Глава 27. Удар доски



Не отрывая от меня губ и продолжая вращать бедрами, Эдвард застонал, и я встречала каждое его движение вверх собственным.

Никогда раньше я не делала подобного, но ощущения были хорошими, очень хорошими, и по моему телу волна за волной пульсировало желание. От запаха его кожи, ощущения тела, прижатого к моему, прикосновений мой организм испытывал сенсорную перегрузку. Я чувствовала себя заключенной во все, что было Эдвардом.

Наши поцелуи стали страстными и жаждущими, его руки начали двигаться вниз по спине, медленно спускаясь к заднице.

Кончиками пальцев он сжал плоть, притягивая меня, направляя на себя. Мне хотелось быть ближе, чувствовать тепло его кожи своей, стать единым существом.

Я ощущала себя растворившейся в нем и задумалась: а испытывал ли и он подобное?

Не рассуждая и не прерывая поцелуя, я схватила подол его рубашки и стала тянуть вверх. Эдвард замер и отстранился, удаляя губы от моих.

Ты зашла слишком далеко.

Я позволила руководить собой помыслам и оттолкнула то, что он не был готов к... опять же. Я знала, как стыдился он своих шрамов, понимала, что своя неопытность влияла на него иначе, чем моя.

Он глянул мне в глаза, и там присутствовало желание. Я видела это в глубине, оно пульсировало в его венах, как электричество, даже чувствовалось в его прикосновении. Но также осознавала, что он, вероятно, поражен тем, чем мы занимались, своими ощущениями. Возможно, никогда раньше я не заходила так далеко, но мою жизнь и нельзя сравнить с адом, в котором существовал он.

Я не хотела останавливаться, но и не возражала. Я попыталась передвинуться, но он взялся за мои запястья и покачал головой. Я с любопытством наблюдала, как он опустил их и начал поднимать рубашку.

– Ты не должен…

Он улыбнулся и впервые за все время, что я помнила, покраснел.

– Я хочу.

Эдвард нервничал. И я почти отказалась от всего этого, но его губы и руки снова прикоснулись ко мне, и из головы вылетело, зачем когда-либо готовилась остановиться. Закрыв глаза, погрузилась в ощущения.

Он медленно прокладывал дорожку поцелуев по моей шее, и я хрипло вздохнула.

– Это хорошее ощущение? – пробормотал он, не отрываясь от моей кожи. – Единственное, чего я хочу, чтобы тебе было приятно.

Его обожание иногда меня поражало. После всего пережитого он остался таким заботливым и бескорыстным, на него не давил гнев, у него поистине замечательная душа.

Я застонала, когда его ладони оказались у меня под рубашкой, выводя медленные круги на пылавшей коже.

– Твоя кожа всегда такая мягкая. Не похожа на мою, – прошептал он. – Такая идеальная. Мне нравится это ощущение.

Каждое произнесенное им слово оказывало на меня приятное воздействие. И тело требовало большего. Меня потрясывало от необходимости быть им поглощенной.

Неожиданно его прикосновение исчезло. Мне хотелось закричать от несправедливости. Вместо этого я взмолилась, чтобы оно вернулось.

– Пожалуйста...

Все еще ничего. Я собралась уже открыть глаза и просить прикоснуться ко мне, но почувствовала давление на грудь. Медленное и краткое, оно увеличивалось, пока обе груди не были надежно охвачены его ладонями.

Это продолжалось недолго, после чего его пальцы двинулись к соскам, словно он изучал меня в стремлении извлечь из тела все возможное удовольствие. Ощущение было неописуемым. Каждое движение большими пальцами отзывалось в самой моей глубине. Я страстно, отчаянно желала облегчения, которое мог дать только он.

В сознании возникли слова, но я не могла их произнести. Вместо этого непроизвольно сглотнула, охваченная столь сильным чувством.

Трущиеся движения наших бедер продолжались, по всей комнате раздавалось тяжелое дыхание, иногда сменявшееся стонами, бормотанием или бессвязными словами. Иногда они оказывались четкими, но прерывались затрудненным дыханием.

– Белла, я... Чувствуется так хорошо.

Осознание, что он тоже испытывал приятные ощущения, еще сильнее разожгло желание, и я чувствовала восторг как от его реакции, так и он того, что он во мне вызывал.

