Глава 5.
Возможно все.

Самый страшный звук на свете - трель будильника.
Ненавижу вставать... По утрам я всегда чувствую себя так, словно под кожей у меня нет ни мышц, ни костей, один сплошной мед - тяжелый, тягучий, сладкий... и абсолютно неспособный двигаться.
Но надо собраться, встать, привести себя в порядок, идти на кухню, готовить завтрак.
- С добрым утром, - Дориан уже лежит на ковре, обложившись нотными листами, что-то сосредоточенно исправляет. Выглядит, как всегда, великолепно: лицо безупречно свежее, ни красных глаз, ни синяков... завидую черной завистью: у меня самой вид наверняка весьма помятый, ведь поспать удалось всего часа четыре. - Мы есть сегодня будем?
- Только не говори, что опять встал в шесть...
- Нет, отчего же, в половину, - со стоном запускаю в него подушкой. Она легкая, но все равно неприятно, тем более что резкие движения мистеру Грею противопоказаны, и отмахнуться он не сможет.
Ему вообще многое противопоказано, но если всему этому следовать - с ума можно сойти. Нельзя долго сидеть - дает о себе знать поврежденная спина; нельзя долго стоять из-за адской боли в ноге; нельзя поднимать тяжести, нельзя, нельзя, нельзя... "Можно тихо лежать, лучше в гробу," - горько пошутил принц, услышав весь список запретов.
Покажите мне человека, который смирился бы - а мой Дориан вообще не из тех, кто следует правилам. Не знаю, куда привела бы его вечная тяга нарушать запреты, не будь той аварии... как иногда шутит Чарли, "скорее всего, в тюрьму". Может быть. Но все сложилось так, как сложилось.
Еще сидя в инвалидной коляске, Дор начал заниматься музыкой, и сейчас вполне сносно играет на рояле. Во всяком случае, неплохо для ресторанного музыканта, но я-то и этого не могу... чувствую и понимаю музыку, легко перекладываю ее на движения, но перед клавиатурой чувствую себя слепым котенком, и нотные знаки для меня - китайская грамота. Вдвойне восхищаюсь принцем, за год научившимся читать ее, пусть медленно и по слогам.
Рабочий день - шесть часов непрерывного сидения, вместе с репетициями даже больше. Не представляю, как это, должно быть, больно, и не хочу представлять. Дориан возвращается глубокой ночью, и я просыпаюсь от шума воды за тонкой, как бумага, стеной; иногда даже за этим шумом можно различить рыдания.
И все-таки, именно он зарабатывает деньги для нашей маленькой семьи, пусть львиная их доля и уходит на мое обучение. Следит, как может, за порядком в квартире. И еще находит силы на меня; не помню ночи, когда осталась бы недовольна, а винтики в деревянной кровати приходится подкручивать довольно часто.
- И вот скажи мне, милый друг, - обращаясь к зеркалу в ванной, чувствую себя по меньшей мере мачехой Белоснежки, - как некоторые умудряются почти не спать и при этом выглядеть, словно майская роза?
- Есть для кого, - голос, правда, доносится не из зеркала, а из-за стенки справа, но в первый раз все равно стало жутковато. - Королеве нужно соответствовать.
- Ну да, королеве, - тщательно замазываю глубокие тени под глазами и нездоровую бледность, верные признаки бессонной ночи, расчесываю волосы, опять сбившиеся в воронье гнездо. Вид получается не то чтобы отличный, но вполне пристойный.
- А почему нет? Будущей королеве танца, - лестно, когда это говорит человек, зачеркнувший для себя слова "нельзя" и "невозможно". На голове сразу появляется тиара Принцессы из Щелкунчика, сверкающая всеми огнями, - ну и что, что пока только воображаемая.
Вы еще увидите, на что я способна, мистер Каллен. Мне есть для кого надеть корону.

На занятия всегда хожу пешком; прогулка длиной в квартал бодрит.
- Доброе утро, - особенно приятно это говорить, если утро выдалось ясным и рука не занемела, всю дорогу держа зонтик. Не люблю дождь: холодно, мерзко, да еще под ногами скользкая грязь, на которой я обязательно растянусь... Природная неуклюжесть, увы, корректируется балетом не до конца. Родителей всегда удивляло, что на сцене я контролирую каждую мышцу, а дома врезаюсь во все косяки.
В общем, если мне везет, на улице хорошая погода, на голове воображаемая диадема, а накануне хватило времени не только на любовь, но и хотя бы на пять-шесть часов сна, сложно найти человека счастливее. Даже Каллен в один из таких редких дней расщедрился на комплимент; так-то от него за безупречно исполненный экзерсис* разве что улыбки дождешься, а тут вдруг выдал "хорошо выглядите"!
Улыбка у него тоже странная, чуть кривая; увидев ее в первый раз, я подумала, что чем-то его рассмешила, просто, как истинный джентльмен, мой наставник не смеется над дамой открыто. Но шли дни, недели, кривая усмешечка появлялась на лице учителя все чаще, вытесняя чуть сведенные брови, и постепенно вселила уверенность: я все делаю правильно, и с каждым разом все лучше.
Иногда Эдвард позволяет мне просто импровизировать - и минут десять-пятнадцать я танцую, как мне хочется, комбинируя элементы по своему усмотрению. Он потом поправляет, если что-то сделано не очень чисто, но в корне не меняет никогда.
- Знаете, а в вас и правда что-то есть, - улыбается Каллен после особенно удачного экспромта. - Фантазии, во всяком случае, хоть отбавляй. И на вас приятно смотреть, просто светитесь, когда танцуете.
Улыбаюсь в ответ. Я всегда танцую в первую очередь для одного человека, пусть его и нет сейчас в этом зале...
- Через три месяца состоится конкурс балета, где примут участие танцовщицы со всего Соединенного Королевства; вы бы хотели попробовать свои силы?
Да не подменили ли мне хореографа? Не этот ли человек утверждал, что я серость и посредственность, на которую он не собирается тратить свои драгоценные силы и время?
- Подумайте, мисс Свон, у вас есть шанс занять призовое место; в любом случае, вас заметят.
Очень сложно удержаться от шпильки:
- А говорили, ничего из меня не получится...
В кои-то веки он улыбается всем лицом. Даже почти не криво:
- В нашем мире возможно все, было бы желание и труд... И прошу прощения за все, что наговорил вам в первую встречу.



