***
Благотворительный ужин проходил весело у всех кроме него. Кай снова посмотрел на крайний стол, где сидели Элис, Сэт, Джеймс и их одноклассница. Они смеялись. А вот Герда исчезла, так же как и Каллен. Вольтури нахмурился, он очень надеялся, что Свон знает, что делает. Розали напротив пыталась вытянуть из него хоть слово, но Кай твердо решил молчать.
- Слушай, я что, зря потратила две штуки баксов? Ты обязан говорить.
«Ага, а еще сплясать и спеть. Отвали, глупая резиновая кукла». Ему до сих пор было невдомек, зачем Хейл купила его.
- Ну же, Вольтури, нечего смотреть на меня как на пустое место. Ты сам не выдержишь все время молчать.
Кай вежливо поднял брови. С этим он бы поспорил. Что-что, а молчать он умел, пришлось научиться. Болтать самому с собой – глупо, а друзей у него не было. Он всегда был один. До Герды. «Где же она?»
- Оглядываешься? Может, ищешь свою малохольную подружку? – Розали от уговоров перешла к попытке разозлить. – Знаешь, что я думаю… Она с Эдвардом. - Хейл наслаждалась, зная, что он беспокоится за Герду. У нее самой такие чувства были атрофированы. – В прошлый раз он ее выиграл, в этот - раз купил. Товарно-денежные отношения на лицо.
Кай представил, как хватает ее за свисающие выжженные волосы и стукает головой об стол. Некоторое время он развлекался таким образом, смотря, чтобы лицо было безразличным, скучающим. Глухой он. Розали начала беситься сама.
- Жаль, что Джас не купил коротышку, мог бы еще раз ей воспользоваться, хоть он и не любит поддержанный товар. Ему нравится только эксклюзив.
Одним ударом об стол, он бы мог обеспечить как минимум сотрясение, но вместо этого безразлично сидел на месте, откинувшись на стул и заведя руки назад. От греха подальше.
- Блин, тебя что, совсем не интересует, что ты сидишь с красивой сексуальной женщиной? – с обидой спросила она.
«Интересно, о ком это она? Скорей бы это все кончилось, можно будет проводить Элис…» Кай начал думать, не станет ли она противиться, как вдруг Хейл его отвлекла. Поняв, что перед ней кто-то гораздо опытней и не по зубам ее упрощенным психологическим играм, Роуз решила действовать напрямую. Она наклонилась над столом:
- Ладно, Кай, а теперь мы подходим к самому главному. Ты и я. Всего один раз, никто не узнает.
«Черт, это то, что я думаю?»
- Ты будешь молчать даже сейчас?! – Розали готова была вцепиться в него от злости, а еще, как ни странно, от вожделения, горевшего в ее кошачьих глазах. – Хотя, мне это не помешает, красавчик. Я купила тебя не просто так. Я уже давно хочу тебя…
«… в коллекцию»
- …такой молчаливый, загадочный, настоящая темная лошадка. Никто никогда не знает, что у тебя на уме. И эти мрачные тени за твоей спиной. Все дурочки нашей школы сходят по тебе с ума, а ты всегда только с этими двумя, и ты даже ни с одной из них не спишь! Любому парню необходим секс, я тебе его предлагаю. Поверь, ты не пожалеешь, - Розали возбужденно облизала губы. То, что он молча смотрел ей в глаза и не сдавался, возбудило ее еще больше. Она захотела заняться с ним сексом прямо на этом столе. Он стал бы первым парнем, который бы не подчинялся ей, а верховодил. – Ну же, Кай, ты не пожалеешь, никто не отказывается от секса, это будет наш маленький секрет. Разве тебя не заводит одна мысль об этом?
Его не заводило. Совсем. Он смотрел на ее совершенное лицо, выставленную на показ грудь, чувствовал, как ее босая нога поднимает его штанину, и совсем не чувствовал возбуждения, скорее наоборот. Отвращение.
