Глава 5

Я стараюсь о нём не думать и даже не смотреть в его сторону. Концентрирую взгляд в одной точке на разворачивающейся ленте дорожного полотна, прошитого стежками разметки. Пытаюсь их считать, сбиваюсь. Начинаю заново. Десять, одиннадцать.

- Тебе ведь некого винить, - от его голоса я вздрагиваю. Слова опять, как пули, летят в меня. Я не пытаюсь уклониться, в тесном салоне это сделать нереально. И я ловлю все предназначенные мне трассеры.

Двенадцать, тринадцать.

Я не отвечаю – мне, в самом деле, некого винить, а больше он ничего не говорит. Была ли то попытка извиниться за то, что он собирался сделать, или что-то ещё – я не хочу уточнять. Да и не тешу себя надеждами на извинения. Я, вообще, не тешу себя ничем. Садясь в машину, я уже всё поняла. И пытаюсь об этом больше не думать.

И все же, когда мы подъезжаем к дому, я оказываюсь не готова, и мысль о смерти мной до конца не переварена. Я усиленно её разжевываю, но куски застревают в горле, и я не могу их проглотить. «Так быстро», - носится в голове. Черт, слишком быстро. И я чуть не плачу, но мне не хочется показывать мистеру Садисту мои горькие слезы. Может, в этом и нет никакого смысла, но я желаю сохранить немного достоинства.

Мой потенциальный убийца явно не из тех, кто станет дважды за один день ждать сопливую девчонку. По нашей старой традиции он сам вытаскивает меня из машины и дальше несёт на руках. Что и говорить, мне это неприятно, хоть на руках меня больше никто и никогда не носил. Я, как могу, стараюсь отстраниться от него, что смотрится глупо, учитывая общую ситуацию и моё нелегкое положение в ней. Мистер Садист на мои попытки не обращает внимания. Несёт и молчит. Отпускает только у самой двери. Трясущимися руками я достаю из кармана ключи. Потому что проще достать ключи, чем стоять под его ничего незначащим взглядом. В квартире, я знаю, царит полумрак от задёрнутых штор, и, значит, там его взгляд определенно должен будет потерять часть своей разрушительной силы.

Ключ долго не хочет входить в скважину, пальцы словно исполняют на рояле неизвестную партитуру, прыгая по невидимым клавишам. А потом замок облегченно щёлкает, и сердце у меня почти останавливается. Как во сне, отчетливо понимая, что делаю это в последний раз, я вхожу в собственную квартиру, ощущая спиной, как мистер Садист идёт следом. Снова ползёт тенью за мной. И тогда, плюнув на достоинство, я резко разворачиваюсь к нему и, залившись слезами, падаю на колени.

- Не нужно, пожалуйста, - сама не знаю, на что я рассчитываю, когда надеюсь тремя словами отговорить его от преступления. Ни на что реально не рассчитываю.

Но сердце радостно подскакивает, когда он с тихим шорохом садится рядом. Он гладит меня по голове, а потом приподнимает заплаканное лицо.

- Ничего личного, сама понимаешь. Не нужно устраивать истерик, ты ведь так хорошо держалась. Прими это со смирением и достоинством.

- На хер достоинство, - рычу я. Его бездушные глаза внезапно приводят меня в ярость. А то, что он сказал, просто не мог сказать человек, у которого всё в порядке с мозгами.

- Это будет несчастный случай.

Всё в нашей ситуации абсурдно. Его тихий успокаивающий голос. Его застывший в одной точке пустой взгляд, выпивающий мою душу. И его пальцы, прикосновение которых к лицу нежнее лепестков роз. И он говорит про то, как будет меня убивать.

А потом мир переворачивается. Точнее, дёргается и резко уходит куда-то вверх. Мне требуется целая вечность, чтобы понять – это не мир, это он быстро встал на ноги и заодно подхватил меня. Спустя пару секунд я понимаю, почему он это сделал. В дверях стоит моя соседка снизу – миссис Браун. Её летнее платье с кричаще-яркими цветами и ажурная шляпка вызывают во мне чувство дисгармонии. Они не подходят к той мрачной заднице, в которой пребываю я сама, они явились сюда из чужого мира.