Удовольствие нарастало, разрушая мое тело изнутри. И поскольку его бедра двигались все сильнее, напоминая поршни, мои внутренности охватило подавляющее чувство закручивающейся спирали, которая затем развернулась, взрываясь вспышками интенсивного удовольствия, заставившего меня вскрикнуть. Я не могла думать, ничего не могла сделать, только чувствовать... и я ощущала это везде.

Его тело замерло, а затем начало сотрясаться. Я открыла глаза и увидела, что он запрокинул голову и открыл рот, и в воздух вырвался почти болезненный стон.

Эдвард опустил на мое плечо голову и тяжело дышал.

После неловкой минуты молчания я прервала тишину:
– Ты в порядке?

Он выдохнул, затем кивнул, не отрываясь от плеча:
– Я в порядке. Просто ошеломлен. Не знал, что возможно так себя чувствовать... Я никогда... Боже, Белла.

– Как и я, – ответила я. – Может быть, ты... что-то из произошедшего тебя, возможно, беспокоит?

Он поднял голову:
– А должно?

– Ну, нет. Просто... Я имею в виду... Это нормально для... Я говорю бессвязно, да?

Он улыбнулся:
– Мне действительно не хватает слов, чтобы объяснить, как сейчас себя чувствую. Я определенно ошеломлен, но не... Это не пугало. Я знаю, чем мы занимались. Это было правильно... с тобой. Во многих отношениях я неопытен и недостаточен, но я все еще мужчина. Когда ты ко мне прикасаешься, я испытываю ощущения. Я все равно... хочу тебя так, как мужчина желает женщину.

Я его поцеловала. – Ты не недостаточен. И во многих отношениях мы оба неопытны. Это делает совместное обучение... веселым.

– Веселым, а?

– Или приносящим удовлетворение. Вероятно, это правильное слово.

Он засмеялся.

– И это тоже. – Я прижалась к нему лбом. – Ты в порядке? – спросил он.

– Да, – заверила я. – В порядке.

Он нежно меня поцеловал. Через несколько секунд теплая улыбка сменилась своего рода дискомфортом.

– Я... Мне нужно... – он замолчал.

– Что? Что случилось? – Он опустил глаза на колени, и я сразу же сообразила. – Ох, прости. – Я быстро встала.

Полезла в сумку и взяла сменную одежду, когда он направился к двери. Приведя себя в порядок, мы вернулись в комнату и забрались под одеяло, моя голова покоилась на обнаженной груди Эдварда.

Мои веки отяжелели, словно к ним прикрепили крошечные грузики. Эдвард вздохнул, затем поцеловал меня в макушку и принялся мурлыкать незнакомую мелодию.

Некоторое время спустя, когда туман сна почти окутал меня, я едва услышала, как парень сказал: – Я никогда не забуду... – прошептал он, – взгляд на твоем лице. Это было самое красивое, что я когда-либо видел. Из всех людей в мире ты поделилась этим со мной.



Мне снился Эдвард, как и обычно, но на сей раз это была не какая-то конкретная сцена. Все началось с пожилой версии меня, сидевшей рядом с постаревшим Эдвардом. Мы покачивались в креслах, окидывая взглядом тихую землю вокруг места, которое называли домом.

Оно было красивым, живописным. Росло много деревьев, двор украшала череда пестрых цветов. Трава была темно-зеленой, и запах давал знать, что ее только что подстригли.

Пожилая я улыбалась, когда за ресницами проносились воспоминания о хорошей жизни. Я чувствовала, словно сидела внутри камеры, просматривая менявшиеся как в кино картинки. Но сон прервался: меня разбудило тоскливое ощущение.

Улыбка исчезла, когда я открыла глаза и заметила, что Эдварда в постели не было. Ранее я никогда не просыпалась рядом с пустым местом. Резко села и глянула на часы. Почти четыре утра, так что Маркус еще отсутствовал. Эдвард, вероятно, пошел в туалет, по крайней мере, именно так я решила, но его отсутствие всегда вызывало беспокойство.

Отбросив в сторону укрывавшее меня одеяло, я быстро встала с матраса и надела стоявшие рядом шлепанцы.

