Глава 10. Благожелательность

На следующий день мы с Эдвардом, как обычно, пошли на рынок, но по пути домой остановились на почте. Я оплатила сбор, и мы отправили письмо.

Несложно сказать, что он еще нервничал по этому поводу, но всё к лучшему. Я не спрашивала, сколько он сообщил им о своей текущей ситуации... или прошлом. Несмотря на его беспокойство, я все еще верила, что Эдварду станет легче. А как иначе? Я знала, что ему пришлось набраться храбрости, чтобы просить меня о помощи, и не могла быть счастливее, что он решился.

Шли дни, Эдвард продолжал заниматься хозяйством, являясь полным и абсолютным благословением. Дом никогда не выглядел лучше. Мужчина покрасил стены, закрепил окна, отполировал столовые приборы и сделал сотни других вещей. Мне и присниться не могло, что он поможет со всем этим. Он даже выручил с пересадкой кое-каких моих клумб.

Почти каждый день мы ходили в город и в магазин на рынке. Эдвард всегда помалкивал, в этом не было ничего необычного, но, когда мы приближались к концу нашей прогулки, он также становился и невероятно напряженным.

Внутренний конфликт достигал своего пика, когда он шел проверять почту. Я с ним никогда не ходила: не желала причинять неудобство. Каждый раз он выходил из офиса с иным выражением лица. В одни дни выглядел успокоенным, в другие – настолько разочарованным, что у меня болело сердце.

Мне очень хотелось, чтобы они написали ему, но я просто не знала, произойдет ли это.

Что он им сообщил?

Правду? Не по этой ли причине они не отвечали?

Но почему им он рассказал, а мне – нет? Беспокоило ли его, что я испугаюсь? Разве он не доверял мне? Я не настолько значима, чтобы Эдвард открылся? Он не говорил мне правду, потому что... я не могла адекватно ответить на этот вопрос. Просто не знала, почему.



Однажды пятничным днем я убиралась в библиотеке, в любую минуту ожидая Алис. Она собиралась сопровождать нас с Эдвардом на рынок. Подруга считала хорошей идеей, чтобы наши соседи увидели Эдварда с кем-то, кроме меня, сказала, что будет выстраивать... «общественное признание». Надеюсь, она права. Я убирала несколько томиков, когда наткнулась на клочок бумаги, торчащий из лежащей на столе книги.

Я взяла ее и улыбнулась обложке.

«Алая буква».

Подумала, что обрывок пергамента просто служил закладкой, но тот был засунут в самое начало книги.

Родители всегда учили, что подглядывать невежливо, но это оказалось слишком заманчивым, и желание с любопытством взяли надо мной верх.

Я оглянулась и вытащила листок бумаги. Он был сложен пополам, так что я раскрыла его. Внутри обнаружилось несколько слов, написанных самым элегантным почерком, когда-либо мной виденным, но они оказались не теми, которых я ожидала.



На мгновение я растерялась, а потом вспомнила. Фарш из баранины являлся основным ингредиентом того блюда, которое Эдвард хотел, чтобы я ему приготовила! Запеканка! Я совершенно забыла!

Вдруг я очень расстроилась. Он, должно быть, уже давно написал этот список. Почему же не отдал мне? Достаточно хорошо зная Эдварда, уверена: он, скорее всего, думал, что слишком многого просит. Ну, что ж, тогда решено. В моей голове начал формироваться план. Теперь единственная проблема: что делать с Эдвардом.

Именно тогда раздался стук в дверь. Сунув список в фартук, побежала открывать.

Я с легкостью распахнула дверь, за которой стояла очень веселая Алис.

– Бонжур¹, Белла. Вы с Эдвардом готовы? – нараспев спросила она.

– Алис! – воскликнула я. – Ты должна мне помочь!

– С чем? – поинтересовалась она, распахнув от удивления глаза.

– Прошу, входи. Бонжур, Джейн, – добавила я.

Оставив горничную в фойе, я втянула подругу в библиотеку и плотно закрыла за нами дверь, чтобы гарантировать конфиденциальность.

– Алис, – тихо сказала я, – я хочу приготовить Эдварду особенный ужин. Но это должно стать сюрпризом. Если он сегодня пойдет с нами на рынок, то узнает, что я задумала.

– Ох, Белла, мне кажется это... замечательной идеей.

