– Видела, Эммет провел тебе экскурсию.

Доктор Хейл идет около меня в коридоре, когда мы возвращаемся после осмотра больных. Мы обе смотрим друг на друга, когда она ожидает ответа.

– Эм-м… да, проводил, – заикаюсь я.

– Сожалею.

Я пожимаю плечами.
– Он не был плох. – Она кивает и молчит. – Тебе не нравится Эммет? – не решаясь, спрашиваю я, хотя знаю, что она его недолюбливает. Или, по крайней мере, мне так кажется. Я просто подло пытаюсь пронюхать больше информации о том, что происходит между ними.

Она останавливается и поворачивается ко мне.
– С чего бы это мне не любить Эммета? – Ее тон обвиняющий.

– Мне просто было интересно…

– Белла, я хорошо отношусь к Эммету. Не знаю, что он там понарассказывал обо мне, но я бы на твоем месте не верила всему, что ты слышишь.

– Он ничего не говорил о тебе, – быстро лгу я, но она не убеждена. Она молчит и мгновение просто смотрит на меня.

– Ага, уверена, он ничего не говорил, – наконец произносит она, а затем поворачивается и уходит, оставляя меня одну и немного поставленную в тупик стоять в коридоре.



В глубине медсестринского поста есть небольшая комнатка, где я иногда заполняю медкарты. Там есть компьютер, чтобы я смогла проверить указания врача, и там тихо: никаких телефонных звонков или постоянного гула от шумящих работников. Там мирно и спокойно, полная абстракция от обычных сумасшедших рабочих дней.

Я нахожусь там, неистово пишу, чтобы я смогла вовремя уйти домой сегодня вечером. Кажется, уйти с работы вовремя – большая редкость в последнее время.

Дверь открывается, но я не поднимаю взгляда. Полагаю, что это пришла одна из коллег, чтобы промыть руки в раковине, которая находится позади меня.

– О! Привет… не думал, что ты сегодня здесь.

Моя голова откидывается, и я быстро поворачиваюсь, видя великолепные яркие зеленые глаза, которые я успела полюбить. Их сопровождает полуулыбка, и он держит дверь открытой, в то время как его другая рука сжимает медкарту.

Я улыбаюсь ему, и улыбка не вытянутая или фальшивая, как обычно у меня бывает с другими людьми.

– Привет, Эдвард.

– Ничего, если я на минутку присоединюсь к тебе? Мне просто нужно очень быстро продиктовать выписку из истории болезни.

– Конечно. – Я двигаю свой стул, чтобы образовать место, и он садится около меня. Он снова мне улыбается, а затем открывает медкарту, и я уже могу чувствовать, как мое сердцебиение мчится вскачь. Это чувство, когда я нахожусь рядом с ним, невыносимо.

– Я не видел тебя несколько дней, – отмечает он, и я нахожу себя странно счастливой, что он заметил мое отсутствие.

– Ага… брала выходные, – небрежно отвечаю я.

– Делала что-то особенное?

– Нет. Я наконец-то распаковала все вещи. – И это правда. Кроме одного ланча с Элис, я главным образом проводила свое свободное время, распаковывая коробки и просто бездельничая. Один раз я сходила по магазинам, чтобы купить новые настольные лампы, но вернулась домой с пустыми руками.

– Ну, это уже что-то, – говорит он и поднимает трубку телефона, но затем убирает ее и вновь поворачивается ко мне. – Много думала о нашем свидании? – Он дерзко приподнимает бровь, и я вздыхаю.

– Это не свидание, Эдвард.

– Тогда как ты хотела бы называть это? – спрашивает он, явно удивленный.

– Мы не должны никак это называть.

На его лице снова появляется чертова знающая улыбка.
– М-м-м, хм. – Он поднимает трубку и начинает набор номера, но я быстро нажимаю пальцем на кнопку сброса.

– Нравится мучить меня? – спрашиваю я.

Он едва может скрыть свою усмешку.
– Вообще-то да.