Проверила туалет и душ, но Эдварда там не было. Беспокойство переросло в бешеную тревогу, практически перекрывшую горло. Я побежала вверх по лестнице на второй этаж и открыла рот, чтобы выкрикнуть его имя, но в тот же миг увидела его в дверях.

Он стоял там только в пижамных штанах и смотрел в темноту. Даже в тусклом свете я разглядела шрамы на спине. Парень становился все менее застенчивым со мной, но я считала, что ему никогда не будет абсолютно комфортно показывать их вне зависимости от того, сколько раз объясняла, как красив он был для меня. Видеть его вот так – редкость.

В смесь испытываемых мной эмоций добавилось потрясение, но адреналин выступал подобно блокаде, замораживая их атаку. От облегчения, что с ним все в порядке, я глубоко вдохнула, но мне стало любопытно: почему он стоял в дверях больницы.

Он услышал звук и сразу же повернулся ко мне:
– Ты проснулась?

Я откашлялась.

– Да, совсем недавно. Приснился хороший сон, но почему-то меня разбудил, – пожала плечами я. – Не увидела тебя в постели, так что…

– Не хотел волновать тебя, просто не мог спать.

– Ты в порядке?

Он, не колеблясь, кивнул.

– Нормально. Но мне не хотелось тебя будить, и я подумал, что, может быть, мог бы попытаться... – Его слова замерли, когда он снова вернул внимание к внешнему миру.

– Все нормально. Давно ты здесь?

– Некоторое время, – сказал он.

– И с каких это пор ты стоишь полуголый и таращишься наружу? – поддразнила я.

Он оглянулся через плечо, улыбаясь.

– Ни с каких. – Он помолчал и выдохнул. – Я бы надел рубашку, но она лежала под тобой, – рассмеялся он. – И я бы тебя разбудил, если бы попытался достать.

– Я бы не возражала.

Он покачал головой:
– Ты выглядела слишком умиротворенной, так что я оставил ее. Но и мне тоже приснился хороший сон... о нас.

– В самом деле?

– Да. Из-за этого я и захотел прийти сюда. Не знал, мог ли сделать это сам, но получилось. Это мой первый раз.

– Ты никогда…

– Раньше никогда не существовало причин, чтобы приходить сюда и смотреть за порог.

– А сейчас?

Он отошел от двери, медленными шагами приближаясь ко мне. Даже со скудным освещением с легкостью можно видеть, что глаза его полны любви и обожания.

– Теперь у меня есть причина.

– Неужели? – Слова вышли хрипло и шепотом.

Он усмехнулся.

– Ты знаешь, что есть.

Эдвард потянулся и привлек меня к себе. Тепло его обнаженной груди проникло сквозь тонкую ткань моего топика. Наши тела соединились, и я почувствовала быстрое биение его сердца, а также слышала его стук.

Эдвард нежно меня поцеловал, затем одним пальцем за подбородок наклонил мою голову вправо. Он коснулся губами впадинки на горле и вдохнул запах кожи.

– Ты так хорошо пахнешь, – прошептал он. – И чувствовать тебя тоже великолепно. Прямо здесь, в моих объятиях.

– Как и тебя, – простонала я.

– Спасибо, – пробормотал он.

Я усмехнулась:
– Ты не должен благодарить меня за то, что я, в основном, повторяю сказанное тобой, даже если это и правда.

Эдвард посмотрел в глаза:
– Не за это я тебя благодарил.

– Тогда за что…

Его пальцы нежно ласкали мои скулы.

– За то, что показала мне, что значит быть любимым.

Импульсивно я поцеловала его в губы, потом обхватила лицо ладонями.

– Ты никогда не должен благодарить меня за любовь. Я только сожалею, что оказалась первой... потому что ты всегда должен был знать, каково это: быть любимым.

– Нет. – Он вздохнул, глядя в темноту за нами. – Если бы моя жизнь оказалась другой, я никогда не оказался бы здесь... – Он помолчал, сглотнул. – Никогда не встретил бы тебя. Я бы делал это снова и снова... только чтобы в конечном итоге очутиться здесь, с тобой. Пять минут с тобой, meu anjo, стоит жизни с побоями и отсутствием любви.

Он посмотрел на меня, поднял руку, и его пальцы слегка коснулись моего лба, после чего он медленно провел ими по лицу.