Я просияла:

– Отлично, мне просто хочется отблагодарить его. Знаешь, с момента появления он и в самом деле оказывает большую помощь по дому.

– Неужели? – спросила она.

Я хихикнула:

– Конечно, Алис. Думаешь, он просто сидит и весь день смотрит на меня?

Щеки подруги запылали красным. Я не поняла, почему. После этого на ее лице появилось то, что можно охарактеризовать лишь, как озорная, нечестивая усмешка.

– Уверена, он мог бы найти более... захватывающие... способы занять свое время. И твое тоже.

Я прервала ее:

– Алис Брэндон! Как ты смеешь говорить о таких непристойностях?!

– Непристойностях! Он твой муж, – съязвила та.

– Я уже говорила, что между нами нет ничего подобного.

Подруга демонстративно вздохнула:

– Знаю, Белла, но я продолжаю надеяться.

Я засмеялась... но не поделилась, что тоже надеялась.

– Просто дай мне отделаться от Эдварда, и мы пойдем. Не возражаешь подождать здесь?

– Нет, отправляйся ткать свой гнусный заговор, – отмахнувшись, заявила Алис. – Мы с Джейн будем в коляске.

Я должна была стыдиться того, что собиралась сделать, но мне требовалось занять Эдварда, посему отправилась в сад.

Сегодня удача, казалось, на моей стороне: он отдыхал в кресле, греясь на солнце. Сделав глубокий вдох, я приступила:

– Эдвард?

Он поднял голову и улыбнулся, увидев меня:

– Привет, Белла. Готова пойти на рынок?

– Ох, Алис только что приехала и попросила меня пойти с ней... одну. Хотела о чем-то поговорить в частном порядке. Наверное, это об одном из ее поклонников. Ты не возражаешь? – сказала я чересчур сладким тоном.

Он выглядел смущенным, но не стал протестовать:

– Вовсе нет. Уверена, что все будет в порядке? Я имею в виду...

Беспокойство в его голосе потрясло. Он искренне волновался за меня, и уверена, проявил уважение к тому, что заставил нас пообещать Шарль: чтобы я никуда не ходила без Эдварда. Но, чтобы всё сработало, я должна быть настойчивой.

– Ох, не думай об этом. Шарль не станет возражать. Кроме того, я буду не одна, а с Алис, Джейн и Алеком. Не стоит тревожиться.

Он скептически на меня посмотрел. Сложилось ощущение, что ему хотелось поспорить, но вместо этого он напряженным голосом согласился: – Как скажешь, Белла.

– Я буду дома через несколько часов. Предполагаю, ужин будет в семь. Хорошо?

– Конечно, – ровно ответил он. Я терзалась, что задела его, но не сомневалась: мой сюрприз искупит это.

– Отлично, увидимся за ужином.



День пошел замечательно. Я расспросила о запеканке жену мясника, у которой оказалась старая поваренная книга с рецептом. У разных торговцев на Ла-плас-дю-марше нашла все необходимое, а также провела время с Алис, чем в последнее время пренебрегала. Мы болтали о пустяках, обо всем, что приходило в голову, чтобы на некоторое время отвлечься от наших проблем.

Однако в свою очередь Алис поделилась, насколько одиноко ей было. Она никогда не высказывалась напрямик и не говорила об этом, но я знала, как она грустила. Все любили Алис Брэндон, но она никому не отдавала свое сердце.

Другие девушки не хотели слушать печали моей подруги. Они верили, что та выйдет замуж, если захочет. Однако ей не нравился никто из добивающихся ее расположения. Мне хотелось думать, что она ждала чего-то особенного... кого-то особенного, и понимала, что просто не могла довольствоваться меньшим.

Я же надеялась, что ей не придется ждать вечность.

Алис высадила меня у дома. Распрощавшись с ней, я ворвалась внутрь и свалила все покупки на кухне. Эдвард уже ждал: он спустился из своей комнаты, как только услышал меня.

Различив тихий скрип ступенек лестницы, я встала в дверях комнаты.

– Эдвард, надеюсь, день был хорошим?

– Да. Купила все, что тебе требовалось на рынке?

– Да, спасибо, – коротко ответила я.

– Хм, ну, наверное, я помогу тебе с ужином...

Я прервала его:

– О, нет, мне не нужна помощь. На самом деле я надеялась, что ты проверишь полки во флигеле на заднем дворе. Кое-какие болтаются, и, боюсь, вещи оттуда могут упасть.