– Ну, а мне нет. А ты не такой уж и неотразимый, как тебе кажется. – Я буду удивлена, если это прозвучит не совсем правдоподобно. Эдвард не напуган, его глаза смотрят в мои.

– Не понимаю, о чем ты, Белла. Я никогда не подразумевал, что был неотразимым.

Он подкалывает меня, и мне это не нравится.

Или, может, нравится.

Долбаный ад.

– Позволишь мне продиктовать? – Его взгляд спускается от меня к моему пальцу, который все еще твердо нажимает на кнопку.

Я сужаю глаза, как будто я подозрительна, и он сужает глаза в ответ. Затем я отпускаю кнопку. Он смотрит на меня еще несколько секунд и только тогда вновь возвращается к набору номера.

Я притворяюсь, что заполняю медкарту, пока он диктует, но фактически я вслушиваюсь в каждое слово, что он говорит. Даже если он говорит об инфекции мочеполовых путей или чьих-то пролежнях. Мне плевать.

Его голос… успокаивающий. Он гладкий как шелк, и все же глубокий и даже местами немного хриплый. Это то, что я любила бы слушать во время школы. Может, если бы он был преподавателем, ученики уделяли бы учебе больше внимания. Вообще-то, если задуматься, вероятно, они были бы зациклены на том, как чертовски сексуально он выглядит все время. Девочки пускали бы по нему слюни, а парни были бы в бешенстве, потому что Эдвард был бы всем, о ком они разговаривали. Затем они бы стали завидовать и начали разговаривать у него за спиной или, может, украли бы его ключи от машины или еще что-нибудь. Или, может, они смотрели бы на него как на божественного кумира.

Мои смехотворные мысли прерываются, когда Эдвард кладет трубку.

– Ладно, полагаю, это все. Увидимся позже. – Эдвард отодвигает свой стул назад без дальнейшего прощания, и я остаюсь удивленная и даже разочарованная этим.

– Уходишь? – бросаю я и быстро краснею от того, как отчаянно это прозвучало. Я ужасна в попытках показать, что мне безразлично все это.

Эдвард оглядывается на меня, и хотя он не ухмыляется, я все же могу видеть хитрый блеск в его глазах.

– Разочарована? – Возвращается изогнутая улыбка.

Я опускаю взгляд на свои записи, чувствуя смущение и расстройство. Очевидно, что он влияет на меня, и я ненавижу тот факт, что он так легко может видеть это.

– Нет. Все хорошо. Думаю, увидимся позже. – Я пытаюсь действовать так, будто я не обеспокоена – как будто я могу заботиться об этом меньше – но Эдвард вздыхает и снова садится.

– Я просто пытался подтвердить свою точку зрения, – говорит он мне.

– Твою точку зрения?

– Что я нравлюсь тебе.

– Очевидно же, что ты нравишься мне, иначе бы я не позволила тебе зайти в свой офис.

Эдвард фыркает и осматривается.
– Так теперь это твой офис?

– Тут есть компьютер, разве нет? И здесь я могу сделать всю свою работу. Когда меня не беспокоят, конечно. – Я многозначительно смотрю на него.

– Я вполне уверен, что это комната распоряжений, – ровно произносит он.

– Вполне уверена, что ты неправ, – сладко улыбаюсь ему я, и внезапно он снова близко склоняется ко мне.

– Ты только что признала, что я нравлюсь тебе, – замечает он.

Я закатываю глаза и отвожу взгляд, хотя я мучительно осознаю его непосредственную близость. Такое чувство, что мое сердце готово вырваться из груди.

– Думаю, наши определения слова «нравится» расходятся, – указываю я, и мой голос немного колеблется. Я не смотрю на Эдварда, потому что, вероятно, я умру, если увижу, как он снова ухмыляется мне. Я не смогу продолжать переживать этот вид оскорбления.

Он раздумывает о том, что я сказала.
– Может быть. Но это не имеет значения. У тебя есть два дня, чтобы выбрать, что мы будем делать на нашем свидании.