– Я люблю тебя, – прошептала я.

Он улыбнулся, и глаза, зеленый цвет которых стал светлее, засияли.

– Наверное, именно так ощущается быть самым удачливым человеком на свете.

Я покраснела.

– Почему ты так говоришь? Считаешь себя самым удачливым человеком на свете?

Его губы приподнялись в полуулыбке:
– Да.

Я спрятала лицо у него на груди, скрывая румянец на щеках. Эдвард начал напевать ту же мелодию, что и перед тем, как я заснула.

– Что это?

– Ты про что? – спросил он.

– Про мелодию, что ты напеваешь.

– Она называется «Всё».

– Я ее не знаю.

– Она приятная. Для меня в ней много личного смысла.

– Неужели? – спросила я.

Он кивнул:
– Это именно то, чем ты для меня являешься.

Из-за нахлынувших эмоций я прокашлялась:
– Я твое всё?

– О да, моя Белла, – прошептал он. – Ничто не сможет изменить то, что ты для меня значишь. Кроме тебя, никогда и никого не будет.



Элис расположилась на кровати, лежа на животе и подперев голову руками.

– Не могу поверить, что до занятий придется ждать еще неделю.

– Да, но ты же не будешь ждать эту неделю, чтобы переехать в общежитие.

– Правда. И все-таки тебе везет, ты начинаешь завтра. Рада?

Я уклончиво пыталась избегать темы занятий, но Элис права. Завтра на несколько часов расстанусь с Эдвардом. Я готова к поступлению в колледж, но не к разлуке с ним. Прошедшая неделя миновала слишком быстро. Это сложная загадка.

Глянула на часы, потом посмотрела со своего места на полу на стол подруги.

– Твой стол всегда был таким захламленным? Не припоминаю такой кучи вещей. Он действительно нуждается в уборке.

Элис села, вздохнув громко и раздраженно. Когда я перевела взгляд со стола на нее, подруга прищурилась.

– Хорошее отвлечение, Белла. Пока ты там, почему бы тебе не проверить заплутавших пылевых кроликов под моей кроватью.

– Я тебя знаю, а сама очень хороша со всякими пылевыми кроликами. Им тоже нужна любовь.

Элис не удивилась.

– Независимо от того, что найдешь в этой комнате в целях смены темы, это не изменит того факта, что завтра ты отправляешься в колледж.

Я стиснула зубы:
– А тебе не кажется, что мне это известно, Элис?

– Ты вообще не рада этому?

– Конечно, рада, – защищаясь, ответила я. – Ты знаешь, сколько для меня значит учеба.

Она кивнула:
– Да, знаю. Но ты чувствуешь вину, а должна испытывать счастье. Господи, Белла, ты же не навеки уезжаешь от Эдварда. Всего на несколько часов.

Я шикнула на нее, сразу же подошла к двери спальни и, выглянув, убедилась, что рядом никто не подслушивал. Закрыла створку и, нахмурившись, повернулась к подруге.

– Не могла говорить еще громче?

Элис пожала плечами:
– Ну, если до твоей головы громче доходит лучше, то да, могу.

– Просто очень тяжело его оставлять. Ясно?

– Это я понимаю, – сказала она. – Но тебе действительно придется справиться с этим беспокойством из-за разлуки. Чтобы стать самостоятельным, ему следует некоторое время побыть в одиночестве. Ты не можешь всегда служить его костылем, Белла. Если он не сможет несколько часов справиться без тебя, то не справится и со всем остальным. Ему нужна возможность для роста. – Она указала на меня пальцем. – Разве не в этом смысл? Чтобы вытащить его оттуда?

Я вздохнула:
– Конечно, это так.

– Тогда оставь чувство вины за то, за что не должна его испытывать. Тебе известно, что с ним все будет в порядке. С ним Маркус, а он не позволит чему-нибудь случиться с Эдвардом, – заверила Элис. – Концентрировать все, что ты делаешь, вокруг Эдварда неразумно. Будь с ним, люби его, поддерживай, но при этом не теряй себя. Ты нуждаешься в этом столько же, сколько и он.

Она права. Я это понимала.

– Знаю, просто... Я беспокоюсь за него.

– Не нужно за него волноваться... не таким образом, как делаешь это ты. Он вполне способный и сильный человек.