Эдвард приподнял бровь. Я знала, почему: подобная просьба вообще на меня не походила, но мне требовалось удалить его из дома.

– Конечно, Белла. Займусь делом.

Я наблюдала, как он быстро развернулся и протопал по коридору, и, кажется, услышала хлопок задней двери. Он рассердился на меня. Я хихикнула, как маленькая школьница. Не могла дождаться выражения его лица, когда поймет, чем я действительно занималась.

Я начала приготовление еды, и, как показалось, совсем скоро услышала, как открылась и закрылась задняя дверь.

– Белла, с полками все прекрасно. Не понимаю, чем ты так обеспокоена, – раздался из прихожей голос Эдварда.

– Ну, ладно, – откликнулась я.

Тишина.

– Хорошо, пойду, помоюсь и скоро спущусь к ужину, – резко сказал он.

– Конечно, – небрежно ответила я. Мне пришлось сдерживать хихиканье, пока я прислушивалась к его шагам по лестнице.

Идеально. Я побежала в столовую и достала лучший фарфор и столовое белье. Ощутила из кухни запах готовящейся баранины. И в самом деле – пахло божественно.

Подготовив и расставив все на столе, мне оставалось только ждать. Я надеялась, что Эдвард не настолько рассердился на меня, чтобы не спуститься к ужину.

В тот момент, когда я начала опасаться, что еда остынет, услышала такие знакомые сейчас шаги, спускающиеся по лестнице и направляющиеся в кухню.

Не найдя меня там, Эдвард позвал: – Белла?

– Я здесь, Эдвард, – откликнулась я.

Он медленно шел из кухни в столовую, понурив голову и всю дорогу сжимая руки. К столу подошел, не глядя на меня.

– Есть причина, почему мы едим... – именно тогда он поднял взгляд и увидел столовое белье, темно-красное с кремовым, которым я покрыла темный дубовый стол. В свете свечей блестел фарфор цвета слоновой кости, а в центре стояла отлично приготовленная еда.

– Что это? – выдавил он.

– Сюрприз, – тихо ответила я.

– Что... Я не понимаю.

– Это благодарность, Эдвард. За все, что ты делаешь для меня. Я нашла твой список, когда убиралась в библиотеке, и подумала, что это отличный способ показать, насколько я ценю тебя.

– Ты благодаришь меня? – спросил он.

– Конечно, – сказала я, слегка смутившись.

– Белла, я... это выглядит вкусно.

– Надеюсь на это... Не то, что это ужасно трудно приготовить, но... сам знаешь.

Он кивнул, при этом избегая встречаться со мной взглядом.

– Ну, давай приступим, пока все не остыло.



Пожелав Эдварду спокойной ночи, я отправилась наверх, в свою спальню. Обычно я не была такой усталой к концу дня, но по какой-то причине мне хотелось свернуться калачиком и уснуть.

Я лишь вытащила из волос шпильки, сняла платье, оставив его лежать на полу, погасила лампы в спальне и плюхнулась на кровать. Ожидала, что сразу же усну, но в моей голове по-прежнему метались мысли.

Что происходит между Эдвардом и мной?

Мне хотелось проводить с ним все время. Желала вызывать его смех. Делать для него что-то приятное. Но как я могла испытывать подобные чувства, если он не доверял мне?

Я все больше и больше разочаровывалась.

Именно в этот момент снаружи оглушительно прогрохотал гром. Я вздрогнула и чуть не свалилась с кровати. Ненавидела грозы.

– Великолепно, – пробормотала я себе под нос.

Вскочила с постели, быстро надела платье и поспешила к двери спальни.

Распахнув ее, встретила только темноту. Должно быть, позже, чем я думала. Эдвард погасил все лампы и ушел спать.

Когда я спускалась, буря усилилась. Молнии освещали все комнаты пугающим белым светом, а ноги, казалось, несли меня все быстрее. Я очутилась в библиотеке. Не уверена, по какой причине: слишком уж дрожала, чтобы что-нибудь прочитать.

Свернувшись калачиком в уголке дивана, я положила голову на подушку и молилась, чтобы непогода скорее утихла.

Словно почувствовав мой дискомфорт, в дверях появилась темная фигура Эдварда.

– Белла? – позвал он.