– Или? – Я рискую, быстро взглянув на него.

– А не то – пеняй на себя, – предупреждает он.

Я сдерживаю смех и симулирую серьезность.
– Не уверена, что мне нравится ваш ультиматум, доктор Каллен.

– Уверен, он и не должен был тебе понравиться.

Общаться с ним забавно. Слишком забавно. И как раз когда я собираюсь сказать что-то еще о нашем свидании или как там он его называет, пищит его пейджер. Он проверяет его, кратко встречается со мной взглядом, а затем поднимает трубку, чтобы вернуть вызов.

– Это доктор Каллен. Меня вызывали.

Его голос приятный, и я продолжаю молчать. Он смотрит на меня несколько раз, пока разговаривает, и дает свои указания. Мне приходится прикусить губу, чтобы скрыть улыбку.

Наконец он кладет трубку, и между нами образовывается тишина.

– Вероятно, мне нужно возвращаться к работе, – говорит он мгновение спустя. – Им нужно, чтобы я поставил центральный катетер¹ на третьем этаже.

Я улыбаюсь ему, немного разочарованная.
– Ну, уверена, ты сможешь сам себя проводить до дверей моего офиса.

Его улыбка захватывает дух. Это заставляет меня хотеть сделать с ним такие вещи, о которых я вообще не должна думать.

– Думаю, что смогу это сделать. Это довольно маленький офис. Немного душный.

– Все зависит от того, кто в нем находится. Теперь проваливай отсюда, чтобы я могла дышать. – Я прогоняю его рукой, и он все еще улыбается, когда встает, чтобы открыть дверь.

– Что ж, приятно знать, что у тебя захватывает от меня дух, – дерзко произносит он. – У тебя есть два дня!

Он уходит прежде, чем я могу ответить, и моя улыбка задерживается на моих губах в его отсутствие.



Я получаю сообщение от неизвестного номера позже этим днем. Мой телефон вибрирует в моем кармане, и я достаю его оттуда.

Все еще думаешь обо мне?

Я смотрю на сообщение несколько мгновений. У меня есть чувство, что это Эдвард, или же кто-то ошибся номером? Но я не совсем уверена.

Я обдумываю свой ответ и наконец отвечаю.

Эндрю?

Ответ приходит несколько секунд спустя.

Кто такой Эндрю?

Упс. Другой доктор, которого я недолюбливаю.

Очень смешно. А кого ты не любишь больше?

Тебя, конечно.

Я польщен.

Я вытаскиваю лекарства и отправляюсь, чтобы проведать своих пациентов до того, как снова отвечу. Почти двадцать минут спустя не пришло никакого сообщения.

Я набираю очередную смс.

Откуда у тебя мой номер?

Его ответ требует времени.

Ты бы не хотела знать.

Нет, хотела бы.

Очень жаль.

Тогда прекрати писать мне.

Нет.

Тогда я игнорирую тебя.

Белла, ты не можешь игнорировать меня.

Давай проверим.

Говорил же.

Дерьмо. Он поймал меня. Я убираю телефон в карман и даже притом, как чувствую, что он вибрирует снова несколько минут спустя, я изо всех сил пытаюсь проигнорировать это.

Моя сила воли держится только несколько минут. Я полагаю, что могу прочитать сообщения, не ответив ему.

Видимо, я довольно неотразим.

Черт, я очень хочу ответить на это. Но не отвечаю. Я игнорирую его.

Игнорирую, игнорирую, игнорирую.

Почему игнорировать кого-то так сложно?

Потому что это не просто кто-то, гений, это доктор Трахни-меня Каллен.

К черту его и его гребаные волосы. Да, я так игнорирую его. Я даже убираю телефон в свой шкафчик, чтобы не искушать себя.

Получай, доктор Затраханный.



– Доктор Каллен в последнее время был милым с тобой?

Анжела оглянулась на меня со своего места у компьютера. Это очередное утро, и я все еще полностью не проснулась. Я спала не очень хорошо, а затем проспала, что означает, у меня не было времени выпить кофе.