– Мне это известно.

– Тогда прекрати, – приказала она. – Думай об этом, как о части его исцеления. Легко не будет, но, как говорит мой папа: чтобы укрепить волю и дух человека, иногда приходится тяжело. Временами для того, чтобы иметь возможность жить, придется делать такое, для чего, по твоему мнению, ты недостаточно сильна. – Она помолчала, выдохнула, сжала большим и указательным пальцами и выпустила ткань шорт. – Кстати, мне кое о чем хотелось с тобой поговорить. Давай, садись ко мне.

Я села рядом и с трудом сглотнула. Мои уши совсем не хотели слушать то, что, как знал разум, она скажет.

– Э-э... ладно. О чем ты хотела поговорить?

Она сложила руки и опустила их на колени.

– Я действительно думаю, что тебе пришла пора поговорить с моим папой об Эдварде.

Я уставилась в пол:
– Знаю, просто... а если он…

– Он готов, – перебила она.

Я покачала головой:
– Я не знаю, Элис. Не уверена, что это подходящее время, и…

Она подняла руку, заставляя меня замолчать:
– Ты моя подруга, и я тебя люблю, но ты ошибаешься. Ты оттягиваешь это. Всегда будет какая-то причина, по которой он не готов. И, честно говоря, не тебе об этом судить.

Я не только вытаращилась на нее, но и грубо ответила: – Как ты смеешь так со мной говорить? Ты ведешь себя так, словно я не хочу, чтобы он вышел из этой больницы.

– Ох, я знаю, что ты этого хочешь, – начала объяснять она. – И понимаю: боишься того, что будет с ним, когда о нем узнают люди. Вот поэтому и оттягиваешь то, что должно быть сделано. Отсрочка не принесет ему ничего хорошего, Белла. Как выяснить, что он действительно в состоянии справиться, если не будет сталкиваться с тем, что находится за стенами этой больницы?

Я вскочила и прошлась по комнате, беспокойство во мне поднялось на следующий уровень.

– Я боюсь, – призналась я. – Мне не нравятся сюрпризы, и я не хочу его потерять. Я не в силах видеть, если с ним случится что-то плохое или придет в такой ужас, что снова замкнется в себе. Это делает меня эгоисткой, разве нет? Я стою на его пути, ведь так?

– Ты не эгоистка, Белла, но тебе следует немножко отступить в сторону. Это нормально – бояться за него, но мой папа никогда и ничего не сделает, чтобы навредить Эдварду. Он только захочет ему помочь.

– Знаю, что не навредит, – пробормотала я.

– Тогда поговори с ним, – настоятельно посоветовала она. – Если ты продолжишь ждать «правильного» времени, оно никогда не наступит.

– Я просто не хочу торопить Эдварда. Ты же знаешь. Вот и все.

– Он пробыл в этом месте почти семь лет. Не думаю, что ты его торопишь.

– Хорошо, – уступая, вздохнула я. – Ты права. Но это подождет до завтра.

– Белла, – рассердилась она, склонив голову на бок. В том, как она произнесла мое имя, сквозило предупреждение.

– На этот раз я не откладываю, – пообещала я. – Сначала мне следует сказать Эдварду. После того, как поговорю с твоим папой, уверена, что он сразу же захочет увидеть его, а я не собираюсь заставать парня врасплох подобным образом. После колледжа сразу поеду к нему, а оттуда – сюда. Клянусь.

– Ты серьезно? – спросила она. – Ты действительно собираешься это сделать?

– Да. Я действительно собираюсь это сделать.

В ее глазах мелькнуло одобрение:
– Я горжусь тобой. Очень.

Мне не выдалось шанса ответить: раздался тихий стук в дверь, и через пару секунд она открылась. В проеме стояла Эсме.

– Я пришла посмотреть, не нужно ли вам, девочки, что-нибудь до моего ухода.

Я покачала головой, а Элис ей ответила: – Нет, мама, у нас все нормально.

Женщина тепло улыбнулась:
– Хорошо. Если проголодаетесь, в контейнере на столе есть печенье. Угощайтесь. Ох, и постарайтесь лечь не очень поздно, ладно? Белле завтра на занятия.

– Хорошо.

