Я работала на преступников.

Ни к каким другим выводам я не могла прийти.

Последние несколько недель я вела себя как обычно, решив не менять свою жизнь в одночасье от осознания того, сколько людей пропало после моих допросов.

Планировщик из меня был тот ещё, но даже я знала, что потеря самообладания – плохая идея. А вдруг я – следующая в очереди на исчезновение? Какое-то время я провела за исследованиями в своей крохотной квартирке. По памяти искала всех, у кого выведывала информацию. Украдкой читала чужие рабочие документы, лежавшие в принтере. Наблюдала за общение коллег в офисе, пытаясь выяснить, кто находился в курсе происходящего, а кто нет.

Я пришла к выводу, что все в моём уголке на задворках офиса знали о творящихся тут незаконных делишках.

Не понимала я только одного: что делала «Вольтерра» с полученной информацией?

Аро лишь сказал о том, что в знании сила, но сила чего? И чем хороша подобная сила, если ты её не используешь? Или они использовали её?

Мне тотчас же захотелось обратиться к властям, но я не видела в этом смысла. Чем бы ни занималась «Вольтерра», корпорация была настолько обширной и великой, а я – не идеалисткой, чтобы верить, будто полиции она по зубам.

Дабы не сойти с ума, мне требовалось узнать, что тут происходит.

И я совершила глупость.

Я пошла на свидание с Феликсом.



Поездка в машине с Джейком вышла неловкой. Одно дело знать, что никто не видел меня в машине с ним, и совсем другое – три с половиной часа прятаться там под одеялом. Он включил половой кондиционер, но это не очень-то и помогло. Я предположила, что его гараж находился рядом с его жильём, квартирой в получасе езды от особняка Эдварда. Но нет, его гараж располагался в Ла-Пуш – на другом конце штата.

Периодически Джейк спрашивал, всё ли у меня хорошо.

Нет, я не в норме. От удушливого жара у меня кружилась голова и тошнило. Шея затекла от скрюченного положения. О, и моё сердце было разбито вдребезги.

Но Джейку я сказала, что со мной всё в порядке.

В течение поездки мне не на чем было сосредоточиться, кроме как на своем физическом дискомфорте. Как только я принимала более удобное лежачее положение, то размышления завладевали мной. А это плохо, так как я терзалась тем, что могла поступить лучше. Например, могла бы оставить Эдварду записку – искреннюю записку – в сейфе. Я размышляла над тем, что написала бы ему, и решила, что искренняя записка только усугубила бы ситуацию. Мало того, что я рассталась с ним письменно, но, может, так ему будет легче пережить разрыв.

Мне не хотелось, чтобы он двигался дальше, но я желала Эдварду счастья. Он заслуживал счастья. Он мог быть ершистым с виду, но внутри него скрывался щедрый, заботливый и готовый отдать многое человек. Слёзы образовались в уголках глаз, и я сморгнула их.

Я не расплачусь. Если я дам волю слезам, то потеряю решимость. Я должна быть сильной и умной ради Эдварда, ради себя и всех Калленов. Я исчезну, не оставив никаких связей с ними, и Джейсон Дженкс или кто-нибудь ещё, знавший меня, узнает о моём исчезновении. Возможно, вред уже нанесён, но я сделаю всё от меня зависящее, чтобы уберечь их опасности.

Спустя целую вечность, проведённую в моём тёмном укрытии, машина замедлила ход, свернула на грязную дорогу и наконец-то остановилась. Вдалеке залаяли две собаки.

– Жди здесь, Белла. Я открою гаражную дверь.
Дверца со стороны водителя открылась и закрылась, а затем ещё раз открылась, когда Джейк сел в машину. Двигатель завёлся, и мы медленно поползли вперёд. Убедившись, что мы заехали в гараж, я скинула одеяло и сделала пару глубоких вдохов.
– Не терпится выбраться отсюда? – поинтересовался Джейк с усмешкой на лице.
Я вяло улыбнулась ему в ответ. От пота завитки волос приклеились к моим щекам и лбу, а от внезапного притока прохладного воздуха к голове я поёжилась.
Джейк открыл дверь и выбрался наружу.
– Машина тут как тут, – похлопал он рукой по капоту оранжевой машины, стоявшей рядом. – Что думаешь?
Маленькая и выпущена как минимум десять лет назад. Прежде я ещё никогда не видела такой машины, а значит, она будет выделяться. Но заметят ли её, если люди не знают, что искать?
– Замечательная машина. – На этот раз я попыталась улыбнуться. Должно быть, этого оказалось достаточно, потому что ответная улыбка Джейка стала ещё шире.
– Не красотка, но надёжная.
– Твоя машина – девочка?
– Все машины – девочки.
Я покачала головой. Прежняя Мари заспорила бы и стала подтрунивать, но сейчас меня это не заботило. Мне хотелось отправиться в путь.
– Большое спасибо за всё, Джейк. Я никогда не смогу отплатить тебе тем же.
– Уверен, мы смогли бы что-нибудь придумать… – многозначительно протянул он и выгнул бровь. При виде моего каменного лица парень пошёл на попятную. – Но, правда, это – меньшее, чем я могу тебе помочь.
– Зачем ты помогаешь мне? – Обычно безоговорочная вера в людей считалась для меня нормой, но недавние события превратили меня в параноика.
– Ты когда-нибудь спрашивала Эдварда, почему он помог тебе?
Я закрыла глаза от боли при имени Эдварда.
– Да. Он сказал, что так будет правильно.
– Что ж, так и есть. Как и это. – Отведя взгляд, Джейк кинул мне ключи. – В это время дня тут никого не должно быть, но я разузнаю на всякий случай. Ты знаешь, куда направишься?
– Да. – Солгала я, что, в принципе, хорошо. Если я не знаю о своём маршруте следования, то и никто другой тоже.
– Следуй за мной, и я отвезу тебя до сто первого шоссе. Оттуда ты сможешь направиться на все четыре стороны.