– Мне кажется, он избегает меня, – отвечает она и не кажется расстроенной, просто смирившейся.

– Может, он просто был занят, – предполагаю я.

Она пожимает плечами. – Может быть.

Я протираю глаза. Они просто не хотят оставаться открытыми. Независимо от того, как долго я делаю это, не думаю, что когда-нибудь я смогу привыкнуть к пробуждению в такую рань.

– Мне, правда, нужно выпить кофе, – бормочу я.

Я не вижу, как Эммет стоит около меня, пока он не начинает говорить, и его громкий голос заставляет меня подпрыгнуть от испуга.
– Уверен, если ты хорошо попросишь Эдварда, он принесет тебе кофе из врачебной комнаты отдыха. У них лучшая кофеварка во всей гребаной больнице. Даже лучше чем в кафетерии. – Он подмигивает мне.

– Я не хочу подлизываться к доктору Каллену, – парирую я.

– Он теперь для тебя доктор Каллен?

– Да. Нет, – я заикаюсь. – Я на работе, Эммет. А он доктор.

– Не твой доктор. К тому же, вы уже видели друг друга голыми.

Я ахаю, мои глаза сразу устремляются к Анжеле. Она все еще смотрит в монитор компьютера – или не обращает внимания или просто притворяется, что не слышит.

Я ударяю Эммета по руке. Он даже не дергается.
– Заткнись, Эммет! – шиплю я. – Ты заставишь людей думать, что я сплю с ним.

– Что? – невинно спрашивает он. – Видеть кого-то голым и спать с ним – две абсолютно разные вещи.

– Просто заткнись.

Джессика заходит на медсестринский пост несколько минут спустя. К счастью, Эммет больше ничего не говорит, что может меня смутить, и я полагаю, что я в безопасности, раз Джессика не впивается в меня взглядом больше чем обычно.

Подлизываться к Эдварду ради чашки хорошего кофе ненормально. Ну, не совсем, учитывая, что я сделала бы все, что угодно, для кофе. Но, как предполагается, я все еще игнорирую его.

Он снова прислал мне сообщение вчера вечером, просто чтобы спросить, игнорирую ли я его еще. Я не ответила ему, а затем он пожелал мне доброй ночи. И затем это заставило меня подумать о ночи, когда он уложил меня в кровать, и внезапно я провела ужасное время, пытаясь заснуть.

Так что да, это все его вина.

Он должен мне кофе.

Я раздаю утренние лекарства и открываю свои заметки прежде, чем пишу ему. Я хорошо потреплю свою гордость, но, как я сказала, я сделаю все ради кофе.

Слышала, во врачебной комнате отдыха есть хороший «Джо»², – пишу ему я.

Его ответ требует времени. Я переживаю, что могу где-нибудь упасть в обморок и почти примирилась с фактом, что мне придется пить наш дерьмовый кофе.

Вижу, ты больше не игнорируешь меня. Кофе – путь к твоему сердцу?

Я отвечаю ему.

Просто ответь на вопрос, Каллен.

Некоторые люди говорят, что это лучший кофе в больнице…

И ты тоже в их числе?

Ага.

Я прекращу игнорировать тебя, если ты принесешь мне чашку кофе.

Ты уже прекратила игнорировать меня.

Тогда я начну игнорировать тебя снова.

Можешь попробовать.

Что ты хочешь, Эдвард?

Я хочу ответ о нашем свидании.

И все?

И все.

Ты получишь ответ, когда я получу свой кофе.

Ты получишь свой кофе, когда я получу ответ.

Ты выводишь меня из себя.

Встретимся там через тридцать минут.

Что? Просто принеси мне чашку.

Там около пятидесяти вкусов. Я не знаю, что ты хочешь.

Просто принеси что-нибудь хорошее.

Нет.

Мне вообще можно там находиться?

Да. Увидимся через тридцать минут.

Хорошо.

