~ This Year's Love (David Gray)

Лучше бы любовь этого года не закончилась скоро.
Видят небеса, пришло время.
Я слишком долго ждал(а).
Когда ты меня обнимаешь,
Мне так хорошо.
И я начинаю забывать,
Как мое сердце разрывается на части,
Когда одолевает боль
И не хочется жить

Перевод взят отсюда

Двадцать дней.

Столько времени прошло с момента первого поцелуя с Беллой.

Я убедился, что каждый день после этого целовал ее. Ну, за исключением Рождества, которое она провела в Форксе у родителей.

Рождество в Редмонде никогда не было более одиноким.

Мы говорили по телефону, я наконец-то смог поблагодарить ее отца, который объяснил ей, что ее глаза и волосы не просто коричневые. В ответ он сказал мне «спасибо» за то, что я заставил его малышку снова улыбаться. Не уверен, что означало «снова», но с радостью принял его благодарность.

Канун Нового года всегда был большим событием в доме моих родителей, а в этом году особенно. Родители нервничали, хлопоча над каждой деталью и боясь, что Белла плохо проведет время. Казалось, они любили ее так же сильно, как и я.

Да, я сказал это. И я в курсе, что прошло всего двадцать дней.

Но когда ты знаешь, то знаешь.

В последний раз такая нервотрепка на Новый год была перед тем, когда я потерял зрение. Семья, зная, что мне, скорее всего, предстоит операция в начале года, стремилась сделать ночь особенной. На случай если она окажется последней, которую я увижу. Мы смотрели, как Дик Кларк (п.п.: американский предприниматель, ведущий игровых шоу на радио и телевидении) отсчитывал секунды, пока падал шар на Таймс-сквер, затем, как только в Сиэтле наступила полночь, запустили фейерверк.

Это был второй самый восхитительный вечер моей жизни. Был первым… до рождественской вечеринки и Беллы.

Весь день я помогал маме с подготовкой дома для гостей, открывая крышку часов каждую пару минут, чтобы узнать время. Я перестал нажимать на кнопку, объявляющую часы и минуты, только после угрозы матери, что она задушит меня, если еще раз услышит механический голос. Мне же просто не терпелось получить свой ежедневный поцелуй и заполучить Беллу в объятия. Когда в шесть часов пропел дверной звонок, я поспешил открыть.

Распахнув дверь, я заметил, что на пороге слишком много пятен, чтобы это была только Белла.

— Привет?

— И тебе привет, братец! — Джаспер опустил руку мне на плечо.

Мягкий поцелуй достался моей щеке.

— С Новым годом, Эдвард! — Элис пыталась сдерживать свои атаки без предупреждения, и мне их не хватало.

— Привет, ребята, — я постарался скрыть разочарование в голосе.

— Угадай, кого мы нашли, бесцельно шастающим по дворику? — Джаспер хлопнул меня по спине, и они с Элис прошли мимо меня в дом.

Осталось последнее пятно… с ароматом клубники и жимолости. Я протянул руку, и она взяла ее, окутывая меня своим теплом. Может, я встречу миллион женщин за всю жизнь, но уверен, ее прикосновение и мягкость кожи сумею отличить от любой. Ее рука медленно скользнула мне на предплечье, и мы слились в крепком объятии.

— Я готова для сегодняшнего поцелуя, — шепнула она.

Я тоже, малышка. Я тоже.

Она отстранилась, и мы приступили к ритуалу. Чувствуя дыхание на своем лице, я понял, что девушка приподняла для меня голову. Коснулся ее носа, замерзшего на декабрьском морозном воздухе. Дом был в паре сантиметров ниже, и я наклонился, прижимаясь к ее губам в поцелуе. Всегда стонал от их полноты и комфорта, неважно, сколько раз это уже происходило. Зарывшись пальцами в шелк волос, запрокинул ее голову сильнее, и она открылась мне. Наши языки встретились, ее сладкий вкус наполнил меня, как и всегда.

Терялся… Я всегда терялся, когда мы оказывались в таком состоянии, но знал, что рано или поздно кто-то из семьи вмешается в наш мирок. Но позже у нас будет время наедине.

Неохотно я оторвался от нее, поцеловав напоследок в лоб.

— Готова вступить в Новый год с моей сумасшедшей семейкой?

— Определенно. Особенно если обещаешь поцеловать меня так в полночь, — ее зарытое в изгиб моей шеи лицо горело, только я не был уверен отчего – желания или смущения.