Я обняла Джейка – он был мне таким хорошим другом. Он немного крепко сжал меня, но я не возражала. Кто знает, когда мне ещё выпадет шанс кого-то обнять? Я позволила объятию немного выйти за рамки дружеского, но не думала, что кто-то из нас возражал. Джейк не интересовал меня в романтическом плане, но, как хороший друг, в трудную минуту он пришёл мне на выручку.

Он открыл дверь моей новой машины, и я забралась на водительское сидение. Машина завелась без колебаний, и поездка до шоссе прошла быстро. Автомобиль был небольшим, но экономно расходовал топливо, а водительское сидение было сконструировано под человека с миниатюрными формами. Мы поладили. Я назвала её «Рене», в честь своей матери, потому что это было в её духе: отправиться в неизвестность, а там уж куда дорога заведёт.

Каждый день я проводила за рулём, задерживаясь в разных городах не больше чем на неделю. Я старалась оставаться в городках с забавными именами или в тех, которые ассоциировались у меня с кем-то. Названия некоторых совпадали с этими знакомыми, другие – нет. В одно утро я обнаружила, что сижу в кафе города Элис. А дата выхода газеты подсказала мне, что сегодня у меня день рождения. Мне исполнилось двадцать пять, четверть века. Мне не нравилось быть в центре внимания, так что я не ждала своего дня рождения, но на этот раз мне хотелось пышного торжества. Никто, кроме Эдварда, не знал о моём дне рождения, и я представила себе ярость Элис, решись я праздновать без её ведома. Эдвард знал, что я не люблю шумиху, и я представила, что он не стал бы планировать крупное мероприятие, но, вероятно, мы сходили бы в какой-нибудь ресторан. На дворе стояла суббота, так что мы могли бы насладиться симфонией или пьесой.

Ещё несколько минут я позволила побаловать себя мыслями о том, чем мы с Эдвардом могли бы заняться в мой день рождения. Позволила себе вспомнить изгиб его челюсти, лёгкий блеск его волос, скрипучий голос, припасённый для интимных моментов.

Кафе было традиционным, с будочным телефоном-автоматом в углу ресторана. Никто не использовал его, несмотря на большое количество посетителей. Допив кофе, я оплатила счёт, оставив хорошие чаевые. Затем села на стульчик у того самого телефона.

Я могла позвонить Эдварду. Могла сказать ему, что со мной всё в порядке. Могла сказать, что люблю его. Вероятно, он ещё меня не забыл. И по-прежнему беспокоился обо мне. Или злился. Несколько минут я пялилась на аппарат. Я знала номер Эдварда наизусть.

– Тебе разменять, милочка? – окликнула меня официантка.

Я помотала головой. Какая же я идиотка. Я сидела перед телефоном так долго, что люди стали таращиться на меня. Я не могла позвонить Эдварду сейчас. Все запомнят меня.

Я покинула ресторанчик, вернулась к машине, оставляя позади техасский Элис. Остановившись на заправке, я опять подумывала позвонить Эдварду, на этот раз преисполнившись смелости.

Без меня он будет в безопасности.



Долгодневное путешествие на дороге мне уже претило. Я и близко не подобралась к Сиэтлу, а от постоянного вождения у меня начались проблемы со спиной. Вместо того чтобы путешествовать круглыми сутками, останавливаясь только для ночёвки, я задерживалась в каждом месте на пару дней и только потом переезжала.

И пусть проживание в одном месте приносило облегчение, мне нечем было заняться в свободное время. Я не хотела выбираться в город и рискнуть быть увиденной, но непрестанное пребывание в своей комнате отупляло. Я ежедневно читала «Ю-эс-эй тудэй», но это занимало максимум час. Остальное время я проводила в раздумьях.

Когда я работала на Вольтури, то не задавала лишних вопросов. Отчасти потому, что они никогда не приходили мне в голову, но также и потому, что мне не хватало решимости. Теперь, смотря ретроспективно, я могла увидеть всю странность своего положения в корпорации. Они дали мне кабинет рядом с боссом, при этом куча людей знала о криминальных делах этой организации. Другие выпускники колледжей работали в главном офисе, без сомнения, задействованные в законных делах.

Дурно пахло.

Быть может, тогда у меня не было времени разобраться во всём, но сейчас только оно у меня и было. И учитывая, что ни о каком будущем мне не приходилось беспокоиться, распутывание этой неразберихи стало целью моей жизни.

Я никому не могла довериться.

Ни с кем не могла поговорить.

В тёмное время суток приходилось хуже всего. Я превращалась в конспиролога, живущего на фильмах, транслируемых по спутниковому телевидению «Лайфтайм», после которых мне снились кошмары. Когда они мучили меня, лишая сна, я переключалась на канал классического кино. В итоге я не могла выключить телевизор, иначе осталась бы наедине со своими мыслями, наедине с мыслями об Эдварде.