Я посмотрела на него. Он держал маленький светильник и все еще был в одежде, которую носил днем. Он выглядел несколько расстроенным. Возможно, буря точно так же действовала и на него. Я ощутила в груди волну сострадания. Мне хотелось убедиться, что с ним все в порядке, так что, несмотря на собственные страх и смятение, улыбнулась ему, когда тот пробормотал обычное приветствие.

– Можно присоединиться к тебе?

– Прошу, – сказала я. – Не очень люблю бури, вероятно, сегодня ночью заснуть мне не удастся.

– Что ж, составлю тебе компанию, пока не пройдет гроза.

И я не могла в это поверить... в этот момент вся моя нервозность исчезла. И снова я задумалась... почему для меня не имело значения его прошлое. Почему? Существовало единственное, из-за чего это могло произойти.

Он сам.

– С удовольствием, – откликнулась я.

Сегодня он меня удивил. Вместо того чтобы сесть в кресло напротив меня, он устроился на противоположном конце дивана, который я занимала.

Его смелость сделала храброй и меня, так что я задала вопрос, который на протяжении большей части недели крутился на кончике моего языка.

– Есть какие-либо идеи, почему ты еще не получил вестей из дома? – спросила я.

– Нет, боюсь, мои первоначальные инстинкты оказались правильными. Они слишком стыдятся связываться со мной.

– Эдвард, пожалуйста, не думай так. Я уверена, они были очень рады весточке от тебя. Может, их письмо просто еще не дошло.

– Конечно, – безнадежно ответил он.

Я не знала, что сказать, чтобы утешить его. Понимала лишь, что он скучал по своей семье.

Эдвард находился в тюрьме в течение трех лет. Я не могла себе представить, каково это – быть запертым в таком ужасном месте, не иметь никаких контактов с теми, о ком заботишься. Даже такой сильный мужчина, как Эдвард, должен быть напуган.

– Ты... ты рассказал им о случившемся?

Он усмехнулся:

– Это сложно, Белла. С какой легкостью ты бы призналась в самых сокровенных, темных секретах? Тем, кто любил тебя. Людям, которые когда-то гордились тобой. Это не так-то просто объяснить себе самому.

– Ты не знаешь этого! Может, просто...

Он прервал меня.

– Нет! Я устал, Белла. Я просто хочу, чтобы меня все оставили в покое и позволили справиться с собственной жизнью, – закричал он, – если это можно так назвать!

Эти слова ужалили хуже, чем все, что он когда-либо говорил мне. Я наслаждалась проведенным вместе временем, а он просто пытался переждать, пока не сможет покинуть это место... покинуть меня – сумасшедшую, наивную девушку, которой следовало просто заниматься своими делами.

Вот этого-то я и достойна за свои надежды.

Почувствовала, как на глаза наворачиваются горячие слезы. И хотя я пыталась скрыть их, он заметил.

– О боже, Белла. Я не это имел в виду... – с тревогой сказал он, но с меня довольно.

– Нет! – взревела я, встала и опустила на него взгляд, позволяя свободно стекать слезам. – Это я устала, Эдвард. Я доверяла тебе, хотя ты не давал мне никаких оснований для этого. Я открыла тебе свой дом, свою жизнь и дала все, что могла. Я делаю все возможное, а ты просто... просто... а ведь ты даже не поблагодарил меня. Ни за что, – в волнении я принялась беспокойно ходить. – Как я должна себя чувствовать? И ты даже не говоришь мне, что случилось. Неужели ты веришь, что я стану хуже думать о тебе? Твоего спасения от виселицы я считала достаточным, чтобы доказать, что мне можно доверять, но, видимо, ошиблась!

Эдвард встал:

– Это не вопрос доверия, Белла! Ты будешь думать обо мне хуже! Да разве можно по-иному?

Я продолжала ходить:

– Но я не понимаю почему, Эдвард.

Он встал и схватил меня за плечи так, что невозможно было сбежать, и повернул мое тело к себе. Его лицо теперь находилось в нескольких сантиметрах от моего:

– Потому что я виновен, Белла! Ты это хотела услышать?

Я была слишком ошеломлена, чтобы что-нибудь сказать. Не могла двигаться. Просто смотрела на мужчину перед собой. Моего мужа. Моего Эдварда. Не понимала, что он говорил. Наконец, мне удалось пропищать единственное слово: – Что?

– Я сказал, что виновен, Белла, – он медленно и четко произнес слова, чтобы я поняла. Но я этого не сделала. Не могла.

– Эдвард, нет!