Ему приходилось сталкиваться с тем, что женщины находят его физически привлекательным. И Кай совсем не знал, что делать с этой новой модой на него, распространившейся по школе как чума. Его не трогали томные взгляды, заигрывания и прочие ухищрения. Он просто продолжал любить Элис.
Но чтобы так, ему не предлагалась ни одна женщина. Розали была алчной нимфоманкой, ее будоражила мысль о недостижимой игрушке. У нее и в мыслях не было, что так гнаться за удовольствием и упрощать все - аморально. Конечно, он не монах и не ханжа, в Порт-Анджелесе у него были женщины, и Вольтури признавал удовольствие, но оно было пустым, отчетливо чего-то не хватало. Возможно, чувств.
- Все молчишь, - похоть на ее лице уступила место злорадству: - Ты можешь не притворяться, Кай. Я прекрасно осведомлена: некоторые гуляющие слухи о тебе - раздутая ложь, но некоторые - правда. Прошлым летом в Порт-Анджелесе я видела тебя в ночном клубе – ты был абсолютно пьяным и счастливым. Так что прекращай притворяться святошей, хватит накладывать самоограничения! Ты – плохой, просто смирись с этим. Тебе уже не исправиться.
«Сдохни, чокнутая сука». Ей удалось добиться цели, Кай злился. Хейл нечаянно забрела на запретную территорию. Он всю жизнь мучил себя сначала тем, что в нем кровь Вольтури, и уже это делает его плохим, затем чем-то более реальным – своими поступками в Порт-Анджелесе, когда он был не в себе. Кай боялся, что ему может понравиться жестокость, что она в его неправильных генах, и события это подтверждали. Поэтому он делал все наоборот: не позволял ни малейшей слабости, всячески муштровал себя и постоянно оглядывался на свой идеал.
- Слушай, а может, ты все-таки спишь с кем-нибудь из них или у тебя просто проблемы? – грубо спросила Розали, бесясь от его равнодушия. Кай посмотрел на нее насмешливо. Ну конечно, у него не было потребности самоутверждаться, он и так был в себе уверен. – Ну, пожалуйста! Ты хочешь, чтобы я умоляла? Может тебе это нравится? Я готова! Я сделаю что угодно, я хочу тебя!
«Как и еще половину школы. Неинтересно».
Вольтури понимал, что своим молчанием доводит ее до бешенства, поэтому молчал и смотрел. Не хотелось плохо выражаться про девушку, он избегал этого, но это была просто чокнутая нимфоманка.
- Ты еще сам ко мне на коленях приползешь и будешь умолять!
Хейл вихрем вылетела в дверь.
- Похоже, она не привыкла к отказам, - сам себе философски пробормотал Кай и с облегчением пошел к столику Элис. «Не мешало бы помыться после такого».

***
Вечер закончился, почему она не дала Каю проводить ее до дома? Почему последнее время постоянно невольно отталкивает его? Он такой чуткий, наверняка замечает это и, как всегда, ищет причину в себе. Элис прижала острые коленки к подбородку, тоскливо смотря в стену.
Она не хотела поступать правильно, она хотела позвать Кая, чтобы он был рядом. Постоянно.
В комнате было темно. Мама на дне рождения подруги, придет, скорее всего, под утро. Она совсем одна. Элис почувствовала, как бледно желтые обои надвигаются, перспективой сходясь над ее головой, и очень удивилась. Это было похоже на начало приступа, но с чего? Разве она была настолько сильно расстроена? В последнее время Элис держалась ровно и стабильно, вдохновляясь примером Свон. Та горела, как маяк, не давая им обоим жалеть себя и впадать в меланхолию.
Сегодня Джаспер пытался ее купить. Наверно, хотел снова помучить, все никак не уймется. Брендон надеялась, что все кончилось - изоляция между ними была толщиной с великую китайскую стену. Похоже, нет.
Ладно. Сегодня она разрешит себе побыть слабой. «Ты уж прости меня, Белла».