Я делаю некоторую работу, а затем небрежно спрашиваю Элис, не присмотрит ли она за моими пациентами несколько минут. Она с интересом разглядывает меня.

– Куда ты собираешься? – спрашивает она.

– О… гм, взять кофе. – Я целеустремленно упускают информацию о том, где я собираюсь взять кофе, и, что более важно, с кем.

– Принесешь мне чашечку?

– Конечно, что ты хочешь?

– Просто обычный капучино. Справа у входа в кафетерий стоит кофе-машина.

– Хорошо. Вернусь через минуту. – Я улыбаюсь и забегаю в лифт. Я не совсем уверена, где находится врачебная комната отдыха. Я помню, что видела ее, когда Эммет проводил мне экскурсию по больнице, но просто не могу вспомнить, где именно.

Я хожу вокруг несколько минут прежде, чем снова пишу Эдварду.

Я не могу найти ее.

Где ты?

Не знаю. Где-то на первом этаже.

Я оглядываюсь, пытаясь найти своего рода ориентир. Черт, эта больница сбивает с толку. Почему тут так сложно найти нужное направление?

Я оборачиваюсь и иду назад к лифтам, чтобы я могла сказать ему, где я. Я приостанавливаюсь перед дверями, чтобы позвонить ему, но прежде, чем я получаю шанс набрать его номер, в моем ухе звучит низкий голос.

– Знаешь, тебе очень тяжело давать распоряжения.

Я подпрыгиваю и поворачиваюсь к нему лицом, моя рука прижата к груди.

– Японский городовой! Ты чертовски испугал меня.

Он усмехается, а мое сердце, кажется, никогда больше не замедлит свой ритм.

– Прости. – Он помещает руку на мое плечо и начинает уводить меня. – Дама в беде требовала спасения.

– Я не дама в беде. И я бы нашла это место… когда-нибудь.

Он ведет меня по длинному коридору, и мы останавливаемся перед дверью. Он проводит бейджем по сканеру, чтобы зайти внутрь, и я ухмыляюсь.

– Прямо совершенно секретно.

– Ха, мы просто должны защитить наш потрясающий кофе, – говорит он.

– Я слышала, он тут лучший, – говорю я, когда мы входим. Первое, что я вижу, это шар, заполненный мятными конфетками прямо у двери. – Пресвятая Богородица, тут царство конфет! Не думала, что вы, врачи, такие ребятишки. Они балуют вас!

– Можешь взять, если хочешь, – предлагает Эдвард, и искушение слишком большое. Я беру горсточку.

– Ты уверен, что у меня не будет проблем из-за того, что я нахожусь здесь? – спрашиваю я и быстро разворачиваю леденец, бросая его в рот.

– Говорят, что можно приводить сюда гостей. Ты, Белла, мой гость.

Небольшая прихожая ведет в остальную часть зала, и, да, эти засранцы определенно избалованные. Справа находится салатный бар, который также забит булочками, рогаликами и фруктами. Слева стоит стенд, полный шоколадного молока, сока и содовой, и затем там находится великолепная кофеварка, о которой я не перестаю слышать. Место большое и открытое с большим количеством столиков и кожаных кресел. А на противоположной стене висит телевизор с плоским экраном.

Да, я немного завидую. Это почти заставляет медицинскую школу стоит того.

– Боже, не думаю, что я смогу уйти отсюда когда-нибудь, – говорю я. Что-то на столе попадается мне на глаза, и я оживляюсь. – Печеньки! Господи, теперь я точно завидую!

Эдвард смеется, потом поворачивается и перекрывает мне путь к кофе-машине своим локтем.

– Ты собираешься ответить мне насчет нашего свидания? – спрашивает он. Ах, подлый доктор.

– О, понимаю, – фыркаю я. – Ты не подпустишь меня к кофеварке, пока я не отвечу на все твои сумасшедшие вопросы.

– Именно.

– Ладно. Что ты хочешь?

– Для начала, что мы будем делать? Далее, пятница подойдет? – Он приподнимает брови, терпеливо ожидая моего ответа.