– Да, Белла. Знаешь, как они нашли меня? Как арестовали? Я сидел над телом молодой девушки. Она была твоего возраста, может, даже моложе. Рядом с нами лежал нож. На моей одежде была ее кровь. И на моих руках. Ее кровь была на моих руках, – он посмотрел на меня, его черты исказила мука. Он протянул мне ладони, словно для проверки. – Ее кровь все еще на моих руках, Белла. Ничем и никогда я не смогу удалить ее, – его голос звучал выше обычного, в нем слышалась истеричность. И боль в его глазах... вонзалась мне в сердце. Он походил на маленького мальчика, умоляющего взрослого исправить что-то ценное и незаменимое, что сломалось и не подлежало ремонту.

– Эта девушка, Эдвард, – начала я, а затем остановилась, пораженная звуком собственного голоса. Ровным, бесстрастным. Я смутно подумала, как это могло быть, когда мои мысли пребывали в полнейшем смятении. Может, я была в шоке? Оттолкнув эту мысль в глубину подсознания, я продолжила этим странно спокойным тоном: – Ты говоришь, что забрал ее жизнь?

– Нет! – категорически выкрикнул он. А затем передо мной появился пострадавший мальчик: – Да, – тихо сказал он. Эдвард закрыл лицо руками и покачал головой. – О господи, Белла. Я не убивал ее, но так же и мог. Это моя вина! Если бы не я, она до сих пор была бы жива!

Я потянулась, взялась за запястья и отвела их от его лица. Его руки упали по бокам. Все его тело подавленно ссутулилось. Я подняла ладони и сжала между ними его лицо. Он все еще уклонялся от меня, взгляд не отрывался от пола.

– Эдвард, не надо. Я не хочу, чтобы ты больше скрывался от меня. Посмотри на меня.

Неохотно он поднял глаза, чтобы встретиться с моими. Они были заполнены огромным количеством эмоций: болью, страхом, сожалением, стыдом. Я понимала, что его душа неимоверно отравлена случившимся. Его нужно очистить от яда. Нужен кто-то, кто выслушает.

– Пожалуйста, Эдвард. Расскажи. Я хочу знать. Ты можешь мне доверять.

– Знаю... я... Белла, ты мне не поверишь. Я не смогу выдержать, если и ты будешь смотреть на меня так, как они. Словно я был трусом. Трусом, – тихо повторил он, – и монстром.

– Пожалуйста. Мне нужно услышать твою историю, Эдвард. Все нормально. Ты можешь рассказать мне. Я просто выслушаю.

Он крепко зажмурился и затаил дыхание. Кажется, я тоже перестала дышать.

Я понимала, что он боролся, пытаясь решить, может ли поделиться этим со мной. Казалось, прошла вечность, но на самом деле – считанные минуты, воздух со свистом покинул его легкие, и Эдвард открыл глаза, сосредотачиваясь на моих. Он принял решение. Жестом предложил мне сесть.

Я вернулась на свое место и с надеждой посмотрела на мужа. Его тело напряглось, он сделал большой глоток воздуха, словно борясь с избивающей его могучей силой. Напоследок опустил на меня взгляд. Сейчас в его глазах читалась мольба, а потом он начал.

– Ты знакома с тонкостями британского общества, Белла?

Меня немного удивил этот вопрос. Казалось, он не имел смысла. Но я пообещала, что выслушаю, и понимала, что он должен рассказать эту историю в свое время и собственным способом. Покачала головой:

– Не совсем, Эдвард. Я немного слышала, но не различаю, где факты, а где вымысел.

Он кивнул:

– Для Англии – я странность. Словно застрял меж двух миров. Моя мать была дочерью пятого графа Эссекс². Семья отца была незнатной, но благородного происхождения. Мой дед одобрил брак между дочерью и отцом, не зная, что мои родители скрывали от него одну очень важную деталь: семейная казна Калленов была пуста. Но у моего отца существовал план. Родитель был хорошо образован и амбициозен. Женившись на моей матери, он на самом деле набрался наглости и пошел на работу! Не знаю, понимаешь ли ты, как британская аристократия смотрит на тех, кто «торгует».

Я покачала головой и ждала продолжения.

– Что ж, отец взял приданое моей матери, открыл дело по перевозке грузов и международной торговле и медленно начал восстанавливать семейную удачу.