Элис плакала все сильней, всхлипы превращались в удушье, руки кольцом сдавливали колени. Ей было плохо. Зря она позволила себе вспомнить ту ночь. Это же нелепо. Элис столько мечтала, и там, в мечтах все было по-другому. Она больше не девственница. Это событие казалось ей чем-то глобальным, способным перевернуть весь ее мир, сделать другим человеком. А что на самом деле?
Вспышка страсти, действительно яркие ощущения, пара часов в его машине, что казались ей раем, а потом много-много боли, океан. Факт прост: она лишилась девственности на заднем сидении машины, как делает по статистике каждая третья американская девушка. Даже цинично. И то, что она чувствует к тому человеку, к делу не пришьешь.
Ее тянуло к Джасперу. Каким бы плохим, жестоким он с ней не был. Это напоминало героиновую зависимость. Элис хотелось, чтобы ее обняли, утешили, пообещали, что все будет хорошо. Но никого не было! Ее начинало потряхивать. Коротышка попыталась глотнуть воздуха, встала и распахнула окно.
Черт, снова у нее приступ, а она одна. Раньше такого не было. Приступы участились, а она так давно не посещала врача. Его Элис от всей души ненавидела, даже понимая, что он пытается ей помочь. Сложно было признать, что он ей необходим, не хотелось быть психом. Белла тоже не хотела есть, но ела. Наверно и ей пора повзрослеть.
- Что… - Элис приподнялась на носочки.
Ей показалось, что из-за кустов виднеется пикап Вольтури. Не задумываясь, что делает, она взобралась на подоконник, спрыгнула и босиком пошла по холодной земле. Через минуту Брендон распахнула пассажирскую дверь, застав Кая врасплох.
- Что ты тут делаешь?
Кай дернулся от неожиданности, замер и виновато уставился на нее.
- Извини. Сам не знаю. Просто приехал, мне казалось, ты злишься на меня. - Тут он заметил, что ее трясет не от холода, и сбился. – Элис, что с тобой?
Она не знала, как правильно ответить, поэтому продолжила клацать зубами. Руки уже не подрагивали, а тряслись, как у алкоголика. Вольтури был на редкость сообразительным, и вскоре она уже была в своей кровати, надежно укрытая по самый нос, а он сидел сбоку и ломал голову.
Кай не понимал, почему это снова с ней происходит. После того приступа, когда Элис приехала к ним ночью, он наведался в кабинет Коупа и посмотрел ее медицинскую карточку, ничего не нашел и списал все на восприимчивость и повышенную чувствительность Брендон. А сейчас называл себя идиотом.
- Элис, может, тебе станет лучше, если расскажешь? – осторожно спросил Кай.
Она так не считала, темы были не подходящими. Как она может сказать ему, что любит Джаспера? Как она может сказать ему, что любит его?
Элис так хотела, чтобы он не сидел, а обнял ее, и от этого заплакала еще сильней.
- Ну что я могу для тебя сделать? – мучительно прошептал Вольтури. – Я сделаю, что угодно.
Кай готов был в лепешку разбиться, перевернуть весь мир, только бы она не плакала.
- Обними меня…
Это было именно то, что надо. Элис цеплялась за его спину, сжимала его слабыми руками, и боль отступала. Такой большой по сравнению с ней, такой надежный и любимый. Любовь к Каю давала ей силы. Но это было так несправедливо по отношению к нему.
Она сама не заметила, как начала целовать его шею. Вольтури замер, думая, что ему кажется. Элис сама себя не понимала, на нее нашло наваждение, все смешалось. Что с ней? Ее руки больше не цеплялись, а гладили, наслаждаясь широкими сильными плечами, упругими выступами мышц.
Она пыталась совсем не думать. Мысли о том, что произошло в машине, смешались с их первым поцелуем, ее чувствами к обоим парням. Это настолько загнало ее, что Элис пыталась спастись как угодно. Ей было необходимо его целовать. Эта потребность быстро росла и была уже не меньше, чем инстинкт выживания.