– Ну, знаете, доктор Каллен, сейчас я больше «живу моментом» девушка. Я не планирую все.

– Так ты предпочитаешь, чтобы я все спланировал и сделал тебе сюрприз?

– Я этого не говорила. – Я склоняюсь к столику и скрещиваю руки. Мы можем пробыть тут уйму времени.

– Но спонтанные люди склонны любить неожиданности.

– Мне нравиться быть под контролем моей спонтанности.

– Ага, я вижу.

– Предполагалось, ты ответишь и только потом получишь кофе. – И внезапно он выглядит так, будто не собирается дать мне кофе. И я задумываюсь, удар коленом в пах не отрезвит ли его.

– Я свободна в пятницу. Так что… это отличное время. Мы можем встретиться пораньше, если ты хочешь. Или позже. Мне без разницы. Я не могу адекватно мыслить без моего кофе, доктор Каллен.

Он улыбается и наконец пропускает меня.
– Полагаю, пока что этого хватит.

– Спасибо. – Я двигаюсь, чтобы встать перед кофеваркой, но несколько мгновений рассматривая ее, я понимаю, что потеряна. Боже, эта вещь очень сложная. Определенно не какая-то обычная кофеварка. И он прав – тут около двадцати ящичков с различными ароматизированными пакетиками внутри.

Я начинаю рассматривать разные вкусы.
– Как, черт возьми, работает это хитрое изобретение?

Эдвард закатывает глаза, но дразнится. Улыбка говорит об этом.
– Я думал, ты сможешь сделать простую чашку кофе.

– Это совсем не просто, Эдвард.

– Какой вкус ты хочешь?

Я просматриваю все, пытаясь сделать выбор.
– Тут есть вкус «Милки Вея»? – взволнованно спрашиваю я.

– Ты его хочешь?

– Нет. – Я молчу. – Хорошо. Да, хочу.

– Ладно, тебе нужен «Милки Вей» и обычный пакетик кофе. Хочешь умеренной или средней крепости?

– Умеренной или средней? – не веря, спрашиваю я. – Я хочу очень крепкий, Каллен. Ты тут не с любителем разговариваешь.

– О, правда? Потому что я бы ожидал от профессионала умений пользоваться кофеваркой.

– Слушай, не все мы выросли с необычными кофеварками и с пакетиками кофе вкуса «Милки Вей», ладно? А теперь сделай гребаный кофе.

Он улыбается и помещает оба пакетика в машину прежде, чем нажать несколько кнопок. Он ставит чашку под струю воды, и несколько секунд спустя дымящийся кофе готов. Он пахнет как в раю, и я готова поспорить, что на вкус он еще лучше.

– О Боже, я люблю тебя, – говорю я, беря чашку. Я держу ее обеими руками как своего первенца, и Эдвард приподнимает бровь. – Я разговаривала со своим кофе, не с тобой, – остро подмечаю я.

– Как скажешь.

Я добавляю сахар и делаю глоток. Да, это замечательный, блаженный, «Милки Вейный» рай.

– Есть шанс, что это штука может сделать капучино? – с надеждой спрашиваю я.

После того как мы сделали Элис кофе, Эдвард захватывает два печенья и садится за ближний столик. По телевизору показывают новости, и самолеты шумят на заднем плане. Мы здесь единственные в комнате, что хорошо для моих нервов. Вероятно, я была бы жутким параноиком, если бы здесь находились другие доктора и косо на нас поглядывали.

– А где все? – интересуюсь я. – Я была бы здесь все время, если бы была доктором.

Эдвард пожимает плечами. – Они то приходят, то уходят. Знаешь, им все же нужно выполнять свою работу, – дразнит он. – В противном случае, они не долгое время еще пробыли бы докторами.

– Знаю. – Я пью свой кофе и слежу за его десертом. – Эта печенька для меня?

– Там целый поднос печенья, Белла.

– Но ты взял два!