Отец готовил меня в преемники и учил всегда быть честным в делах. Он был твердо уверен, что я по-прежнему честен и ни единого человека не обманул ни на фунт³, и это правда. Я был очень успешным. По совету отца вложил средства в текстильную промышленность, литейное производство и железнодорожную отрасль. До моего отъезда из Англии все инвестиции начали приносить замечательную отдачу. Я смог обеспечить свою семью так, как не удавалось даже отцу. Я отправил сестру в лучшую школу и покупал матери превосходнейшие шелка, атлас и кружева. Но ничто из этого не сравнивалось с испытываемой ими за меня гордости. Наша семья была очень счастливой. Мы не говорили о богатстве, лишь о том, как нам повезло друг с другом. Это было как в сказке.

По просьбе матери я старался принимать участие в общественной жизни Лондона. Именно там понял, каким странным существом являлся. Благодаря семейным связям, я был социально приемлемым, даже желательным, несмотря на то, что у меня не было титула. Однако факт, что мы с отцом были «торгашами» очернял меня в глазах британского общества. Полагаю, от многих из них я получил бы отказ, если бы не два нюанса: легкомысленным юным дебютанткам нравилась моя внешность, а их матерям – мои банковские счета. После трех лондонских сезонов я настолько измучился... так устал от лицемерия общества, что должен был уехать, поэтому решил направиться сюда, во Францию, на несколько недель, чтобы встретиться с другими инвесторами и посмотреть, чего можно достичь за рубежом. Со мной отправился деловой партнер – Феликс.

В этот момент он начал мерять шагами комнату. Я чувствовала, как с него волнами скатывалось напряжение, и не понимала, что же ужасного произойдет в его истории.

– Мы с Феликсом были знакомы по Кембриджу. Его биография походила на мою, и мы разделяли общие интересы в делах и производстве. После окончания университета Феликс связался со мной по вопросу перспектив развития бизнеса, и мы начали вместе заниматься некими рискованными сделками.
Однако в дружбу наше партнерство не переросло. Видишь ли, Феликс довольно избалован своими аристократическими родителями, высокомерен и скорее склонен добиваться своего любым путем. Тем не менее, мы вполне сносно ладили, даже если он мне вовсе и не нравился.
Итак, мы пробыли здесь не больше недели, и наши встречи проходили очень хорошо... – Он остановился, взгляд стал мрачным и холодным, когда уставился на стену позади меня, я же не сводила с него глаз. Он смотрел, но на самом деле ничего не видел, находясь вдали и от этой библиотеки, и от этого дома. – Мы с Феликсом отправились праздновать в местное кафе. На самом деле это не очень далеко отсюда, всего в нескольких милях. Я не пью много, в отличие от Феликса. Тот смеялся и говорил, что единственное, что может предложить Франция: отличные вина и красивых девушек, и намеревался злоупотреблять этим, пока мы находились здесь. Через несколько часов Феликс извинился, и я увидел, как он, спотыкаясь, вышел из кафе. Я задержался всего на несколько минут. В кафе играла труппа местных музыкантов, и я хотел немного их послушать. Однако начал беспокоиться о Феликсе и решил сходить и проверить его. Он был пьян и... мог пострадать, – прорычал Эдвард. – Обнаружил его в переулке позади кафе. Он приставил нож к горлу молодой девушки. Она плакала, истекала кровью, а тот возился, расстегивая штаны. Я налетел на него и оттащил от нее. Не многое помню, лишь кровь, много крови. Феликс отбивался, кричал на меня, заявляя, что если бы я просто оставил его в покое, то все было бы в порядке. Получив хороших тумаков, он сбежал. Я кинулся к девушке, но... слишком поздно. Она умерла, я ничего не мог поделать, – он запустил волосы в руки, пока выдавливал эту историю. У меня не было слов. – Вот тогда-то какие-то постоянные посетители кафе и обнаружили меня, стоящего на коленях над ее безжизненным телом, окровавленного, пахнущего алкоголем, с валяющимся рядом ножом. Вызванные жандармы, не колеблясь, тем же вечером бросили меня в тюрьму. Вот там-то я и оставался. Пытался сказать, что это был не я... это Феликс, но люди из кафе настаивали, что тот ушел раньше меня. У меня не было доказательств, что я этого не делал. Они даже обвинили меня в краже ее драгоценностей! Ее семья утверждала, что в последний раз, когда они видел девушку, на ней было ожерелье – семейная реликвия. Так что меня клеймили как вора и убийцу, – с горечью добавил он. – Не знаю, что случилось с Феликсом. Вполне возможно, он вернулся в Англию или даже всё еще находится где-нибудь на континенте. У него достаточно денег на счетах, чтобы жить вечно. Только господь знает, где он сейчас... – от отвращения он умолк, но затем продолжил: – Я... я сдался. У меня не было возможности связаться с семьей. Знал, что Феликс все еще где-то там, но ни черта не мог с этим поделать.
Эта бедняжка... ее звали Виктуар. Хотел бы я найти Феликса раньше или выйти с ним вместо того, чтобы сидеть там эти несколько минут, – сказал он в основном самому себе. – Пока находился в тюрьме, я осознал свое участие в произошедшем. Я не убивал девушку, но, если бы поступил по-другому, она до сих пор была бы жива. Я решил, что заслужил быть там, заслужил свою судьбу.