Я старалась не думать о том, как сложилась бы наша жизнь, останься я с ним. Пыталась не думать, встречается ли он с кем-нибудь, – стала ли я уже сноской в фамильной истории Калленов. На месте месяцев моего отсутствия в 2008 году будет стоять астеризм с надписью: «Тут мы помогали бедной, несчастной девушке, планировавшей свидетельствовать против Вольтури».

На этом месте я отсекала мысли об Эдварде. Жалость к себе не помогала, а если я и дальше продолжу думать о нём, то не смогу взять себя в руки.

Однажды ночью, после особенно жестокого кошмара, память навела меня на мысль.

То была реплика Аро в день нашей с ним встречи. Он сказал, что мы уже встречались раньше. Тогда я не обратила внимания на эти слова, поскольку в них не было логики, а я находилась не в том положении, чтобы задавать вопросы. Сейчас же мне хотелось узнать, какой именно смысл он вкладывал в эту фразу.

Лишь два дня спустя я выудила из памяти воспоминание о давней вечеринке в честь моего дня рождения и моей маме, ругавшейся с жутким мужчиной. Мог то быть Аро? Несомненно, мама не знала Аро. Я постаралась вспомнить, о чём они спорили, или хотя бы отдельные слова, но ничего так и не всплыло в памяти.

Я обратилась к Интернету. В отеле имелся беспроводной интернет, и я воспользовалась им, набрав имя матери в «гугле».

Я почти ничего не знала о родственниках Рене. Она сбежала от них в восемнадцать. Так она встретила моего отца. Одинокая, она нуждалась в крове. Он был копом-новичком с рыцарскими замашками, который не позволил бы ей спать на улице. Это вылилось в нечто большее, и меньше чем через год родилась я.

В то время как бабуля Свон потчевала меня сказками о моём отце, ребёнком ловившем змей в овражках, никто не мог мне поведать о прошлом мамы. Когда я была маленькой, она говорила, что родилась в день встречи с моим отцом, и несколько лет я пребывала в замешательстве, пытаясь понять, как такое возможно. В возрасте восьми лет я стала прямо спрашивать, но она игнорировала меня. В пятнадцать я думала, что она поделится со мной этим, так как я повзрослела, но Рене была мастером съезжать с темы. Когда я заспорила с ней, сказав, что она избегает вопроса, то мать посадила меня под домашний арест. В первый и последний раз за всю мою жизнь. После этого отец отвёл меня в сторонку и сказал, что если я ещё раз спрошу её об этом, то пожалею. Чарли не угрожал на пустом месте, и я перестала спрашивать.

Когда Рене умирала от рака в больнице, то в последнюю очередь я думала о том, чтобы расспрашивать о её близких. Вместо этого я старалась сделать её жизнь как можно лучше и держала за руку. Мы о многом говорили, но по большей части ей хотелось услышать обо мне. Мама знала, что не увидит меня старой, и именно поэтому хотела говорить обо мне как можно больше.

Сейчас же я готова была надавать себе тумаков, что не расспросила её о родне.

Кто они? Ломать голову над этим вопросом – хорошее отвлечение, и я с новым рвением погрузилась в него. Когда поиск информации на мою мать не дал никаких результатов, я принялась искать сведения о Вольтури, дабы ответить на вопрос, почему невероятно посредственная девушка из Аризоны вдруг попала в поле зрения Аро.

В интернете оказалось намного больше, чем я предполагала. Я-то думала, люди бояться выкладывать информацию в Сеть – в конце концов, Деметрий целыми днями занимался выслеживанием нужных им людей. Я могла себе представить, что Аро считал информацию о Вольтури и частную информацию о «Вольтерре» поводом для розыска человека, выложившего её в публичный доступ.

И мне было хорошо известно, что случалось с «найденными» Вольтури людьми, не обладавшими информацией, которая могла бы пополнить базы данных «Вольтерры».

Я никак не могла стереть из головы воспоминание об Аро в доме моего детства. Он, правда, был там? Может, меня подвела память… но он сказал, что встречался со мной раньше – тогда всё вставало на свои места. Я отказывалась верить, что моя мать спала с ним, и также нелепо было верить, что у моей семьи имелась требуемая Вольтури информация. Оставался только один вариант.

Моя мать – родственница Аро?

Нет.

Никоим образом я не связана родственными узами с этим маньяком.

А вдруг связана? Что если Аро – отец Рене? Это казалось маловероятным, но к какому ещё выводу тут можно прийти? Он подходил по возрасту. Тогда он приходится мне дедушкой. Час рысканья в Сети дал мне фамилию Аро – то, что я никогда не знала за всё время работы с ним.

У него была девичья фамилия матери.

Я уронила голову на руки и расплакалась.

Вот почему он был в моём доме.

Вот почему выделил мне стипендию.

Вот почему я работала на задворках офиса.

Должно быть, он думал, что я была вшивой внучкой, обратившейся к властям.

Ещё одна неделя, ещё один город.

Я меняла отели каждую неделю, чтобы не привлекать к себе внимание. Неважно, как глубоко я погрязла в жалости к себе, страдании или страхе, – я силком усаживала себя в машину, пересекала границу штата и останавливалась в новом месте.