Элис нашла в темноте его губы и начала судорожно целовать, то, что он нерешительно пытался отстраниться, сделало ее только более настойчивой, а ее поцелуи - отчаянней. Она хотела, чтобы у нее не отнимали трубку с кислородом.
- Элис… Стой, что ты делаешь?.. – растеряно и прерывисто спросил Кай. Его дыхание сбилось.
- Ты сказал, что готов сделать что угодно, - с безнадежным упрямством напомнила она, уже опуская руки.
Кай был совершенно огорошен, сбит с толку. Он не понимал, что происходит. Все же, как бы расстроена ни была, Элис не это имела виду. Ничего кроме поцелуев. Кай понимал, насколько это неправильно, но готов был дать все, что ей потребуется. Он любил ее, она – Уитлока. Сейчас Элис была расстроена и сама не понимала, что делает. Всего только пара поцелуев… Сколько он мечтал об этом?
Элис воодушевилась тем, что он сдался. Ее движения были настойчивыми, ищущими, с исступленными нотками. У него голова совсем кругом пошла, Кай пытался не увлекаться, чтобы не зайти слишком далеко. Это было нереально трудно. Целуя ее, он чувствовал такой выброс эндорфинов в кровь, что разум отключался. Тут ее ладошка проползла в щель между пуговицами рубашки и легла на открытые ребра, а затем бегло погладила кожу, задевая живот. Он скрипнул зубами, готовыми развалиться от напряжения. «Она не понимает, что делает, терпи». Кай закрыл глаза, чтобы сосредоточиться, а когда открыл, увидел, как ее руки медленно поднимаются, футболка ползет за ними, и вот она уже перед ним в одних спальных шортах и лифчике. Он пытается ради приличия отвернуться, но глаза жадно скользят по ее выступающим хрупким ключицам, изящным плечам, маленькой груди, ниже - к животу, затянутой веревочке шорт.
- Нет, Элис, не надо. - Он все же отворачивается, пытаясь отдышаться, справиться с накатившим возбуждением. Элис молчит, и он вынужден посмотреть. Брендон выглядит несчастной, и это убивает его. – Прости, я не хотел тебя обидеть. Я не хочу, чтобы тебе было больно - завтра утром ты пожалеешь.
«А я до чертиков боюсь тебя потерять, потому что люблю так, как никого на этом свете».
Элис пытается прийти в себя, но потом снова тянется к нему обеими руками. Одна лямка соскакивает. Кай так хочет, чтобы она продолжила прикасаться к нему, как бы неправильно это ни было. Потому что ее прикосновения удивительно приятны.
- Не пожалею. - Она говорит так твердо, что вся его воля накреняется, грозя рухнуть и погрести его под собой. – Пожалуйста…
Если бы она знала, как сложно ему сопротивляться ее просьбам. Ведь он привык их выполнять, любые.
- Пожалуйста. Ты всегда меня спасал, ты – мое лекарство, пожалуйста…
Это было переломным моментом. Перенапряженная, растянутая до предела его воля лопнула с глухим треском. Слишком долго мечтал, слишком сильно любит, чтобы отказаться. Завтра будет завтра, и он примет любое наказание, что заслужил. Но сейчас…
Кай догадывался, от чего лекарство, но все равно начал медленно наклоняться, пока не уперся лбом в ее лоб, тяжело дыша, обжигая ее дыханием. Все, он сдается.
«Я люблю тебя, Элис…»

Брендон почувствовала момент, когда он сдался. Кай осторожно заставил ее лечь на кровать, сам навис сверху, целуя ее, медленно, мучительно нежно, горячо. У нее закружилась голова, и от предчувствия свело живот.
«Я люблю тебя».