– Потому что я ем два. – Чтобы подтвердить свою точку зрения, он засовывает целое печенье себе в рот. Он пытается улыбнуться мне с набитым ртом, и я закатываю глаза.

– Научись некоторым манерам. У нас свидание через несколько дней.

Проглотив, он говорит: – Так ты соглашаешься, что это свидание?

– Нет. Это просто прогулка. Но единственный способ, чтобы заставить тебя оставить меня в покое, состоит в том, чтобы просто назвать это свиданием.

Он жестикулирует на мою чашку.
– Можно мне сделать глоток твоего кофе?

Я оборонительно придвигаю к себе чашку.
– Нет. Ты же не поделился со мной печенькой.

– Не будь жадиной, Белла. У тебя целая чашка. А у меня только два печенья.

– Два печенья, два человека.

– Там целый поднос.

– А там и кофеварка.

Эдвард вздыхает и, кажется, обдумывает это, прежде чем озорно улыбнуться.
– Ты поделишься, и я поделюсь.

Я подозрительно приподнимаю бровь. – Ты все еще говоришь о своем печенье?

Его выражение лица соответствует моему.
– О чем еще я могу сказать, Белла?

Я настороженно смотрю на него, но когда он двигает свое печенье, лежащее на салфетке, по столу, я счастливо беру его в ладонь прежде, чем протянуть ему свой кофе.

– М-м-м. Спасибо, – счастливо говорю я с набитым ртом, и Эдвард улыбается.

А мое глупое сердце даже не собирается замедлить свой бит.



– Боже, почему ты так долго? – жалуется Элис, когда я вручаю ей чашку капучино. – Мне пришлось настроить две твоих капельницы и отвести мистера Дринкарда в ванную.

– Спасибо, что присмотрела за ними. Я твоя должница, – говорю я.

– Ага, еще какая.

Я сажусь за стол напротив нее. Я уже могу представить колесики, крутящиеся в ее голове – сценарии, в которых она планирует сбежать с Джаспером, чтобы поговорить о «медицине».

Она делает глоток своего кофе и хмурится. А затем внезапно ее глаза вспыхивают.
– Это из врачебной комнаты отдыха! – восклицает она.

Я едва не подавилась своим кофе.
– Что? Нет.

– Брехня. Я бы почувствовала разницу где угодно. Кто дал тебе это?

Мое лицо горит. Я сопротивляюсь желанию отвернуться и занять себя поиском медкарты.

– Никто. Я сама купила.

– Ты такая плохая лгунья, – усмехается она. Когда я ничего не говорю, она протягивает руку к моему кофе. – Дай мне попробовать твой.

– Что? Нет. – Я отодвигаю чашку из зоны ее досягаемости.

– Почему? Какой у тебя вкус? – улыбается она.

– Вкус кофе.

– Ты ужасная лгунья. Ты бы посмеялась, когда увидела себя со стороны. Ты ходила с Эдвардом, да?

– Ладно, да. Я ходила с Эдвардом. – Я впиваюсь в нее взглядом. – Теперь ты счастлива?

– Я знала это. – Она откидывается на спинку стула, крепко держа свою чашку и смотря в никуда. И она выглядит слишком счастливой. Настолько счастливой, что от этого мне становится неудобно. – Ну, это не удивительно. Вы, ребята, так были поглощены друг другом у Эммета.

– Не правда. – Да ладно? Я притворяюсь, будто то, что она сказала, не беспокоит меня. Она ведь была пьяна – откуда она, черт возьми, знает? Я пытаюсь сконцентрироваться на чтении своих указаний.

– Отрицание, отрицание, отрицание, – повторяет она, а потом наконец глубоко вздыхает. – У вас будут прелестные детишки.

На сей раз я действительно поперхнулась своим кофе.

¹ – Катетер устанавливается для вливания препаратов химиотерапии и крови, а также для взятия анализов.
² – Местное семейное кафе в Нью-Йорке и Филадельфии, где делают безупречный кофе и подают его с теплым гостеприимством.

Перевод: Rob♥Sten