Для покупки необходимых вещей я купила себе подарочную карту «Мастеркард», с балансом в половину денег, взятых у Эдварда.

Джули Чамберлэйн, то есть я, заработала целую кучу бонусов от «Бест-вестерн». На эти бонусы я покупала подарочные сертификаты «Барнс-энд-Ноблз». Покупая книги, я потакала своим капризам, потому что у меня не было возможности взять их с собой. А в багажник вмещались лишь чемодан, спортивная сумка и небольшой кулер. Никаких книг. Я оправдывала покупку книг тем, что по существу они были бесплатными, так как мне приходилось платить за номер в отеле. Переезжая из города в город, я пользовалась купленным навигатором для поиска местных библиотек, где могла оставить в дар свои книги. Мелочь, которая заставляла меня чувствовать себя человеком. Это не вписывалось в девиз «Как бы поступила Розали?», но, думаю, Эдвард одобрил мой поступок. И мне хотелось быть ближе к Эдварду, так как больше мне не дано будет этого испытать.

Пока не вскрылась тайна моего генеалогического дерева, я держалась за мысль, что, может, после того как всё закончится, мы с Эдвардом могли бы снова быть вместе. Теперь же, узнав, что я происходила из семьи обходящих закон убийц, я должна была принять несбыточность воссоединения с Эдвардом. Предположим, я выживу после суда, но тогда никакая секретная программа по защите свидетелей не убережёт меня от Вольтури. Я член их семьи. Они найдут меня.

Я обречена.

Мне не стоило удивляться. В своих мыслях я по-прежнему ассоциировала себя с Беллой Лоусон, невестой Эдварда. Но я лишилась права быть ею, когда оставила помолвочное кольцо на столе в его доме. Сейчас я была Мари Свон, а Мари не была неуязвимой Беллой.

Я всего лишь хотела стать учителем английского языка и литературы. Неужели я просила о многом?

По-видимому, да. Вместо преподавания в старших классах в захолустном пригороде Феникса, я тратила свою жизнь на перепрыгивания из отеля в отель. Я разорвала связи со всем и со всеми, что мне было дорого. Я пугалась и тревожилась любого шума в коридоре. Я так часто поглядывала в зеркало заднего вида, что вчера чуть не врезалась в машину, сдавая назад. И всё это для того, чтобы я могла дать показания против людей, которые, как теперь выяснилось, остались моими единственными живыми родственниками и которых я бросила.

Я поступала правильно. Моя мать оборвала все связи и ушла от них. Она была так молода, и всё же ей удалось ускользнуть. Я даже задалась вопросом, а знала ли она об их уголовной деятельности. Обращалась ли она тогда в правоохранительные органы?

На этот вопрос я не знала ответа.

Но знала, что могла сделать. Я дам показания. Я ещё не распланировала все детали того, как протяну до процесса без помощи Эмметта, но что-нибудь придумаю. Меньше всего мне хотелось его впутывать. Каллены нуждались в нём.

Мне потребовалось много недель, чтобы примириться с фактом своего родства с убийцами.

Я снова начала есть. Не обжиралась, но ела достаточно для поддержания жизнедеятельности. Для свидетельствования мне необходимо быть сильной.

Смирение с реальностью без Эдварда происходило медленнее.

Кого я пыталась обдурить? Оно вообще не происходило. Говорят, время лечит раны, но они ошибаются.

Со временем слишком глубокие для исцеления раны немеют, но они никогда не затягиваются.



Я вела себя осторожно.

Держалась в тени.

Днём всё время носила шляпу и солнцезащитные очки.

И старалась как можно меньше следить.

Несмотря на мои попытки, я ехала по городу, направляясь к шоссе, и кто-то преследовал меня.

Дыши, Белла.

Как бы поступила Розали?

Розали сбросила бы их с хвоста, глупышка.

Я подумывала над тем, чтобы позволить преследователю проехать со мной до автомагистрали, но моя машина не могла разогнаться. Мне нужно было оторваться от него ещё в черте города. Я резко крутанула руль вправо. Немного полавировала в трафике, то и дело совершая непредсказуемые повороты.

Я долго маневрировала в потоке машин, что уже не могла понять, отстал преследователь или нет. Кажется, я находилась в безопасности, поэтому свернула в аллею, где надумала спрятаться.

На этот раз я сама по себе. Эммет не придёт мне на выручку – данный факт стал очевидным, когда я поняла, что аллея ведёт в тупик, а машина припарковалась сзади, перекрыв мне отход.

В ушах глухо стучало. Адреналин зашкаливал, но идти было некуда. Я могла убежать, но тогда мне придётся миновать машину преследователя. Ничего хорошего этого не сулит. А вдруг у него пистолет? С этой мыслью я сползла по сиденью вниз. Ни к чему быть застреленной в затылок.

Дождаться, пока водитель машины выйдет и застрелит меня в лоб.

Нет.

Мне вовсе не хотелось быть застреленной. Я запаниковала, закрыла глаза и глубоко вдохнула. Мне нужно успокоиться.

«Думай», – пожурила я себя. Розали я так и не стала, потому что она оторвалась бы от преследователей ещё в паре кварталов отсюда.

Как бы поступил Эмметт? Он был бы при пушке и застрелил их. В этот раз не сработает.

Как бы поступил Эдвард? Он бы вообще не попал в такую ситуацию.