Мягкий золотистый свет люстр, огромные окна, завешенные под вечер винно-красными портьерами... Весь интерьер выдержан в красном и золотом. Бессмертная классика, будь она проклята.
Этот ресторан Ирина ненавидела. В частности потому, что именно здесь всегда назначал ей встречи старый каракурт, как называла босса вся котерия. За глаза, разумеется. По мнению самой Ирины, бедное животное не успело так сильно провиниться перед родом человеческим, чтобы его именем назвать такую падаль.
- Добрый вечер, - просипел знакомый голос совсем рядом; отвратительно длинные ледяные пальцы пробежали по обнаженной шее и плечам. На встречи с этим мерзким пауком ей приходилось одеваться так открыто, как позволяют приличия; не то чтобы она была против, но все же... это затрудняло ее задачу.
- Добрый, - кивнула женщина, когда старик соизволил сесть напротив. Она знала, что он все равно не увидит, но свита должна играть короля; сейчас в задачи свиты входило вести себя так, словно у короля нормальное зрение.
- Позволю себе заметить, что вы очень любезно предоставили возможность найти вас, - мерзко ухмыльнулся старик, явно имея в виду ее платье ядовито-синего цвета и намекая на дурной вкус. "Вот кто бы говорил!" - мысленно прокомментировала Денали эту изысканную гадость, покосившись на трехсантиметровые ногти босса, покрытые темно-красным лаком.
- Я предпочитаю закончить поскорее. Вы же понимаете, время позднее, а мне не стоит слишком задерживаться, чтобы не вызывать подозрений...
- Разумеется, - мерцающие светлые глаза, не мигая, впились в ее лицо, ритм речи и дыхания чуть изменился. - Что же, я внимательно слушаю. Какие настроения царят в котерии?
- Все те же, - почти прошептала гример лишенным красок голосом. - Лэнс до сих пор зол на вас за Лорана; сам Лоран потихоньку втягивается в работу. Его, правда, несколько не устраивает профиль заданий, но адаптация пока происходит в пределах нормы. Дрейк неадекватен, много пьет, с другими членами котерии не общается.
- Он стал бесполезен. Что ж, жаль, - бесстрастно заметил босс. - Его предшественник Рэй, помнится, продержался дольше.
- Вам известно, что я почти не застала Рэя, - старая мумия усиливала воздействие; Ирину бросило в жар, она чувствовала, как нагревается нитка каменных бус, вплетенная в волосы. - Мисс Чайлд вполне лояльна; ее воспитанница быстро адаптировалась к работе. Относительно Гаррета у меня сведений нет...
- Вот как?
- После дня рождения сестры я его не видела, - контролировать голос было трудно: камни раскалились добела, обжигая кожу.
- Плохо работаете, милая, - сморщенные старческие кисти, похожие на высушенных белых пауков, накрыли ее руки, скользнули к локтям. - Иначе вы бы знали, что Гаррет и Кейт мертвы.
- Вот как. Я не знала. Постараюсь в будущем не допускать таких промахов, - Ирина Денали в совершенстве владела своим голосом, но не лицом. Не когда в сердце вгоняют раскаленный прут. Хорошо, что босс ее не видит.
- Больше ничего не хотите мне сообщить?
- Нет, я сказала все, что хотела.
- Я несколько разочарован в вас; надеюсь, в следующий раз подготовитесь лучше. Сейчас я уйду, а вы посидите здесь еще немного. Вам принесут бокал белого вина; медленно выпьете, расплатитесь и только после этого пойдете домой. Вы будете помнить наш разговор, но рассказать сможете лишь о смерти вашей сестры.
- Что, если Лоран попытается воздействовать на меня?
- В ваших же интересах, чтобы не попытался; всецело полагаюсь на ваше женское обаяние и его доверие к вам.
- Конечно.
- До свидания, Ирина. До скорого свидания, - он исчез так же внезапно, как и появился.
- До свидания, Эли, - одними губами прошептала женщина, невидяще глядя в пустоту. Стиснула поданный официантом бокал и даже не почувствовала боли, когда острые осколки впились в руку.
Тебя, должно быть, и в ад потому не берут до сих пор, что черти от тебя взвыли. Думаешь, невозможно тебе противостоять? Ха... Поблагодарю Тори при встрече за ее камешки. Будь ты проклят, Эли, будь ты проклят. В этом мире возможно все. Даже ты смертен.

Примечания:
*В данном случае разминка.