— А мне обязательно ждать? — оставив нежный поцелуй на ее пылающей щеке, я развернулся и взял ее за руку, ведя в дом.

И тут же начал отсчитывать секунды до полуночи.

Я нетерпеливо стучал тростью по деревянному полу, несясь по коридору и таща за собой Беллу.

Она семенила сзади хихикая.

— Куда ты меня ведешь?

— Где мы будем одни... наконец-то.

Ужин с семьей прошел отлично. Морщиться от рассказов постыдных историй из детства тоже было отлично. Сидеть у телевизора, пока Райан Сикрест (п.п.: американский теле- и радиоведущий, лауреат «Эмми»[3], продюсер, актёр) отсчитывал последние секунды до полуночи в Нью-Йорке, тоже было отлично. Но я устал от «отлично».

И был готов к «замечательно».

— Как ты умудряешься тут не теряться? — она запыхалась.

— Почему? — пошутил я. — Потому что я слепой?

— Нет, потому что это место чертовски огромное.

Пройдя последний поворот, я указал в конец коридора.

— Мы идем туда.

Достигнув тяжелой деревянной двери, я распахнул ее и отошел в сторону, пропуская девушку вперед. Она ахнула, и я понял, что не ошибся, приведя ее сюда.

Эта комната служила моим укрытием, когда я болел, особенно в те первые месяцы после потери зрения. Не всегда получалось быть таким уравновешенным и принимающим: когда-то я был жутким мучителем, желающим наказать всех за то, что было не в их власти. В этой комнате, когда мне было десять, родители сообщили мне о раке. В этой же комнате год спустя они сказали, что любят меня, и жалостливая вечеринка закончилась.

Мама не сильно поменяла ее с тех пор, и я мог представить то, что видела Белла: темные деревянные панели на дальней стене, справа и слева от пола до потолка книжные шкафы, забитые томами книг, прямо перед нами мягкий диван, а чуть дальше – фортепиано.

Проследовав за ней, я почувствовал жар и услышал треск огня. Я просил Джаспера развести его, и как верный брат, он не подвел.

— Как красиво! — голос Беллы был наполнен трепетом. Она потянула меня вперед и обняла за талию.

Я поцеловал ее макушку, украдкой вдохнув аромат волос.

— Я подумал, тебе понравится. Моя любимая комната во всем доме.

Отпустив меня, она обошла помещение, я представлял, как она проводила рукой по полкам.

— Сколько книг, — прошептала Белла. Шаги стихли, и я был практически уверен, у какой полки она остановилась. — Книги Брайля. Ух ты, сколько их.

— Я любил читать в детстве, — я подошел к знакомому месту в комнате и протянул ей руку. — Теперь у меня немного времени, чтобы читать что-то, кроме инструкций.

Взяв мою ладонь, она положила ее на книгу.

— Что это?

Я пробежался пальцами по точкам.

— Это “Дюна”, следующие пять тоже из этой серии.

— А это? — она взяла мою руку, поднося ее к полке выше.

— Это “Сепаратный мир”. Отличная книга, как по мне, — я помнил, что читал ее в старшей школе, и отметил себе снова перечитать ее.

— Ты мне что-нибудь почитаешь?

На выбор книги ушла всего пара секунд.

— Так, если это “Сепаратный мир”, тогда… — я спустился на две полки ниже и нашел нужный корешок. — Там, где и должна быть.

Я вытащил книгу и протянул ее Белле. Мы прошли к дивану, я сел первым и сложил трость, кинув ее на пол. Похлопал по месту рядом с собой и тут же почувствовал, как подушка прогнулась под Беллой. Протянул руки и почувствовал тяжесть книги, опущенную в них.

Книги Брайля намного больше обычных, так что эта закрывала мои колени в открытом состоянии. Пролистав, я, наконец, нашел нужный мне отрывок. Прижал кончики пальцев обеих рук к началу первой строки. Я практически наизусть запомнил слова, когда впервые прочел их в колледже, но мне нравилось ощущение выпуклых точек от букв, слов и предложений под кожей.

Сделав глубокий вдох, я принялся читать.



Я несу твое сердце в себе.
Твое сердце в моем.
Никогда не расстанусь я с ним.
И куда не пойду,
Ты со мной, дорогая.
Все дела и поступки мои
Разделю я с тобой, моя радость.