От адреналина в голове не стихал звон и думалось с трудом.

Как бы поступила Эсме? Эсме не посчитала бы себя находящейся в смертельной опасности. Она бы выждала и убедилась, что действительно враг стоит у неё за спиной.

Тоже не вариант. Эсме была практически святой. Ей ни о каких врагах не надо беспокоиться.

Казалось, каждая секунда состояла из сотен отрезков времени, каждый из которых я могла различить. Я взметнула руку поправить зеркало заднего вида и посмотреть на своего преследователя. Окна машины были тонированными, но через стекло я видела силуэт мужской головы. Он зашевелился, и страх парализовал меня. Незнакомец открыл дверцу автомобиля и направился ко мне. Я не видела его лица, когда он выходил из машины, и молилась, чтобы он не оказался сподручным Вольтури. Я подумала поступить как Эмметт и, сдав назад, въехать в сзади стоявшую машину, чтобы сбежать, но ездила я на легковушке.

Сохранялся малый шанс на то, что мне удастся дать задний ход под углом и сбить человека машиной.

Я никогда никого не убивала и не думала, что смогла бы сделать это сейчас.

Пока я размышляла над вариантами, время убегало, а они – исчезали.

Как можно ниже сползла на сидении, чтобы оглянуться и увидеть подходившего человека. Зеркало заднего вида показывало его лишь от пояса до груди. Он был одет в деловой костюм. Рука засунута в карман. Мог там быть пистолет? Мужчина тушевался – значит, это не Феликс или другой приспешник Вольтури, который, как я ожидала, поймает меня. Это ведь хорошо, верно?

Я сделала глубокий вдох, веля себе успокоиться. Я задержусь в этом положении, а если он приблизится достаточно близко, то ударю его дверцей со стороны водителя. Аллея была узкой. Немного удачи, и я отброшу его на кирпичную стену, а затем угоню его машину.

Да.

Таков был мой притянутый за уши план.

Я ожидала, что при нём будет оружие.

Ожидала, что он будет опасным головорезом.

А вместо этого им оказался… Джейсон Дженкс?

В его вскинутых руках не было пистолета. Он жестикулировал, словно хотел поговорить со мной. И, как идиотка, я опустила стекло.

– Мари, – с облегчением сказал он. – Слава Богу, я поймал тебя.
– Уверена, Аро щедро наградит тебя. – Мой голос надломился.
Джейсон нервно оглянулся.
– Думаешь, что я хочу сдать тебя… им?
– А зачем ещё ты преследуешь меня? – потребовала я. – Ты знаешь моё настоящее имя. И явно имеешь связь с Вольтури.
Если Джейсон не работал на Вольтури, то что ему понадобилось от меня? Я попридержала идею сбить его дверцей машины, непрестанно гадая, а правильно ли вообще я поступаю?
– Ты действительно не помнишь меня, не так ли? – Он качнул головой. – Неважно. Тонкости обсудим позже. Сейчас нам нужно вытащить тебя отсюда.
– Что?
Теперь я пришла в полное замешательство. Если цель этой игры запудрить мне мозги, то она работала.
– Твою машину и её номера знают. Идём со мной.
– Но почему я до сих пор жива?
Джейсон опять бросил взгляд через плечо.
– В этой машине небезопасно. Потом поговорим. Залезай в мою машину.

Какой у меня оставался выбор? Даже если я откажусь садиться к нему в машину, то всё равно не смогу выехать. Я могла удрать пешком, но как далеко смогла бы уйти? Я находилась в чужом городе, и много раз сворачивала, так что не имела понятия о своём местоположении.

Могла я доверять Джейсону Дженксу, или это была тщательно продуманная уловка, чтобы отвезти меня в некое зловещее место? Я изучала лицо мужчины на предмет чего-нибудь, что подсказало бы мне план действий. Однако от него волнами исходил лишь страх, который мог означать что угодно.

Я вышла из машины и позволила Джейсону Дженксу запихнуть меня в свою. У Эмметта случился бы припадок, но его тут не было. Если Джейсон смог найти меня, то кто знает, сколько других людей наблюдало за мной?

Когда мы отправились в путь, я позволила пальцам пройтись по кожаным сидениям его «мерседеса». Никто из нас не проронил ни слова. Казалось, он сосредоточился на дороге, а я толком не знала, спасает ли он мне жизнь или везёт меня на погибель. Мы ехали несколько часов. Дорожные знаки подсказали, что мы направлялись в Сент-Луис.

Я испытывала дискомфорт от такой близости к Чикаго, где проворачивались все внутренние операции «Вольтерра инкорпорэйтэд», но я смолчала. Джейсон вёз нас прямо в сердце города, к «Ритц-Карлтону». Он отдал ключи парковщику и приказал швейцару отнести мой багаж. Сам же зарегистрировался в отеле, и вдвоём мы поднялись в номер. Меня немного обескуражило, что консьерж посчитал нас за женатую пару – я уже была сыта по горло этим фарсом, – но я напомнила себе, что Джейсон был и так уже женат. Короткое притворство для отвода глаз. Ни больше ни меньше.

Номер оказался многокомнатным. С двумя комнатами, спальней и гостиной с софой, двухместным креслом и кофейным столиком. Имелся даже обеденный стол со стульями, составленными в уголке, у окна. По сравнению с «Бест-вестерн», это был дворец.