Элис закрыла глаза, забывая все остальное, погружаясь в мир рая и волшебства. Это было совершенно не так, как в прошлый раз. Никакой страсти, доходящей в яростном угаре до болезненных ощущений. Кай так бережно к ней относился, Элис тонула в нем и его отношении, как будто он ее любил. По крайней мере, он заставил ее почувствовать себя любимой, и это было непередаваемое чувство. Кай всегда делал для нее все.
Это было так нежно. Кай исцелял ее. Элис прижималась к нему крепче, чувствуя себя защищенной рядом с ним, не было никаких страхов или сомнений. Он был сильным, уверенным, знал, что делать, и никогда бы не причинил ей боли... Наслаждение было ярким, острым, всеобъемлющим.
После Элис лежала на нем, чувствуя его каждой клеточкой, все еще не вернувшись в реальный мир. Кай гладил ее по спине и молчал. Думать не хотелось, поэтому Элис обессилено подтянулась и поцеловала его в губы, а потом сложила на нем руки, опустила на них голову и уснула.
***
Кай не спал всю ночь. После того, как Эл уснула, он некоторое время как идиот улыбался в потолок, ужасно счастливый, не веря в то, что это был не сон. Его переполняли чувства. То, что он испытал, потрясло его, он даже мечтать о таком не мог. Не знал, что так бывает.
А потом его охватил страх. Что будет завтра? Элис была не в себе, и он воспользовался этим, хотя должен был проявить силу воли. Завтра Элис будет ненавидеть его. Ему придется взглянуть на нее и увидеть в ее глазах разочарование.
Из рая Кай провалился в ад. Он так боялся потерять Элис. Этот страх подавлял его, а Элис так сладко спала у него на груди.
Измученный мыслями, Вольтури заснул только на рассвете.

***
Элис разбудил солнечный свет. Потерев глаза, она открыла их и моментально все вспомнила, не двигаясь, сглотнула и посмотрела чуть выше. Кай спал на животе, обнимая ее одной рукой. Светлые волосы спутались и упали ему на лицо, открывая рисунок на шее.
«И что я наделала?»
Вчерашнее помешательство при свете дня казалось необъяснимым, ее вчерашняя острая потребность в Вольтури сбивала с толку. Она уже знала, что любит его, но что теперь им делать? Кай понимал, что это ошибка, пытался образумить ее, но все равно дал то, что она попросила. Как всегда. Готов пожертвовать всем ради других.
Элис боялась, что теперь все усложнится. Как они будут смотреть друг другу в глаза? Что она наделала? Зачем поддалась своим желаниям? Вспомнив вчерашнее, она не смогла заставить себя пожалеть, хуже – поняла, что вернись в прошлое, сделала бы это еще раз.
Во сне его лицо было непривычно расслабленным, умиротворенным. Некоторое время Элис любовалась им, а потом пошла дальше, с бьющимся сердцем мысленно убрала его волосы, целуя закрытые веки, провела по обнаженной спине, скрытой наполовину одеялом. После того, что между ними произошло, сердце было переполнено любовью, она была настолько яркой и всеобъемлющей, что Джасперу там не было места.
«Я люблю его», - Элис сморгнула подступившую пелену с глаз, взгляд зацепился за выделяющиеся чернила на ровной загорелой коже. Рисунок вдруг напомнил ей бабочку-кулон, который Кай подарил ей на Рождество. Она не успела додумать эту мысль, как Вольтури открыл веки и сразу осознанно посмотрел на нее.
Дыхание перехватило, между ними повисло напряжение. Надо было срочно что-то сказать, разорвать давящую тишину.
- Доброе утро, - Элис не придумала ничего лучше.
Кай кивнул, а ей вдруг захотелось ничего совсем не говорить, просто поцеловать его и попросить, чтобы он смог полюбить ее. Жаль, что о таком не просят. Чувствуя потерю в центре груди, Элис дотянулась до футболки, села спиной к нему и начала одеваться. Все это время Вольтури наблюдал за ней насторожено, словно боясь ее реакции.
Элис посмотрела в окно, не решаясь повернуться к нему, чувствуя повисшую в воздухе тяжесть. Это же Кай, ее лучший друг. Неужели они не могут сделать вид, что ничего не было? Чтобы снова все было легко и свободно.