Я судьбы не боюсь,
Ибо ты мне судьба и звезда.
Мне не нужен весь мир.
Ты мой мир, моя истина и красота.

Эта тайна, известная многим.
Это корень корней, ствол стволов,
Небо небес, дерево именем жизнь,
Растущего выше мечтаний души
И ума дерзновений.
Это чудо, хранящее звезды от смерти.

Я несу твое сердце,
Твое сердце в моем.

Перевод взят отсюда

Последние слова еще отдавались в моей груди, и я положил руки на страницы, не в силах взглянуть на нее. Если посмотрю, то она увидит всю мою любовь к ней, а я боялся, вдруг мои чувства не взаимны, тогда я не смогу видеть ничего больше.

Книгу забрали с колен, вместо этого появился привычный вес Беллы на мне. Я ухватил ее руками за ягодицы, притягивая ближе, чтобы наши тела соприкоснулись вплотную. Ее пальцы в волосах запрокинули мою голову.

Как только наши губы встретились, все терпение улетучилось. Мы превратились в сплетение рук, ног и языков, отчаянно пробуя и касаясь. Все это было для нас в новинку, кроме желания: оно трещало между нами, словно электричество, каждый раз, когда мы оказывались в одной комнате. Но его проявление было иным. Белла вжималась в меня, сливаясь воедино. Ее губы скользили вдоль моей скулы и вниз по шее, чуть приоткрывшись у кожи, нежно всасывая ее. Мне же хотелось быть поглощенной ей до конца. Но сначала мне надо ей сказать… надо, чтобы она узнала.

— Белла, я…

Хрупкие пальцы прижались к моим губам, останавливая, ее дыхание ласкало мое ухо.

— Я люблю тебя, Эдвард.

Запутавшись руками в ее локонах, я притянул ее лицо к себе, проглатывая ее вздохи, целуя снова и снова.

— И я тебя люблю, — успел прошептать в момент, когда наши губы разъединились.

Напрягшись в моих руках, она зарылась лицом мне в шею.

— Эти чувства… пугают меня. Мне причиняли боль раньше, — произнесла она кротко и отстраненно.

— Никогда. Я никогда не обижу тебя. Обещаю, — накрыв ее щеку, я наклонился и прижался к ее губам своими.

Поцелуй, который должен был стать успокаивающим и заверяющим, превратился в нуждающийся, пропитанный желанием овладеть друг другом. Она была прекрасна во всем: ее вкус, ощущение ее на мне, и я уже терял тот небольшой самоконтроль, с которым зашел в комнату. Опустив руку вдоль шеи, чуть приспустил ее блузку, обнажив плечо и проводя языком по солоноватой коже.

Но я не услышал скрипа двери и звука шагов, очнулся только от голоса матери за спиной.

— Эй, ребята, вы пропустите… ой!

Еще шаги, торопливо спешащие за ней.

— Эсми! — вскрикнула Элис. — Боже, Эдвард, мне так жаль. Я пыталась ее остановить.

— Если бы родителям намекнули и вы не вели себя так тихо, то сейчас продолжали бы свое... занятие, — возразила мама, рассмеявшись.

Я откинул голову на спинку дивана.

— Господи Боже, прикончи меня сейчас же.

Улыбнулся от нежного поцелуя Беллы на щеке и тихого хихиканья мне на ухо.

— Да ладно, красавчик, нас поймали.

Я неохотно отпустил ее, и Белла соскользнула с моих колен. Встав, отряхнулся и поднял трость, пока Элис с матерью заливались хохотом, уходя по коридору.

— Должно быть, — заговорила мама, — это традиция Калленов соблазнять своих женщин в этой комнате.

Элис виновато закашляла в ответ.

Меня передернуло, и я энергично замотал головой, пытаясь избавиться от мысленных образов.

— Никогда больше сюда не вернусь.

Белла переплела наши пальцы и потянула на выход.

— Да как бы не так. Мы не будем нарушать традиций, — страстно и быстро поцеловала меня, давая обещания вернуться. — А теперь пошли, мы же не хотим пропустить отсчет Калленов до полуночи.

Оставив наше укрытие позади, на пути к остальным я обнял ее за талию, притягивая к себе поближе. Моя Белла. А теперь я ее Эдвард. Однажды, возможно, очень скоро, мы начнем создавать наши собственные традиции. Вместе.

Перевод ButterCup
Редактор tatyana-gr
Ждем вас на форуме