- Добрый день, Белла. Я не вовремя?

При этом голубые глаза соседки смотрят не на меня, а на мистера Садиста. Увлечённая её пристальным взглядом, я тоже на него смотрю. И что же? Мой психопат, как ни в чём не бывало, открыто улыбается. Поза его стала почти расслабленной, а лицо – милым. Твою мать, кажется, я тронулась умом.

- Нет, что вы, можете пройти, - это приходит мне в голову первым. Я знаю, что грёбаный псих мне не простит гостеприимства, но любая возможность продлить жизнь хотя бы на десять минут выглядит заманчиво. Это будет моя маленькая последняя победа. Это мой шанс. Впрочем, нет. Шанса нет.
Потому что подставлять бедную миссис Браун я не собираюсь. Я не могу из-за одного только эгоизма увеличить число трупов вдвое. Я могу лишь дышать и ощущать себя живой на несколько мгновений дольше.

- Белла, что случилось? Ты плачешь?

Соседка взволнована, её взгляд наконец-то обращён ко мне и полон тревоги.
И тут вступает мистер Садист. Чужим – слащавым и приятным – голосом он сообщает встревоженной соседке о моём падении. Ведь все знают, какая я неловкая, отчего вечно задеваю мебель. Во время этой короткой речи я во все глаза таращусь на своего убийцу. И как же убедительно он лжёт, я и сама верю каждому слову, верю, что минутой ранее растянулась на полу, потеряв равновесие. Но ему нельзя не верить. На его всегда таком холодном и отстраненном лице я с ужасом читаю беспокойство. Сукин сын прикидывается, что тревожится за меня. Только что не плачет и не рвёт на себе волосы.

- Белла, мне так жаль. Ты не сильно ушиблась?

- Нет. Все, правда, в порядке, - я затравленно улыбаюсь. - Проходите, миссис Браун, я как раз собиралась заваривать чай.

Это ещё один способ выиграть время. Миссис Браун никогда не отказывается от моего чая. Потому что, по её словам, только я умею его правильно заваривать. Вот уж никогда не думала, что умение заварить чай сможет продлить мне жизнь. Я, вообще, до этого дня считала этот навык самым бесполезным из своих никчемных навыков.

Соседка, радостно щебеча, проходит на кухню, и на несколько мгновений мы с мистером Садистом остаемся одни у открытой двери. Я опять превращаюсь в камень, когда он обнимает меня. На этот раз он оказывается ещё ближе, всё это выглядит как-то слишком интимно.

- Я дарю тебе эти минуты, - щека горит от его дыхания, как будто к коже приложили раскалённую сковороду. Но, признаться, мозги от его слов горят сильнее. Внутри от ужаса завязывается узел. Он отпускает меня, а я всё равно чувствую себя пойманной. Заточённой в стальной клетке.
Заставляю себя выкинуть мысли из головы. Это давняя привычка. Нельзя заваривать чай, сконцентрировавшись на плохом. Можно подумать, не бывает иных ситуаций, когда не нужно думать о плохом. И как было бы здорово не сосредоточиваться на плохом, принимая душ или ложась спать. Как было бы здорово научиться выбрасывать все дерьмо из своей головы по первому требованию. Но я умею очищать мозги только лишь в непосредственной близости от заварника и фарфоровых чашечек. Даже присутствие мистера Садиста не заставляет меня сбиться, отойти хоть на шаг от заученного ритуала. Я позволяю себе бросить на него один нерешительный взгляд. И, похоже, делаю это в самый неожиданный момент. Мистер Садист разглядывает меня с таким выражением, словно вынужден наблюдать за болезнетворным вирусом под микроскопом. С нездоровым интересом и мыслями о возможных перспективах.