- Элис, нам надо поговорить.
Она обернулась, Вольтури так и не встал, не оделся, просто сидел в той же позе и смотрел в кровать между ними. Пора, от этого никуда не сбежать.
- Да, знаю. Извини меня… Я не знаю, что на меня вчера нашло. Я понимаю, что это не оправдание…
- Тебе не из-за чего извиняться, - тут же машинально произнес он.
- Ну конечно. Ты что, хочешь даже здесь взять вину на себя?! Это же только я виновата!
- Танго танцуют вдвоем, - он попытался усмехнуться, но не вышло, слишком страшно было. – Давай договоримся: ты себя не винишь, ты была не в себе, должен был думать я.
- Кай, прекрати! - Элис зажала голову руками, не веря, что он все берет на себя. – Так ты делаешь еще хуже! По сравнению с тобой я чувствую себя просто ужасной.
- Не говори так.
- А как? Это я виновата! Я могу потерять дорогого человека, а я не хочу этого!
- Ты никого не потеряешь, - убито произнес он.
Элис остановилась и нерешительно посмотрела на него, затем села на самый краешек кровати.
- Честно? – Вольтури кивнул, и она неуверенно протянула ему руку.
- Я сам боюсь тебя потерять.
- Тогда давай забудем это, сделаем вид, что ничего не было.
Он снова кивнул, а про себя оба подумали, что такое не забывается.
***
На кухне они очень старались вести себя, как ни в чем не бывало, но получалось искусственно. Элис упорно не замечала натянутости и продолжала делать вид, что все нормально. А Кай понял, что сам не сможет игнорировать это. Он сидел, ссутулившись, и смотрел на Элис, пока еще мог. Потому что дальше ничего не будет хорошо.
- Не смотри на меня так, - Элис бросила полотенце, не в силах больше притворяться, что ничего не замечает.
- Извини, - он увел взгляд в сторону.
- У нас ничего не получится?
Чувствуя сухость в горле, Кай помотал головой, сам не веря в это. Вот и все, он все же оступился. Услышал всхлип, повернулся, Элис зажала ладонями лицо. Как они могут жалеть о том, что было вчера? Это абсурд.
- Прости! Это все я! Я запуталась, в моей голове творится такое! Ты бы даже не поверил, я с ума схожу от этой раздвоенности. Я потянулась к тебе, а ты не смог оттолкнуть, я - чертова слабачка…
Элис снова плакала и впервые из-за него. Верхняя губа дернулась, искажая его лицо. Физически его состояние было не просто на подъеме, а гораздо лучше, но внутренне он был полностью раздавлен. Сколько еще ударов судьбы свалится на этого маленького человечка?
Кай присел на корточки перед ее стулом, глядя на нее снизу вверх. Элис перестала тереть глаза, убрала руки и посмотрела на него.
- Я люблю тебя.
Его прошибло током. Поезд на всей скорости въехал в бетонную стену, вернее в его грудную клетку. Всмятку. Внутренности. Эта маленькая кухня, желтый тусклый слепой свет, разлитый в воздухе, а еще его безумие. Диаграмма его сердцебиения бешено застрекотала, вылетая за все пределы, а потом оборвалась, превращаясь в прямую линию, обрываясь.
Задыхаясь, отвел взгляд, уперся в окно. Не может быть. Ослышался.
Как такое может быть? Наверняка показалось, сам придумал. Элис смотрит на него, ждет, что будет. Ее глаза грустные и отчего-то обреченные. Здравствуйте мягкие стены и добрые санитары, я сдамся сам.
«Она любит Уитлока, прекрати надеяться, идиот».
«Но она сказала…». Раненое дыхание оглушает, надежда так громко бьется под его ребрами.
Зачем она так сказала? Это ведь невозможно. А вдруг он спит?