Закончив рассказ, Эдвард остановился, рухнул в кресло напротив дивана, где сидела я, и, облокотившись на колени, закрыл ладонями лицо.

Я испытывала облегчение, наконец-то узнав правду и выяснив, что он невиновен, вместо того, чтобы просто чувствовать это сердцем. Однако мне требовалось, чтобы он понял, что его вины действительно нет. Очень плохо, что он позволил этому чувству разъедать себя. Мне нужно открыть ему глаза на истину. Я подошла и опустилась перед ним на колени. Он не поднимал взгляд. Я потянулась и провела пальцами по волосам, успокаивая его, как мать испуганное дитя.

– Эдвард, – тихо сказала я. Он все еще не смотрел на меня, и я попробовала снова уже более настойчиво: – Эдвард. – На этот раз он убрал ладони от лица и неохотно встретился со мной взглядом. – Ты не совершил ничего плохого. Ты не несешь ответственности за смерть этой девушки. Никоим образом.

– Ты... ты веришь мне?

– Конечно!

Он нахмурился и покраснел. Он выглядел... сердитым.

– Черт побери, Белла! Ты не можешь поступать так со мной. Не можешь!

– Почему ты сердишься, Эдвард? Что случилось?! – взмолилась я.

– Ты! Ты, Белла! Как это возможно? Ты была там просто мимоходом, а меня должны были повесить за то, чего я не совершал. И ты случайно оказалась там, чтобы спасти меня?! Я смирился с этим! Это – моя судьба. Я был обречен на смерть, чтобы... чтобы... исключить возможность терроризировать других людей! И вот объявляешься ты со своими большими карими глазами, теплой улыбкой и просто принимаешь меня! Приводишь в свой дом! Выходишь за меня замуж! За осужденного убийцу, и не задаешь никаких вопросов!

– Но ты же невиновен... и я знала, что ты не причинишь мне боль, – прошептала я, а он вздохнул.

Его лицо исказилось, и он снова начал кричать: – Вот! И что человеку думать об этом?!

Я лишь вздрогнула, не понимая, что он имел в виду.

– Как может существовать кто-то подобный тебе? Кто-то такой добрый и умный, и... и красивый. Это не имеет никакого смысла. А теперь ты говоришь мне, что веришь, и доверяла все это время? Как это возможно? – он невесело усмехнулся, потер лицо, сделал глубокий вдох и продолжил: – Конечно, я ни за что не поблагодарил тебя – этого не было бы достаточно, – спокойно и хладно сказал он. – Что хорошего принесет моя благодарность? Ты заслуживаешь намного большего, чем простое «спасибо», ты заслуживаешь... всего, – задыхаясь и не отводя от меня взгляда, сказал он.

С этими словами он встал, целеустремленно покинул комнату и побежал вверх по лестнице.

---

¹ Бонжур – (франц.) добрый день(здесь и далее – примечание переводчика).
² Граф Эссекс – один из старейших графских титулов Англии. Пятым графом Эссекс был Джордж Капель (1757–1839)
³ Фунт – фунт стерлингов, денежная монета Англии.

---

Огромное спасибо за проверку и редактирование главы amberit.

Поделиться своими впечатлениями вы можете на ФОРУМЕ.

Так же на форуме разыгрывается ВИКТОРИНА, участвуя в которой вы можете получать маленькие сюрпризы, а, набрав больше всего правильных ответов, выиграть и главный приз - последнюю главу перевода раньше всех остальных читателей.