В его пустых глазах наконец-то появляется что-то похожее на отблески чувств, испытываемых обычными людьми. Я не думаю о том, почему он смотрит на меня так и о чём, вообще, размышляет. Я даже не думаю о том, что он меня убьёт. Подаю чай и улыбаюсь миссис Браун.

- О, твой чай, как всегда, восхитителен.

Мистеру Садисту я тоже предлагаю чашку. И поскольку он играет роль моего доброго знакомого, то соглашается, одаривая меня одной из прелестнейших улыбок. Приходится напомнить себе, что улыбка эта, несмотря на кажущуюся естественность, ложь и часть его маски.

- В самом деле, отличный чай, - отставляя чашечку, буквально поёт мистер Садист.

- О, вам стоит почаще просить Беллу заваривать чай.

- Да, - говорит он, при этом в его голосе отчётливо звучит: «Уж я найду чем заняться с Беллой и без долбаной заварки». Миссис Браун смеётся, и я понимаю, что это была провокация. Сукин сын забавляется за мой счёт, бросает нескромные намёки и прикидывается моим парнем. Знает, что я не смогу с этим ничего поделать, и наслаждается. Стараясь не смотреть на этого ублюдка, я спешу увести разговор в иное русло. Заговариваю о книге, которую недавно дала почитать миссис Браун. После совершенно естественным образом разговор перекидывается на театр и новую постановку «Ромео и Джульетты». И я не без внутреннего ликования замечаю, что мистер Садист молчит. Впрочем, миссис Браун всё равно им очарована. Подонку хватило пары фраз и одной улыбки. Определённо, мистеру Брауну не понравилось бы поведение жены и её кокетливые взгляды. Жаль только, что мистер Браун кругленький, низенький и добрый. Как бы мне ни хотелось, приходится оставить мысли о нем, набивающем морду мистеру Садисту. В этом плане исход схватки предрешён. Достаточно посмотреть на то, как подлец двигается – будто механизм. Плавно, стремительно, безошибочно.

- Ой, Белла, ты же нас так и не представила! - всплёскивает руками соседка.

У меня, конечно, есть классное оправдание такому промаху – я не знаю имени мистера Садиста. А называть его мистером Садистом вслух – самая тупая идея и, возможно, последнее, что я успею совершить в своей жизни. И я растерянно молчу. А потом приходит успокаивающая мысль – чего мне теперь переживать из-за ерунды. Меня скоро должны убить, и мне просто не полагается ощущать ничего, кроме тоски и сожаления. Или чего-то подобного, но уж никак не теряться и краснеть.

- В этом есть и моя вина.

Виват, мистер Садист! Вот кому стоит переживать. Вот кому стоит стараться избегать подозрений и соблюдать правила нашей дилетантской постановки. Впрочем, переживать он не умеет, это я уже выяснила. И дилетант тут только я сама. Мистер Садист на высоте и в состоянии заткнуть за пояс любого актера, играет, как дышит.

- Можете называть меня просто Эдвард.

- Тогда и вы зовите меня Саманта.

Да, жаль, что мистер Браун не Жан-Клод Ван Дамм и не может одним ударом переломить шею мистеру Садисту, повод-то у него точно есть и весьма серьёзный. Просто Эдвард. Я не в силах понять, предназначалась ли эта шутка мне или ему действительно приятнее причислить себя к тем, кто «просто». Как ни посмотри, а простым он никогда и не был. Ни в чём и никогда. И даже в этот момент я знаю, что «просто» это про меня и мою жизнь, а отнюдь не про мистера Садиста с его обезличенными глазами цвета битого бутылочного стекла. И мне было бы во сто крат легче, будь они такими же колючими, а не настолько пустыми. Пустыми, как космос. Но нет, ни он, ни его глаза не подчиняются правилам моего мира и не кажутся простыми, как бы он там себя не называл.

Автор: Bad_Day_48; бета: tatyana-gr