Я шумно выдохнула, пока изучала номер. Отчасти я ожидала, что меня поприветствует посланник Вольтури или кто-то из их сотрудников, но испытала облегчение, когда поняла, что в номере были только мы с Джейсоном.

– Потом уже наступило? Мы можем поговорить сейчас? – поинтересовалась я.
Он протянул мне меню заказа еды в номер.
– Сначала ужин.
Я выбрала гамбургер. Джейсон предпочёл заказать ужин из трёх блюд.
– Ты совсем меня не помнишь, не так ли? – Он взгромоздился на краешек кресла, наклонившись ко мне.
– А следовало?
Он тонко улыбнулся.
– Мне нравится считать себя незабываемым, но, может, я не во вкусе молодых дам.
– Вы кажетесь мне знакомыми, но я не могу ни с кем вас связать. Как вы нашли меня?
– Мы познакомились, когда ты совсем новенькая работала в «Вольтерра инкорпорэйтед». Сомневаюсь, что ты долго у них работала, когда они послали тебя встретить меня. Стало ясно, что ты не в курсе дел этой организации. Твоя работа заключалась в том, что быть приятной и дружелюбной встречающей.
– Некоторое время я ею и была, – подтвердила я.
– Я, э-э, не уверен, как правильно выразиться. Я не всегда вижусь с Каем с глазу на глаз.
– Как и никто, впрочем. Он всех ненавидит.
– Не всех. – Джейсон втянул носом воздух и продолжил. – Мне пришлось сказать Каю то, что ему пришлось не по нраву. Однажды вечером я направился в «Вольтерру» с мыслью, что могу умереть. Но они отправили тебя встретить меня в аэропорту, и ты стала светом во тьме. Ты была так добра. После того как я пережил встречу с Каем, ты отвела меня на ужин.
– Мы говорили о философах, в частности о Платоне, и на несколько минут ты помогла мне снять стресс. Я с любовью вспоминаю тебя.
В ожидании моего ответа он пробежался рукой по своим редеющим волосам.
– Вы выследили меня из любви? – недоверчиво спросила я.
– Нет, глупая, я помогаю тебе, так как хочу, чтобы ты выжила и дала показания.
– Вы помогаете мне?
– Не хотелось бы произносить это для протокола, но да. – Джейсон отвёл взгляд.
– Но доставленная вами картина в дом Эдварда… зачем?
Слова путались у меня в голове, потому и не шли как надо. Я была ошеломлена.
– Вольтури нашли тебя и отслеживали твои действия. Я, как мог, пытался предупредить тебя.
– Вы не могли послать письмо? Или сообщение? Или что-то более очевидное?
– Если бы ты удосужилась посмотреть на картину, то распознала бы в ней высококлассную подделку. Под краской и содержалось моё сообщение.
Раздался стук в дверь, оповестивший о прибытии нашей еды. Джейсон дал официанту чаевые, и несколько минут мы ели в молчании.
Расправившись наполовину с гамбургером, я отложила его в сторону и посмотрела Джейсону прямо в глаза.
– А ведь тонко вышло с картиной, верно?
– Мне пришлось. Как бы там ни было, мистер Каллен заметил бы подделку. Я положился на его ум.
Я задалась вопросом, а получил ли Эдвард это сообщение после моего ухода.
– Знаете, я ушла из дома сразу после вашего визита.
Дженкс нанизал полную вилку лосося.
– Не такие действия я ожидал вызвать своим поступком.
Я едва не рявкнула на него. Если бы он хотел конкретных действий, то на простом английском изложил бы свои намерения, вместо того чтобы испугом принудить меня к внезапным действиям.
– Вы до сих пор работаете на Вольтури?
Я старалась убрать из голоса раздражение, маскируя его любезностью. Этот парень, типа, на моей стороне, и нужно, чтобы так всё и оставалось.
– Технически я не работаю на них. Я делаю для них работу. В этом вся разница.
– Почему вы не пойдёте против них?
Я не стала умничать. У других людей была совесть. Конечно, не я единственная видела в Вольтури зло. Почему же никто больше не вызвался?
Джейсон поморщился.
– Многое на кону. Ты лучше меня.
Я уставилась на него. Он многое потеряет. Я потеряла всё дорогое мне. И вот он, решил подсобить немного, пока никто не видит. И ночью он будет преспокойно спать на своих простынях плотностью в тысячу нитей, успокоенный тем, что помог мне. А я же буду спасаться бегством.
Покончив с гамбургером, я погрызла картошку фри и отодвинула от себя тарелку. Нечто в трусости Джейсона беспокоило меня.
– Вы сказали, что я в опасности, так почему же Вольтури до сих пор не убили меня?
– А зачем? Пока они знают о твоём местонахождении, то им не стоит беспокоиться о тебе до самого суда.
Эта мысль меня не грела и казалась бессмысленной. Я упускала кусочек мозаики.
– И насколько безопаснее этот отель, в отличие от вчерашнего?
– У меня есть причина верить, что они потеряли твой след, скажем, шесть часов назад.
У меня расширились глаза.
– Что я натворила?
Ответом мне послужила ухмылка во весь рот, а моё ледяное отношение к малодушию Джейсона немного оттаяло.
– Я опять безликий человек? – с энтузиазмом ответила я. И по-настоящему улыбнулась.
– Полагаю, что так. – Джейсон заколебался, а затем добавил: – Будь осторожна в этот раз. Путешествуй на такси или на автобусе, держись подальше от людей, и избегай «Бест-вестерн».
– У них хорошая бонусная программа, – подметила я немного оборонительно.