Кай барахтался в огромном море и не мог выбраться. Слепое жгучее желание проедало душу, он так мечтал, чтобы это было правдой.
- Что?..
- Я люблю тебя, - Элис съежилась, готовясь, что он начнет ее ругать, отвернется.
Дважды не может быть наваждением.
- Это из жалости? – Горечь хуже синильной кислоты растеклась по всему телу.
- Какой жалости? – тонко спросила Элис, на щеках прошли новые соленые дорожки, становясь шире.
- Ты только меня не жалей, хорошо? – Кай смотрел вверх, на нее. – Я знаю, кого ты любишь.
«И убил бы за право занять его место». Элис заткнула уши, не желая слышать ненавистное имя.
- Уитлок…
- …меня убивает, я его ненавижу! И скоро забуду, что он существует.
Кай сидел как громом пораженный, пытаясь собрать мысли, прорваться сквозь сгущенный слепой свет, материально повисший в воздухе.
- Я люблю тебя и не рассчитываю на взаимность. Я знаю, из своего благородства ты можешь многое сделать, но очень прошу: не надо. Я не выдержу этого. Вот что на меня вчера нашло. Я ничего не требую и не буду тебе надоедать. Если ты не будешь против… если тебя не будет напрягать, то мы попробуем дружить. Я знаю, что как раньше не будет, но я все равно хочу попробовать. – Вольтури молчал, а она не знала, что еще сказать. – Я не хочу тебя терять!
- Терять… - Кай мучительно поднял на нее глаза, чувствуя, что сердце вот-вот разорвется. – Элис, да я люблю тебя с детского сада, всю свою сознательную жизнь!
Она онемела, удивленно смотря на него расширенными глазами, взлохмаченная, заспанная, сбитая с толку и такая родная.
- Любишь? – непонимающе переспросила она.
- О, боже ты мой. Да конечно! Я думал, ты догадываешься… Я таскался за тобой все время, следил со стороны, боясь подойти. Я люблю тебя так, что никогда не смогу выразить словами. Я чуть не чокнулся - мне хотелось говорить тебе это каждый день, хотелось, чтобы ты знала это. Чтобы позволила быть рядом, защищать тебя, смотреть, как ты смеешься. Я пытался измениться, чтобы стать лучше, чтобы однажды получить шанс быть с тобой. Это моя самая сокровенная мечта, это единственное, что я хочу и ради чего готов пойти на что угодно. Я люблю тебя так, что каждый раз, когда ты улыбаешься, я чувствую счастье, а когда плачешь, хочу умереть. Я беспомощен в этом, я столько лет молчал, что… Я просто не могу поверить… если ты меня любишь, то это…
- Что это? – дрожа, спросила Элис.
- Это нереально, - Кай повернулся в бок, потому что в глазах стояла пелена. Он готов был плакать. Впервые.
Чувствуя обжигающее счастье и стыд, он все не мог поверить, что это происходит на яву…
Элис соскользнула со стула, падая на колени перед ним, схватила его лицо двумя руками, поворачивая к себе.
- Смотри на меня.
Он отворачивался, чтобы она не увидела его постыдную слабость.
- Кай, посмотри на меня, - Элис умоляла.
Как будто он когда-то мог сказать ей «нет». Кай повернулся. Элис тоже плакала, но ее лицо было таким ослепительным, так светилось, что у него перехватило дыхание.
- Я люблю тебя, Кай. Всем сердцем! И ты должен в это поверить, потому что это правда. Я действительно люблю тебя!
Тусклый разлитый в воздухе желтый свет опал пылью на пол под напором солнечного, яркого, живого, он сосредоточился вокруг ее головы. Кай прикрыл глаза, чтобы не ослепнуть, а в следующий момент уже чувствовал ее губы, растворяясь в ней, пытаясь понять, что Элис Брендон - мечта всей его жизни - любит его.

Счастье всегда внезапно, оно не судит по меркам человека, не выбирает двери, не стучит, не спрашивает, оно просто входит. И остается.