После того, как я проследила, что Эсме закрыла дверь, Элис вернулась к разговору, который мы вели до визита ее матери: – С Эдвардом все получится, Белла. Вот увидишь.

Я подошла к запасной кровати.

– Надеюсь, что это так. – Я надеялась, но все еще не могла избавиться от тревоги.

Вытащила из сумки фото Эдварда, потому что всегда спала с ним, затем забралась под теплое одеяло и положила голову на мягкую подушку.

– Я устала, Эли, и уже поздно. Можем мы оставить все до завтра?

– Да. Конечно, можем. – Я знала, что на самом деле она хотела продолжить, чувствуя, что ей необходимо сказать еще, но в любом случае это не изменило бы принятого мной решения.

Я не устала, но все равно закрыла глаза, и подруга выключила свет. Мне требовалась тишина, чтобы избавиться от мусора в голове. Я нуждалась в небольшой передышке, потому что менее чем через двадцать четыре часа я прицеплюсь к поезду до Хаосвилля.

Население: я.



Я встала и вышла за дверь в семь сорок утра, торопясь, потому что постоянное волнение и ворочание не позволили отдохнуть. Когда мне наконец-то удалось заснуть, я спала так крепко, что мои уши оказались невосприимчивыми к пронзительному звонку будильника. Элис отключила его... во сне.

К счастью, когда проснулась, мне хватило времени, чтобы быстро переодеться, почти рухнув ничком, когда натягивала джинсы. Этому не помогала пульсировавшая головная боль. Таким способом напряжение напоминало, что все еще оставалось во мне, колотясь за веками и отдаваясь болью в мышцах.

Времени сделать прическу не оставалось, так что я провела несколько раз щеткой, разделяя спутанные волосы, а затем поспешила к двери. Решила просто собрать их в хвост, когда приеду в колледж.

Я остановилась на заправке, чтобы залить бензина, а затем отправилась в дорогу к колледжу полуострова. Едва успела. Не очень хорошо для первых впечатлений.

Приручив беспорядок, который представляли собой мои волосы, встретилась со своим куратором, и она направила меня на первое занятие. Профессор Беккер, мой преподаватель естествознания, оказалась очень энергичной... и дружелюбной. Я обнаружила, что за ней легко следовать, вероятно, потому, что она напомнила мне Элис. Ей оказались важны детали, и я была признательна за это, учитывая, что мой разум только наполовину присутствовал на уроке.

В течение дня я все больше привыкала, чувствовала себя более комфортно и расслабленно. На занятии по английскому у профессора Мура я даже поладила с другой студенткой первого курса, Анджелой Вебер. Видела ее несколько раз в средней школе, но раньше мы не общались. Она также специализировалась на начальном образовании, что немного облегчило одиночество. У меня появился кто-то, с кем можно завязать отношения, и кто не казался саркастичным или лучше меня.

В целом, она была молчаливой, как и я, и действительно хорошим человеком. Девушка мне понравилась. После занятий мы недолго побеседовали, договорившись на следующий день встретиться, попить кофе и обсудить классы.

Помахав на прощание Анджеле, подошла к своему грузовику, полезла в сумку и достала мобильник. В колледже я его выключила. Мне совсем не нужны проблемы с преподавателями в первый день занятий, потому что оказалась бы единственной студенткой, забывшей выключить звук на сотовом телефоне.

Вскоре после включения он подал сигнал, предупреждая, что есть пропущенные вызовы. Четыре раза звонила Элис и оставила голосовое сообщение. Я набрала номер голосовой почты.

– Белла, это я. У нас возникла небольшая проблема. Как можно скорее позвони мне. – Ее голос был пронзительным и отчаянным. – Ты, наверное, забыла фотографию Эдварда, или она выпал из сумки. Я не знаю. Но ее нашла мама, Белла. В то время нас с Джаспером как раз не было. Я не... не знала, что снимок был здесь. Мне очень жаль. Она ведет себя странно и задает разные вопросы, а я не знаю, что ответить. Пожалуйста, позвони мне.

Тяжелый стук в голове потряс барабанные перепонки, в результате чего я вздрогнула. Никто не знал, кроме меня. Я точно понимала, что вызвало оглушительный звук.

Наконец-то упал второй башмак.

Эсме думала то же самое, что и я. Эдвард – пропавший ребенок Элизабет.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.