвард вошел. Всего одно короткое мгновение он смотрел на меня, едва только переступил порог комнаты, а потом отвел взгляд и прошел к кровати, сев на край со своей стороны. Я столько всего хотела сказать, но будто потеряла дар речи и не знала, с чего начать, и нужно ли вообще что-то говорить. И Эдвард тоже молчал, и его молчание мне становилось все сложнее выносить. Наконец, я не выдержала, было лишь вопросом времени, когда тишина станет давить на уши, и, пересев на свою половину кровати, позвала Эдварда. Вышло жалобно, тоскливо, горько, ну и пусть.

- Эдвард... Мне нужно тебе кое-что сказать, - выдохнула я и проглотила первый всхлип. Только не плакать... Нужно быть сильной. Но как же сложно... В глубине души я слабая, невероятно слабая.

- Я не думаю, что хочу говорить сейчас.

- Но я должна все объяснить.

- Ты сделала мне больно. Думаешь, я хочу обсуждать это? Мне не нужны твои объяснения. Все и так понятно.

Мои страхи стали реальностью. Он отверг и больше не хочет меня. Я раздавлена... Тем, как все обернулось, и тем, что приходится говорить с его спиной. Я настолько отвратительна ему, что он даже не может посмотреть мне в глаза? Я все безвозвратно разрушила? Потеряла его навсегда? Захотелось просто уйти отсюда, сдаться, но в то же время я знала, что не смогу выйти из этой комнаты. Мое место здесь, с ним, несмотря ни на что. И я желала быть к нему еще ближе, потому уже через одно короткое мгновение пересекла разделяющее нас пространство, тем не менее, осознавая, что в каком-то смысле мы все равно далеки друг от друга. Это не изменится лишь от того, что я пересела к Эдварду и могу обнять его сама, не дожидаясь, когда он сделает это. Но в то же время просто прикоснуться к нему кажется невыполнимым. Мы по-прежнему разобщены, он все еще наверняка не может меня простить, но... мне так нужно почувствовать, что он, правда, здесь, что... Я знала, что не продержусь долго, еще до того, как мои руки поднялись, потянулись вперед и сомкнулись на талии Эдварда. Он ощутимо вздрогнул, попробовал отстраниться, но я в ответ лишь сильнее сомкнула пальцы, опустила свою голову любимому на плечо, уткнувшись носом в ткань его рубашки и вдыхая снова и снова запахи, которыми она пропиталась за день. Я любила их все, потому что от одежды пахло, прежде всего, Эдвардом. И после всего, что произошло сегодня, я не отойду от него еще очень долго, и рано или поздно ему придется со мной поговорить.

Эдвард тяжело вздохнул, потом еще раз и еще, а после... спросил про детей. Конечно, это радостно и прекрасно, что он не забывает про наших малышей, но почему-то, тихо говоря, что Мэтью спит, а Мелани сегодня побудет у моих родных, я с трудом сдерживала слезы. Я надеялась, слишком надеялась, что мы поговорим о нас, обо всех событиях этого дня, каждый выговорится, и все останется позади.

- Может быть, поешь? - прошептала я на ухо Эдварду.

- Я не голоден, - покачал головой он.

- Я тебе не верю, - едва слышно сказала я, боясь напряжения, возникшего между нами, и того, во что все это выльется, когда он, я или мы оба не сможем больше сдерживать свои эмоции.

- И ты волнуешься? Я так не думаю.

И тут внутри что-то толкнуло меня действовать. Я опустилась на колени перед Эдвардом, охваченная необходимостью видеть его глаза. Но он смотрел куда угодно, только не на меня. Но все изменилось, когда я взяла его лицо в свои ладони.

- А что ты думаешь? Что я хотела причинить тебе боль? Но это не так. Поверь мне. Я поехала к Джейкобу...

- Не желаю слышать его имя, я вообще ничего не желаю слышать, - перебил меня Эдвард, но тут же вроде бы взял себя в руки и добавил: - Прости.

- Все хорошо, хорошо, - шептала я, поглаживая его волосы, обрадованная тем, что он принимает мои прикосновения, не отторгает их. - Я всегда думаю о тебе, всегда переживаю. И я была там ради нас. Я... свободна. Он развелся со мной.

Я осмотрела Эдварда, который, кажется, не собирался мне отвечать, и сначала подумала, что он все еще не особо хочет разговаривать со мной, но потом заметила страсть в его потемневших глазах, пытливо вглядывающихся в мое лицо. Выражение же его лица было таким, будто он испытывал сильную боль. Возможно, все именно так и обстояло. Из-за того, что он сдерживал свое желание. Я увидела все, что нужно, и почувствовала уверенность. Осмелев, свободной левой рукой опустила голову Эдварда ниже, и в это мгновение он хрипло выдохнул мое имя. Но я чувствовала, это не протест, не попытка меня остановить. Его тихий шепот прозвучал как мольба. Все, чего я хотела – это удовлетворить ее. Полностью отдаться ему. Эдвард притянул меня к себе, его губы приникли к моим в неистовом порыве. Все мысли в моей голове смешались, сознание покрылось дымкой, стоило Эдварду поцеловать меня в шею. Я отклонила голову назад и, почти не осознавая своих действий, расстегнула пуговицы на его рубашке. Он пришел мне на помощь, вытащив ее из брюк. Мои пальцы дрожали, но я смогла справиться с пряжкой ремня. Мы с Эдвардом оба тяжело дышали к тому моменту, когда оказались обнаженными, и каждое соприкосновение его губ с моей кожей было наполнено почтением и трепетной любовью. Он боготворил меня и поклонялся мне. Я никогда не чувствовала себя такой желанной и такой необходимой, как в эти минуты. Возможно, никогда прежде за минувший год Эдвард не отпускал себя до конца. Возможно, его всегда сдерживало осознание моей принадлежности другому человеку, который имел ничем не ограниченное право прийти за мной и забрать, и никто не посмел бы ему помешать. Возможно, Эдвард подсознательно все это время запрещал себе любить меня в полной мере. И лишь теперь открыл мне всю полноту своих чувств. Моя потребность в нем становилась все острее, я ухватилась за его плечи и ощутила радость, когда он одним мощным движением проник в меня. Я хотела его и хотела безумно, чтобы наша любовь никогда не ослабевала, чтобы не только наши тела были едины, сливаясь друг с другом, но и души.

- Я, правда, не хотела причинить тебе боль, - тихо, немного боясь реакции Эдварда, позже сказала я, прижимаясь к нему и прислушиваясь к глухим ударам его сердца.

- Я знаю, - ответил он вполне спокойно, погладив мою руку и поцеловав меня в висок. Его слова вернули мне чувство безмятежности. - Прости меня, Белла. Пожалуйста, прости.

- Тебе не за что извиняться. Твоей вины тут нет. Ты злишься?

- Злился… Потому что люблю тебя, люблю тебя так сильно, и мне страшно потерять тебя. А ты пошла туда… к нему…, и я испугался. Но я все равно не должен был грубить тебе. Этому нет оправданий. И мне жаль, - прошептал Эдвард, и его лицо, освещенное пламенем свечи, было неподдельно искренним.

- Мне жаль, что заставила тебя переживать. Я не думала, что все будет так… Мы ведь в порядке?

- Конечно. Я обещаю.