Мой мозг переутомился, обдумывая, что значит моё новое инкогнито. Я жаждала найти способ и оправдать встречу с Эдвардом или, может, услышать его голос. Могла бы тайком купить предоплаченный телефон и набрать его мобильник. Если он ответит, я тут же повешу трубку. Если нет, то с удовольствием послушаю его автоответчик. В любом случае я услышу ровный баритон в своём ухе. Несколько секунд я нежилась в этой возможности, пока не вспомнила, что за Эдвардом, вероятно, наблюдают, и звонок ему раскроет моё местонахождение.

Я опять упала духом от осознания того, что ничего не изменилось для нас с Эдвардом, но я старалась крепиться. Анонимность немногое изменит в рутине моих дней, но, по крайней мере, облегчит мне жизнь до суда. Вот моя конечная цель.

Джейсон прервал мои размышления:
– Помни: ты в опасности до самого суда.
– Как будто я забуду, – пробурчала я. Прерывистым голосом я спросила: – Вы передадите Эдварду, что я в безопасности?
Джейсон мягко коснулся моего плеча, и я постаралась не отпрянуть.
– Даю слово.



Инцидент с Джейсоном Дженксом встряхнул меня. В большинстве своём я следовала его совету, хотя, признаюсь, я перевела оставшиеся бонусы «Бест-вестерн» в подарочные сертификаты. Было бы расточительностью поступить иначе. Я скучала по Рене. Мне не следовало называть машину в честь матери, потому что сейчас я грустила из-за того, что мне пришлось её бросить.

Вольтури знали, что я жива. Они наблюдали за мной, пока Джейсон не нашёл меня, и могли до сих пор это делать. Всё моё существование постепенно скатилось к оглядкам через плечо. Безопасного места не существовало.

Я начала останавливаться в хороших отелях, потому что обслуживание в номере облегчало жизнь. Я редко покидала свой номер, так что было не так много возможностей удивить меня. Каждый раз когда привозили еду, я смотрела в глазок и убеждалась, что за дверью стоял персонал отеля. Меня осенило, что мою еду могут отравить, так что я дегустировала каждое блюдо, и если не было побочных эффектов, то съедала его. Пока что никаких отравлений.

Приличные отели нанесли значительный ущерб моим двадцати тысячам долларов. «Бест Вестерн», быть может, не располагался возле шоссе и не был самым чистым отелем, но обходился мне недорого. Проживание в щеголеватых «норах» и жизнь на обслуживании в номер превращало меня в бедняка.

Единственной моей «экскурсией» из отеля была прачечная. Когда я оставалась в «Бест-вестерн», то пользовалась услугами прачечной, но теперь-то я жила на ограниченную сумму денег. Я могла стирать и сушить одежду за более низкую цену, чем в отелях. В качестве дополнительного бонуса покидание отеля означало, что я могла запросить уборку комнаты, которой у меня не было с воскресения.

Я покинула особняк Эдварда с одеждой, которой бы мне хватило на неделю. Хотя я со многим мирилась во время своих приключений «не вызови подозрений», я не стала бы терпеть ношение грязной одежды. Я упаковала свою грязную одежду в чемодан, положив туда коробочку с порошковым отбеливателем, шариком-дозатором кондиционера для белья и бутылкой пятновыводителя «Спрэй-энд-вош», и доехала на автобусе до прачечной.

Было утро – предполагалось, что большинство людей на работе, так что я находилась там одна. Благодаря окнам от пола до потолка, выходящим на южную сторону, внутри было ярко и солнечно. Даже в пустынных, безобидных местах я ждала момента, пока кто-нибудь, как бы невзначай, не подойдёт ко мне, приставит пистолет к моим рёбрам и поведёт меня в тихий переулок, где я смогла бы умереть.

Да, я становилась психически нездоровой.

Я разделила бельё на чёрное и белое и запустила цикл стирки. Пока машинки работали, я надвинула бейсболку на глаза и сгорбилась над столом, уткнувшись в любимую книжку. Выбраться из четырёх стен отеля напоминало выход на свободу и едва ли не утешало.

Суд состоится только в феврале, и я не знала, как смогу выжить в предстоящие несколько недель. Стены отеля сводили меня с ума, а мои финансы пели романсы. Я подумывала над тем, чтобы пойти в приют для бездомных и притвориться одной из них – погодите, я стала бездомной, не так ли? – но я не хотела подвергать риску других жителей приюта. Раз они там, вероятно, удача уже им изменила, верно?

Стирка завершилась, и я переложила вещи в сушилку. Я уселась обратно за стол и энный раз начала читать «Ромео и Джульетту». Я предпочитала версию в мягком тонком переплёте, но сегодня, из уважения к моей ситуации, у меня на руках было разве что увесистое собрание сочинений знаменитого барда из Уэльса [п.п.: Уильям Шекспир]. Я переворачивала каждую тонкую, как лист бумаги, страницу с уважением, перечитывая сцену, где Джульетта просыпается, видит Ромео и убивает себя. У меня заслезились глаза, потому что будь время и судьба благосклоннее, они жили бы долго и счастливо.

Я не слышала, как открылась дверь, но ощутила порыв холодного, зимнего воздуха. От непролитых слёз в уголках глаз картинка поплыла, когда я взглянула посмотреть, кто открыл дверь. В прачечную вошёл мужчина. Он был одет в мешковатое чёрное зимнее пальто. В шляпе. Солнце подсвечивало его фигуру сзади, затеняя лицо.

Сейчас рабочее время. Вошедший сюда не должен меня нервировать, но я не видела, куда он дел одну из рук. В карман? За спину? Я старалась убедить себя, что это не важно. Ни к чему кому-то знать, где я нахожусь. Вероятно, он, как и я, хотел иметь чистую одежду.

Затем я поняла, что мужчина не принёс белья.

Я замерла.

Вот оно.

Я умру.

Он посмотрел на меня, и я инстинктивно среагировала. Одним плавным движением я встала и швырнула собрание сочинений Уильяма Шекспира ему в живот. Когда незнакомец согнулся пополам, я схватила бутылку с пятновыводителем. Стоило ему поднять взгляд, как я брызнула жидкостью ему в глаза и побежала.

Кончики его пальцев поймали мою руку, но я уже выбежала за дверь.

При себе у меня не было пальто или белья из стирки, но остался пятновыводитель, а земля уходила из-под ног.

Когда меня и прачечную отделяло несколько ярдов, я украдкой глянула через плечо, проверить, а преследуют ли меня вообще.

Моё сердце остановилось.

Он снял шляпу протереть глаза от брызг пятновыводителя. В лучах поднявшегося солнца волосы незнакомца сверкали бронзой.

Словно ощутив мой взгляд, мужчина выпрямился, встречаясь со мной глазами. Мне пришлось прикрыть рот ладонью, сдерживая крик. Его лицо исхудало, а пальто было слишком дешёвым, но в его личности нельзя было ошибиться.

Эдвард.

Не думая, я подбежала к нему, кидаясь в объятия. Он поморщился, словив меня.

Он пытался мне что-то сказать, но я едва улавливала смысл его слов. Он здесь. И я соскучилась по нему. А он искал меня.

– Белла, прошептал он.
– Хм-м?
– Мне нужно промыть глаза, а затем нам надо уходить. Забирай свою одежду.
Сосуды проступили на белках его глаз, и на меня нахлынула вина, когда я наблюдала за тем, как он склоняется над раковиной, прополаскивая глаза.
– Твоя одежда, – раздражённо проговорил он, – иначе потом у нас не будет времени на неё.
Я выгребла невысохшую одежду из сушилки в чемодан. Когда я потянулась за последним носком, Эдвард схватил меня за руку, таща к выходу.
– Пора выдвигаться.

Он повёл меня в тёмный, узкий переулок, а я не сопротивлялась. Я бы отправилась с ним на край света. Мы скользнули в чёрный «седан», и не успела я пристегнуться, как Эдвард тронулся с места.

При нормальных обстоятельствах я ни за что не ассоциировала бы эту машину с Эдвардом. Сиденья из плюша, фабричные, некожаные. Приборная панель – из дешёвого пластика. Американская машина.

Эдвард заметил моё оценивание машины.

– Это всё, что мне удалось раздобыть в срочном порядке, – добавил он. – Она неприметная, что даёт преимущество.
– Я остановилась в «Виндзоре», – глухо проговорила я. Никто не мог слышать нас в этой машине, но я до сих пор сомневалась, что всё это происходит на самом деле. Стоит мне повысить голос, и фантазия разрушится. Если это не фантазия, то у Эдварда не жгло бы в глазах, а у меня были бы все носки.
– Знаю. Моя знакомая несколько дней будет притворяться тобой. Сейчас она в твоей комнате.
Я моргнула несколько раз, заломив руки на коленях.
– Но откуда у неё мой ключ?
– Она показала удостоверение личности на стойке администрации, и они выдали ей набор ключей взамен «потерянных».
Я сделала мысленную пометку, что дорогостоящие отели больше не были столь безопасными, сколь и дешёвые.
– Куда мы направляемся?
– Далеко. Тебе небезопасно здесь находиться.
– Как и тебе, – отрывисто сказала я. – Если что-нибудь случится с тобой…
Я смотрела на профиль Эдварда. По его лицу ходили желваки, и я гадала, а не сдерживается ли он.
Наконец он сказал:
– Я вполне способен принимать самостоятельные решения. В аэропорту нас ждёт самолёт. Ты полетишь со мной?
– Но… «Каллен фаундэйшн»… Кто объяснит твоё отсутствие?
– Ты полетишь со мной?
– Ты будешь в опасности…
– Мари, ты последуешь со мной?

Он произнёс моё имя. Он знал моё имя.

Звучало неправильно. И верно.

---

Для начала я хотела бы всех, кто отметил Маскировку и меня лично в TwilightRussia Radio Awards. Мне неимоверно приятно знать, что музыка, которую я подбираю для этого и других фиков пришлась вам по душе и оказалась достойной по-вашему мнению похвалы, ваше внимание – вот что ценно!
Теперь к самой истории. Ну-с, кто ожидал такого поворота событий? Не думаю, что к родне Белла воспылает нежнейшими чувствами, а вот... а вот к кому ещё – хочу узнать от вас тут и на форуме.